Четыреста шестьдесят два

Питер начинает подумывать, что стоит все-таки провести какую-то “воспитательную работу” с помощником шерифа или его женой, потому что привычка Стейгвиласа абсолютно безбоязненно бродить по лесу там, куда даже группы туристов забредают только случайно, Хейла откровенно беспокоила. Останавливало его только то, что навряд ли бы Стей после такого разговора вообще имел бы возможность подойти к лесу, а этого Питеру совсем не хотелось. - Не говори, что ты снова заблудился, - Питер улыбается, садясь перед мальчишкой на корточки. - Нет, - Стей радостно улыбается, укладывая ладонь на макушку оборотня, слегка оттягивая в сторону темно-русые пряди. - Я тебя искал. Волк наклоняет голову, ластясь под прикосновения маленькой ладошки, и едва слышно урчит, прикрывая глаза. - Стей, ну нельзя одному ходить по лесу, да еще и так далеко от дороги и вообще от всех троп, - Хейл укоризненно качает головой, садясь на землю и оглядываясь. Мальчик беззаботно пожимает плечами, плюхаясь напротив, и запрокидывает голову, разглядывая еще теплое осеннее небо, виднеющееся между сочно-зеленых крон деревьев. - В лесу не опасно, - серьезно проговаривает мальчишка, и едва не заваливается на спину, потеряв равновесие, когда слишком сильно запрокидывает голову. - Э-эй, не смейся! Питер давится смехом, качая головой, но старательно берет себя в руки, только губам позволяя изгибаться в улыбке. - Нет, Стей, - оборотень медленно качает головой. - В лесу опасно. - У меня есть мой волк, - выкладывает свой основной козырь Стейгвилас, победно сверкнув глазами. - Так что мне в лесу не опасно. Питер просто не знает, что можно противопоставить железной уверенности в голосе мальчика, поэтому молчит, по всей видимости, слишком долго, и Стей продолжает: - И я всегда нахожу тебя. Я не думаю, что в лесу опасно, Питер. Хейл неуверенно качает головой, снова оглядываясь, предлагает пойти к озеру, на что мальчонка отрицательно мотает головой, заявляя, что ему и здесь очень нравится. Стей рассказывает о том, как провел лето у бабушки, о каких-то новых приятелях, о том, как пытался - неудачно - воровать груши у кого-то в саду, как купался в речке и столкнулся с какой-то громадной - по утверждению мальчика длиннее его раскинутых в стороны рук, - рыбиной, как чуть не наступил на змею и как убегал от соседской болонки, почему-то заимевшей на него зуб. Питер слушает внимательно, запоминая, но больше наслаждаясь звучанием голоса, по которому успел соскучиться, и запахом мальчика, которого ему так не хватало. Дети быстро растут и их запах меняется довольно быстро, а в пубертатный период и вовсе может смениться до неузнаваемости, поэтому Питера почти не удивляет, что сейчас ребенок пахнет немного не так, как, например, в их первую встречу больше года назад. Стей по-прежнему пахнет какими-то домашними сладостями, какими-то солнечными фруктами, пахнет школой - тонкая лента не очень приятного на вкус Питера запаха, который вплетался в аромат обоих его племянников, - духами матери, цветочно-сладкими, ассоциирующимися у Питера с улыбчивой, светлой Клаудией, немного пахнет оружейной смазкой и порохом - это от отца, улыбчивого мужчины, у которого, судя по всему, очень плохо обстояло дело с выговорами для сына, судя по-тому, что видел и чуял Питер, когда в прошлый раз привел Стея домой. Джон очень старался придать лицу необходимую родительскую строгость, но больше всего и в его глазах, и в его запахе было облегчения. Судя по всему юного Стилински навряд ли даже лишили в этот день сладкого. - А еще мама заболела, - тише добавляет мальчик, и волк едва сдерживается, чтобы не заскулить, такой волной отчаяния накрывает мальчика. Питер плавно перебирается поближе, обнимая ребенка за плечи, и Стей, резко погрустневший, прижимается к его груди, замолчав. - Она поправится, - мягко говорит Питер, второй рукой осторожно зарываясь в мягкие темные волосы мальчика. - Не переживай так, Стей. Все иногда болеют. В этом нет ничего страшного. - Папа тоже так говорит, - мальчишка хмурит густые брови, поднимая взгляд на Питера, - но когда я болею, я потом выздоравливаю, а потом еще не скоро снова болею. А с мамой не так. Ей часто бывает нехорошо. Папа возил её в больницу на прошлой неделе, но доктор сказал, что ей не обязательно лежать в больнице и прописал ей лекарства. - Это же хорошо, - Питер внимательно вглядывается в карамельные глаза мальчика, находя в его взгляде неуверенность и явную надежду на то, что Питер сможет его утешить. - Если врачи отправляют пациента домой, вместо того, чтобы положить в больницу, значит все почти в порядке. - Наверное, ты прав, - Стей снова опускает голову, прижимаясь щекой к плечу Питера. - Я один раз лежал в больнице. А когда мне стало лучше, меня выписали домой и там я совсем выздоровел. - Ну вот видишь, - Питер осторожно и почти невесомо прижимается губами к виску мальчика. - Все будет в порядке, Стей. Твоя мама поправится.

***

Питер не совсем уверен в объективных причинах своего поступка - то ли это его природное, совершенно не-хейловское любопытство, то ли беспокойство за мальчика, от которого отчетливо и горько тянуло страхом, то ли вполне хейловская привычка всегда быть в курсе происходящего. Два дня заигрываний с симпатичной девочкой из больничной регистратуры дают свои плоды и Питер узнает имя лечащего врача миссис Стилински. Если бы блондиночка отвлеклась чуть на больший срок, можно было бы успеть прочитать и диагноз, но под больничным халатом у девчонки оказалось совсем немного одежды. Некоторое беспокойство вызывает тот факт, что в списке специалистов клиники напротив фамилии врача значится “заведующий неврологическим отделением”, собственно, только поэтому Питер приходит к блондиночке еще несколько раз, в конце концов, все-таки углядев выведенный под фамилией Стилински диагноз - лобно-височная деменция. И в графе “дополнительно” приписка: быстро прогрессирующая. В начале ноября Стей приходит к озеру - Питер уже даже не спрашивает себя, как именно он определяет, что его мальчик пересек границы территории стаи, Питер просто четко чувствует этот момент, а потом уже просто идет на запах, - очень рано утром, наверняка прогуливая школу. Еще прохладно и он кутается в толстовку, сидя на берегу и глядя на гладкую поверхность озера. Рядом с ним лежит расстегнутый рюкзак, в котором виднеется пара учебников и тетрадей, россыпь разноцветных ручек и два яблока, одно из которых почти выкатилось на землю. Питер несколько секунд стоит за его спиной, с тоской принюхиваясь к окружающим мальчика запахам страха, и опускается позади него на колени, обнимая за плечи, притягивая ребенка к своей груди, согревая, пытаясь безмолвно успокоить. Волк внутри встревоженно поскуливает, требует защитить мальчика, да Питер и сам бы хотел этого, но все, что он может - крепче обнимать льнущего к нему ребенка, осторожно целуя в макушку. - Маме сегодня плохо, - поясняет Стей через несколько минут, когда забирается к Питеру на колени, обнимая за шею. Хейл, основательно пошарившийся в открытых источниках, примерно подозревает, что означает “плохо” в случае миссис Стилински, и поэтому ничего не говорит и ничего не спрашивает, крепче прижимая испуганного мальчика к себе. - Я не очень хочу идти домой, - тихо добавляет Стей, пряча лицо. - Ты ведь прогуливаешь школу сейчас? - Питер успокаивающе гладит его по спине, следя за тем, чтобы в его голосе не промелькнуло никаких обвинительный ноток. - Да, - Стей вздыхает. - Папа будет ругаться, если узнает, а он наверняка узнает… Но… - Тише… - успевает растерянно вставить Питер за мгновение до того, как мальчик в его руках разразится отчаянным, горьким плачем. - Всё наладится… - Правда? - Стей поднимает заплаканное лицо, и Питер просто не может себе позволить лгать, глядя в эти темные, чуть покрасневшие глаза, обрамленные слипшимися от слез ресницами. - Я не знаю, - отвечает честно, ласково проводя ладонью по влажной щеке мальчика. - Но я на это надеюсь. Стей всхлипывает еще пару раз и успокаивается, затихает и, как кажется Питеру, который не хочет его беспокоить, задремывает. Питер думает о том, что почти вся семья уехала из особняка на охоту, остались только племянники, которые не вернутся раньше второй половины дня, а ноябрь, особенно это утро, выдался прохладным, да и вообще мальчонке не помешает чашка горячего какао, тем более, что Лора вчера соблаговолила приготовить шоколадное печенье, вполне сносное на вкус Питера.