Тьма, следующая за закатывающимся за горизонт светилом, наступала слишком быстро. Надвигалась со всех сторон, словно несомая буйными ветрами, тащила за собой покрывало мрака и ужаса, зревшего в сердцах. Воины, привыкшие к боям, пропитанным смертями — даже они нервничали, глядя на густеющую черноту. Всем было известно, что орки, создания мрака, ненавидели солнечный свет; он ослаблял их, делал уязвимыми. Тьма же, наоборот, придавала сил, их желания крови и боли становились сильнее, острее и невыносимее. С этим воинством, разъяренным, жаждущим битвы, нам предстояло столкнуться с минуты на минуту.
— Как эльфы смогут стрелять, если основные силы Азога дождутся темноты и только тогда пойдут в атаку? — негромко спросила я у Геаглора. Следопыт остался с нами, и, что двигало им, мне было неясно. Я считала, что это не его война и лить кровь здесь он не был должен. Все, что обещал, дунэдайн выполнил. — Расстояние очень велико.
— Не равняй эльфийских лучников с другими, — отозвался следопыт. У него на коленях тоже лежал мощный дальнобойный лук с натянутой тетивой. — Они за тысячу шагов мухе в глаз попасть могут. Что уж говорить об умении выискивать цель лишь по очертаниям даже в самой густой темноте?
Я скосилась на остроухое воинство. Перворожденные не выказывали ни толики беспокойства, лишь негромко переговаривались между собой на мелодичном, певучем языке, и порой нет-нет да и поглядывали насмешливо в мою сторону. Они относились ко мне, как к забавной зверушке, по недосмотру судьбы попавшей на поле боя, и уж точно не принимали в расчет как воина. Да и я сама была уверена: только начнется бойня, я испугаюсь. Уже сейчас поджилки тряслись, как хвост у дворовой шавки. Но в сердце зрела неприязнь к этим высокомерным воинам, но дело было не в их взглядах, а в том, что именно из-за них до боя мне так и не удалось переговорить с Торином, хотя бы просто увидеть его. Тяжелое предчувствие давило на виски.
Сначала застонала земля. По ней пронеслась дрожь, будто тяжелая судорога скрутила долину, затем пришел звук: глухой, словно доносящийся откуда-то из самых глубин мрака. После вплелся мерный, хищный клекот барабанов, надвигающийся, казалось, со всех сторон. Огненный змей, хорошо видный в подступающих сумерках, заскользил в долину все быстрее и быстрее, а после растекся полноводной рекой. Врагов было так много, что взгляда не хватало, чтобы окинуть колеблющееся море пламени факелов. Стылый ужас мгновенно сковал меня по рукам и ногам, и даже теплая рукоять арбалета не смогла прогнать страха, поднявшего дыбом все волоски на теле.
— Не трать болты попусту, — шепнул мне Геаглор.
Заскрипели луки, смертоносные стрелы легли на тетивы, готовые сорваться в полет. Я отступила назад, стараясь не мешать — следопыт был прав, для моего арбалета слишком большое расстояние, а выпускать болты навесом для такого механизма невозможно.
Чем ближе были враги, тем больше можно было разглядеть. Впереди неслись чудовищные, хрипящие от ярости варги, быстрые, с огромными челюстями, способными размолоть череп человека; за ними следовали наездники на черных волках, куда более крупных, чем передовые отряды варгов; за ними — тяжеловооруженная пехота, закованная в шипастые массивные доспехи, с тесаками, палашами и щитами, на которых красной краской неведомый умелец намалевал алый глаз, обрамленный языками пламени. Последними двигались огромные уродливые тролли, часть из которых тащили на плечах дубины в рост человека, а некоторые были облачены в подобие доспехов, защищавших самые уязвимые места. Над этой бушующей черной рекой стелилось облако из крупных летучих мышей. Их алые глаза сверкали в сумерках, как раскаленные угли, а кожистые крылья резали воздух, наполняя его шелестом и шорохом неминуемой беды.
Первыми слаженно огрызнулись лучники, как только противники вошли в зону поражения. Десятки стрел взмыли вверх и со свистом помчались к земле; несущиеся варги с визгом кубарем покатились по безжалостно вытаптываемой траве — среди них плотные залпы собрали самую щедрую жатву. Следом рявкнули небольшие катапульты с зажигательными смесями с восточного отрога, там, где вместе с Даином сейчас находились Дис и Кирин. Заключенное в хрупкую оболочку пламя крыльями алых птиц взлетело ввысь, пало на землю и расплескалось по черным ордам, превращая орков и варгов в огненные живые факелы. Мечущиеся, ослепшие от боли, они катались по земле, поджигая местами подсохшую траву, и из-за них пламя перекидывалось на других созданий мрака. Передние ряды оказалась рассеяны, а воздух наполнился отвратительным запахом горелой плоти.
Однако пехота, защищенная металлом, промяла огненный заслон и продолжила двигаться дальше, словно упрямый хищник, уже почуявший кровь жертвы. Барабаны рокотали все громче, требовательнее, и я увидела где-то сбоку странный проблеск, будто выше нас, там, где была самая высокая точка Вороньей Высоты, кто-то взорвал шутиху. Перехватила поудобнее арбалет и присмотрелась, но из-за густого тумана, опустившегося с приходом ночи на пик Одинокой Горы, ничего, кроме смутных силуэтов, не смогла разглядеть.
В это время в бой вступил хирд Даина. Мне казалось, что даже отсюда я слышу выделяющийся из низкого хора голосов, грохнувших боевой клич, звонкий голос Дис. Гномы, как лавина, скатились с отрогов и на скорости врезались в правый фланг орков, сминая их, как иссохший пергамент. Темные создания, не успевшие перегруппироваться, в панике побежали прочь от разъяренных кхуздов, давящих их неимоверной силой и дробящих черепа и кости молотами. Стрелы сыпались, не переставая, так, словно колчаны эльфов и не пустели, а когда растерянный враг сбил построения, то с запада их встретили пиками копейщики Трандуила. Орки хрипели, насаживались на острые наконечники, резавшие доспехи, как масло, но задние ряды, пытающиеся спастись от неумолимых ударов гномов, толкали своих же товарищей в объятия смерти.
Я не верила своим глазам. Орды врагов разметали так просто, словно те были ребятней на улице, что решила в шутку напасть на бывалого воина. Огонь вызывал в них ужас и панику, заставлял бежать сломя голову прочь, а умелые и искусные бойцы соединенных армий с задором мясников кромсали созданий тьмы. И те бежали. Бежали, несмотря на огромное численное преимущество, несмотря на наступившую ночь, дающую им силы.
И только Эребор хранил молчание. Огни печей ярко полыхали в кузнях, о чем свидетельствовало пламя на стенах, но ворота оставались запертыми, словно внутри Одинокой горы не было даже намека на жизнь. Торин Дубощит, воин чести, предводитель и король по праву крови, принял решение не участвовать в бою за его же вотчину. Разве мог он смотреть на кровавую бойню, что творилась под самыми стенами древнего королевства, равнодушно, без огня в душе и сердце? Разве не пожелал он помочь своему кузену, что в итоге все-таки пришел на подмогу? Я не верила, не хотела верить в то, что Торин в здравом рассудке так бы поступил. И оттого становилось еще страшнее. Что откроется моим глазам, когда все закончится?
А затем все изменилось. Все-таки нас было мало, очень мало, и враг сумел перестроиться, вновь сплотить ряды, а в это время гоблины, про которых все благополучно забыли, ударили нам в тыл, со стороны Вороньей Высоты. Я не сразу поняла, что происходит, когда рядом звонко щелкнула стрела с зеленоватым, отравленным наконечником, и только потом увидела, что совсем рядом с нами оказались плохо вооруженные, но оттого не менее опасные противники. Эльфы, в отличие от меня, сориентировались гораздо быстрее, и несколько мгновений спустя вокруг уже кипел бой. Меня, остолбеневшую от неожиданности и страха, оттолкнули в сторону, и Геаглор, искусно орудуя мечом, прикрыл от наступающих врагов; я трясущимися руками взвела арбалет, уперла его в плечо — и внезапно успокоилась. Такое мне уже было знакомо: страх отступил, оставляя после себя лишь холодный разум и пристальное внимание. Казалось, что ни одна мелочь не могла ускользнуть от внимательного взгляда. Болты с тихим шипением сорвались с ложа, и каждый из них нашел свою цель.
Огромный силуэт, расшвыривающий эльфов, как деревянные палочки, призраком проявился из тумана. Гигантское существо, вооруженное шипастой дубиной, медлительно двигалось прямо на нас, но тем не менее вполне живо размахивало своим страшным оружием, при этом умудряясь почти каждый раз попадать в цель. Я развернулась и выстрелила; щелкнул механизм, болт с алым оперением зло клюнул гиганта в каменное веко — и отскочил. Зато тролль обратил внимание на меня. Огромная дубина пошла вверх, затем камнем рухнула в то место, где мгновением ранее стояла я. Мы же с Геаглором зайцами уже мчались прочь — с таким противником слишком сложно справиться, и гораздо проще удрать.
В стороны летели осколки крепкой горной породы: страшное оружие крошило все вокруг с такой легкостью, будто скалы состояли из комьев подмерзшей земли. Один из острых обломков задел меня по виску; боль пришла позже, притупленная, словно не моя, а по щеке заструилась кровь. Я понимала, что в этом нет ничего серьезного, поэтому постаралась не обращать внимания на саднящее ощущение. Тем более что за спиной ревел разъяренный слишком шустрой добычей тролль, а на пути то и дело вставали гоблины. Некоторые попадали под удары дубины, придушенно хрипели, распятые, раздавленные на камнях, как прихлопнутые сапогом насекомые.
— Стреляй в шею! — выкрикнул Геаглор и ужом скользнул в сторону, под прикрытие нагромождения камней.
Дубина хлопнула, опоздав лишь на пару мгновений, а наш противник от негодования топнул ногой. Я кубарем откатилась прочь, присела и, пока тролль был отвлечен на следопыта, сделала несколько точных выстрелов. Шею чудовища закрывал металлический ошейник, широкий ровно настолько, чтобы полностью защищать уязвимое место, однако в самой полоске стали было несколько крупных отверстий для крепления цепей. Туда-то я и целилась. Два из трех болтов попали в цель, тварь остановилась, по телу прошла судорога, и огромная туша безжизненно шлепнулась на землю. Несколько раз дернулась и затихла, а я только тогда смогла перевести дух.
— Отлично, — с одобрением отметил Геаглор и небрежно отмахнулся мечом. Гоблин, попавший под удар, свалился под ноги уже без головы. Я брезгливо отступила в сторону, чтобы брызги черной крови не попали на сапоги. — Посмотри, похоже, у Азога там командный пункт.
В нескольких сотнях метров от нас посреди тумана стала видна странная установка. Высокие шесты держали на себе окрашенные в ярко-красный цвет кожаные полотна, которые то натягивались, образуя разные фигуры, то опадали, и их принимался трепать ветер. У оснований суетились маленькие с такого расстояния фигурки орков. С помощью этих устройств Азог умудрялся командовать всей огромной армией, что находилась много ниже, в самой долине. Яркие полотна были видны наверняка даже оттуда.
— Их там не меньше тридцати, — присмотрелась я. — Можно попробовать подойти поближе и убрать хотя бы половину. Это затруднит управление шестами, и приказы будут поступать гораздо медленнее.
— Мы одни, — покачал головой следопыт и огляделся. Мы действительно оторвались в своем беге от эльфов и вышли к полуразрушенным башням, что раньше были наблюдательными пунктами у гномов Эребора. Каменные кладки стен не сильно потрепало время, но крыши и навесы разнесли грозы и ураганы, часто бушующие на такой высоте. — А мой колчан почти пуст. К тому же здесь слишком сильный ветер. Если болт еще можно выпустить с поправкой на него, то стрела в полете растеряет большую часть своей силы и станет безобидной.
Я промолчала, не ответив на его слова, потому что смогла забраться повыше, на одну из смотровых площадок, и теперь лишь в оцепенении глядела вниз.
Там, в долине, бой превратился в бойню. Не только гоблины обошли стрелков, но и орки смогли перестроить свои ряды, пустив вперед троллей, которые разметали защитников, как детвора крапиву. Центр оказался смят и раздроблен, вдавлен внутрь, и даже огонь, что продолжали извергать две оставшиеся установки гномов, уже не мог переломить хода сражения. Гномов и эльфов теснили к воротам Эребора, и союзные отряды медленно отступали, огрызаясь и неся огромные потери. Все поле перед вратами подгорного королевства было усеяно трупами, над которыми метались летучие мыши. Порой они камнем падали вниз и вцеплялись острыми клыками в раненых, заставляя их шевелиться и пытаться отбиться от алчных до крови существ, а рыщущие среди тел варги мгновенно бросались к еще живым воинам и раздирали их, ослабленных, на куски.
— Их же всех перебьют, — в ужасе прошептала я. — Неужели Торин не видит, что происходит?
Словно в ответ по ногам ударил низкий гул. Он вибрировал в самом центре Одинокой Горы, грозный, нарастал с каждым ударом сердца, и вскоре вырвался оглушительным кличем гигантского горна. Звук рухнул на головы находящихся в долине; союзные войска заозирались, подняли понуренные головы, расправили сведенные ожиданием смерти плечи; раненые, словно получив второе дыхание, начали подниматься, будто мстительные духи, по всему полю прямо в тылу врага; а черные твари в ужасе приседали, прикрывали уши и головы, будто бы кто-то занес над ними грозный молот; летучие мыши в страхе взвились вверх и бестолково метались, оглушенные, сталкивались и падали на землю.
Врата Эребора распахнулись.
***
Она давно не чувствовала такой свободы. Такой незамутненной ярости, пыла боя, огня, бушевавшего в крови. Древней крови королей и предводителей. Дис не сражалась, она танцевала, пела песнь смерти каждому, кто посмел поднять оружие против рода Дурина.
Против ее сыновей, запертых в стенах Эребора.
Против ее брата, вернувшего гномам их потерянный дом, славу и блеск величия.
Быстрый Клинок отдавала всю себя, без остатка, сражению; ее мечи мелькали подобно молниям и разили ядовитыми змеями. Собирали свою жатву, и даже такие грозные противники, как тролли, не могли остановить безумство этого танца.
Кирин никогда не видел ее такой. И не знал, что его преданная, полная любви, сочувствия и доброты жена может быть грозной фурией, что ведет за собой отряды, поддерживает боевой дух и сражается в первых рядах. И он бережно хранил Дис, оберегал от случайных ударов, отводил стрелы в сторону и прикрывал спину.
Но их все равно смяли. Растерзали, разобщили — темная волна врезалась в передовой отряд и разметала в стороны. Он даже не успел заметить, куда подевалась Дис, так быстро все произошло. Мечникам пришлось уйти под прикрытие копейщиков и отступать, отступать, чтобы хотя бы попытаться соединить свои ряды вновь. Орки давили, как обезумевшие; поддержки стрелков давно уже не было, а Кирин видел, что им в тыл с Вороньей Высоты ударили гоблины. Лучникам сейчас было не до них — они спасали свои жизни.
Когда тролли добрались до защитников, казалось, что все кончено. Справиться с громадными созданиями было очень сложно, и прежде, чем каменный громила падал на землю мертвым, он утаскивал за собой с десяток воинов. Так успешно начавшееся наступление захлебнулось, атака завязла в превосходящих силах противников, и помощи было ждать не откуда. Стоны раненных, клекот стали, вой рогов и стук барабанов смешались в один непрерывный, жуткий шум, лишающий воли, заставляющий пятиться назад и смотреть лишь на оскаленный лик смерти, ухмыляющийся в лицо тем храбрецам, что встали на защиту Одинокой Горы.
Но Махал не бросил их, не оставил на растерзание темным созданиям. Глухо бухнуло, гигантский каменный снаряд вылетел из распахнувшихся во всю ширь врат Эребора, прокатился по земле, подмял под себя бросившихся врассыпную орков, варгов и даже медлительных, так и не понявших, что произошло, троллей. Оставив за собой широкую просеку, заполненную раздавленными телами, замер где-то недалеко, а сверху живительным дождем пал до боли знакомый рокот боевого горна древнего королевства.
— Не сдавайтесь! Сплотить ряды! В атаку!
Громкий клич пролетел над полем боя, и каждый воин услышал и узнал его. Гордый Торин Дубощит со своими спутниками вступил в бой, и словно второе дыхание проснулось в бойцах. Гномы приветствовали своего короля оглушительным победным ревом, вскинули щиты, сплотили ряды и с хаканьем бросились вперед, в безумную атаку. Кирин поддался этому порыву, во всю глотку выкрикивая «Baruk Khazâd! Khazâd ai-mênu!», и рванул вместе со всеми. Клин, на острие которого был Торин с двенадцатью спутниками, взрезал сомкнувшиеся ряды врагов, как нож растопленное масло, однако продвижение вскоре остановилось, и защитники рассеялись по полю.
Кирин увернулся от палаша крупного орка, ударил рукоятью меча второго и распорол живот противнику. Тот захрипел, закатив глаза, рухнул под ноги, а Кирин плашмя бросился на землю, едва почуял движение воздуха рядом с головой. Лезвие со свистом пронеслось в нескольких дюймах от шеи; гном легко перекатился, вскочил на ноги, готовый принять удар — но его не последовало. Атаковавший его орк уже валялся грудой падали, а весело улыбающийся кареглазый и темноволосый воин, вооруженный луком и тяжелым одноручником, восторженно завопил кому-то в стороне:
— Тридцать семь, Фили! Тебе меня не догнать!
— С луком и я мог бы столько настругать, — чуть поодаль раскрутился вихрь стали, и трое противников разлетелись в стороны, сметенные страшными ударами. Золотоволосый гном с задорным взглядом васильковых глаз стряхнул черные капли с клинков и настороженно осмотрелся. Увидел Кирина, нахмурился недоуменно, прищурился. — А ты попробуй в ближнем догони.
Кирин потерял дар речи на несколько мгновений. Он сразу понял, что перед ним — его сыновья, сильные, уверенные, превосходные воины, которым мало равных в искусстве боя. Но время вновь сорвалось с места пущенной из лука стрелой; вновь закипел бой, зазвенела сталь, заструилась отворенная кровь. Водоворот сражения разнес их в стороны, но ему сейчас было даже не страшно отпустить эту жизнь — сердце, что долгие, мучительно долгие годы тосковало по любимым, перестало рваться на части от невыносимой разлуки.
А наговориться они всегда успеют. Даже если не в этом мире, так в другом.
***
Бой внизу не затихал ни на мгновение. Появление Торина вселило в сердца защитников уверенность в победе, они воспряли духом и с прежними упорством и гневом бросились на врагов. На короткое время им удалось переломить ход сражения в нашу пользу, но Дейл, где засел отряд людей, уже вовсю дымил и пылал, а все новые и новые волны бесконечно катились к стенам Эребора. Фланги вырвавшихся вперед отрядов вновь безжалостно смяли, и еще немного — остатки выживших гномов и эльфов окажутся окружены и уничтожены превосходящими силами противников.
Я лихорадочно соображала. Геаглор был абсолютно прав, что следует отрубить голову змее — то есть уничтожить командный пункт Азога, но нас было слишком мало, а спускаться вниз, через остатки отрядов гоблинов и Махал знает кого еще, было чистым самоубийством. Поэтому и на помощь тоже не позвать. Мы оказались отрезаны от основных сил армии несколькими отрогами и кучкой проклятых гоблинов!
— Смотри, — тронул меня за плечо следопыт. — Там что-то происходит.
Мы быстро перебрались ближе к командным шестам. Для этого пришлось миновать несколько запутанных каменных коридоров, достаточно просторных для меня, но низковатых для высокого Геаглора. Кладка местами была выбита, но оставалась все еще крепкой, а пару раз нам встретились дубовые двери, запертые на массивные навесные замки. Порой мне казалось, что я слышу знакомые, но немного искаженные осторожные голоса, и могла б поклясться, что это были Фили и Кили, но в таких местах эхо очень коварно и может здорово обмануть.
Поплутав, мы оказались на той же стороне покрытой льдом реки, что и орки, совсем недалеко от них. Отсюда было отлично видно, что возле шестов копошатся снага, вооруженные ржавыми тесаками и в каких-то грязных обносках. Всего семь орков остались рядом с ними, прохаживались из стороны в сторону, временами награждая снага пинками под ребра. Те визжали, ругались и огрызались.
Остальные куда-то пропали.
Зато на теперь уже противоположном берегу внезапно обнаружился Двалин. Мое сердце глухо бухнуло о ребра, и, если бы не предупреждающее шипение Геаглора, я бы, словно маленькая девочка, обязательно высунулась из нашего ненадежного укрытия и окликнула бы его. Туман завихрился, складываясь в фигуру, и рядом с Двалином показался Торин. Обычно аккуратно забранные волосы были встрепаны, он перепачкался кровью, а лицо казалось вырубленным из скалы, темным от гнева.
— Только вдвоем? — недовольно спросил следопыт. — Они действительно пришли сюда только вдвоем?
— Фили и Кили бы не упустили такого шанса, — нахмурилась я, выискивая взглядом племянников Торина. Действительно не верилось, что они отказались от участия в подобной вылазке, тем более имея шанс поквитаться с давним врагом их рода. — Уверена, что они тоже где-то здесь.
— Все равно слишком мало, да и вообще больше похоже на западню.
Геаглор оказался прав. Недалеко от нас послышался звон стали, вопли орков, полные ярости и боли, и на одну из верхних площадок вылетел Фили. Левая сторона лица у него была залита кровью, светлые волосы потемнели и слиплись; пути вперед не было — только пропасть в пару десятков метров. За ним, крадучись и опасливо, выступило несколько орков — они загнали его сюда, словно лису в силки. Они неуверенно топтались на месте, и ни один из них не решался напасть, потому что добрая гномья сталь отчетливо посверкивала серебром, перевитым прожилками уже пролитой крови.
— Ему не выбраться, — тихо и спокойно произнес следопыт. — Сзади него пустота, впереди слишком много врагов. Он не справится со всеми.
Слова о том, что Фили и не из таких передряг выбирался, застряли у меня в горле. Можно было говорить что угодно, но правота Геаглора была неоспоримой. Уже сейчас старший из братьев опасно пятился назад, отступая перед ощеренными орками, крупными, хорошо вооруженными и закованным в броню не чета той, что можно было бы увидеть внизу, на поле боя. Пара шагов — и чертоги Мандоса откроют перед ним свои врата.
Вдох-выдох.
Он умный парень, поймет, что к чему.
Если этого не сделать, Торин меня не простит. Как не прощу и я сама себя.
Припасть на одно колено, вскинуть ставший продолжением рук арбалет.
Вдох-выдох.
Всех их не перебить, только разозлятся, но есть и другой вариант.
Щелк-щелк.
Алые полоски взрезают тугой воздух. Орк справа валится с болтом в горле, хрипит и бьется в конвульсиях, разбрызгивая черную кровь. Фили оборачивается, быстро, недоверчиво.
Щелк-щелк.
Стальные прутья бьют в крепкий камень, выплескивают острые осколки в стороны, замирают, намертво вколоченные в кладку.
Воин победно улыбается, забрасывает мечи в ножны и делает шаг в пропасть.
Торин бросается вперед.
Извернувшись, Фили ловко хватается за болты в стене, повисает над черным зевом провала.
Вдох-выдох.
Щелк-щелк.
Вновь падение, и вновь спасительное красное оперение царапает щеку.
Орки разочарованно воют наверху, и больше всех бесится и рычит Азог, прозванный Осквернителем. Его обвели вокруг пальца, а такая желанная добыча ускользнула из рук.
— Молодец. — Геаглор осторожно отобрал у меня арбалет, намертво зажатый в руках. — Я бы ни за что не сообразил.
Фили, спустившийся по вбивающимся в стену арбалетным болтам, как по веревочной лестнице, издевательски отсалютовал беснующимся наверху врагам мечами, потрепал по волосам подлетевшего бледного до белизны Кили, и они вдвоем нырнули в один из боковых проходов, направляясь обратно к Торину.
Я с трудом поднялась, приводя себя в порядок. Почти все мои силы ушли на эти точные выстрелы. Промахнись я хоть чуть-чуть, и могла бы как ранить Фили, так и стать причиной его падения, когда рука, не найдя ожидаемой опоры, сорвалась бы, увлекая его вниз. Я справилась, но полностью сосредоточенная на этом деле, пропустила тот момент, когда вторая часть отряда Азога вышла аккурат на нас. Возможно, они догадались, откуда стреляют, а может, просто собирались обойти Торина и Двалина сбоку, а наткнулись на нас.
— Теперь бы и нам не помешал спаситель, — трудно произнес следопыт, когда на него насело сразу несколько противников.
Я и вовсе забралась на самый верх, откуда меня было трудно достать, и отстреливалась до тех пор, пока не закончились и так малочисленные болты. От кинжала, который послушно лег в ладонь, особого толку не было: я пыталась просто не допустить особо рьяно рвущихся орков на крохотную полуразрушенную площадку. Била по рукам, глазам, в общем, везде, где только доставала. Геаглора же, вокруг которого сверкал его клинок подобно призрачному щиту, и вовсе теснили, сковывали по рукам и ногам бесконечными атаками. И пусть враги мешали друг другу, у нас все равно не было шансов продержаться хотя бы еще несколько минут.
Но свирепый вихрь по имени Дис поломал все планы врага, если таковые вообще были. Она с воплем свалилась им прямо на головы, беспрестанно совершенно неприлично ругаясь и костеря на чем свет стоит дурных детей, бестолкового мужа и раздражающего брата, который и устроил это все безобразие. Кирин, что ловко метнул нож прямо в глазницу противника, помог мне спуститься, а через несколько мгновений только дымящаяся на морозе кровь говорила о том, что все эти мертвые тела совсем недавно хотели сделать из нас искромсанные ленточки. И только когда выдалась передышка, а меня накрыла огромная тень, до меня дошло, что давно уже рассвело.
— Орлы, — завороженно произнесла Дис, глядя на небо. — Орлы летят!
Гигантские птицы стрелами скользили по воздуху, явившись с востока. Разметали облака летучих мышей и камнями падали вниз. Острые когти распарывали доспехи, а сильные удары крыльев валили орков на землю. Со спины одного из орлов спрыгнула темная фигурка, разрослась прямо в полете и превратилась в огромного свирепого медведя, огласившего жутким ревом поле боя. Он врубился в ряды и так обескураженного появлением волшебных птиц врага, кромсая плоть и круша кости. Перед таким не устоял бы ни один противник.
Я с глупой улыбкой смотрела на то, как разрозненные остатки армии орков вырезают, гонят прочь; как они, ослабшие в лучах взошедшего солнца, бестолково мечутся, не получая никаких приказов, и погибают. Как надежда, погасшая в сердцах, возвращается и спокойствием наполняет уставший разум, а измученное — силой. И я была счастлива эти несколько мгновений, поверив в то, что все закончилось, и закончилось для нас хорошо.
Ровно до того момента, пока не пришла ослепляющая, чудовищная боль, повергнувшая меня на землю.
