***
Со Стайлзом трудно. Он слишком непохож на того ребенка, каким его помнит Питер, и в то же время слишком сильно похож. В себе Питер не видит ничего нового, и уж тем более ничего не изменилось в волке, для которого желание лечь у ног этого невозможного - болтливого, несобранного, нервного, умного - человека сильнее, чем желание в полнолуние разодрать кому-нибудь глотку. Например, Дереку. Хотя, черт с ним, с этим бестолковым волчонком. Дерек - воплощение собственной разрушенной жизни, без права на восстановление, без возможности гарантийного ремонта. Условия жизни, которые он создает для себя, набирая стаю из таких же сломленных, как и он сам, подростков - самое строгое наказание, которое вообще можно придумать, и наказывает он себя сам. Питер не вмешивается, а иногда даже пытается помочь хоть немного. Помощь Дерек принимает неохотно - не верит, не доверяет, да и не хочет, чтобы кто-то ему помогал. Планомерно наказывает сам себя за все произошедшее. Стайлз всегда крутится где-то рядом. Потому что Маккол рядом, а эти двое - словно сиамские близнецы, их невозможно разделить, два по цене тройной порции нервных клеток. Питер приглядывается к нему, наблюдает тогда, когда Стайлз уверен, что его никто не видит. Тогда он настоящий - грустный, уставший от свалившихся на него проблем, мягкий и улыбчивый. Какой-то даже тихий, особенно по сравнению с тем, каким громогласным он может быть в обществе хотя бы одного единственного слушателя. Иногда Стайлз замечает на себе чуть более внимательный взгляд волка, которого он с упорством, достойным лучшего применения, называет “зомби-дядей”. Тогда Стилински шумно возмущается, фыркает, взмахивает руками и сыплет понятными одному ему шуточками с уклонами в разнообразные ответвления комиксной реальности. Мальчика совсем не волнует, понимает его кто-нибудь или нет, он просто выстраивает стену буквально из чего попало, отгораживаясь от пристального, хоть и ненавязчивого внимания мужчины, которого опасается недостаточно сильно, хотя должен бы бояться до нервной дрожи. - Ты странно на меня смотришь, - очень тихо и очень упрямо объявляет Стайлз, когда плюхается на диван рядом с Питером. Вокруг шумят волчата, витают запахи вкусной домашней еды, алкоголя и хвои - стая с размахом празднует рождество, не особо волнуясь по поводу мнения Дерека, который неделю назад просто оказался поставлен перед фактом - рождество стая будет праздновать в лофте. И племяннику даже не удалось сбежать с этого буйства праздничного настроения - Дерек ревниво следил, чтобы волчата не совались куда не надо и не разнесли к чертям его логово. Питер тоже предпочел не уходить - понаблюдать за веселящейся молодежью было даже интересно и где-то забавно. - То же самое мне говорит вся ваша стая, включая моего племянника, - лениво отзывается Питер, отрываясь от созерцания танцующей на столе Эрики. - На меня ты смотришь не так, - Стайлз заваливается на спинку дивана, вытягивая вперед длинные ноги. Стайлзу почти семнадцать, он пахнет тепло и соблазнительно, этакое уютно-сексуальное сочетание, будоражащее мысли взрослого и уравновешенного мужчины. - Ты ждешь предложения руки и сердца, принцесса? - Питеру легко сражаться привычным Стайлзу оружием. - Ну уж точно не от мохнатого клыкастого зомби, - парень громко фыркает. - Я тебя пугаю? - задумчиво продолжает Питер, хотя прекрасно знает ответ. Стейгвилас - хотя Питер ни разу не слышал, чтобы хоть кто-нибудь называл его так, - качает головой. - А должен, - просто резюмирует Питер, поворачиваясь к удивленно дернувшему бровями подростку. - О, вы, мохнатики, меня вообще не пугаете, - самонадеянно тянет Стей, запрокидывая голову и разглядывая теряющийся где-то в темноте потолок лофта. - Девкалион? - медленно тянет Питер. - Жуткий, - Стайлз морщится. - Энис? - Вообще кошмар, брр. - Кали? - Психопатка. - Дерек? - Грустный плюшевый мишка. Стайлз белозубо улыбается, когда Питер искренне хохочет над его ответом. - Не буду спрашивать про себя, - оборотень качает головой. - Боюсь услышать твой ответ. - Ну ты точно не грустный плюшевый мишка, - Стайлз качает головой. - Вот первые три - это про тебя. - Лестно, - Питер прикрывает глаза, чтобы не смотреть на Стайлза, не беспокоить его лишний раз, и вместо этого осторожно принюхивается к окружающим Стайлза запахам. Стилински молчит еще какое-то время, а потом рывком поднимается на ноги, легко вливаясь в атмосферу всеобщего чуть хмельного - спасибо Дитону с его настойками - веселья. Дерек из другого угла огромной комнаты смотрит удивленно, явно только сейчас складывая воедино кусочки подслушанных в детстве разговоров и каких-то обрывочных воспоминаний. Переводит взгляд на Стайлза, ненормально обаятельного в своём неуклюжем танце, и снова на дядю. Питер лениво показывает ему клыки.***
- С годовщиной смерти тебя, зомби-дядя, - Стайлз, заулыбавшись, плюхается рядом с Питером на веранду, протягивая ему бутылку холодного пива. - Очень мило, - ворчит волк, принимая бутылку, и с большим сомнением глядя на мечтательно рассматривающего лес парня. - Откуда такой чудесный настрой, Стилински? - Последний день в школе. Каникулы, - Стайлз передергивает плечами, бросая взгляд на мужчину. А потом делает то, что Питеру, возможно, будет видеться бессонными ночами: обхватывает губами горлышко бутылки, на несколько мгновений замирая, перед тем как запрокинуть голову и сделать глоток. Образ невинного семилетнего мальчика разрушается окончательно, а Стайлз, такой, какой он есть сейчас, словно прекрасная птица феникс появляется из прожитых, потерянных Питером лет. Завораживающее зрелище, тисками сдавливающее легкие. - Как тебя зовут, Стайлз? - мягко тянет Питер, свободной рукой касаясь гладкой мальчишеской щеки - знает, что Стайлз не шарахнется, не уйдет прямо сейчас. Любопытство сильнее инстинкта самосохранения, а тяга - та, что жилы выкручивает волку, - должна быть обоюдной. - Это секретная информация, - Стайлз хитро улыбается, делая большой глоток и довольно жмурясь. - Да и зачем тебе-то, Питер? Порчу на меня хочешь наслать? Проклятие там какое-нибудь?.. - Проклятие закрытого рта тебе бы не помешало, - Питер фыркает, невольно улыбаясь в ответ. - Как в “Матрице”? - Стайлз тут же изображает мистера Андерсона, за что получает демонстративно страдальческий вздох, как поощрение от Питера. Стайлз наблюдательный мальчик, он замечает, как Питер, не ответив на вопрос, едва заметно качает головой, может быть на полмгновения дольше обычного задержав взгляд на его губах. - Ты меня пугаешь, - совсем уж обыденно признается Стайлз. - То есть… помнишь разговор на Рождество? Ты меня пугаешь, но не так. Я думаю, это какие-то ваши волчьи примочки, м? Хотя ты меня не кусал… Меня вообще никто не кусал… Но может, вы, мохнатики, заразные? - Объяснить не хочешь? - Питер нарочито скучающе приподнимает брови, разглядывая нервно подергивающего плечом парня. - Не могу, - наконец вздыхает Стайлз, снова поднося бутылку к губам. - Я тебя не боюсь, Питер… Не в том смысле, типа: “аа, безумный зомби-дядя с клыками”. Но ты меня пугаешь. Знаешь, что я вспоминаю, когда смотрю на тебя? Питер вопросительно кивает, не слишком обнадеживаясь - в Стайлзе все равно нет ни капли узнавания. - Я в детстве вел дневник… Ну, я знаю, только девчонки ведут дневники, да? - Хейл пожимает плечами, признавая себя недостаточно компетентным в этом вопросе. - И я понятия не имею, где он теперь. Питер молчит несколько секунд, делает несколько долгих глотков из бутылки, и снова переводит взгляд на Стайлза. - Давай, смейся, - Стилински нервно кривится, порываясь встать на ноги, но Питер его удерживает, крепко ухватив за запястье. - Это не смешно, Стайлз. Правда, не смешно. И даже не странно, хотя ты, наверняка, так не думаешь. - Странно то, что ты это говоришь, - подозрительно тянет Стайлз, неожиданно послушно замерев рядом с Питером. - Потому что ты говоришь так, словно знаешь больше меня. Обо мне. - Я в принципе знаю больше тебя, Стайлз, - Питер хмыкает, легкой, привычной обоим колкостью разряжая обстановку. - Ой ли, - Стайлз закатывает глаза, явно подразумевая, что его знания о вселенной комиксов стратегически важнее всего, что им сможет противопоставить Питер. Через пару бутылок пива, за которыми Стайлз послушно бегает к холодильнику на первом этаже под неодобрительное ворчание предпочитающего не вмешиваться в происходящее Дерека, Стилински кидает беспокойный взгляд на часы, и заявляет, что ему нужно быть дома, чтобы отец хотя бы не волновался. Питер отвозит его домой, треплет по волосам на прощание, чувствуя, как волк тоскливо поскуливает - хочется больше, хочется быть рядом. Стайлз в ответ фыркает, благодарит, замирает, почти вытащив себя из машины, тянется обратно и коротко, смущенно и почти испуганно целует Питера в щеку, словно пробуя, что из этого получится. Питеру стоит больших усилий сдержать довольное урчание, рвущееся из груди разомлевшего от единственного прикосновения зверя. Стайлз пулей вылетает из машины и уже через секунду возится с замком у входной двери, не оглядываясь, спеша, расслабляясь только когда черная спортивная машина с тихим шорохом срывается с места.