В час столкновенья миров. Книга первая: Тайна Рун

…Нури переодевалась в гримерке одна. Хотя в этой группе подобные условности были не в обычае. Отношения между музыкантами были самыми дружескими, это притом, что Ярослав был женат на Малогжате, а Кароль на Урсуле. При этом ни они, ни незамужняя Иза, ни барабанщик Петр никого особо не стеснялись. Но для Нури, как для человека пришлого и временного, были созданы особые условия. Она услышала шаги за дверью. И это явно был мужчина. Не Ярослав, его шаги она хорошо знала. И не … Нури отчаянно заоглядывалась, пытаясь в оставшуюся пару секунд найти, что бы побыстрее на себя накинуть. Вся ее одежда лежала перед ней, но одеть ее моментально было невозможно. Нури схватила сначала джинсы, потом кофту… Но дверь уже открывалась. Она решила не метаться, а одеваться спокойно. Уж лучше показаться ему обнаженной, чем выглядеть испуганной дурочкой. Петр открыл дверь и вошел. Почти. Он тут же отступил обратно в коридор. - О, извини! Но он все равно уже видел. Он успел ощупать ее взглядом с ног до головы. - Ничего страшного, можешь войти, - сказала Нури, спокойно натягивая кофту. Она была уверена, что он не посмеет. Но он вошел. Вошел и уселся в кресле, не сводя с нее глаз. Было отвратительно одеваться прямо перед ним. К тому же ей это было совсем не нужно. Ей хотелось в душ, а теперь придется идти туда одетой. И главное: она только сейчас заметила на спинке стула халат. Достаточно было просто его накинуть. Но теперь уже было поздно жалеть. - Отличное выступление, - сказал Петр. – Жаль, что ты не останешься у нас насовсем. Мы могли бы познакомиться поближе. - По-моему, мы и так достаточно знакомы. - Но я же ничего о тебе не знаю. Ты, конечно, знаменитость… Но ты ведь не замужем? А друг у тебя есть? - У меня много друзей. Петр расхохотался. - Да ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Есть у тебя кто-то, с кем ты встречаешься? Или просто - с кем ты спишь? Нури почувствовала что краснеет. Она так и не могла привыкнуть к подобным разговорам. На постороннего человека можно было бы и обидеться, но ведь Петр был вроде как другом? По крайней мере, товарищем по работе. Как только некоторые люди могут быть такими бестактными. - Я думаю, это дело сугубо личное, – сказала она как можно миролюбивее. - Конечно, конечно… Я и не предлагаю тебе встречаться, или что-то подобное… Просто хочу, чтобы ты знала – я считаю тебя обворожительной. Но чересчур уж холодной. Как будто у тебя нет никого, кто мог бы согреть тебя. - Уверяю тебя, ты ошибаешься. В любом случае – я вполне счастлива. - Ты так думаешь? – он вдруг коснулся ее руки, провел кончиками пальцев от кисти к предплечью. – А может, ты просто не до конца понимаешь, что значит быть счастливой? Я мог бы тебе в этом помочь. Нури призвала на помощь все свое самообладание, чтобы остаться хотя бы внешне невозмутимой. - Оставим этот разговор, - сказала она и быстро вышла из гримерки, чувствуя, как он провожает ее взглядом. В ней закипало знакомое чувство беспомощности и стыда. И хотя она прекрасно понимала, что сама не сделала ничего постыдного, справиться с ощущением оплеванности было невозможно. Нури вошла в душевую, заперла дверь и прислонилась к ней. В душ ей уже не хотелось. Она стояла и пыталась понять. Что вообще движет людьми, которые так себя ведут? Она подумала о подростках, которые кричат людям на улице оскорбления или швыряют в них камнями. Зачем? Она не раз наблюдала такое. Они хотят, чтобы на них накричали, за ними погнались? Им доставляет наслаждение чужая беспомощность, унижение, бессильная ярость? Вот и Петр сейчас. Он знал, что если она его, например, ударит или обругает, то будет выглядеть гораздо смешнее и глупее, чем проявив сдержанность. Но ей все равно было больно и стыдно, и он знал об этом. И он наслаждался ее беспомощностью. Иногда ей казалось, что когда люди начинают поступать так, это значит, что в них утрачено что-то человеческое, и главное, им нельзя объяснить. До них нельзя достучаться. Она встречала в своей жизни подростков нервных и агрессивных, готовых каждую минуту огрызнуться, обругать, ударить. Но такие были, как раз, очень чувствительны, к ним можно было найти подход. Они всегда очень восприимчивы к ласке, к участию… А вот те, которые спокойно и хладнокровно издеваются над людьми, получая при этом извращенное удовольствие… Они уже неспособны воспринять ничего доброго, потому что само добро для них отвратительно. «Волчата, - подумала она. – Маленькие орки». Но они были людьми, и это было самое страшное. От них не было большого зла или вреда, но их души были мертвы. Видеть таких людей для нее было все равно, что смотреть на живые разлагающиеся трупы. И то, что эти трупы были детские, было самым страшным. «Но ведь есть же и другие, - сказала она себе. - Да». Это заставило ее улыбнуться. В конце концов, ни зла, ни ненависти она не ощущала. Только жалость и беспомощную боль. И к Петру тоже. И в глубине души, сквозь личное оскорбление, она понимала, что с Петром все не так безнадежно. Что-то в нем еще тлело внутри, какая-то искра. Он поступил так по злобе. Правда, Нури не понимала, какие у него причины на нее злиться, но, стало быть, есть. И это хорошо. Это по-человечески, и с этим можно что-то сделать. Страшно, когда человек начинает мучить тех, кто ему не сделал зла, кого даже не знает, просто для своего удовольствия. Нури почти успокоилась. Но все же подзадержалась в душе, надеясь, что Петр уйдет. Не хотелось ей сейчас с ним встречаться. Правда, у них еще концерты, но как-нибудь она уж с этим справится. Но только не сегодня. И все же сегодня она мылась особенно долго и тщательно, словно пытаясь смыть с тела какую-то скверну. Уже одеваясь, вспомнила, что ее ждет Маринка. Это принесло и утешение, и беспокойство одновременно. Она была уверена, что с Маринкой все в порядке, но все же – кто знает? И тут она осознала, что было кое-что еще, кроме безобразной сцены с Петром. Было какое-то странное ощущение, которое не покидало ее весь вечер. Ощущение смутной непонятной тревоги. Люди могут позволить себе не обращать внимания на свои предчувствия, хотя и они иногда сбываются. А вот Нури точно знала, что всему, что она предчувствует, суждено сбыться. И сейчас ее очень тревожило будущее. Это был не страх чего-то определенного. Это было словно… Волна. Далекое, неотвратимое цунами, которое зарождается в центре океана едва заметной рябью на воде… А достигает берега смертельной водяной стеной. В душе Нури сейчас возникла именно такая рябь. Она вышла в коридор погруженная в эти невеселые мысли. Кто-то внезапно положил ей руку на плечо. - Ах!.. это ты, Яр. Ярослав смущенно улыбнулся. - Я испугал тебя? - Вовсе нет, - она нашла в себе силы улыбнуться в ответ. - Ты чем-то расстроена? – от него невозможно было ничего скрыть. - Да так… настроение как-то не очень. - И кто, интересно, его тебе испортил? – нахмурился Ярослав. - Да никто. - Не лги. У тебя это всегда получается… малоубедительно. Странные у нее складывались с Ярославом отношения. Он вроде и робел ее, но иногда ей приходилось подчиняться ему, как она подчинялась бы старшему брату. - То есть… Барабанщик ваш… Какой-то странный. - Он приставал к тебе? – лицо Ярослава закаменело. - Я не знаю… Во всяком случае, он вел себя вызывающе. - Ясно. Не беспокойся, я приму меры. Она вдруг испугалась. - Яр, ну что ты! Ничего такого уж страшного не произошло. Не стоит из-за этого портить отношения со своим товарищем. - Человек, который недостойно обошелся с тобой, мне не товарищ, - возразил Ярослав. – И я с ним не то, что отношения, я ему жизнь испорчу. Но ты не переживай. Я не собираюсь совершать необдуманных поступков. Я все равно собирался с ним поговорить. Кое-что в его поведении меня не устраивало и раньше. И если он не собирается ничего менять, нам, пожалуй, стоит подыскать себе нового барабанщика. Тем более, что у меня на примете были и другие кандидатуры после ухода Павла, а Петр ничем не лучше его. Но я все же дам ему шанс. Возможно… Он еще извинится перед тобой. Если ты, конечно, примешь его извинения. - Конечно, приму, - сказала Нури поспешно. - Но мне пора идти. Уже совсем поздно. - Ты домой? Может, подвезти? - Нет, благодарствую. - Честно, говоря… Нури… Я бы хотел поговорить с тобой. - Что-то серьезное? - Серьезное? Да нет… Так, небольшое дело у меня к тебе есть. - То есть, это можно отложить? Я бы с радостью, Ярослав, но меня ждут. Марина. - Краевска? Она уже вернулась? - Да. Была на концерте. - Гм. Приятно. Ладно, привет ей передавай. - А ты с ней поздороваться не хочешь? - Да нет, пожалуй. Не так наспех. Он поймал ее лукавый взгляд и рассмеялся. - Ты поняла, о чем я? Если я сейчас увижу Краевску, заговорю с ней, то до утра не смогу остановиться. Эта откровенность Нури немного смущала. Она познакомила Ярослава и Малогжату с Краевскими прошлой зимой, и до сих пор не была уверена, что не совершила ошибки. Создалось впечатление, что Ярослав и Маринка понравились друг другу гораздо больше, чем следовало. Особенно это касалось Ярослава. Нури не хотелось бы употреблять слово «влюбился», но оно само шло на ум. Ей были чрезвычайно симпатичны и Малогжата, и Рышард Краевски, но она не могла не признать, что Ярослав и Маринка подходят друг другу гораздо больше и по темпераменту и по складу характера, и по привычкам. У них даже была одна общая страсть – фламенко. Правда, у Ярослава была постоянная партнерша, Малогжата, конечно, и танцевали они безупречно, за это Нури могла поручиться. Но когда Ярослав увидал, как танцует Маринка… Причем одна, без партнера… он просто голову потерял. И Нури это совершенно не нравилось. Конечно, в порядочности Маринки она не сомневалась ни секунды. Но что хорошего, если Яр будет страдать? А раз будет страдать Яр, то будет и Малгося, это уж непременно. И зачем только она их познакомила?! *** Многих удивляло, что может связывать Нуриэль, певицу с мировым именем, пишущей музыку в стиле ренессанс и New Age c группой, исполняющей тяжелый рок? Поговаривали, что весь внезапный успех «Готики» - заслуга именно Нури, которая свела их со своим менеджером Китом Ллойдом. Мало ли существует начинающих групп, рвущихся к вершинам славы. Но не всем так фартит. А тут, буквально в считанные дни, они из никого вознеслись на вершину металлического олимпа! Нури никогда не обращала внимания на сплетни. Она их чересчур много на своем веку наслушалась. Тем более, если сплетни эти не имели под собой никакого основания. Правда же заключалась в том, что она никогда не сводила Кита с «Готикой». Произошло все в точности до наоборот, это Кит свел ее с ними. Кит, кроме карьеры Нури и ее подруги Маринки, занимался еще рядом проектов. Но только в них двоих он до недавнего времени действительно вкладывал душу. Они для него были не источником доходов, а делом всей жизни. По крайней мере, проект Нури – с Маринкой он работал не так давно. Но кроме них он работал с бесчисленным количеством групп и исполнителей. И эта работа напоминала своеобразный конвейер. Кит раскручивал очередную звезду, выжимая из нее все, что можно, а потом избавлялся от нее. Нури не раз пыталась убедить его, что это… нехорошо. Как-то непорядочно. На что Кит обычно возражал, что он дает этим людям то, что они хотят – быструю и легкую славу. Они возносятся ввысь, не прилагая к этому никаких усилий. Но за все в мире надо платить, вот они и платят таким же быстрым падением. И они получают именно то, что заслуживают. Они позволяют обращаться с ними как с вещами – с самого начала. И именно так он с ними и обращается. Использует, а когда они перестают приносить пользу, выбрасывает. Нури такие рассуждения коробили, но она не могла не признать, что Крис в чем-то прав. С Китом Ллойдом Нури познакомилась более двадцати лет назад. Полное имя Кита было Кристиан, и Нури стала звать его Крис. Больше никто его так не называл. Когда они встретились, Ллойд был начинающим, но уже довольно успешным продюсером, а Нури… Ей хотелось что-то делать. Снова. У нее в памяти и в сердце было много музыки и песен, которыми ей хотелось бы поделиться. Конечно, не все они были ее… Поэтому, создавая проект, Нури особо подчеркнула, что не хочет указывать свое имя, как имя автора. Ллойд согласился, он согласился бы на все. Нури понимала, что он полюбил ее, и ей это обстоятельство не очень нравилось. Впрочем, он всегда оставался в первую очередь профессионалом, и отодвигал чувства на задний план. Нури стала его первой большой удачей. Ее музыка и песни были не похожи ни на какие другие. Подражать ей было невозможно. Изначально «Нуриэль» была заявлена как проект, но скоро всем стало известно, что за этим стоит лишь один человек. Порой из-за этого случались неприятности. Особенно часто вставал вопрос, кто же все-таки пишет музыку? В буклетах обычно указывалось – песни древних авторов. А конкретнее? Иногда Нури и себя заявляла как композитора. Иногда под названием альбома значилось – «Эльфийские баллады» или «Эльфийские напевы». Но все понимали, что это всего лишь своего рода фишка, рекламный ход, и вопрос об авторе оставался открытым. Однажды о ней написали, что она несколько раз в своей жизни впадала в кому, поэтому имеет прямую связь с космосом и оттуда берет свои мелодии. Ее песни стали называть «музыкой небесных сфер». Такое толкование и Криса, и Нури вполне устраивало. Но потом о них стали писать, как об обыкновенных мистификаторах. Мол, человек так петь не может. И играть на таком количестве инструментов, да еще и на таком уровне - тоже. А чтобы тот же самый человек при этом еще и писал стихи, и музыку, и сам составлял аранжировки, да еще и обладал неземной красотой… Будто голос ее смонтирован на компьютере, и музыка тоже, а то бы давно нашлись те, кто на самом деле играет при записи ее альбомов. И еще, как бы талантлив человек не был, не в состоянии он выпускать по нескольку альбомов в год. Даже если и в состоянии, то не таких… неземных (даже недруги ее не могли этого отрицать). Такая творческая плодовитость, это уж простите, нелепица. Нури отнеслась к таким сплетням, как всегда, равнодушно, но Кит взъярился. И подал на журнал в суд. Нури пришлось поучаствовать в своего рода экспертизе, чтобы доказать, что это действительно именно она играет и поет. В конце концов, дело они выиграли, и журнал заплатил такой большой штраф, что его пришлось прикрыть. Нури сначала была против этого, но Ллойд ее убедил, разъяснив, что подобные журналы, которые распускают клевету, вообще следует прикрыть все до одного. Ведь не у всех, даже и невинных людей, есть возможность оправдаться. И вообще, никто не имеет права так втаптывать в грязь чьи-то достижения. На экспертизу Нури пришла одетая в парижское платье, которое Ллойд специально для нее выписал. Платье было из серебристого шелка, а к платью он подарил ей серьги, длинной чуть ли не до плеч, с такими крупными бриллиантами, каких Нури давно не видела. Серьги стоили шестьсот тысяч евро. Крис объяснил такой дорогой подарок тем, что он верит в Нури безоговорочно, и готов поступиться всем своим состоянием, чтобы подтвердить это. Злые языки утверждали, что корень привязанности к ней Ллойда кроется именно в этом. Ни у кого еще не было подопечной, работающей столь продуктивно и столь успешно. К тому же Нури писала свои песни более чем на тридцати языках. Ее популярность потрясала, альбомы расходились немыслимыми тиражами! Еще бы не любить такую «золотую птичку»! Да, Нури иногда смущала эта особенность Криса – мерить свои чувства в денежном эквиваленте, но она чувствовала: не смотря ни на что, он ее действительно любит. Правда, со временем он взрослел, потом начал стареть, и его любовь приняла скорее отцовский характер. А вот Нури с годами мало менялась. Все те же злые языки шипели уже насчет пластических операций, которые она якобы перенесла, чтобы так выглядеть. И насчет однообразия ее песен, которые почему-то ни старым поклонникам не надоедали, ни новых не переставали привлекать. Шипели и по поводу ее неизменного имиджа прекрасной эльфийки, который она недавно так грубо разрушила, связавшись с рок-группой. Однако поклонники почему-то не закидали ее камнями. Напротив, Нури привлекла новых поклонников в стан «Готики», равно как и в свой стан - многих металлистов. И по поводу много еще чего раздавалось злое шипение. Однако по поводу самой музыки не шипели никогда, потому что даже самые тупые и озлобленные понимали. Не им судить такое. Напротив, это по их отношению к этой музыке можно судить о них. Даже по поводу «Métim Andunё» и «Namariё», ее самых известных песен, которым уже давно полагалось приесться, всегда отзывались благожелательно. Именно «Namariё» сделала ее знаменитой. Прозвучав впервые пятнадцать лет назад в каком-то итальянском телефильме в качестве саундтрека, эта песня покорила весь мир. Хотя эти известные каждому толкиенисту стихи уже не раз пытались перепевать, но все остальные попытки нельзя было назвать даже подобием того, что пела Нури. Песня, мягко струящаяся на фоне нежных переливов арфы, казалось, долетала из глубины веков. Но по сравнению с этой простенькой мелодией, наш собственный мир казался дряхлым. И вряд ли кто-либо смог бы объяснить, почему это так. Может, потому, думала сама Нури, что я слышала эту песню из первых уст…