Оцепенение

Когда Себастиан ступил на землю четвертого дистрикта, он понял, что ему здесь не нравится. Это ощущалось намного резче и четче, чем в других местах. Первый и второй дистрикт находились на непосредственном попечении Капитолия, третий не отставал от них, но вот в четвертом уже виделась разница в жизни людей. На людей Смайту, в общем-то, было плевать, но вместе с этим в воздухе витала какая-то нагнетающая атмосфера. Она заставляла мечтать о том, чтобы поскорее вернуться в Капитолий, к комфорту, удобствам, к балам и развлечениям. Себастиану даже думать не хотелось о том, что будет в одиннадцатом, двенадцатом и тринадцатом дистриктах. Правда, на тринадцатый ему еще было интересно посмотреть. Отец никогда не брал его туда с собой, и Смайт ожидал чего-то невероятного. Наверное, тайны всегда привлекают больше внимания. Пусть Себастиан ничего и не понимал в ядерных разработках, секретность этого предприятия его очень даже интриговала. Но пока нужно было найти что-то, чем себя занять. Что здесь было интересного? Мужчины? Они везде одинаковые: Смайт в этом уже убедился. Море? А вот на него можно было бы и взглянуть. В Капитолии он довольствовался бассейном. Но что бассейн по сравнению с волнами, омывающими берег, шумом прибоя и гулом чаек? Себастиан твердо решил: сегодняшний его маршрут пойдет не так, как обычно. Он будет наслаждаться природой - другие развлечения подождут. Выступление на центральной площади планировалось только через несколько часов, а пока Себастиан мог прогуляться и расслабиться. Ходить без сопровождения охраны - не лучшая идея, но, черт возьми, неужели эти тупоголовые кретины должны таскаться за ним везде, где бы то ни было?! Смайту просто нужно было пару часов тишины. Всего лишь пару часов, не больше. Это же совсем немного! Недолго блуждая по дистрикту, он нашел выход к пляжу, где не было никого. Никого, кроме какого-то паренька в странной одежде. Незнакомец стоял в воде и пел. Себастиану было бы смешно, если бы это не было настолько очаровательно. Глупо, ненормально, но очаровательно. Смайт двинулся вперед, ближе к морю, и подал голос: - Неплохо поешь, моряк, - незнакомец обернулся, в его глазах отразилось удивление. - Как тебя зовут? Слегка помедлив, юноша сказал, что зовут его Куртом. Реакция парня была забавной: удивление вперемешку с испугом. Наверное, это было еще более очаровательным, чем его пение. Выглядел Курт необычно: высокий, худой и бледный. Как можно быть таким бледным, вечно находясь на солнце? Единственным признаком постоянных солнечных ванн были еле заметные веснушки, беспорядочно рассыпанные по его щекам. Волосы Курта были светло-русыми, отдававшими рыжиной, видимо, все из-за того же солнца, а глаза… Себастиан не мог понять, что с ними не так, но они не были просто голубыми. Курт был действительно хорош собой, несмотря на одежду, снятую явно не с его плеча, несмотря на негативную реакцию, которую вызвал у него Себастиан. Смайт привык к такому: кто-то готов был падать ему в ноги, кто-то в открытую презирал и ненавидел его, но большинство были такими, как Курт, растерянными и настороженными до безобразия. Они не высказывали неприязни в лицо, но у них и так на лбу все было написано. Себастиан попытался завести разговор, но Курт был скованным и смущенным. Что-то в Смайте всегда выдавало его, что-то заставляло людей с самого начала его не любить. В будущем, он надеялся, это перерастет в то, что при первом же взгляде заставит окружающих его бояться, но сейчас ему вовсе не хотелось пугать этого мальчика. Сейчас ему, наоборот, хотелось завладеть вниманием Курта. Более того, он был бы совсем не против записать его в ряды своих многочисленных любовников. Себастиан попросил его спеть, и это оказалось удачным решением, потому что Курт заметно расслабился, а когда Смайт начал ему подпевать, и вовсе заулыбался. Наверное, Себастиан прежде и не видел таких улыбок. Оттого было и горько, и радостно одновременно, потому что это значило и то, что он так и не удостоился чьих-либо искренних улыбок, и то, что в Курте было что-то необычное. Курт был чем-то особенным. Тем, что Себастиан так долго искал. Конечно, по Курту было понятно, что он сразу не бросится к Смайту в постель, но Себастиан уже был уверен в том, что рано или поздно это случится. Перед ним еще никто не смог устоять, поэтому сколь бы необычным ни казался Курт, вряд ли бы он стал и здесь исключением. Чуть позже они сидели на гальке и разговаривали. Точнее, Себастиан задавал вопросы, а Курт на них отвечал. Смайт спрашивал о чем угодно: о дистрикте, о людях, о Курте. На последнее юноша отвечал как-то более неуверенно, и Смайту показалось забавным смутить его еще больше. - Ты красивый, - Себастиан был убежден в том, что столь скромному парню редко кто так говорил, но ответ его совершенно поразил. - Я знаю, спасибо, - это еще больше заинтересовало Смайта. Значит, Курт был вовсе не таким уж и скромником: он просто растерялся. Или в тихом омуте черти водятся? О, Смайту не терпелось докопаться до этих чертей. Он был совершенно уверен в том, что Курт горяч в постели, и когда-нибудь он в этом убедится. Через некоторое время Курт убежал по каким-то делам, а Себастиан направился ко Дворцу правосудия. Пришел он раньше и, не пожелав оставаться в кабинете, вышел к площади. Выступление должно было начаться только через полчаса, но некоторые жители дистрикта уже собрались, видимо, боясь опоздать. Себастиан рассматривал толпу, где были совершенно разные люди, пока взгляд Смайта не привлек Курт. Его тащил какой-то парень за руку, а Курт, смеясь, сопротивлялся. Затем незнакомец, чьи кудрявые волосы торчали в разные стороны, подошел к Курту и поцеловал его, на что тот стукнул его кулаком в плечо и отстранился. Себастиан ухмыльнулся увиденной картине, думая, что не так-то просто подкатить к этому пареньку, но следом Курт улыбнулся и сам поцеловал кудрявого. Эта парочка была тошнотворно милой. Из тех, на которые так любили глазеть зеваки. Себастиан отвернулся, не желая больше туда смотреть. Если Смайт решил кем-то завладеть, то он этого добьется. А он решил. Скоро, очень скоро этот Курт окажется у него в постели. И, может быть, не так скоро, как он, Себастиан, предполагал, но дело за этим не станет. Задача усложнялась. И это только разжигало интерес в сознании Себастиана.

***

Курт всегда приходил раньше, чем было нужно. Он просто сидел на берегу, слушал звуки природы, заполняющие всю его голову, все его сознание. Один шум морского прибоя доставлял столько эстетического удовольствия, сколько не сможет дать никакой другой звук. Будь то любимая песня или целая симфония, будь то смех ребенка или ласковый шепот Блейна на ухо. Курту слишком сильно нравилось море, он любил его всей душой. Быть может, лишь чуть-чуть меньше, чем Блейна или семью, но так сильно, как только он мог. С тех пор, как президент Смайт приехал в дистрикт, он каждое утро приходил туда же, куда и Курт. Они разговаривали, и в какой-то момент Хаммел догадался, что, должно быть, Себастиану скучно, скучно и одиноко, а здесь у него никого не было. Прошло пару дней прежде чем Курт окончательно перестал обращаться к Смайту на «Вы» и начал называть президента по имени. Себастиан - имя красивое, звучное. Наверняка, президенту так больше нравилось. Наверняка, ему просто нужен был друг. Курт старался не думать о том, что поведение Смайта не всегда было дружеским. Себастиан пробыл здесь целую неделю. Дольше, чем в остальных дистриктах. Курт никому не сказал о том, что беседует по утрам с самим президентом. Он бы не удивился, если бы Себастиану не понравилось, стань он болтать об этом. В последний день своего пребывания в дистрикте Себастиан рассказывал Курту о Капитолии. - Тебе бы там понравилось, - задумчиво произнес Смайт. - Конечно, там не так красиво, как здесь, у моря, но Капитолий обладает какой-то своей, современной красотой. Уникальной. - Море тоже уникально, Себастиан, - пожал плечами Курт, взглянув на собеседника. - Вообще, все уникально. И моря, и города, и люди. Даже я, не бывавший нигде, знаю об этом. - Не уверен насчет людей, - хмыкнул Смайт. - Для меня большинство - одинаковые. Уникальные есть, но их гораздо, гораздо меньше. Хаммел почувствовал на себе пристальный взгляд мужчины, будто слово «уникальные» предназначалось именно ему. Курт не хотел об этом думать, это было как-то неправильно. Почему неправильно, он тоже понять не мог. - Все относительно, - отозвался Курт, отведя взгляд к волнам. На них смотреть было как-то спокойнее. - Для каждого человека разные люди представляются особенными. - Но некоторые люди становятся особенными для многих. Хаммел улыбнулся. - Такие, как ты? Президенты? - с усмешкой на губах поинтересовался он. - Или такие, как ты, - ответил Смайт, - которые сводят с ума президентов. Курт замер от неожиданности. С какой-то стороны это было и ожидаемо, и вполне себе нормально. Хаммел действительно нравился многим, и он знал об этом. Не было ничего удивительного в том, что он заинтересовал Себастиана. Это можно было понять и по странным незначительным комплиментам, и по взглядам, и по жестам, но теперь Смайт говорил напрямую о симпатии. Как Курт должен был реагировать? - Думаю, таких, как я, тоже много, - усмехнулся Хаммел, скрывая за улыбкой нервы. - Таких, как ты, больше нет, - возразил Смайт, и Курт шумно вздохнул. - Себастиан, - начал он, думая над тем, как вообще можно отказать президенту. - Мы с тобой из разных миров. Я - рыбак из дистрикта, ты - президент. Я тебе не ровня, да и мне нравится моя жизнь здесь. Если бы мы встретились при других обстоятельствах и были не теми, кем являемся… - Если бы у тебя не было парня, - продолжил за него Смайт, уловив удивление на лице собеседника. - В этом же настоящая причина, так? - Курт еле заметно кивнул. - Конечно, это более разумно. Здесь у тебя любовь, отношения. Глупо менять все на то, чтобы стать каким-то очередным увлечением для президента, да? - Что-то вроде того, - согласился Хаммел, чувствуя себя жутко неловко. Это было не совсем правдой. Курт любил Блейна, просто любил Блейна, поэтому думать о каких-то других отношениях он и не собирался. Ему, в общем-то, было бы плевать, какой по счету он был бы у Смайта, если бы тот его действительно интересовал. Но сердце Хаммела принадлежало Андерсону и никому больше. А Себастиан пусть думает, что хочет. - Я все понимаю, - с улыбкой пожал плечами Смайт. - Ты не виноват в том, что хочешь для себя лучшего. Курту не нравились его слова. Конечно, он не виноват. Он и не думал о том, что может быть виноват. Себастиан считает, что все ему чем-то обязаны? Хаммел даже на мгновение забыл о том, что сидит с президентом. Ему хотелось сказать что-то резкое, что-то, что заставило бы Смайта перестать считать себя великодушным. Какой хороший президент! Он все понимает. Лучше бы думал о состоянии дистриктов. Курт и сам не знал, откуда в его голове появились такие мысли, но в один миг Себастиан, который отреагировал на все довольно-таки спокойно, показался ему чудовищем, прячущимся под маской человека, и Хаммелу захотелось тут же куда-нибудь исчезнуть. - Сегодня я уезжаю, - снова подал голос Смайт, отвлекая Курта от его странных мыслей. - Поэтому нам пора прощаться. Хаммел выдавил из себя улыбку, не зная, что имелось в виду под «прощанием». Он почувствовал пальцы мужчины, которые коснулись его подбородка, заставляя Курта повернуть к нему голову. Изучающий взгляд Себастиана прошелся по его лицу и остановился на глазах. - Все-таки ты не знаешь, - произнес Смайт с улыбкой. - Не знаю чего? - Курту хотелось поскорее высвободиться и побежать домой или на работу, или хоть куда-нибудь. - Насколько ты красив, - пояснил Себастиан, его взгляд перешел к губам Курта, а сам Хаммел замер, снова не понимая, как реагировать. Он всю неделю пытался не обращать внимания на совершенно очевидное. Но как бы Курт ни отрицал самому себе: Смайту он был небезразличен. Хаммела всегда забавляло внимание со стороны других парней, но президент… Президент - это совсем другое. Окружающих можно было просто отшить, сказав, что у него есть Блейн. Окружающих можно было и обидеть, не заботясь о последствиях. Когда Себастиан наклонился к нему для поцелуя, Курт не стал возражать. Он услышал лишь тихое «Можно?», как будто отрицательный ответ остановил бы президента. Хаммел поддержал эту игру кивком, словно от его реакции что-либо зависело, и ответил на следовавший за этим поцелуй так, будто действительно мог хотеть этого. В этом случае Курт последствий боялся. Он просто не скажет Блейну. Ни к чему Андерсону попусту волноваться. Курт лишь наделся на то, что Себастиан уедет и не вернется. Все забудется, они с Блейном поженятся, а президент о них и не вспомнит. Только поэтому он не отстранился, думая, что да, Себастиан неплохо целуется. Да что там неплохо? Потрясающе. Но Себастиан - не Блейн. От Смайта пахло чем-то почти незнакомым, чужеземным, «капитолийским», как мог бы назвать этот запах Курт, потому что других ассоциаций для сравнения у него просто не было. Себастиан целовал Хаммела властно, прижав того к себе, как ребенок, схвативший любимую игрушку и не желавший ее никому отдавать. В то время как Блейн, который был с Куртом нежен, а если и резок, то всегда думал о том, чтобы Хаммелу тоже нравилось, Себастиан просто хотел на мгновение насладиться Куртом, наплевав на то, что тот любит другого и ему, может быть, совсем не интересен Смайт. И где-то издалека разум подсказывал Хаммелу, что не будь Блейна, ему бы это понравилось, но он просто не мог не думать об Андерсоне. Курт чувствовал себя предателем и мысленно обещал себе, что это должен быть его последний поцелуй, который он отдаст не своему любимому. Через некоторое время Себастиан отстранился, встал и ушел. Курт очень надеялся на то, что больше никогда его не встретит. Вечером, когда солнце уже скрылось за горизонтом, Курт узнал, что Блейн их видел. Хаммелу пришлось долго объясняться и просить прощения, но Андерсон затаил на него жуткую обиду. Они ругались, кричали друг на друга, так ни к чему и не придя. - Он меня поцеловал! - пытался донести свою истину до возлюбленного Курт. - Как я мог отказать президенту?! Я испугался, Блейн. - А если бы он тебя в кровать потащил? - сложив руки на груди, произнес Андерсон. - Ты бы тоже не отказался? Ты бы с ним переспал? - Курт в ужасе глядел на Блейна, не понимая, как тому в голову пришла такая мысль, но Андерсон, видимо, решил его добить, добавив: - Или вы уже все успели? Сначала Курту захотелось убежать, сжимая кулаки от обиды и ненавидя все на свете, но он вовремя совладал с эмоциями, понимая, что как бы оскорбительно ни звучали слова Блейна, он имел все основания, чтобы так думать. - Я не… - Хаммел судорожно вздохнул, не зная, какие слова подобрать. - Я не изменял тебе. И не собирался! - он осторожно подошел к Андерсону, заглянул ему в глаза и коснулся ладонью его щеки. - Я люблю тебя. Ты же знаешь это. Я был влюблен в тебя с самой первой нашей встречи, и это не изменилось. Разве что мои чувства стали только крепче. Он пытался что-то понять по глазам Блейна, которые всегда говорили больше за него, чем он сам, но сейчас его взгляд был непроницаемым. Андерсон не верил. Эта мысль отдавалась глухой болью где-то внутри Курта. Когда Блейн отстранился и ушел, Хаммел не удивился. Он даже не думал догнать его или крикнуть ему что-то вслед. Это было бесполезно. Все было против него. Курт не мел ни малейшего понятия, как исправить положение. Да, Блейн отходчивый, но раньше он никогда не заставал Хаммела с другим. Курт, по правде говоря, просто ни с кем и не встречался никогда. Они с Андерсоном были первыми друг у друга во всем и всегда. Блейн составлял для него весь мир, а до остальных Хаммелу не было дела. Когда пришла весть о том, что президент улетел, Курт облегченно выдохнул, потому что Блейн - лучшее, что было в его жизни, и Хаммел не собирался его так глупо потерять. Курт очень надеялся на то, что Себастиан больше никогда не объявится. Ближе к ночи Хаммел пробрался в дом к своему парню, чудом не разбудив родителей, которые оказались там. Давным-давно Андерсон дал ему ключ, чтобы тот мог спокойно приходить, когда ему вздумается, и сейчас это сыграло Курту на руку. Эффект неожиданности, долгие уговоры и поцелуи заставили Блейна сменить гнев на милость, а следом с коварной ухмылкой на губах повалить Хаммела на кровать. - Мы в доме не одни, Блейн, - вспомнил Курт, когда Андерсон принялся разбираться с пуговицами на рубашке Хаммела. - И ты смеешь мне возражать после того, как целовался с каким-то напыщенным индюком из Капитолия? - возмутился Блейн, грозно уставившись на возлюбленного. - Я все еще обижен, и ты должен… - Я не должен, - усмехнулся Курт, встретив знакомый грустно-умоляющий взгляд. Он потянулся к любимым губам и выдохнул прямо в них: - Но я буду делать все, что ты захочешь. Пробормотав что-то о том, что так даже лучше, Блейн продолжил свое увлекательное занятие - покрывать поцелуями шею Курта и снимать с него рубашку. Парням повезло, что родители поймали их тогда, когда они еще не до конца разделись. Под недовольное шипение Хаммела: «Я же говорил!» - Блейн убедил родителей не выгонять Курта на ночь глядя и пообещал, что они будут спать. Спать и ничего больше. Тем вечером парни даже сдержали свое обещание. Хаммел расположился в объятиях Блейна и провалился в сон, напоследок чувствуя легкое прикосновение губ Андерсона к своему виску. У них по-прежнему все было хорошо. Курта грела эта мысль как ничто другое. Этой ночью он забыл о том, что подобные инциденты так бесследно не проходят, и ему снились приятные сны, в которых слышались гул чаек и звучание волн. Хаммел улыбался сквозь сновидения и чувствовал себя совершенно счастливым.

***

Себастиан смотрел в окно планолета. Четвертый дистрикт становился все меньше и меньше. Впереди, на очереди, был пятый. Может быть, там найдется кто-нибудь более сговорчивый, чем Курт. Может быть, Себастиан в этот раз не решит действовать, как идиот, не будет разговаривать с ним и не останется с одним-единственным поцелуем, а перейдет в наступление. Или, может быть, Себастиан будет, как и сейчас, сгорать от ярости. От того, что заполучить этого мальчика ему так и не удалось. Прибыв в пятый дистрикт, Смайт тут же отправился на поиски развлечений. Сейчас ему подошла бы любая шлюха, лишь бы не думать о том, кого ему хотелось на самом деле. Той ночью Себастиан втрахивал в кровать какого-то парня, имени которого даже не удосужился запомнить, думая о том, что, может быть, где-то в четвертом дистрикте, Курт так же, как этот парнишка, стонет под другим человеком. Это приводило Смайта в еще большее бешенство, заставляло его вдалбливаться в любовника все резче и сильнее, причиняя тому боль. Но какая разница, что там чувствует очередная подстилка? Выступление в пятом проходило точно так же, как и в остальных. С каждым дистриктом становилось все хуже и хуже, а недовольств жителей все больше и больше. Когда президент со своей свитой добрались до последних (одиннадцатого, двенадцатого и тринадцатого), их встречали уже слишком холодно, вялыми и жиденькими аплодисментами. - У них такой странный акцент, - как-то раз произнес Хантер, когда они были в последнем дистрикте. - Поверь, наш для них тоже странный, - пожал плечами Смайт, вспоминая, как Курт смеялся над его говором. В тот момент для Себастиана он был самым очаровательным парнем за Земле: в его глазах сверкали озорные огоньки, румяные щеки ярко выделялись на бледном лице, а улыбка открывала маленькие, еле заметные зубки. Любого другого Себастиан бы тут же приговорил к смертной казни, посмейся над ним тот. Никто не смел этого делать. Никто, кроме Хантера, который подобным образом вечно вправлял мозги своему президенту. Но Курт… Курт был особенным. - Они так странно одеты, - в другой день говорил Кларингтон. Себастиан с улыбкой вспоминал лохмотья Курта, в которых тот выглядел не жалко, а даже как-то трогательно. - Вчера видел девушку, которая горланила песни во весь голос. Тебе не кажется, что это опасно, когда такие неуравновешенные бродят по дистрикту? - задумчиво пробормотал Хантер в последний день, когда они уже сели в планолет, готовый лететь в Капитолий. Себастиану было плевать на безопасность, хотя над новыми законами он уже порассуждал. Песен они не касались. Ему безумно нравилось то, какой голос был у Курта. У Курта, который занял все его мысли. У Курта, который непременно станет его. И будет принадлежать Себастиану столько, сколько он того захочет. Даже если Смайт пожелает оставить его при себе на целую вечность. - Как думаешь, Кларингтон, - произнес однажды Себастиан уже в своем кабинете в Капитолии, расположившись на удобном президентском кресле. - Такие люди, как я, могут влюбляться?