Гонки Красной Смерти: Король дорог

      Стоик Обширный около полутора месяца буквально жил на своей работе, и все ради того, чтобы поймать хотя бы одного из фаворитов ГКС. Эта одержимость, которая раньше была простым желанием, разгорелась в нем после того, как один из участников ГКС заявился в участок, умоляя дать ему защиту от мести Красной Смерти в обмен на информацию. При допросе оказалось, что парень был не просто участником, а одним из предыдущих фаворитов заключительных гонок, ее победителем, и он не смог выполнить задание, которое получил от главаря. Задание заключалось в том, чтобы убить своего единственного родственника – родного отца, который случайно наткнулся на гоночное обмундирование с эмблемой ГКС и, естественно, потребовал от сына правды. Сын ничего не стал говорить в свое оправдание, но, прежде чем покинуть родной дом, сбежать навсегда, пригрозил отцу, чтобы тот держал язык за зубами. И старик честно держал эту тайну при себе. Однако Красная Смерть как-то разузнал всю эту ситуацию и велел его сыну-гонщику доказать свою преданность, убрав свидетеля. Парень снова вернулся в отчий дом. Отец был с горя пьян и совершенно не воспринимал слова сына, который в смешанном приступе волнения, отчаянья и раздражения пытался его усмирить.       ― Я не мог, понимаете? ― объяснялся парень, пряча свое бледное лицо в трясущихся ладонях. ― Я не мог его убить. Я хотел с ним бежать из города, из страны… Может, он и не был идеальным отцом, но он всегда помогал мне. Он не отправил меня в детдом, когда умерла мама. Вырастил. Дал образование. У меня всегда были деньги на карманные расходы, хоть он и с трудом рассчитывался с долгами. Да я на эту проклятую гонку пошел только ради денег, а потом, после первого же выигрыша, не заметил, как начал терять себя и по горло увяз в ГКС, ― последние слова были сказаны с таким эмоциональным, гневным жаром, что парня впервые за весь допрос перестало трясти. Он наконец-то убрал руки от лица и нашел в себе силы положить их на колени прежде, чем дрожь нахлынула новой волной.       ― Выпей, ― не предлагал, а велел Стоик, поставив перед допрашиваемым стакан с прохладной водой.       ― Мы, бывало, ругались, ― парень проигнорировал стакан с водой и просто продолжил: ― Это происходило только тогда, когда он был пьян. Я его сам выводил из себя, начиная доказывать ему свою правоту и превосходство. Я… я толком ему и сказать ничего не успел. Он увидел меня и, словно с цепи сорвавшись, неожиданно набросился с кулаками. Я увернулся – он упал. В тот вечер у меня был пистолет, но я впервые держал оружие в руках, ― он с нескрываемой брезгливостью посмотрел на свою правую руку, вспоминая, как именно эта рука осмелилась держать оружие. ― Направив пистолет на отца, я всего лишь хотел припугнуть его и заставить немного успокоиться…       ― Но твой отец не воспринял твою угрозу в серьез и снова набросился, ― уже понял произошедшее Стоик и говорил с такой спокойной интонацией, словно он ни в чем не винил раскаявшегося стритрейсера. ― И ты снова увернулся?       ― Нет, ― парень уставился на стакан с водой, словно надеялся, что прозрачная жидкость даст ему сил продолжить. ― Я жутко разозлился... Толкнул его. Не сильно. Но этого хватило, чтобы он не устоял на ногах, повалился спиной на кухонный стол, а затем скатился на пол и больше не шевелился, ― парень замолчал, глядя уже сквозь стакан с водой совершенно сухими глазами.       ― Получается, ― после длительного молчания начальник полиции поднялся со своего места и начал медленно и вдумчиво ходить по комнате допроса из стороны в сторону, ― формально, ты выполнил задание?       Парень, немного замешкавшись, медленно кивнул.       ― Красная Смерть был доволен и позволил тебе остаться своим приближенным, так? Теперь у тебя есть деньги и слава? ― Дождавшись, когда допрашиваемый снова кивнет, Стоик остановился напротив и, уперев обе руки в стол, наклонился к парню, который отстранился назад настолько, насколько позволял ему прикрученный к полу стул: ― Если так, то зачем ты пришел сюда? Я знаю, что ты не врешь про своего отца, так как его буквально пару дней назад нашли с пробитой от удара головой в собственном доме. Теперь тебя посадят не только за причастия к ГКС, но и за убийство. А тебе это надо – променять богатую свободу на жалкое гниение взаперти? Какова твоя цель?       ― Я не хочу, чтобы кто-нибудь повторил мою судьбу, ― довольно уверенно ответил парень. ― Только теперь я понял, что попасть на «Гонки Красной смерти» – гиблое дело. Там и до меня было множество случаев, когда гонщика ставили перед выбором: жить в подчинении или свободно умереть. Некоторые гонщики пропадали, а Красная Смерть скрывал это или распускал слухи через своих приближенных, что эти гонщики добровольно покинули ГКС. Остальные стритрейсеры верили, что так оно и есть. И никого не волновало, что часть пропавших были близки к званию Король Дорог…       ― Хе, ― натянуто усмехнулся Стоик. ― Естественно! Теперь у других «овечек» больше шансов выйти в лидеры. И вашу шайку совершенно не беспокоит, что бесследно пропадают люди.       ― Поэтому я и пришел именно к Вам. Вы главный по делу ГКС. Только Вы способны помочь мне и всем остальным, кто попал или попадет в этот капкан.       ― Помочь, ― медленно повторил Стоик, пробуя это слово на вкус. Не каждый день к тебе приходит один из приближенных твоего врага, прося о помощи. ― А ты не боишься, что твой босс уничтожит тебя раньше, чем я помогу?       ― Он не знает, что я здесь. И Вы обязаны мне помочь, ― умолял парень.       ― Я тебе ничем не обязан, ― Стоик перестал нависать грозной тучей над каявшимся гонщиком и уселся обратно на свой стул.       ― Но… Как же? ― парень уже разочаровался, что пришел в полицию.       ― Однако, ― резко заговорил начальник полиции после затянувшегося молчания, отчего парень вздрогнул, ― ты довольно близок к своему боссу. Так? И, как ты уже сказал, он не знает, что ты заявился сюда, ― размышлял Стоик, все больше и больше ухмыляясь. – Это нам на руку.       С того момента стритрейсер стал шпионом полиции, тайно передавая все, что происходило в ГКС. Сливая информацию стражам порядка, гонщик серьезно рисковал своей жизнью и пару раз был близок к разоблачению. Красная Смерть через какое-то время пронюхал, что в ГКС завелась крыса, но парня так и не вычислил.       Гонщик-шпион был близок к своему боссу, но не настолько, чтобы выяснить что-то важнее, чем пара-тройка не особо значительных сделок или точное время и место проведения финальной гонки. Стоику Обширному, естественно, хотелось знать больше, чем он имел от своего шпиона, но Красная Смерть оказался куда осторожнее в выборе своих приспешников. Смерть годами проверяет, изучает стритрейсеров и отбирает из победителей гонок тех, кто точно будет верно исполнять приказы и хранить все тайны ГКС. Гонщик-шпион, к несчастью, не заинтересовал главаря, поэтому он и не ведал ни о крупных махинациях, ни о месте нахождения штаба Красной Смерти.       Гонщик внес значительный вклад, когда выяснил все возможное о предстоящей заключительной гонке за звание Король дорог. Стоик разделил своих подчиненных на две группы. Первая группа, что была численно больше, должна была окружить место старта, приехав туда на четверть часа позже начала гонки, чтобы ни один стритрейсер заранее не увидел полицейские машины. Вторая – должна устроить засаду на многоэтажной парковке. Если бы все прошло так, как планировал начальник полиции, то в эту ночь они смогли бы задержать не только основных фаворитов ГКС, но и всех, кто знал о гонках и пришел посмотреть на старт. Но все оказалось не так просто…       Гонщиков-фаворитов предупредили об опасности. Теперь они пытались сбежать, пока «капкан» не захлопнулся.       ― Запереть ворота! Не дайте им выбраться! ― надрываясь, кричал Стоик в рацию, понимая, что его план ждет провал.       Ворота, что находились перед въездом на этаж и были открыты, начали опускаться. Но не успели они закрыть и треть прохода, как в их короб вонзились острые, сине-желтые шипы, застопорив механизм. Гонщики успели воспользоваться выходом до того, как полицейские машины и мотоциклы успели им помешать.       ― Закрыть главные ворота! Перекрыть все выходы! ― приказал своей группе Стоик, одновременно связываясь с первой группой, которая окружила место старта: ― Действуйте!       ― Вас понял, ― донеслось в ответ из рации.       Не успел Стоик опустить рацию, как один из его группы передал: «Они успели прорваться. Четверо едут на северо-запад, в центр города, двое – на север».       ― Догнать, что б вас! ― рявкнул начальник полиции и, вытолкнув своего подчиненного с водительского сидения, сам уселся за руль и вдарил по газам, пристегивая на ходу ремень безопасности.       Кривоклык увязался за Ночной Фурией, который вылетел на дорогу с односторонним движением и теперь мчался по встречной. Полицейская сирена завывала за их спинами. Кривоклык прозевал тот момент, когда Фурия, доехав до предпоследнего перекрестка, неожиданно решил развернуться и погнать в обратном направлении. Огненный гонщик, проскочив перекресток, не смог нормально, полностью развернуть свой мотоцикл и, притормозив на секунду, чтобы взглянуть назад, завернул на последнем перекрестке вправо, ошалело и гневно процедив сквозь зубы: «Псих ненормальный. К черту тебя!»       Фурия, довольный тем, что быстро смог сбросить со своего хвоста раздражающего Кривоклыка, уверенно жал на газ, направляя свой мотоцикл в щель, между двумя полицейскими машинами. Машины, которые молниеносно развернулись боком, чтобы загородить проезд, врезались, разбив друг другу фары, а гонщик, не снижая скорости, свернул на пешеходную дорожку и, миновав полицию, скрылся в ближайшем дворе.       Ночная Фурия пересек один двор, свернул на соседний, спугнув своим неожиданным появлением пьяную компанию, осторожно перебрался через единственную, узкую, проделанную самими прохожими, чтобы не обходить широченный дом, тропу, проехал мимо детской площадки. Повиляв еще немного, гонщик, убедившись, что сбил преследователей со следа, выехал из дворов и чуть не угодил под полицейскую машину.       ― Не уйдешь, овечка, ― возликовал Стоик, уже было думая, что прилично «пнул» гоночный мотоцикл с пути, но гонщик смог моментально выровнять руль, заворачивая обратно во дворы. ― Беги, прячься, ― фыркнул начальник полиции, быстро и оценивающе взглянув на экран, что был установлен в машине. ― Я тебя везде найду.       Ночная Фурия, петляя во дворах, быстро понял, что сам себя загнал в ловушку. Не успевал он подъехать к выездам и проездам, как тут же перед ним возникала полицейская машина или мотоциклы, которые особо-то и не гнались за ним. Гонщик моментально раскусил их. Они исполняли роль собак-пастухов, которым запрещено было кидаться и кусать «овцу», а велено направлять ее, полаивая, в «загон». Фурия только рассмеялся над этой тактикой, посчитав ее забавной, и смело позволил вести себя в ловушку, но по своим правилам. Он заставил полицию перенести «загон» в удобное для себя место.       ― Что ты так скачешь? ― хмурился Стоик, глядя на экран, но через пару минут вдумчивых сомнений довольно ухмыльнулся: ― Теперь у тебя только один выход. Там мы тебя и схватим.       Наконец-то выбравшись из дворов, Фурия выпрыгнул на дорогу, заранее предугадывая, что ждет его в конце этой дороги. Теперь он был полностью окружен: слева возвышался один старый пятнадцатиэтажный дом с множеством подъездов, сзади его преследовала пятерка полицейских мотоциклов, справа находился школьный двор, отгороженный забором из железных прутьев, прикрепленных к кирпичным столбцам и основанию, а впереди – полиция. Стоик, самодовольно ухмыляясь, вышел из машины, предвкушая тот момент, когда он сможет снять шлем с Ночной Фурии, чтобы посмотреть на лицо знаменитого в ГКС стритрейсера.       В одно мгновение Фурия вскинул руку, целясь в кирпичный столб школьного забора возле них. С жутким завыванием из массивного черного наручного браслета, который чем-то походил на браслет с шипами Громгильды, вырвался светящийся ослепительно-голубой сгусток и, врезавшись в забор, взорвался ярким пламенем. Полицейские, не ожидав ничего подобного, спрятались за машинами, защищая головы руками. Осколки кирпича в серьезном большинстве полетели, направляемые взрывом, в сторону школы, разбив одно из огромных окон спортивного зала – сработала сигнализация. В доме напротив школы, который и так практически не спал из-за рева моторов и полицейских сирен, окончательно проснулись. Сонные люди выглядывали из окон, не включая свет, и, ничего не понимая, смотрели вниз со смешанным чувством страха и любопытства.       Пока полиция приходила в себя после взрыва, Фурия проскочил через образовавшуюся брешь, краем глаза приметив, как сильно погнулись прутья ограды и вырыто ее основание. Сегодня он впервые опробовал браслет, который ему вручил на предыдущей гонке один из подручных Красной Смерти, кратко объяснив его функции. Получить что-то от главаря ГКС, когда ты еще не попал в ряды его последователей, – большая удача и почет. Всего в ГКС семь таких счастливчиков, считая вместе с Ночной Фурией и Громгильдой, получившей такой знак внимания гораздо раньше черного гонщика. У Фурии не было повода опробовать опасное приспособление, но он, изучив его за это время, знал: браслет стреляет взрывающимся при столкновении с объектом веществом; максимальное количество залпов – это шесть, затем прибору необходим отдых, подзарядка; мощность залпов регулируется; управление может осуществляться через шлем (голосовое) и вручную.       Пересекая школьный двор, Фурия через голосовое управление сделал мощность залпов ниже и при помощи небольшого взрыва вскрыл замок на школьных воротах. Он быстро погнал по дороге, параллельно задав своему шлему, который опять начал выделываться и шипеть, запрос о других участниках, которых он потерял еще при выезде со стоянки. Запрос не дал результатов. Тогда Фурия отдельно повторил запрос о каждом участнике, но на карте, на которой отображалось передвижение участников, не было ни одного значка, кроме эмблемы Ночной Фурии. Что-то с ними случилось.       ― Оп-па! ― удивленно воскликнул парень, заворачивая обратно на мост, с которого только что спустился.       ― Шустрый гад. ― Стоик помчался следом, выдавливая из машины всю мощь. ― Твои дружки скрылись, но тебя я не упущу.       Фурия, уже в который раз мчась в обратном направлении, гневно и отчаянно скрипнул зубами: « Как они меня… находят?» С медленно протянутым «находят» пришло осознание того, что других участников, скорее всего, не поймали, а они сами отключили или даже сломали свои жучки, благодаря которым они и отображались на карте. Полиция могла как-то взломать часть системы заключительных гонок ГКС и использовать жучки в своих целях. И почему он раньше не догадался?! Даже небольшого ума Кривоклыка хватило, чтобы отключил свой жучок! Но, возможно, кто-то один из участников смог разоблачить этот простой трюк и сообщить другим или организаторы могли предупредить. И только сейчас Фурия заметил значок в самом углу визора, который оповещал о неисправности связи и объяснял причину периодического шипения, которое окончательно затихло только сейчас.       ― Стоик Вячеславович, ― обратился к начальнику полиции подчиненный, который сидел с ним в одной машине, вжавшись в сидение от бешеной скорости, ― в законе сказано, что нельзя гнаться за мотоциклистом. Он же точно убьется.       ― Знаю я, ― гневно отмахнулся от него Стоик, снова взглянув на экран, который показал, что Ночная Фурия свернул к парку. ― А они по закону поступают?! Законно гонять по улицам и провоцировать аварии? Законно заниматься контрабандой? Законно убивать людей? ― резко завернув в проулок, он быстро отдал приказ о перекрытии улиц. ― Поймать любой ценой.       Фурия не спешил отключать жучок. Он ждал момент, когда сможет ненадолго скрыться из виду полицейских, чтобы суметь отвлечь их и успешно сбежать. Но первую попытку скрыться предотвратили выстрелы, которые заставили гонщика свернуть в другую сторону. Фурия, не оставаясь в долгу, слабыми плазменными залпами подбил фонарные столбы, которые с громким скрежетом обрушились позади него, перекрыв и без того неширокий проезд для преследователей. Гонщик снова предпринял попытку скрыться с глаз полиции и, лихо приклоняя мотоцикл к земле, ушел с главной дороги.       Резкий удар в предплечье чуть было не выбил гонщика с мотоцикла. Боль, которая в первую секунду казалась чужой, мнимой, начала набирать родную реальность, пульсирующе распространяясь по всей руке от места ранения. Фурия крепче вцепился пальцами в руль, отчетливо ощущая ужасно горячий ком в напряженных мышцах. За одно мгновение, пока выравнивался руль, в голове Ночной Фурии пронеслись, набегая друг на друга, пугающие мысли: «Камень. Стекло. Осколок. Пуля!»       ― Что за черт? Прекратить стрельбу! ― Стоик притормозил возле группы своих подчиненных, которые застряли перед сбитыми столбами. ― Позор. Не смогли догнать одного единственного гонщика. Еще и стрельбу устроили, ― выплюнул он.       ― Мы ранили его, ― оправдываясь, заявил один из стрелявших, что управлял мотоциклом. ― Я точно видел, как пуля его задела, ― он указал на свой шлем, намекая на то, что на визоре отобразился результат стрельбы.       ― Еще скажи, что пуля твоя, ― огрызнулся на него Стоик и взглянул на экран, где значок Ночной Фурии застыл в подворотне через пару улиц. ― Допрыгался.       Фурия медленно и тяжело перевернулся на спину, припоминая, что было буквально секунду назад. Он не смог справиться с управлением и рухнул вместе со своим мотоциклом в какой-то грязной подворотне. К счастью, из-за начавшейся тошноты и головокружения он значительно снизил скорость до падения, поэтому особо и не пострадал. Фурия с трудом сел, стараясь не шевелить поврежденной рукой, и поднялся на ноги. Сил хватило только на то, чтобы прислониться к холодной кирпичной стене и съехать по ней, сев обратно на землю. Тошнило сильно. Возможно, из-за потери крови. Следовало осмотреть рану.       Изображение на визоре рябило и периодически терялось. Фурия, кусая губы, посмотрел на продырявленный рукав гоночной куртки, который ощутимо тяжелел и лип к телу, смачиваемый кровью. На визоре отобразились результаты осмотра и последующие действия для оказания самому себе первой помощи, которые часто-часто запрыгали, а затем исчезли с экрана. Стало слишком темно. Визор больше не делал ночь ясной, как день, – шлем окончательно вышел из строя. Нервными движениями стянув шлем, Фурия сразу же почувствовал себя незащищенным и слабым, словно на его голову прямо сейчас обрушится нечто похуже пулевого ранения.       Моросил осенний дождь. Мелкие ледяные капли острыми иголками облепляли пылающее от поднявшейся температуры лицо парня. Фурия дышал глубоко и напряженно, больно зажимая рану здоровой рукой. Сейчас его волновала не кровоточащая рана и не дождь, что усиливался, а звуки.       Фурия отчетливо слышал совсем близко чьи-то медленные, равномерные шаги.