Книга II. Синие воды

— И кто же так с тобой? — первой нарушила молчание Дис. — Согласись, нетрудно догадаться, — мягко улыбнулся мужчина, пока я ошарашено пыталась переварить только что полученную информацию. Я видела много зверств, но подобное даже меня повергло в самый настоящий шок. — Это плата за мою жизнь. Мне пришлось выбирать: или я погибаю на месте, или же соглашаюсь на подобную судьбу. — Ты пытался сбежать отсюда? — я сказала это вслух, хотя стоило бы придержать при себе, но Лутдах неожиданно кивнул. — Кем ты был до того, как попал сюда? — Фокусником, — чуть улыбнулся тот, и Дис почти сразу нахмурилась. — Бродячим артистом, если угодно. — То есть мошенником, — отрезала гномка, и я поняла, что у нее явно какие-то счеты к цирковой братии. — Называть можно по-разному. — Лутдаха, казалось, даже не задело такое категоричное заявление от Дис. — Но именно это и дало мне возможность выжить здесь. Мы с Коналом, моим побратимом, — я вспомнила молчаливого мужчину, больше похожего на телохранителя, и поежилась, — путешествовали с цирком по отдаленным селениям. Вы себе не представляете, — мужчина мягко улыбнулся, и в глазах мелькнул отблеск мечтательного огонька, — как рады дети даже самым простым фокусам. И не те ребятишки, что живут в больших городах и где труппы артистов — не такая уж редкость, а в отдаленных местах, крохотных городишках, где из развлечений у них — лишь самодельные куколки. Ради веселья и восхищения, что я видел в их глазах, был готов трудиться от зари до зари, — Лутдах вздохнул. — И однажды мое везение кончилось. Аккурат в тот день, когда прямо во время представления налетел отряд орков. Почти всех вырезали, часть — утащили с собой. Мне удалось напугать командира отряда простеньким фокусом, и тот уверился, что я могучий колдун, благодаря чему и не пополнил ряды мертвецов, которых так и бросили на тех местах, где застала их смерть. Я молча слушала тихий, неторопливый рассказ Говорящего с духами и теребила завязки на рукаве. Сложно представить, что делала бы на его месте, как пыталась бы выжить. Скорее всего, дралась бы насмерть, как и Дис. И сделала бы все, чтобы не попасть живой в руки темным тварям. Но далеко не каждый готов сделать такой выбор. А иногда просто жизнь сильнее, чем желания и чаяния. — Спустя некоторое время орки из того лагеря, где нас держали, чего-то не поделили между собой. — Лутдах опустил подробности того, что ему и его побратиму пришлось пережить в плену, да я была тому и рада. — Завязалась драка, и нам удалось сбежать. После долгих блужданий оказались здесь. Невеселая история, но у каждого рассказа может быть хороший конец. — Мужчина замолчал, а потом негромко произнес: — Например, я могу помочь вам отсюда выбраться. Дис рядом подобралась. Я буквально кожей ощущала ее напряжение, да и сама стала словно натянутая струна. Удача — капризная дама, и ее надо уметь задобрить. Пока нам действительно несказанно везло, словно сам Махал приглядывал за своими непутевыми чадами и вовремя наставлял на верный путь, однако, когда мы попались одичавшим людям, я была уверена, что без потерь нам точно не выбраться. И сейчас оказывается, что даже здесь, в отдаленном и — чего уж скрывать, — откровенно жутком месте есть те, кто готов помочь. Может, всемогущие вала все-таки благосклонно относятся к тому, что затеяли такие безумцы, как мы и Торин? — Каким же образом? — осторожно уточнила Дис. — Скажете, что мы тоже жуткие и великие колдуньи? А эти ваши подопечные в результате не отрежут нам головы, чтобы мы уж точно не делись никуда? Лутдах нахмурился. — Они — потерянные и потрепанные судьбой люди, потерявшие в большинстве своем человеческий облик, — жестко откликнулся он. — И та язвительность, с которой звучат эти речи, неуместна. — Ох, — гномка уперла руку в бок. — Как-то не тянет жалеть тех, кто готов сожрать меня без соли. Или я ошибаюсь? — Дис, не надо, — тихо одернула я подругу. Еще не хватало настроить против себя единственное существо, которое, возможно, сможет нам помочь унести ноги из этого места. — Простите ее. Нам многое пришлось пережить в дороге, прежде чем мы попали сюда. Лутдах неожиданно благосклонно кивнул. Сзади почти бесшумно появился его побратим, в руках которого я увидела небольшой поднос с едой и только в это самое мгновение поняла, насколько проголодалась. Судя по тому, какой взгляд бросила на Конала Дис, она была столь же голодна, как и я, но всем своим видом попыталась показать, будто бы ее это совсем не волнует. Впрочем, были и вопросы, которые почти сразу же завертелись на языке, стоило только разглядеть, что именно собирался предложить нам Лутдах. — Это чье мясо? — со свойственной ей с некоторых пор бестактностью поинтересовалась Дис. — Можете быть спокойны. — Говорящий с духами даже не шелохнулся и не оскорбился. Очевидно, он ожидал подобного вопроса от своих гостей. — Это дикая коза. Их водится в здешних местах очень мало, и мясо ценится достаточно высоко. Но мы можем позволить себе забрать пару кусочков. Разумеется, проверить, говорит ли наш новый знакомый правду или нет, мы не могли. Поэтому что я, что Дис осторожно отодвинули немного непрожаренные кусочки мяса в сторону, с удовольствием принявшись за тушеные овощи. Было на удивление вкусно — честно признаться, внешне все это выглядело гораздо хуже, чем было на вкус, и я весьма этому обстоятельству порадовалась. Желтоватые рассыпчатые кругляшки оказались ничем иным, как земляной грушей, приготовленной странным образом. Я была благодарна Лутдаху хотя бы за то, что он предоставил нам такой нехитрый ужин, который, к моему удивлению, смог усмирить мою тревогу хотя бы наполовину. Вера в благополучный исход дела вновь наполнила меня до краев, хотя каких-то полчаса назад я была готова сдаться. — Какой план? — поинтересовалась Дис. В глазах я видела тревогу за Кирина, но пока гномка ни словом не обмолвилась о данном обстоятельстве. — Наверняка ведь за нами следят. — Разумеется. — Лутдах сидел, почти не двигаясь. — Однако к ночи их внимание ослабнет, большая часть отправится спать, и тогда Конал выведет вас за пределы поселения. Дальше выберетесь сами. Я поежилась, вспоминая густую тьму, с которой даже хваленое гномье зрение не справлялось. Перспектива блуждать по болотам, не зная дороги, меня не радовала, но там хотя бы был шанс выжить, в отличие от варианта, если мы останемся здесь. И пойдем на корм этим существам, некогда бывшим людьми. Странно было понимать, что в данном случае даже орки, которые частенько не брезговали мясом своих врагов, не настолько низко пали: гномов они просто приканчивали, даже не разбираясь, и лишь изредка брали в плен исключительно из-за умений последних. Надеялись вытащить из своих пленников какие-нибудь знания, недоступные этим созданиям тьмы. Однако для этого их следовало надоумить или отдать определенный приказ — именно поэтому во главе крупных орочьих отрядов и войск стояли совсем иные существа. — А что скажете вы этим людям? — язык не поворачивался так их называть. — Ведь вы — последний, у кого были пленники в нашем лице. Они не заподозрят, что именно благодаря вашим усилиям их обед, ужин и еще завтрак сделали ноги? — Я же мошенник, — улыбнулся Лутдах, и Дис неловко отвела глаза в сторону. — Придумаю чего-нибудь. Надо сказать, что все это страшило меня ничуть не меньше, чем возможность быть съеденной потерявшими всякий человеческий облик существами. — Боюсь, что мы можем просто заплутать, — осторожно произнесла я, судорожно соображая, как же быть с такой ситуации. — Здесь я вам уже не помощник, — расстроенно покачал головой Лутдах. — Я не знаю окрестностей, а Конала с вами не отправлю по одной простой причине: это может спровоцировать жителей на агрессию в сторону моего побратима. Разумеется, подвергать его опасности я не буду. В этом он был прав, и я даже не стала оспаривать такое решение. Да и мы с Дис были не в том положении, чтобы спросить с чем бы то ни было. Дверь за спиной громко бухнула, и на пороге появились несколько мужчин из местных. Они выглядели очень мрачными, и я поежилась, чувствуя, как растет внутри страх. Один из них громко и возмущенно принялся что-то объяснять, и Лутдах выглядел удивленным. Поймав на себе злобные, полные откровенной ненависти взгляды, я поежилась — мне так хотелось убежать отсюда. Или хотя бы ощутить под кожей пальцев знакомое тепло арбалета или ножа, которые всегда хранили меня в стычках. Из несвязных слов на смеси наречий и языков уловила только одно: огонь. А потом все смешалось настолько, что мне стало совсем не до размышлений. Один из дикарей, проревев нечто несуразное, выхватил из самодельных ножен меч и бросился на нас. Пока я, наученная не вступать в драку, если ее можно избежать, рефлекторно откатывалась с пути, Дис подхватила тяжелую глиняную тарелку и с силой метнула ее прямо в лицо нападающему. Удар гномки был настолько силен, что посуда разлетелась на мелкие осколки, посекла лицо мужчины, а сам он опрокинулся назад и больше не шевелился. Те, что пришли с ним, растерялись лишь на доли мгновений, но и этого хватило для того, чтобы Дис сцапала меч, слишком длинный и явно не очень удобный для дочери горного народа, и скользящим движением перетекла в боевую стойку. Это вызвало замешательство в рядах противника, и я воспользовалась этим — бросилась к сумкам, что лежали сбоку от Лутдаха. После того, что вытворила Дис, можно было не сомневаться, что даже заступничество Говорящего с духами не поможет нам избежать страшной участи. Поэтому стоило хотя бы попытаться сбежать. Только перед этим нам следовало найти Кирина, который был сейчас совершенно беззащитен перед разъяренными жителями этого жуткого места. Пока я торопливо забирала наши вещи, Дис с пугающей легкостью расправилась с нападающими, несмотря на то, что Лутдах пытался ее остановить. Мне было жаль его, но я не понимала, как можно было так защищать тех, кто сотворил подобное с ним. Но чужая душа — потемки, и, видимо, я была недостаточно сострадательна и добра, чтобы оценить его порывы. Меня это ничуть не расстраивало: сейчас на первом месте стояли наши жизни. Хотя бы потому, что от них зависела одна простая вещь — получит ли Торин с отрядом помощь вовремя или нет. И меня ничего не могло остановить. Как и Дис. Снаружи доносились заполошные крики, а через окно, затянутое вместо стекла пленкой бычьего пузыря, упали на пол оранжевые отблески, пугающе похожие на огонь. Почувствовав, как по коже пробежал холодок подступающего страха, я схватила широкий тесак, которым был вооружен один из нападавших, примерила в руке. Это оружие было неудобно, но заточенное лезвие давало мне и Дис гораздо больше шансов на спасение, чем попытка просто незаметно улизнуть. — Где наше оружие? — подруга резко развернулась к Лутдаху, возле которого, напряженный, как сжатая пружина, стоял Конал. — В соседнем доме, — глухо произнес мужчина, тоскливо глядящий в залитое красными сполохами окно. — Вы принесли сюда разрушение, но я не имею права вас за это винить. Вы лишь пытаетесь сберечь собственную жизнь. — Мы ничего не сделали, — возразила Дис, понимая, что там, снаружи, полыхает пожар. И, скорее всего, те, кто сейчас оказались в поселении, обречены если не на гибель от огня, то мучительную и долгую смерть от голода. Или же быструю — от рук орков и темных тварей, которые и были хозяевами этих мест. — Не мы стали причиной ваших бед — лишь вы сами и то, каким образом подобные этим… существам предпочитают выживать. Пожирая и убивая других. Разве с этим они не становятся точно такими же, как и темные твари? Вопрос не требовал ответа. Мне было неясно, как Лутдах оправдывал чудовищные поступки здешних жителей, но я не могла его судить — на то не было никакого права ни у меня, ни у кого-либо другого. Всех рассудит как жизнь, так и смерть. — Идем. — Дис резко дернула меня за руку, да так, что я, не готовая к такому повороту событий, едва не упала. Сама же гномка развернулась, в последний раз бросая вызывающий взгляд на фокусника. — Я надеюсь, что ваша жизнь не оборвется сегодня и не наполнится бесконечными страданиями. Я согласно кивнула, сжав зубы. Мне было страшно: там, за хлипкими дверями, все яростнее бушевал пожар. Причина же его возникновения оставалась для нас тайной, а значит, это была еще одна опасность. Но оставаться внутри дома не представлялось возможным: дикие знали, что мы здесь, рядом с их почитаемым Говорящим с духами. И они снова придут если не защищать его, то хотя бы попытаться убить нас, которые, по их разумению, принесли страшную беду в поселение. Так что мне осталось только крепче стиснуть в руке неудобное оружие и последовать за Дис. Снаружи все было затянуто едким дымом, от которого тут же перехватило дыхание. Из-за бесконечной мокряди, что безраздельно властвовала в этих местах, дерево горело плохо, но тот, кто устроил такой переполох, точно знал, что делал, — я уловила знакомый запах. Так мог пахнуть только горючий состав, которым гномы пропитывали факелы, чтобы те горели сильно, ровно и, главное, долго. — Этот пожар возник не просто так, — кашляя, сообщила я Дис. Подруга только молча кивнула головой, пытаясь разобраться, в каком направлении двигаться. — Могу поспорить, что это Геаглор, — сдавленно прохрипела она, стараясь изгвазданным в грязи воротником туники прикрыть рот и нос. — Следопыты — мастера устраивать диверсии. Люди, что метались по горящему поселку, словно ослепшие, нас даже не замечали. Паника, царившая среди диких, отчасти передалась и мне, и так испытывающей страх перед огнем. Сейчас здесь не было Торина, готового отдать свою жизнь ради спасения тех, кого он поклялся защищать, не было детей, заваленных в пылающих Чертогах, и мой ужас перед этим ярким, ревущим жутким зверем, жадно пожирающим податливое дерево и солому, только лишь усиливался с каждым мгновением. Я слепо следовала за Дис, уже мало что соображая: в ушах гремело пламя, глаза слезились от режущего их дыма и чада, а сердце бешено колотилось под самым горлом. — Жди здесь, — едва слышно пробилось сквозь страх, и я заморгала, заполошно озираясь. Клинок, сжатый в задеревеневших и мокрых руках, клюнул острием вниз. — Я быстро. Дочь Траина с разбегу вломилась в уже занявшийся огнем дом. Хлипкая дверь не выдержала такого напора и, хрустнув, слетела с петель, а Дис исчезла внутри, и только искры взвились в воздух, злым роем пчел налетев на меня. Я шарахнулась в сторону, закрывая лицо рукой. И только тогда смогла распознать назойливый звук, который упрямо бился в уши. Детский плач. В тот момент я не помнила себя. Словно что-то сломалось в душе, и все мое существо взвыло в голос. Я бросилась на звук, не разбирая дороги, а в голове билось только одно: только бы успеть, только бы успеть! И я успела. Они были дикими, страшно искалеченными людьми, прошедшими через немыслимые страдания и превратившимися в чудовища. Они были врагами, но дети, пусть и наблюдающие такую жуткую жизнь, а то и участвующие в ней, не могли представиться мне теми, кто недостоин сочувствия и спасения. И я нашла его — мальчишку лет пяти по человеческим меркам. Перепуганного, измазанного сажей, с тлеющими рукавами и совсем босого. Он словно только что выпрыгнул из постели и надрывно плакал, а над его головой трещали и сыпали искрами уже рухнувшие перекрытия. То, что мальчонку не придавило, было лишь прихотью судьбы, и я молча взмолилась Махалу, чтобы прогоревшие балки не сложились, как карточный домик. Страх, до этого туманящий разум, забился в самый угол сознания и лишь досадливо скалил зубы, а я, отбросив всякие сомнения, осторожно мечом отжала перегораживающую путь доску, обжигаясь и опаляя волосы, сунулась вперед, подхватила ребенка на руки и выволокла прочь. Смерть словно бы того и ждала: перекрытия упали вниз, на меня пахнуло жаром, и старые шрамы разом заныли, причиняя ощутимую боль. Я торопливо отскочила подальше, прижимая мальчонку к себе. Тот замолчал, подавившись всхлипом, вцепился в меня, как клещ, и спрятал лицо в складках одежды. — Вот ты где! — громкий голос Дис вырвал меня из пелены забытья, и я снова вспомнила, как мы тут оказались и что происходит. — Махал, Дана, что это такое?! — Я не могла его оставить, — растерянно пробормотала я, поглаживая мальчишку по вихрастой голове. — Дис, ты же понимаешь… — Не понимаю! — рявкнули мне в ответ. — Нам нужно найти Кирина и убираться отсюда как можно скорее! Рано или поздно они сообразят, что произошло, потушат пожар — или все прогорит, — и тогда нам несдобровать! А ты занимаешься тем, что… — Что спасаю ребенка? — в душе волной поднялся гнев. — Я все понимаю не хуже тебя, но я не могу, слышишь, не могу оставить невинную жизнь сгорать в пламени! Она отшатнулась от меня, словно я ударила ее, а мне стало понятно: я кричала так, что едва не сорвала себе голос. В горле, и без того пересохшем, отчаянно запершило, и я закашлялась. Мальчишка, притихший и сжавшийся в комочек, заскулил и захныкал, стоило только попытаться оторвать его от моей одежды, и я беспомощно опустила руки. Мрачная Дис, на скулах которой заиграли желваки, рубанула воздух напряженной рукой: — Делай, что велит сердце, Дана. Надеюсь, мы не пожалеем об этом. Я только кивнула, ощущая странное спокойствие, разлившееся в груди. Подхватила ребенка на руки, устраивая поудобнее, и рванулась вслед за подругой. Дис словно знала, куда следует идти, поворачивала между домами и снующими дикими с упорством ищейки. Что давало ей такую уверенность в направлении — оставалось только догадываться. Впрочем, наверное, если бы я искала Торина в том хаосе, что царил вокруг, то тоже бы полагалась исключительно на чутье. И ледяной вамаальт, холодивший кожу даже сквозь исподнюю рубаху. Жуткий рык, от которого волосы становятся дыбом, звучит словно бы совсем рядом, и я в страхе оглядываюсь, готовясь увидеть жуткую тварь подле меня, но то ревет лишь огонь, перескакивая с лачуги на лачугу. Я слышу, как щелкают крепкие челюсти, полные бритвенно-острых зубов, и как стонет дерево, выворачиваемое с корнями. Мне оставалось только зажмуриться, помотать головой, избавляясь от навязчивых образов, и следовать за Дис, стараясь прикрыть ее в том случае, если враг опомнится. Но все же к завыванию огня добавился рокочущий голос, говорящий на лающем, незнакомом мне языке, и от этого мне было уже не убежать. Кирина мы нашли в четырех домах от строения, где поселился Лутдах. К тому моменту Дис была уже вооружена своими клинками, озлоблена и — хоть и не признавала этого — сильно испугана. Однако ее муж был куда крепче, чем все, кого приходилось видеть диким, а потому доза сон-травы, которой его опоили, смогла успокоить его лишь ненадолго. А когда он пришел в себя, то в ярости избавился от оков и вывалился из загоревшегося дома вместе с клубами дыма, словно дракон из горы. Я испуганно прижала мальчишку, свернувшегося у меня на руках, к груди, но стоило только мне узнать знакомые черты, как сразу же успокоилась. Дис подскочила к Кирину и на краткий миг прижалась щекой к перемазанной в саже руке мужа. Тот лишь коротко провел пальцами по ее волосам, и мы бросились прочь — здесь нас больше ничего не держало, а ждать, когда дикие все-таки опомнятся, было бы очень неразумно с нашей стороны. Сориентироваться, с какой стороны нас привели, я не могла, а потому лишь следовала за Дис и Кирином, пытаясь дышать как можно менее глубоко. Казалось, будто огонь, пепел и гарь проникли под кожу и выедали меня изнутри, а глаза словно подергивались мутной, белесой пеленой. Я остановилась, вздрагивая, и ширящийся в моем сознании ужас захлестнул с головой, увлекая в пучины безумия. — Нет, Торин, стой! — Двалин, цепляясь за толстенные сучья искривленной сосны, повисшей на пропастью, отчаянно кричит, пытаясь образумить узбада. Но Торин не слушает. — Торин! — Ветка ломается, и помощь не приходит. Страшные челюсти смыкаются, ломая кости, перемалывая в пыль надежды и чаяния, и я отчаянно кричу, рвусь туда, где безвольно обвисает в пасти варга мое сердце, кровоточащее и умирающее, но могу лишь трепетать слабым языком пламени, бессильным и бесполезным. — Принесите мне его голову. — Я не знаю языка, но эти слова понимаю настолько отчетливо, словно они — приговор для меня. Отточенный клинок касается шеи Торина, и я вновь кричу. Бессмысленный и бесполезный крик умирающего существа, а тьма вновь раскрывает нетопыриные крылья, с насмешкой и гадливостью глядя на меня. — Дана! — Жесткая оплеуха обожгла мне щеку. Удар был настолько силен, что мне показалось, будто голова сейчас развалится на две неровные половинки. — Дана, очнись! С трудом придя в себя, я увидела Геаглора. Мне захотелось протереть глаза, чтобы прогнать назойливое видение, но осознание только что увиденного толкнулось в грудь, и я взвыла, схватилась за вамаальт, словно за последнее спасение, ожидая, что он просто рассыплется пеплом у меня в руках. Однако искристый камень был теплым и живым, ничуть не напоминая тот осколочек льда, которым был какое-то время назад. — Торин… — я выпустила мальчишку из рук и опустилась на колени. Ребенок мгновенно заполз мне за спину и обхватил за талию, не собираясь меня отпускать. Однако это уже не имело никакого значения. Слезы сами хлынули из глаз. — Торин… Вряд ли понимала, что происходит вокруг. Словно издалека я чуяла жар пламени, голоса Геаглора, Дис и Кирина, которые звали меня, но мой мир сузился до одного имени, которое инеем оседало на губах. Я видела, как он погибал, я была там, но ничем не могла помочь, не могла дотянуться, сбить клинок или же позволить ему пронзить мое тело. Спасти, хоть ценой собственной жизни, потому что это было бы не настолько невыносимо больно… — Дана! Дана! — Дис все же удалось докричаться до меня вкупе с оплеухами, которые дочь Траина раздавала мне с поразительной щедростью. Лицо горело. — Посмотри на меня, Дана! Я, даже не пытаясь утереть катящиеся слезы, с мукой подняла голову. Часть души, казалось, просто омертвела. Глаза Дис, такие же пронзительно синие, как у Торина, были двумя омутами боли и беспокойства. — Я видела, — сдавленно оставалось лишь прошептать. — Я видела… — Это тьма, Дана. — Дис ласково взяла мое лицо в ладони. — Она хочет уничтожить тебя, твое сердце, твою любовь, которая позволяет так долго сопротивляться ее путам. Прислушайся к себе, просто прислушайся. Ты действительно уверена, что Торина больше нет среди живых? Я открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла издать ни звука. Под самым сердцем все еще билась, птахой ломала клетку надежда, отчаянная и безумная. И вера вернулась в одно мгновение. Может, мое существо не готово было сломаться, сдаться, принять страшную правду, и разум обманывал обезумевшую от горя душу; может, тьма вновь охватывала меня, чтобы, не сломав сейчас, уничтожить позже и сделать это куда более страшным способом. А может, я просто хотела верить. — Вставай. — Дис рванула меня наверх, помогая подняться на ноги. — Не время жалеть себя и горевать о том, в свершении чего не уверена. Я трудно кивнула, ощутила детские руки у себя на талии и мгновенно устыдилась. К тому же, стоило только оглядеться, поняла: мы стояли под защитой Кирина и Геаглора, которые сдерживали, не давали добраться до нас оркам. Вот чьи пронзительные вопли я слышала сквозь пелену забытья. Позже я узнала, что небольшой отряд разведчиков как раз был неподалеку от селения, и, разумеется, такое пожарище они пропустить не могли. Это обрекло оставшихся здесь людей на погибель, потому что темные твари не стали щадить никого из уцелевших. А затем была бесконечная гонка. Я не могла даже участвовать в нашем отчаянном сопротивлении, потому на руках держала спасенного мальчишку, а потому как воин была совершенно бесполезна. Арбалет и ножи, которые Дис столь удачно вернула, лежали в чехлах, и порой я словно слышала злой звон стали, будто бы оружие досадовало на то, что нынче не прольет кровь ненавистных существ. Что бы ни говорил Торин, а клинки всегда несут в себе часть того, кто их создал. Торин. Имя билось в сознании, но я упрямо отгоняла любые видения или воспоминания, связанные с ним, сжимала зубы до хруста, до боли в челюстях, лишь бы иметь в себе силы двигаться дальше. Мне казалось, что если я на мгновение замедлюсь, задумаюсь, то просто истаю призрачной дымкой, льдом, кусок которого бросили в жаркий костер. У меня словно выбили из-под ног опору, которая давала мне жажду жизни. Но тьме нельзя поддаваться. Вокруг бесконечно мелькали оскаленные рожи орков, звенела сталь, сталкиваясь и высекая искры, которые мешались со злобными пчелами пламени пожарища, удушливый дым кошками скребся в легких, дыхание сбивалось, надсадный кашель заставлял сгибаться, чуть ли не падать. Но мы шли вперед. Геаглор и Кирин уже вслепую отмахивались от орков, которых становилось все меньше — их интересовала более сговорчивая добыча. А может, они просто не могли заметить нас, одурманенные запахом только что пролитой крови. Те твари, которые встречались на нашем пути, были опьянены смертью и разрушениями, что несли за собой. И они не ожидали сопротивления, падали на горячую землю раньше, чем успевали сообразить, что произошло. А потом все закончилось. Просто в один миг я остановилась и поняла, что звуки боя поглотила тьма, обступившая нас со всех сторон, а жар пламени остался там, далеко позади, и на смену ему пришла знакомая терпкая влажность болот. Под ногами согласно чавкнуло, и я наконец-то смогла выдохнуть. Рядом со мной так же надсадно, со свистом дышали мои спутники. Дис, едва различимая в густых сумерках, свалилась на землю, раскинула руки в стороны и замерла. Кирин тяжело осел на выступающую из земли кочку, поросшую мхом, сгорбился и обхватил голову руками, бросив оружие. Только Геаглор остался на ногах: вытянулся, напряженный, как стрела, и принялся осматривать окрестности, ожидая, что в любое мгновение орки могут появиться возле нас, словно те были призраками. Однако погони не было. Я осторожно отпустила свернувшегося у меня на руках мальчугана на траву и опустилась рядом без сил. Снова научиться дышать было очень сложно — пепел и пыль забили легкие. Мне казалось, что я вот-вот задохнусь, однако мое тело, изнуренное пленом, погоней и душевной болью, потихоньку приходило в себя. С каждым мгновением следующий вздох был легче, свободнее, и в конце концов я позволила себе разреветься, не стесняясь никого: ни молчаливой Дис, ни осунувшегося Кирина, ни замершего изваянием Геаглора. Ни даже мальчугана, испуганным зверьком следившего за мной. А ему бы полагалось рыдать за всех нас от всего пережитого ужаса, но он молчал, только сжимал маленькие, перепачканные сажей кулачки. И это молчание было страшнее всего.

***

— Разрешишь? — Дис дождалась моего утвердительного кивка и села рядом. Я высыпала в небольшой походный котелок горсть листьев брусники. — Скажи мне, ты ведь ощущаешь его? После нашего бегства мы недолго плутали по болотам. Спустя полчаса, как мне казалось, блужданий, Геаглор вывел нас на тайную тропу следопытов. Как выяснилось, в то время, как мы сидели взаперти, он успел не только разведать, что нас окружает, но и притащить у себя на хвосте отряд орков. Пожар, нападение — все это было спланировано нашим проводником, и Кирин даже вслух пристыдился, что неважно подумал о Геаглоре. На что наш товарищ только понимающе хмыкнул и принял извинения от упрямого гнома. Впрочем, двигались мы не так уж и долго: сумерки сделали свое дело — вскоре на болотах стало совсем темно, и нам пришлось сделать привал. Несмотря на недавние события, наш небольшой отряд сошелся на мнении, что крохотный костерок, возле которого можно было бы обогреться, был нам необходим. Сейчас я сидела возле пляшущего по влажным дровам огня и неторопливо помешивала настой. Все вокруг нас полнилось ночными звуками: стрекот насекомых, уханье сов и множество иных признаков жизни. Со всех сторон тянуло холодом — мы расположились на небольшом участке твердой земли прямо посреди бесконечных хлябей. Пучки желтоватой осоки, частью уже высушенной, послужили неплохой растопкой для костра, а Геаглор сумел раздобыть несколько толстых веток, срубленных с парочки приземистых, корявых и изуродованных жизнью на болотах деревьев, высотой не больше полутора футов от земли. — Да, — прежде чем ответить, я помедлила. После того, как сердце перестало колотиться, словно сумасшедшее и я наконец-то осознала, что мы сбежали как от наших тюремщиков, так и от напавших на селение орков, у меня появилось немного времени прислушаться к себе и к вамаальту, по-прежнему греющему меня. — Но ведь это ничего не значит. — Соединенные такой связью, как у вас с Торином, точно знают, приключилась ли беда с кем-то из них. — Дис расплела размохрившуюся косу и достала из котомки крепкий деревянный гребень с вырезанной на нем птицей, расправившей крылья. — Если бы Торин погиб, ты бы это почувствовала. — Но ведь и ты считала Кирина мертвым, — жестко ответила я, а сама подумала о том, что страстно желаю принять правоту подруги. — Его не было десятилетиями, — тихо ответила мне дочь Траина. — Я верила, я ждала. До последнего чувствовала его под сердцем, точно знала, что он жив. Но годы шли, а он все не возвращался, и мне пришлось запретить себе ждать его. Ради моих сыновей я приняла его исчезновение как смерть, потому что тогда жизнь начиналась для меня заново, без этого бесконечного ожидания. Перестала изматывать душу себе и полностью отдалась воспитанию Фили и Кили. Я видела Кирина в них, это причиняло мне боль, и порой надежда вновь вспыхивала, но она была пагубной. А ты… Ты живешь и горишь Торином, как и он нашел в тебе ту опору, которой ему так не хватало. Вам нельзя терять надежду. И, Дана, — Дис заставила меня посмотреть на нее, — ты поддержка и для меня. Глядя на тебя, я вижу будущее светлым и ярким, а не погруженным во мрак и безнадежность. Я закусила губу и отвернулась. Рядом со мной смирно посапывал мальчонка, чье имя оказалось Бейнир. Геаглор поделился с ним лепешкой и глотком чистой воды из фляги, и Бейнир почти сразу же провалился в сон, измученный куда больше нашего. Следопыт же только поглядел на новое приобретение небольшого отряда и вздохнул, ничего не сказав.  — Я верю в то, что ты говоришь, — силы ответить Дис, наконец, нашлись. — И верю в то, что наш поход, как и поход Торина, еще не закончены и имеют смысл. — Так и есть, — улыбнулась она, и у меня на душе посветлело. — Отдохни немного, тебе надо поспать. Настойка была уже готова, и я разлила вкусно пахнущий отвар всем по очереди. Кирин на мгновение даже прикрыл глаза, с удовольствием вдыхая приятный запах, и поднял деревянную кружку как тост. Несмотря на пробирающийся под одежду холод, идущий от болот, мне стало на удивление спокойно и тепло. Тьма никогда не возьмет верх, потому что любой из нас будет сражаться до самого конца, чего бы это ни стоило. Я неторопливо допила настойку, завернулась в плащ, приобняла Бейнира, чтобы ему было потеплее, и почти мгновенно заснула. Пробуждение было неприятным. Словно кто-то с силой ударил жестким носком сапога в бок, и сон слетел, будто его и не было. Я заполошно приподнялась на локте, нашаривая под рукой взведенный арбалет, но врагов поблизости не было. Наш костерок мирно потрескивал, лишь изредка поддерживаемый дремлющим вполглаза Кирином; Дис и Геаглор спокойно спали. Однако в душе у меня зрела тревога. Природы ее я объяснить не могла, да и не видела пока никакой опасности, но все же осторожно выбралась из-под плаща, подоткнула полы, не выпуская ускользающее тепло, погладила мальчишку по волосам и поднялась. Когда в моих руках удобно устроился арбалет, Кирин удивленно вскинул брови и напрягся, а я лишь отрицательно и успокаивающе покачала головой: мол, не переживай, я на всякий случай. Мой соплеменник еще немного повозился, подозрительно глядя то на меня, то по сторонам, но вскоре его тревога сошла на нет. Я же села на корягу, наполовину выступающую у воды, у самого края островка, и вгляделась в ночь. Болота всегда очень коварны. Они могут быть бесконечно красивыми, потому что зелень на них полна жизни, а стебли ползунка скрывают кочками коварные топи. Кажется, что вот эта полянка, покрытая белоснежными крохотными звездочками пахучих цветов совсем безопасна, но стоит сделать неверный шаг, как провалишься по самую шею, и если нет никого рядом, то жертва обречена на мучительную смерть. Сейчас над болотами стелился туман. Где-то зеленоватый, где-то голубоватый, а в едва заметном свете гнилушек порой золотистый, он гротескно преображал все, что казалось обычным в солнечном свете, в жуткий мир, полный призраков. Над черными бочажками с водой стайкой вились светлячки, то вверх спиралью, то вниз, к самому черному зеркалу, рождая на его поверхности неверные отблески. В воздухе повис слышный лишь на границе сознания серебристый перезвон, в котором со временем я начала разбирать знакомые звуки: перестук кузнечных молотов, колдовская свирель, поющая о горных реках и беззаботной жизни… — Дана. — От его голоса я вздрогнула и неверяще распахнула глаза. Прямо передо мной, в каком-то десятке шагов, стоял Торин. Улыбчивый, открытый, преисполненный радости от встречи. — Дана, я так долго ждал. Иди ко мне. И я пропала. Вскочила на ноги, чувствуя, как заходится суматошным стуком глупое сердце, и бросилась вперед, к тому, к кому рвалась как наяву, так и в своих снах. Вернее, попыталась это сделать. Страшный удар сшиб меня на землю, выбил все дыхание из легких, а меня скрутили и прижали лицом в ломкие стебли травы, не давая пошевелиться. — Пусти! — от крика я охрипла, а рот набилось порядком зелени. — Пусти меня! — Не верь тому, что видишь! — Геаглор почти кричал мне на ухо, крепко удерживая на месте. Я вывернула шею и с ненавистью посмотрела на следопыта, молча продолжая бороться. — Это ложь, твой разум обманывает тебя! — Болотные огоньки, — с обезоруживающей четкостью произнес детский голос, и он подействовал на меня, как ведро ледяной воды. Я замерла, прислушиваясь. — Батька всегда говорил: бойся болотных огоньков. Бейнир сидел на траве рядом со мной, серьезно глядя на клубящийся туман там, где мгновениями раньше был Торин. Я несколько долгих ударов сердца смотрела во мглу, в которой мелькали крупные, в кулак величиной золотистые огни, то плясавшие, то замирающие на одном месте, а после уткнулась лбом в холодную влажную землю и застонала от безысходности. Хватка Геаглора почти сразу же ослабла, а чуть позже он осторожно помог мне подняться, стараясь не смотреть в глаза. — Спасибо, — тихо прошептала я, шкурой ощущая испытующие взгляды Кирина и проснувшейся Дис. Только сейчас пришло понимание, что все увиденное мною — лишь морок, иллюзия. Болотные огни пытались заманить меня, сделать одной из них. — Они дают нам то, чего мы желаем больше всего, — произнес следопыт, поднял с земли плащ и накинул мне на плечи. Бейнир немедленно подполз под бок, обнял и замер, пригреваясь. — Показывают наши самые большие мечты. Тех, кого мы любим, кого любили. Тех, кто еще жив, и тех, кто уже ушел за грань. Кто сможет самостоятельно противиться такому зову? Поэтому здесь и не ходит никто, кроме следопытов. А решившиеся на столь страшный путь обычно никогда не возвращаются. Тебе повезло, что Бейнир проснулся и заметил, как ты смотришь в туман, а после разбудил нас. Мгновением позже — и ты попала бы в трясину. Я поплотнее запахнула плащ, с благодарностью глядя на сонно моргающего мальчонку. Он знал об этих местах куда больше меня, и его не смогла коснуться тьма, что едва не прибрала к себе одну глупую гномку. Боль на сердце стала почти невыносимой, я сжала вамаальт в горсти и наклонила, чтобы никто не видел моих слез. Я буду бороться до конца. И Тьма не получит ни одного из нас.