***
— Кто это? — вырвалось у меня прежде, чем я смогла сообразить, что происходит. Тот, кто был ближе всего к нам, хлопнул крыльями, поднимая целый вихрь, и я сделала несколько шагов назад, уступая место. Когда крылатый опустился на площадку, смогла, наконец-то, разглядеть его. Мужчина, чуть повыше меня ростом, широкоплечий и коренастый, с пронзительным ястребиным взглядом темно-зеленых глаз. Вооружен он был коротким копьем, аккуратно прилаженным кожаными ремнями на спине, и коротким же, но мощным луком. Черные с проседью волосы запутались в белом оперении злых стрел, таких же, что только расправились с нашим противником. Двое других спутников странного спасителя, обдав тугими струями воздуха, поднялись выше и примостились на небольших уступах. Оружие из рук не выпустили, продолжили внимательно следить за каждым нашим движением. Я, немного пришедшая в чувство, успела подумать, что, сделай неловкое движение, они вмиг превратят меня в утыканного стрелами ежа. — Нечасто можно встретить ваш народ в этих краях, — голос у предводителя крылатых был под стать внешности — глубокий, наполненный силой. — Тем более женщин. Что заставило вас сунуться в этот гибельный лаз, из которого нет выхода? — Нужда. — Дис вышла вперед и коротко поклонилась. — Мы благодарны вам за спасение. Однако, к своему сожалению, я, невежда, не знаю, кто вы и как следует к вам обращаться. Я, которая никогда не была сильна в речах, только молча диву давалась тому, как преобразилась дочь Траина. Полный достоинства спокойный голос, тонкой красной нитью сквозящая в нем благодарность — это были речи женщины из благородного рода, и никто не смог бы не заметить такого положения вещей. Наши спасители, похоже, оказались того же мнения. Косо взглянув на жмущегося ко мне Бейнира, сейчас глядящего на крылатых с бесконечным восхищением, мужчина произнес: — Мое имя Эдмар. Мы из народа крылатых. Окрестности, что патрулируем, пользуются дурной славой уже многие века. Поэтому нисколько не удивительно, что вы, заявившись сюда в столь малом количестве, попали в беду. А сейчас я спрошу: куда вы направляетесь? — В Железные Горы, — подал голос Геаглор. Эдмар чуть склонил голову и прищурил глаза, словно следопыт ему чем-то был знаком. — Нам нужно было пересечь перевал, но орки Гундабада бы не позволили сделать этого, попытайся мы пройти через торную тропу. — Верно, — согласился крылатый. — В последнее время их стало слишком много, все подходы тщательно охраняются, а в горнах кузниц проклятого королевства снова разгорелся огонь. Грядет буря. — Нам необходимо пройти, — почти взмолилась я, не в силах остаться в стороне. Надежда, до того тлеющая почти погасшим углем, разгорелась вновь, и камень на моей груди ощутимо потеплел, словно ободряя. — Наши товарищи в серьезной опасности, и, возможно, только нам удастся помочь им. — Вам самим сейчас необходима помощь, — улыбка на лице Эдмара была едва заметна, но и она придала мне сил, слабым отражением скользнув и по моим губам. — Мы не оставим вас в беде. Ожидайте. Не успели мы и ответить что-то, как троица, повинуясь едва заметному жесту своего предводителя, взмыла в воздух. Мне оставалось только наблюдать за стремительным и грациозным полетом воинов, затаив дыхание. Несколько ударов сердца — и они исчезли, словно растворившись в разливающемся свете нового дня. — Они вернутся? — вопрос от Кирина громом прозвучал в полной тишине, прерываемой только нашим дыханием и слабыми порывами ветра. — Не знаю, — тихо призналась Дис. — Но нам остается только надеться и ждать. Геаглор, ты что-нибудь слышал о ком-то, им подобном? — Нет, — качнул головой следопыт. Он выглядел изрядно обескураженным. — Столько лет я провел в странствиях на этих землях, столько историй и легенд собрали все наши поколения, передавая их из уст в уста, но никогда и ничего не говорилось о крылатом народе. — Может, просто никто не возвращался, чтобы о них рассказать? Может, обещания помощи — лишь ложь? Кирин поднял кинжал, валявшийся на каменной плите, повертел его в руках и убрал в ножны. Глянул в сторону обрыва, жалея, видимо, улетевший туда вместе с пауком меч, и выжидающе глянул на нас, словно ожидая, что мы опровергнем его предположение. Однако ответом стало лишь молчание. Измученные бессонной ночью и нескончаемой борьбой за жизнь, мы уже не могли прогнать невеселые мысли и сомнения, которые сейчас с упоением пожирали нашу надежду. Я рассеянно потрепала по голове Бейнира, серьезного и молчаливого, сосредоточенно глядевшего вслед исчезнувшим в высоте фигурам. Возможно, Кирин и прав, и надежды нет, но… Рука сама потянулась в вамаальту и сжала его. Мы нужны Торину, я не могу просто так сдаться. Эта мысль билась, как удары сердца, в глубине души и затмевала все остальное. Пару часов, что мы провели в ожидании, пролетели для меня незаметно именно из-за того, что мои мысли опутал туман, словно в озеро с головой провалилась, вода сомкнулась вокруг и не давала мыслить ясно. Даже Бейнир, который несколько раз пытался у меня что-то спросить, быстро отступал, понимая, что от меня вряд ли можно сейчас добиться чего-то осмысленного. Было ли это состояние отчаянной молитвой, которая рвалась из самой глубины души? Или просто уставшее сознание отказывалось воспринимать жестокость этого мира? Того мне теперь не узнать, потому что крылатые вернулись. И не только те трое, что так удачно спасли наши жизни на уступе. В этот раз их было более десяти. Воздух вокруг нас забурлил, взбитый ударами крыльев, и мы поднялись навстречу своему спасению. Крылатые аккуратно опускались на площадку, разматывали длинные крепкие сети с диковинными замками на концах, которые крепили к поясам — и мы по одному забирались в ячеистые переноски. Первым отправили Бейнира: мальчишка очень не хотел отпускать меня, и пришлось долго уговаривать его поверить крылатым, и в конце концов жажда нового, доверие и детское желание однажды подняться в воздух, пусть даже и с посторонней помощью, сыграли свою роль. Я, улыбаясь, смотрела, как двое крылатых уносили на сети ребенка, и даже не сразу поняла, что я — следующая на очереди. Отказываться не было смысла: по одному только взгляду Дис я поняла, что она не полетит вперед меня. Поэтому смирилась сразу же, да и что греха таить — убраться отсюда хотелось как можно скорее. В глубине души я все еще не особо верила в спасение, происходящее казалось мне сном, однако выбора и не было: либо мы соглашаемся с крылатыми, либо остаемся здесь, в месте, где царит по ночам лишь тьма. С осторожностью забравшись в сеть, я не удержалась и тихо, надеюсь, вскрикнула, когда она сначала плавно словно просела вниз, а потом рывком поднялась наверх. До побелевших пальцев я вцепилась в толстые переплетенные канаты и с замиранием сердца опустила взгляд, которому открылись удаляющиеся от меня верхушки сосен, оставшийся где-то там смертельный уступ, а впереди — лишь яркое солнце и спасение.***
Поселение крылатых, вернее, небольшой город, потряс меня до глубины души. Еще в небе, когда я, уставшая от постоянного напряжения — было страшно сделать любое лишнее движение, — наконец-то опустила голову, рассматривая проплывающие подо мной снежные пики гор, то заметила, как что-то там, вдалеке, сверкнуло на солнце, словно потерянный золотой перстень. Несколько мгновений, и крылатые начали снижение. Сердце подкатило к горлу, когда острые вершины неожиданно надвинулись на меня, словно клыки неведомого зверя, но спустя несколько томительных минут мне открылись купола зданий. Возносящиеся ввысь, невесомые, словно сотканные из плотных облаков, окутанные светом солнца и пронизанные его лучами крыши соединялись между собой, превращаясь в узорчатый полог, скрывающий под собой кипящую жизнь. Колонны, поддерживающие купола, были больше похожи на переплетающиеся стволы тонких деревьев, арки мостов, которых здесь было в изобилии, отличались особым изяществом и необычной красотой. Я, как завороженная, смотрела на это великолепие и, кажется, просто разучилась дышать. Город располагался в ложбине между двумя пиками, которые прикрывали поселение от злых и свирепых ветров, словно ладони матери. Поэтому зима, царящая на вершинах защитников, никак не смогла пробраться вниз и сковать город льдом. Он тонул в зелени могучих деревьев, словно не принадлежащих этому миру. Само место казалось каким-то невероятным, ненастоящим, однако когда я несмело ступила на узорчатые плиты посадочной площадки, то только тогда смогла поверить в существование этого города. — Ниволль, — негромко сказал Эдмар, легко опустившийся рядом со мной. — Скрытый-в-облаках. — Он невероятен, — тихо выдохнула я, не в силах отвести взгляда от царапающих голубое небо остроконечных шпилей, вырастающих из полога куполов. Улыбка родилась сама собой, когда я краем глаза заметила, что мои слова польстили Эдмару — в его взгляде читалась неприкрытая гордость за свой город. — По мне так слишком хрупок, — проворчал Кирин, сидящий на корточках на ячеистой сетке. Похоже, после полета у него кружилась голова. Однако обидеть хозяев он не хотел, а потому произнес это все на кхуздуле. — Гномы работают более основательно, мне то и по душе. — Ты просто привык, что можно стучать кулаком по стенам, — укоризненно фыркнула Дис, а я едва не поперхнулась ответом Кирину, увидев, что моя подруга бледна, как беленое полотно. Видимо, не один Кирин испытывал проблемы во время полета. Геаглор же только коротко поклонился, поблагодарил за заботу крылатых, которые несли его — их было трое. Мужчины в ответ тоже коротко склонили головы, отстегнули карабины, освобождая себя от тяжестей сетей, и свернули пологи. Однако мгновением спустя замерли навытяжку. — Следуйте за мной, — прямо перед нами появилась женщина. На вид совсем молодая, тонкая и будто хрустально хрупкая, она оказалась обладательницей жесткого и сурового взгляда, полного сознания собственной силы. Черные крылья, украшенные золотистыми нитями, вплетенными между перьями, покоились за спиной словно продолжение волос цвета вороненой стали. — Вам необходимо привести себя в порядок и хорошенько отдохнуть. Спорить мы не стали. Я лишь взяла за руку Бейнира, который, казалось, даже под ноги себе не смотрел — его взгляд был прикован к городу. Сразу стало понятно, что мальчишка окончательно и бесповоротно влюбился в Ниволль. — Это Рахона Буревестница, моя жена и правительница города. — Эдмар мимолетно коснулся руки женщины. — Здесь вы в безопасности. Однако как хозяин, принимающий гостей, я бы все-таки хотел услышать более подробный рассказ о том, как вы оказались во владениях тьмы и какова ваша цель. Ответом ему было единодушное молчание, а мне стало не по себе. Поймав настороженный взгляд Дис, я только покачала головой. Похоже, нам действительно придется что-то рассказать. И следовало бы определить границы того, что допустимо знать нашим спасителям. Впрочем, об этом мы будем думать только после того, как дадим немного отдыха измученным телам и разуму. Тьма очень неохотно отпускала своих жертв, и темные нити ее воли все еще следовали за нами, как паутина тех гигантских и жутких тварей. Рахона показала нам гостевые покои, выделив для Дис и меня отдельные, а Кирина и Геаглора увели за собой две служанки, одетые в воздушные бело-голубые платья. Бейниром немедленно занялась пожилая женщина, с одного взгляда внушающая доверие — мальчишка, сначала не желающий отходить от меня ни на шаг, безропотно последовал за ней. Беспокойство кольнуло в сердце лишь на краткое мгновение, однако позже я подумала, что ребенку все равно никто не причинит вреда. — Это место пронизано светом, — сказала Дис, когда Рахона исчезла, оставив нас одних. — Совсем не чувствую в нем зла. — Но никто из нас никогда ранее не слышал о крылатом народе, — заметила я. — Разве только где-то в хрониках и старых документах… — Нет, — отозвалась дочь Траина, осматривая выделенные нам покои. — В свое время мы с Фрерином и дедом, что стоял у нас над душой, переворошили всю библиотеку Эребора. Знаний, что там хранились, хватило бы на десяток подгорных королевств. Но ни в одной из хроник не упоминалось ни Ниволля, ни парящего народа. Комната была огромной. Светлой, как и все в этом городе, с полукруглыми окнами, из которых открывался захватывающий душу вид на город и горные вершины. Две кровати под голубыми балдахинами оказались разнесены по разные стороны помещения, а под ногами все было устлано светлыми коврами с коротким, но очень мягким ворсом. Зеленые стебли неизвестного мне растения с маленькими белыми цветочками, покрывающими побеги, увивали стены комнаты. Если бы я не знала, что мы в гостях у крылатых, то непременно бы предположила, что здесь проживают эльфы с их любовью к подобному. Впрочем, все это действительно смотрелось очень красиво и уютно, а потому усталость и постоянное напряжение немедленно сказались на моем состоянии — сразу стало клонить в сон. — Дана, здесь ванная, — донесся до меня голос Дис. Я огляделась, но подругу не нашла. — Иди сюда скорее! Горячая вода — вот что нужно сейчас в первую очередь! Женщины всегда и везде остаются женщинами, даже если они бесстрашные и умелые воины, такие, как дочь Траина. Она умудрилась заметить небольшую дверцу, что едва просматривалась из-за увивающих стены растений, которая вела в смежную со спальней комнату. Там и впрямь обнаружилась огромная полукруглая купальня с бирюзовой водой со множеством крохотных пузырьков, поднимающихся с самого дна, а в купальне — Дис, которая уже успела туда залезть и теперь наслаждалась теплом и расслабляющим действием ванны. — Залезай, — нетерпеливо потребовала подруга. — Как я давно мечтала об этом! Отказываться смысла я не видела. Купальня явно была рассчитана если не на несколько человек, то уж на нас двоих точно. Так что я быстро сбросила грязную одежду, аккуратно сложила оружие у стены, путаясь и ругаясь сквозь зубы, распутала ленты на волосах и опустилась в теплую, нет, горячую, исходящую паром воду. Сначала ойкнула, когда отвыкшую кожу немного обожгло, однако почти сразу привыкла, и блаженно растянулась во весь рост, облокотившись на бортики. — Они даже не забрали у нас оружие, — пробормотала я. Глаза закрывались. — Совсем не переживают за свою безопасность или не считают, что мы представляем угрозу? — Ты просто не заметила, — в тихом голосе подруги мне послышалось едва ощутимая укоризна. — Они следили за каждым нашим шагом. Воины справные. Если не знать, куда смотреть — то никогда не заметишь никого. Кроме, разумеется, стражи, которая и так все делает напоказ, отвлекая внимание от настоящих хранителей этого места. Так что даже при очень большом желании мы ничего бы не смогли сделать. Если только нет желания как можно быстрее встретить свою смерть. Я с изрядной долей недоверия глянула на Дис. Гномка водила руками перед собой, зачерпывала прозрачную воду и любовалась отсветами солнечных лучей, падающих через витражные окна. Спокойствие волнами прокатилось по купальне, и я неожиданно для себя обнаружила, что расплакалась. Это были ни рыдания отчаяния, ни слезы радости от неожиданного и совсем уж чудесного спасения, это были слезы облегчения. Моя душа, словно уставшее тело, которое сейчас нежилось в теплой воде, точно так же смывала с себя всю тьму, которая отчаянно цеплялась за потаенные уголки, но незримая магия этого места безжалостно испепеляла ее. Надежда, почти угасшая, уступившая место лишь глухому смирению, вновь возрождалась, как трава на холмах после живительного летнего ливня. И я не стыдилась этих слез. Кто, как не Дис, сможет меня понять? Сможет разглядеть за всем этим безграничную любовь к мужчине, который пробивался сквозь такой же беспросветный мрак где-то там, далеко, опираясь только на крепкие, но малочисленные плечи своих товарищей, не народа кхуздов, предавших его, отвернувшихся в самый важный момент? Я сжала вамаальт в кулаке и медленно погрузилась в воду с головой. Звуки ушли, исчезли, сделались совсем незначительными, словно мир выцвел, как старое полотно, осыпался хлопьями краски. Осталась только я, теплый синий камень, так похожий цветом на глаза Торина, и обнимающая меня, словно кокон, вода. В этот раз все было иначе. Я, рыжей белкой примостившись среди густого переплетения ветвей, с изумлением наблюдаю за переполохом. Быстрые темные силуэты мелькают по берегам реки, в бурлящих водах которой весело скачут… бочки? Обычные, большие, пузатые деревянные поплавки несутся в бурунах, а внутри них издевательски улюлюкают гномы. Я заполошно вынырнула из воды, отдышалась и ошеломленно посмотрела на немного удивленную Дис. — Дана, ты чего? — подозрительно уточнила подруга. — Ничего, — пребывая в некотором шоке, меланхолично ответила я. Дис, видимо, решила, что тому причиной обычная усталость, и понимающе качнула головой. Спорить, разумеется, я не стала и торопливо вылезла из купальни. Вместо наших грязных, запыленных и местами покрытых паутиной вещей гостеприимные хозяева оставили простые холщовые рубашки и такие же светлые штаны, больше похожие на шаровары. К телу эта ткань, пусть и плотная, была приятна, хотя, наверное, даже мешок показался бы мне приемлемым, если он чистый. Несмотря на то, что к тяготам и невзгодам я уже привыкла, маленькая девочка где-то глубоко внутри все еще желала безопасности, спокойствия и благодушия. Впервые за очень долгое время мне удалось выспаться. Я провалилась в бесконечную пропасть без сновидений почти на шесть оборотов — невообразимо много для измученного длительными переходами и нескончаемой борьбой за жизнь тела. Очнулась от сна, больше похожего на беспамятство, ближе к рассвету. Рядом со мной, на соседней кровати, уютно укрывшись тонким одеялом до самого подбородка, сопела Дис. Несмотря ни на что, она не оставила меня одну, хотя ей предлагали покои рядом, однако в компании Кирина — похоже, крылатые прекрасно знали, что означали широкие браслеты на руках у их гостей. Честно признаться, меня даже радовала такая близость подруги, словно стоило ей уйти, и мой мир рассыпался бы совсем. Некоторое время я нежилась в постели, вспоминая забытое ощущение полной безопасности, но где-то глубоко внутри сидел беспокойный зверек, который без конца понукал меня к действию. Быстрее, быстрее. У нас совсем нет времени. Через пол-оборота, в течение которого я без конца крутилась на мягкой кровати, так и не в силах вновь уснуть, мне пришлось все же встать, накинуть на себя легкую, такую же светлую, как и вся выданная нам одежда, куртку, мягкие сапожки с короткими голенищами, и выйти из комнаты, тихо притворив за собой дверь. Сразу сориентироваться в переплетении коридоров и воздушных переходов мне не удалось, а обратный путь из наших покоев я запомнила плохо — сказалась слишком сильная усталость после изматывающего путешествия. Поэтому я, немного подумав и вспомнив слова Дис о том, что за нами пристально, но незаметно следили, пришла к выводу, что мне стоит просто прогуляться, не задумываясь о направлении. Если я и забреду куда-то не туда, то мне точно дадут это понять. Пожалеть о таком решении мне не пришлось. Уже спустя несколько минок я совсем забыла про то, что за мной наверняка приглядывают, и с искренним восторгом принялась впитывать в себя диковинную красоту построек и садов, которые открылись моим глазам. Первое, что заставило меня надолго замереть — это огромные скульптуры орлов из белого мрамора. Гигантские птицы грозными стражами возвышались по обеим сторонам входа на ажурный мост, ведущий, насколько можно было понять, к резиденции правителей этого города. Крылья, на которых можно было разглядеть каждое перо, были настолько невероятны в своем размахе, что даже мне, привыкшей к монументальным постройкам кхуздов, стало немного не по себе. После встречи с людьми, покорившими небо, уже не стоило ничему удивляться, но из смутных воспоминаний, порой вспыхивающих, словно пламя свечи, я выделила сказы про огромных орлов. Сынов самого неба и вала Манвэ. Сколько я созерцала эти скульптуры — сказать сложно. Через какое-то время я будто очнулась, отвела взгляд от белоснежного мрамора и, словно кто-то подтолкнул меня в спину, свернула направо, по узкой, почти незаметной тропке, уводящей куда-то наверх. Дорожка была выложена темным камнем, шершавым и матовым, поэтому подниматься, несмотря на изрядную крутизну, было очень легко. Я привычно крутила головой, совершенно расслабившись и не ожидая ничего плохого — вся атмосфера этого места словно пропиталась беспечностью и невозмутимостью. Несмотря на то, что змейка тропинки увивалась вверх, холоднее, как это бывает в горах, не становилось: густые темно-зеленые кроны невысоких деревьев, склонившихся над аллеей, образовали над моей головой трепещущий купол, сквозь который едва пробивался бледный свет. Я поежилась — атмосфера таинственности и необычности здесь была буквально осязаема. Как будто я внезапно оказалась в неведомой сказке, — и продолжила путь. Тропка привела меня на небольшую площадку удивительно правильной овальной формы. Прикрытая с одной стороны от ветров монолитной скалой из гладкого, явно обработанного людскими руками камня с вкраплениями белого, чуть посверкивающего минерала, она казалась островком спокойствия в бушующем море ветров, завывающих где-то там, внизу, за обрывом. Справа же, за скалой, в долину, сейчас раскрывшую всю свою красоту передо мной, низвергался бурный поток водопада. Брызги ледяной воды долетали аж до середины площадки, где я увидела небольшой помост со ступенями. Он был из камня и в форме неглубокой, но широкой чаши: на белом мраморе расцветали чудного вида цветы, в которые неизвестный мастер искусно вплел не знакомые мне руны и птиц с изогнутыми крыльями. — Я ждала тебя. Тихий голос заставил меня вздрогнуть. Возле самого обрыва, ближе к водопаду, стояла Рахона. Хрупкая фигурка женщины казалась истонченной, ненастоящей… неземной. Я, мельком про себя удивившись, как умудрилась не заметить ее, стоящую на самом виду, будто зачарованная подошла ближе, однако крылатая повернулась и указала на чашу. — Подойди. И вновь я повиновалась без единого слова. Будто что-то вело меня за руку, и все происходящее казалось несомненно правильным. — Что это? — наконец, обрела голос я. — Зеркало, — коротко ответила Рахона, словно я спросила какую-то глупость. Не успели слова сорваться с моих губ, как зеркальная поверхность воды, до краев наполняющей чашу, внезапно вспучилась, закрутилась и легкой взвесью повисла над каменным постаментом, словно и впрямь зеркало на невидимой стене. — Таких зеркал только два, — предвосхищая мой вопрос, произнесла Буревестница. — Одно в Лориэне у Владычицы Галадриэль, и оно впитало в себя звездный свет. Второе — здесь, в Ниволле, и его основой стали дождь и ветер. Слава о Лориэнском зеркале летит далеко вперед, и любой умудренный опытом и умеющий слушать, знает об этом чуде. Наше же зерцало скрыто от всяких глаз, ушей и знаний — и оттого оно столь же кристально чистое, как и в момент сотворения. Оно само решает, что достоин увидеть смотрящий в его потаенную глубину. Оно позвало тебя. Ты готова? Я завороженно кивнула, едва ли осознавая все то, что сейчас рассказала мне Рахона. Я никогда не слышала о волшебных зеркалах и не представляла себе, что же может показать вихрящаяся в воздухе вода. Однако стоило только мне поставить ногу на первую ступень, ведущую к чаше, как зеркало зарябило, вытянулось, развернулось передо мной — и холодными брызгами надвинулось, утягивая в свою глубину. Синий лед и алое пламя расплывающегося кровавого ореола под неподвижным телом. Синие глаза, бездонные, светящиеся спокойствием и умиротворением, но мутнеющие с каждым мгновением. Безумный блеск золота и похоронный звон колоколов. Рыдающий горн, сотрясающий безучастные небеса. И Одинокая Гора, вздымающая ввысь, вновь обретшая погубленную жизнь. Я вынырнула из видения, как отчаянный утопающий, наконец-то глотнувший спасительного воздуха. — Это правда?! — Голос не слушался, и я с трудом подавила рыдания. Слишком реальным было то, что я сейчас увидела. — Зеркало никогда не лжет, — спокойно ответила мне Рахона, внимательно наблюдая за тем, как я судорожно искала опору. Не найдя, обессиленно опустилась на холодные ступени постамента. — Значит, это будущее, которое нельзя изменить? — каждый звук был таким же страшным, как и похоронный гул колоколов, оплакивающих слишком рано ушедшего Короля. — Кто знает, — пожала плечами Буревестница, и в ее глазах мелькнуло сочувствие. — Но это не значит, что нельзя попытаться. Не зря же ты тут оказалась. Верно. — Нам надо спешить. — Силы словно вернулись ко мне, и я подскочила, сжимая кулаки. Наверное, выглядела безумно, но после того, что увидела здесь, в этом зеркале, разве могла поступить иначе? — Спешкой ты ничего не добьешься, — голос Рахоны был столь же холоден, как и водопад, низвергавший свои воды вниз, в долину. — Расскажи мне, что за дело у вас в этих недружелюбных землях. Я знаю, что вы связаны с Торином Дубощитом, о котором уже несколько месяцев ходят довольно-таки необычные слухи. Ибо иначе как здесь оказалась бы его сестра, Дис Бесстрашная? — Для народа, о котором нет ни легенд, ни сказаний, ни заметок, вы удивительно хорошо осведомлены, — я немного пришла в себя, выровняла дыхание и неимоверным усилием воли отогнала видения прочь, в самый потаенный уголок памяти. — Мы не участвуем в делах Средиземья, — крылатая склонила голову в глубокой задумчивости. — Но все сильнее нависает тень над свободными землями, и скоро даже нам не удастся остаться в стороне. Зло вновь просыпается на огненной земле Мордора. И я видела, что именно Торин Дубощит и его отряд сыграют немалую роль либо в его победе, либо в поражении. Я некоторое время стояла молча. Нет смысла пытаться скрыть правду от того, кто ее уже знает, пусть и частично. — Торин хочет освободить Эребор, — трудно произнесла, сама не веря, что раскрываю тайну похода. — Ходят слухи, что дракон давно уже издох там, в недрах пещер. И если это правда… — Нет, — перебила меня Рахона, вскинув голову. Царственная осанка на мгновение изменилась, и мне почудилось, будто в ледяных глазах промелькнула тень древнего страха. — Кровь, смерть и пламя правят подземным городом. Небеса все еще стонут, принимая на себя память о золотой чешуе этого свирепого зла. Я ошарашенно застыла на месте. Если раньше в душе теплилась слабая надежда на то, что Смауг Ужасный мертв, то сейчас, когда я услышала то, чего боялась больше всего, словно что-то оборвалось внутри. — Что нам делать? — из горла вырвался сип, словно голос разом исчез. — Идти по пути, который избрали. Мы поможем. Рахона резко отвернулась, показывая, что разговор закончен. Мир словно подернулся туманной пеленой, и вряд ли я что-то замечала вокруг себя до того момента, как вернулась обратно в комнаты и рассказала все Дис.