***
Слухи по Президентскому дворцу всегда расходились поразительно быстро. Себастиан только приказал подготовить планолет на завтрашний день, послал за лучшим ювелиром, а Хантеру уже кто-то донес о его затее. В кабинет Кларингтон ворвался без стука. - Ты спятил? - воскликнул он, с недоумением глядя на президента. - Я бы понял, если бы ты забрал его в качестве шлюхи, но жениться? Ты в своем уме? - Оставь свои гомофобские предубеждения при себе, - хмыкнул Смайт, закинув ногу на ногу. - Меня не интересует твое мнение по этому поводу. Себастиан с серьезным видом вглядывался в какой-то документ, словно все остальное его совсем не заботило. - Мне плевать, гей ты или нет, - отозвался Хантер. - Мне, но не людям. Они и так недовольны твоей ориентацией, недовольны новыми указами, но свадьба с парнем… - Значит, ужесточу некоторые правила, - пожал плечами Себастиан. Хантер наклонился к столу, оперевшись на него руками, и одарил своего президента таким взглядом, что любой другой сжался бы от ужаса на его месте. - Ты ждешь, когда поднимется бунт? - процедил он сквозь зубы. Смайт сузил глаза и произнес: - Они не посмеют. Я заставлю их бояться. Кларингтон закатил глаза, отошел от стола и сел на кресло напротив Смайта. - Ты наводишь страха не больше бешеного хомячка, - усмехнулся Хантер. - Ты же знаешь это? Себастиан склонил голову вбок, улыбнулся и ответил: - Я прикажу бросить тебя в клетку к переродкам, Кларингтон. - Не прикажешь, - отозвался тот. - Я тебе нужен. Себастиан промолчал. Самое противное и унизительное было в том, что это правда. Без Хантера ему пришлось бы совсем не сладко. Незаменимых людей нет, и Кларингтон отлично подтверждал это правило, являясь самым ярким его исключением. - Он не выйдет за тебя, - произнес Хантер, внимательно разглядывая Смайта. - Это мы еще посмотрим, - хмыкнул Себастиан. - А теперь не мешай мне. У меня много дел. Он снова вернул свой взгляд к документу. - Как прикажете, мистер Смайт, - согласился Кларингтон, встал, шутливо поклонился и пошел на выход. - Будет весело слушать истории о том, как провинциальный мальчишка отказал самому президенту.***
Если раньше Курт уставал, то теперь он думал, что прежние деньки были райскими. Он только начал привыкать к восьмичасовому рабочему дню, как его увеличили до десятичасового. И вроде бы отмучиться всего лишь на каких-то два часа больше, но Курту это казалось невероятной разницей. Недовольства по поводу нового президента возрастали, а он только подогревал эту ненависть новыми указами. Увеличением часов работы, установлением публичных наказаний и всяческих жутких пыток. С какой-то стороны Курт понимал, что Смайт не переставал быть пугающим диктатором, но с другой он не мог понять, куда делся человек, который любил приходить к морю по утрам, говорить ни о чем и петь с ним песни. Конечно, не было ничего удивительного в том, что Себастиан притворялся. Не было ничего удивительного и в том, что Смайт просто хотел соблазнить его. Курт не понимал одного: почему Себастиан не приказал отдаться ему, когда понял, что Курт не воспринимает его чем-то большим, чем хороший собеседник? Почему оставил на его губах прощальный поцелуй, и все? Курт не знал его причин, но был безмерно ему благодарен. Как бы жесток ни был их новый президент, по всей видимости, он не был абсолютно бессердечен. Оказалось, был. Он был бессердечен настолько, что Курт даже не мог себе такого представить. Через неделю после их прощания к нему домой явились миротворцы во главе с президентом. Это пугало и не сулило ничего хорошего. Себастиан потребовал разговора с Куртом, и их оставили наедине. - Что тебе нужно? - осторожно поинтересовался Хаммел. - Что мне нужно? - усмехнулся Себастиан. - Ты сегодня не особенно вежлив. Или ты забыл, с кем говоришь? Курт испуганно опустил взгляд. Ему не нравился тон мужчины. В них был только приказ. Но приказ чего? Быть вежливым? Или вообще молчать? - Прошу прощения, - вымолвил Хаммел. - Я лишь хотел поинтересоваться целью вашего визита. Смайт сощурил глаза и двинулся к Курту. Он подошел к нему непозволительно близко и легко коснулся пальцами щеки Хаммела, поднимая его голову вверх. - Не прячь глаза, - произнес Себастиан, тут же встретив прямой взгляд. - Мне не нужен безвольный раб. Не бойся. - Так что же тебе нужно? - тихо, но твердо произнес Курт, по телу которого пробежали мурашки от ужаса. Не бояться было выше его сил. Да он и сам знал, что страх его вполне был обоснован. - Мне нужен ты, - Смайт провел большим пальцем по скуле Хаммела и убрал руку. - Но ты меня боишься. Курт собрал в себе всю храбрость, что в нем еще оставалась, и выпалил: - Я не буду спать с тобой, Себастиан. Смайт насмешливо на него взглянул и улыбнулся. - О, мне нужно не это, Курт. Неужели ты думал, что я заявлюсь к тебе в дом с толпой миротворцев ради того, чтобы просто затащить тебя в постель? Это было бы очень странно. И я могу предложить тебе гораздо большее. Хаммел сложил руки на груди, даже не представляя, что может значить это «большее». - Что же? - спросил он, вскинув брови и всеми силами делая вид, что ему не страшно. - Все, что угодно, - выдохнул Себастиан. - Богатство, власть, славу… Все, что захочешь, только… - Только что? Курт понимал, что в ту секунду, как Смайт появился на пороге его дома, все изменится. Себастиан мог сделать его и слугой, и рабом, и личной шлюхой - кем захочет. Но Хаммел не предполагал, насколько далеко зашли планы президента. - Выходи за меня, - просто произнес он. Курт сначала решил, что ему послышалось, но следом он увидел в руках Смайта коробочку с кольцом, а сам президент оказался перед ним на одном колене. Любой, любой другой мог бы об этом только мечтать. Любой, но не Курт. Курту хотелось убежать, примчаться к Блейну, попасть в его крепкие объятия и никогда не вспоминать об этой минуте. Как он мог отказать президенту? Что с ним сделают за это? Мог ли Смайт просто уйти? Курт в этом очень сильно сомневался. - Себастиан, - осторожно начал он, пытаясь подобрать слова, - мы едва знакомы. Ты мне нравишься, правда, но у меня есть парень, и… и я люблю его, очень. Пожалуйста, пойми это. Курт был почти что уверен, что Смайт не поймет, но тот встал и важно произнес: - Что ж... Нет так нет. На лице Хаммела проступила улыбка. Он с удивлением глядел на президента и выдохнул: - Правда? - Конечно, - кивнул Себастиан и улыбнулся ему в ответ. - Если ты его любишь… Как зовут, кстати, того, кто завладел твоим сердцем? - Блейн, - тихо произнес Курт, все еще не веря в то, что все обошлось. Ему хотелось поскорее отправиться к Андерсону, уткнуться ему носом в плечо и рассказать о том, как сегодня ему было страшно. - Такой кудрявый и низкого роста, это он? - продолжал спрашивать Себастиан, и Курт утвердительно кивнул. - Он похож на школьника. - Да, но скоро закончит учебу, - быстро выпалил Хаммел, думая, не выспрашивают ли его о том, что он крутит любовь с несовершеннолетним. Хотя Курту самому только недавно стукнуло восемнадцать. - Хорошо, - Себастиан улыбнулся, - люби своего Блейна. Он позвал одного из миротворцев, стоявших за дверью, и приказал все с той же ласковой улыбкой: - Найди всех Блейнов возрастом от пятнадцати до восемнадцати лет и распорядись повесить. В эту секунду Хаммел забыл, как дышать. - Не трогайте его! - дрожащим от злости и ужаса голосом выпалил Курт, наблюдая за тем, как миротворец кивает и уходит. Хаммел кинулся за ним, собираясь кричать, умолять, чтобы тот этого не делал, но Себастиан поймал его за локоть прежде, чем он что-либо совершил. В следующее мгновение с губ Курта сорвался отчаянный вопль: - Он ни в чем не виноват! - пальцы Себастиана больно впивались в его кожу. - Лучше убейте меня! Меня! Он сам не понял, что сказал, но искренне верил во все произнесенное. Жертвовать жизнью Блейна он не собирался, так же, как и прятаться за его спиной. Если нужно будет умереть за него - умрет. Вот только Себастиан требовал не смерти. - Подожди, - остановил подчиненного Смайт. - Семейство Хаммел-Хадсонов арестуй и отправь в пыточные камеры. Курт замер, в ужасе глядя на Себастиана. Еще чуть-чуть, и его начнет трясти. К горлу подступал ком, а слезы так и просились наружу. Сморгнув застилающую глаза пелену, Хаммел выдавил чуть хрипловатым голосом: - Хорошо, - он перевел дыхание, будто его легких могло хватить только на одно слово, - я выйду за тебя. Только не трогай их, прошу тебя. Хаммел сжал кулаки, понимая, что не сдержится. Это, должно быть, сон, страшный сон. Он проснется, и все будет по-старому. Себастиан улыбался хищной улыбкой, которая не могла вызвать ничего, кроме отвращения. Именно с этим человеком Курт сидел на берегу моря? С ним разговаривал, любовался пейзажем и пел? Как же дорого обошлись ему эти беседы. Как же глупо было надеяться на то, что все обойдется. Смайт взял руку Курта, достал кольцо из коробочки и надел его Хаммелу на палец. Холод какого-то металла, которого он и не видел раньше, заставил Курта вздрогнуть. - У тебя есть два дня на то, чтобы попрощаться с семьей и расстаться с Блейном. Попытаешься сбежать - они все умрут. Курт кивнул, пряча глаза куда-то в сторону. Он больше не мог смотреть на своего собеседника. Когда Себастиан ушел, забрав своих миротворцев, Хаммел, не разговаривая с родителями и братом, отправился в свою комнату, где, наконец, мог дать волю слезам. Он не понимал, почему именно он приглянулся президенту. Не кто-то другой, кто с удовольствием принял бы предложение Смайта, а он, мальчик из четвертого дистрикта, который никогда и не мечтал ни о каких Капитолиях и президентах. Теперь за свою любовь к утренним прогулкам у моря Хаммел поплатится всем, что у него есть. Курт лежал на кровати и вспоминал улыбку своего Блейна: искреннюю, добрую и совершенно очаровательную. Хаммел знал, что сделает Андерсону очень больно, от этого сердце Курта разрывалось на тысячи кусочков, но он не мог ничего изменить. Хаммел собрался с мыслями и глубоко вздохнул. Слезы были минутной слабостью. Не время предаваться страданиям. У него было всего два дня на то, чтобы насладиться последними частичками свободы и убедить Блейна в том, что он его больше не любит. Так будет лучше для них обоих. Если Андерсон узнает, что Курта хотят выдать замуж насильно, он обязательно что-нибудь выкинет. Хаммел не хотел, чтобы Блейн погиб по собственной глупости, ведь ему, Курту, в действительности, уже никак не поможешь. Хаммел сжал кулаки, чувствуя инородный предмет на пальце, и внутри у него снова что-то сжалось. Нет, он будет жалеть себя позже: слишком мало времени у него осталось, чтобы растрачивать его зря. Отсчет уже начался, и никто его ждать не будет.