Четыреста шестьдесят два

Питер однажды ловит себя на мысли, что лучше всех знает, что сейчас происходит в семье помощника шерифа. Навряд ли Джон Стилински рассказывает кому-то из друзей или сослуживцев о своих домашних делах - хотя, конечно, многие подозревают, что болезнь очаровательной Клаудии прогрессирует. Раньше Питер довольно-таки часто замечал её в городе, Стей как-то раз обмолвился, что мама любит гулять по городу, покупать продукты - Стейгвиласу нравилось ходить вместе с ней. У общительного, шебутного мальчишки появлялось еще больше возможностей обзавестись новыми знакомствами и, как подозревал Питер, половина продавцов из маленьких, частных магазинчиков, знали его в лицо. Сейчас, как понял Хейл из рассказов мальчика, его мать вообще почти не выходила из дома. Самому Питеру Стейгвилас рассказывал немного, стеснялся, предпочитая просто забраться на колени к молодому мужчине, прижаться, чувствуя, как Питер осторожно, но крепко обнимает его, прижимаясь щекой к вихрастой макушке, и долго молчать, успокаиваться. Питер иногда приводил его в особняк, когда семьи не было дома, наливал ему чашку какао и с улыбкой наблюдал за тем, как Стей, разложив на обеденном столе тетради и учебники, постепенно расслаблялся, увлекаясь задачками и тормоша Питера, чтобы он помог ему с решениями. Пару раз Питер отвозил его домой, с рук на руки передавая Джону Стилински. Помощник шерифа с каждой неделей выглядел всё бледнее и изможденнее, но старался держаться, пожимал Питеру руку и благодарил за то, что тот приглядывает за его сыном. Хейл, конечно, понимал, что мужчина давно уже проверил все имеющиеся в распоряжении полиции материалы на его семью и теперь с затаенным страхом ожидал разговора с сестрой - рано или поздно альфа должна была понять, что происходит, а что ей ответить, Питер себе совершенно не представлял. Стейгвилас всё, как на духу, выкладывал волку. И о том, что мама часто плачет, и о том, что кричит на отца. Обо всех изменениях - с детским непониманием, дрожью в голосе. Наверное, мальчик чувствовал себя глубоко виноватым в происходящем, хотя и не смог бы объяснить толком, в чём именно, а Питер, будучи в волчьем теле, не мог спросить. Стейгвилас приносил из дома бутерброды, по кусочку скармливая лежащему у его ног волку, трепал хищника за ушами, зарываясь пальчиками в густой мех, и иногда, когда совсем уж плохо себя чувствовал, плакал, не сдерживаясь и не стесняясь, послушно подставляя лицо гибкому волчьему языку, когда оборотень тянулся слизать соленую влагу с детских щек. Бывали и хорошие дни и даже недели, когда миссис Стилински чувствовала себя вполне сносно. В один из таких дней Питер встретил её с сыном, когда они выходили из булочной в центре города. От Стейгвиласа пряно и вкусно пахло корицей, от его матери тянуло тонким ароматом цветочных духов и совсем чуть-чуть, отравляя сладкий запах, горечью медикаментов, больниц и болезни. Вечером того же дня Стей кормил волка булочкой с корицей и рассказывал, как они с мамой заходили в магазин комиксов и ходили в кино. Питер блаженно щурился, приваливаясь теплым боком к ноге сидящего на берегу озера мальчика, вслушивался в его голос, наслаждаясь по-детски счастливыми интонациями и старался не думать о том, что всё это ненадолго, что в следующий раз, когда они увидятся, Стей снова прибредет на берег мрачный, грустный, и что пальцы, сейчас весело теребящие кончик волчьего уха, будут совсем холодными и дрожащими. Так, конечно, и случается. Питер, в очередной раз повздорив с сестрой, заглаживает свою вину тем, что забирает Кору из школы. Племянница виснет на руке, кусая Питера за запястье, словно щенок, у которого режутся зубки, частит, рассказывая об учителях и одноклассниках и явно пытается уболтать родственника на прогулку по городу - хотя мать четко сказала ехать домой. Иначе как на издевательство каких-то высших сил Питер не может списать то, что помощник шерифа паркует свою машину через гребанный метр от его тачки. Стейгвилас бормочет что-то про то, что он не хочет ехать к мисс Моррисон, потому что она... Тут мальчик запинается, потому что озвучить общепринятую версию про "сумасшедшую кошатницу" в лицо отцу не решается. На самом деле Оливия Моррисон - соседка Стилински, - вовсе не сумасшедшая, оборотню нетрудно почуять запах сумасшествия, да и шериф об этом наверняка знает, иначе не стал бы просить её присмотреть за сыном, но кошек у неё действительно много. Может даже слишком много. Кора с любопытством таращится на мужчину в форме и его сына, забыв выпустить из захвата крепких маленьких зубов запястье дяди. Стейгвилас оборачивается на шум, когда Хейлы подходят к машине, слабо улыбается, приветственно взмахивая рукой, а шериф вымученно жмет Питеру руку, коротко потрепав отцепившуюся от дяди Кору по волосам. Кора, на взгляд Питера, из всех его племянников была самой сообразительной. Пока сам Питер еще обдумывает, как поступить - потому что волк скребет когтями ребра, выцарапывая рваные узоры на костях от того, насколько сильно он хочет сейчас быть рядом со своим человеком, - Кора уже уверенно обнимает Стейгвиласа за плечи и заявляет, что дома есть ореховая помадка. Много ореховой помадки и какао. Питер мысленно закрывает лицо руками, представляя реакцию сестры, но все же предлагает шерифу присмотреть за его сыном сегодня, раз уж малышка Кора настроена столь решительно. Стей слабо улыбается, просяще глядя на отца, и Джон, поразмыслив мгновение, медленно кивает. - Миссис Хейл не будет против? - уточняет мужчина. Талию так редко называли "миссис", что Питеру необходимо несколько секунд, чтобы сообразить, о ком спрашивает помощник шерифа. Конечно нет, миссис Хейл не будет против. Все в порядке, мистер Стилински. Потом, возможно, она вспорет мне загривок когтями, в чисто воспитательных целях, но я вам об этом не скажу. У Талии подергивается уголок глаза, когда на полу в зале она видит Кору и Стейгвиласа, спорящих из-за какой-то задачи, и Питера, по-турецки сидящего на диване неподалеку, но альфа, конечно, ничем не выдает своих эмоций, не при детях. - Им трудно сейчас, - Питер выходит вслед за сестрой, чутко прислушиваясь к оставшимся в зале детям. - Стилински. Я так понял, Клаудию снова положили в больницу и Джону не с кем было оставить сына до вечера. Талия смотрит на него устало-раздраженно, трет пальцами висок, хмурясь, и молчит. - Ну не оставлять же пацана у миссис Моррисон, альфа. - Был бы это кто-то другой, ты бы спокойно на это смотрел. Точнее, давай будем честными, Питер, ты бы вообще не обратил на это внимания. - Справедливо, - волк сердито рычит, звук копится где-то в глотке, но Питер не разрешает себе повестись на откровенную провокацию сестры, остается спокойным, только смотрит на женщину еще мрачнее, исподлобья. - Сын помощника шерифа, - Талия качает головой, наливая себе стакан воды. - Я ведь просто прошу всех вас вести себя как можно тише, не бросаться в глаза, не нарываться на неприятности... А ты приводишь в дом сына помощника шерифа. И не в первый раз, Питер, не считай меня дурой. - Я и не считаю тебя дурой, сестренка, - Питер подходит ближе, аккуратно укладывая прохладные пальцы на виски альфы, массируя. - Я считаю тебя умной женщиной, которая поймет, что ничего плохого в этом нет. Питер тихо гордится своим натренированным годами умением лгать даже оборотню, даже альфе, даже собственной сестре. Потому что он совершенно не верит в то, что говорит, но есть шанс убедить в этом сестру. - Стейгвилас с Корой ровесники, у нашей семьи репутация неплохая, хоть нас и нельзя назвать образцом коммуникабельности. Когда твой муж не хмурится так, что окружающим хочется расползтись по норам - всё вообще замечательно... - Перестань, - Талия отвечает коротким смешком, легко хлопая брата по запястью. - Талия, куда хуже и подозрительнее отказывать людям в помощи, чем предоставлять её. Ты ведь знаешь. Тем более, что до вечера никого кроме нас троих здесь не будет, так что никаких удивительно зубастых родственников... - Питер, - альфа качает головой, отходя на шаг. - То, что Джон Стилински просит тебя присмотреть за его сыном... - Вообще, это Кора предложила, - быстро, с обворожительной улыбкой вставляет Хейл. - Питер! - Талия никогда не велась на обворожительные улыбки. - Это следствие. А причин я пока что не услышала. - Разве нужны причины, чтобы помочь плачущему ребенку? Или ребенку, заблудившемуся в лесу? - Питер, из нас двоих детей люблю я, - Талия поджимает губы. - Так что - да, тебе нужны для этого причины. Молчание затягивается: Питер совершенно не собирается посвящать сестру в метания своего волка и собственные, а Талия не собирается отступать, пока не выяснит всё, что хочет. Как и множество раз до этого, Питера выручает Кора - тихонько проскальзывает в кухню и просит какао и решить-таки этот дурацкий пример, над которым они бьются уже десять минут. - Я займусь, - Питер старается улыбнуться сестре так, чтобы она успокоилась, но Талия снова поджимает губы, пожав плечами.