Книга II. Синие воды

День выдался тихим — под самое утро непрерывно моросящий дождь закончился, но ему на смену пришел холод. После долгого прозябания под льющейся с небес влагой смена погоды была воспринята нами с радостью. Сильный ветер гулял в кронах деревьях, проходился пакостником по вершинам, но внизу, на тропе, по которой двигался наш небольшой отряд, было безветренно. Я поежилась, запахнула поплотнее плащ, за ночь высохший у костра, и натянула перчатки на замерзшие руки. После того, как Геаглор вчера пристрелил тварь, что выглядела совершенно безобидно, а на самом деле была крайне опасна, я с трудом смогла заснуть. Но, кажется, проснулась, когда не прошло и четверти часа — кошмары вновь пришли в мои сны. Только в этот раз все было гораздо хуже: я ощущала, что надвигается что-то невероятно могущественное, темнее, чем самая безлунная ночь. И что самое страшное — я ничего не могла с этим поделать. Только смотреть, как мрак поглощает дюйм за дюймом, уродует землю, пожирает тех, к кому привязалось мое сердце. Проснулась я как от толчка, поняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд Геаглора, который не сводил с меня глаз. — Кошмары? — тихо спросил он, стараясь не разбудить наших спутников. Я с трудом кивнула, присаживаясь поближе к огню. Удивительное дело: когда за спиной начинала клубиться враждебная мгла, пламя, которого я раньше так боялась, становилось самым верным и сильным союзником, который сможет защитить от существ, что скрывались во мраке. — Это темные земли, Дана, — задумчиво произнес следопыт и, наконец, отвел взгляд, позволив мне, чувствующей себя несколько неуютно, расслабиться. — Здесь пробуждаются самые глубинные страхи. Это свойство здешних мест. Слишком долго на них лежит печать тьмы, чтобы они смогли освободиться от гнета темных сил. Но ты со временем привыкнешь, научишься побеждать в этом бою. — Такое чувствует каждый? — осторожно уточнила я. — Верно, — кивнул мужчина. — Все, кто впервые здесь появляется. Кто-то ломается и уходит, кто-то ломается, но остается — такие погибают очень быстро. А кто-то выдерживает. Знаешь, в свое время я понял одну вещь: эти земли словно бы оказывают нам услугу. Они не только отбирают сильнейших, но еще и позволяют неплохо разобраться в себе. — Каким образом? — нахмурилась я, не совсем понимая, к чему он клонит. — Все очень просто, — следопыт слегка наклонился вперед, чтобы меня лучше видеть. — То, что вытаскивает из самой глубины души тьма — и есть ты настоящая. То, что ты обычно за собой не замечаешь, оказывается простым и понятным. Не все могут принять подобное, но те, кто все же это осуществит, становятся гораздо сильнее, чем были когда-либо. Противостояние выматывает, но закаляет. Я так и думала над его словами, чуть покачиваясь в седле. Лошадь неторопливо двигалась вперед, осторожно переступая через вылезающие то тут, то там на дорогу корни деревьев-великанов, что окружали нас плотным строем. Даже если бы я заснула прямо сейчас, моя кобылка бы все равно послушно следовала за идущим впереди жеребцом Дис. С самого утра почти никто не разговаривал: исходя из того, что Геаглор рассказал нам о здешних местах, можно было предположить, что нас по пути будет подстерегать не один сюрприз, так что все были напряжены и внимательно следили за тем, что нас окружало. Взведенный арбалет лежал у меня на коленях, зацепленный крепким кожаным ремешком за запястье, и я была готова воспользоваться им в любой момент. Когда мы подъехали к развилке, то Геаглор в нерешительности остановился, с сомнением поглядывая на Дис. В одну сторону уходила достаточно хорошо укатанная дорожка, в другую же — заросшая высокой травой тропинка, которая могла таить немало препятствий для лошадей. Я сразу же поняла, что она уводит в сторону Черной Чащи, через которую никто не рисковал нынче ходить. Как и то, что Дис непременно начнет настаивать на том, чтобы двигаться именно в том направлении. Так и произошло. Гномка без сомнения тронула пятками жеребца, направляя его по тропке, но Геаглор, что всегда ехал первым, перехватил лошадь за повод. — Мне все же кажется, что нам не стоит этого делать, — негромко проговорил он. — Это даст возможность сократить путь вдвое, — нахмурилась гномка. — Или точно на столько же сократит нам жизнь, — возразил следопыт. — В данном случае я соглашусь с Геаглором, — поддержал мужчину Кирин. — Мы и так идем достаточно быстро. Крюк в три дня — не такое уж большое расстояние, чтобы ради этого лезть к хуорнам. Пока они спорили, я оглядывалась по сторонам. На сердце было неспокойно, и если раньше бы я просто пропустила это странное ощущение, не придав ему никакого значения, то нынче, после обучения у Двалина, я запомнила одну вещь крепко-накрепко: чувства не лгут, особенно животное ощущение опасности. И именно оно сейчас настойчиво толкалось в груди, заставляя сердце биться чаще. Проблема состояла в том, что я ничего не видела, как ни всматривалась в окружающее пространство. Некстати вспомнились слова Геаглора о том, что тьма, поселившаяся на этих землях, часто путает разум и навевает кошмары. Может, это все иллюзия? А потом я наконец увидела то, что повергло меня в изумление. Со стороны широкого тракта, по которому так настаивал ехать Геаглор, к нам ползли змеи. Огромные, в три кулака толщиной, темно зеленые, усыпанные мелкими… цветами? — Я так подозреваю, что выбора у нас особого нет, — громко проговорила я, едва сдерживая кобылу, которая внезапно подалась назад, задрала голову и едва не встала на дыбы. Глаза у животного были абсолютно безумные, с губ падали хлопья пены. Мгновением спустя жеребец под Дис внезапно злобно завизжал, будто конь, натасканный сражаться не хуже боевого пса, завидел непосредственного врага, и резко подкинул задом — гномка едва кубарем не покатилась на землю. И выбор был сделан за нас: как бы мы ни пытались остановить понесших лошадей, животные просто не реагировали ни на команды, ни на рывки повода — неслись вперед не разбирая дороги. За спиной глухо ухнуло, и я не выдержала, обернулась и обомлела: сзади колыхалась непреодолимая зеленая стена. Растение вело себя словно живое, и казалось, будто бы оно дышит. А потом что-то больно чиркнуло по щеке, и я почувствовала, как немеет вся правая половина лица. Соцветия, бледно-желтые и невзрачные, плевались острыми крохотными шипами, что были наполнены каким-то ядом. Я, в ужасе выдохнув, припала к шее кобылы и зажмурилась, особенно после того, как длинная плеть хлестнула по воздуху прямо над головой. Сейчас я вряд ли могла что-то сделать кроме того, что надеяться на лошадей, оказавшихся умнее, чем их хозяева. Бешеная скачка прекратилась спустя четверть часа. Как кони не переломали себе ноги, когда неслись, не разбирая дороги, я не знала, но сочла это хорошим знаком. Животные постепенно перешли на быстрый шаг, и я всерьез испугалась — бока у кобылы ходили ходуном. Конечно, для того, чтобы животное пало, такого небольшого промежутка времени недостаточно, но ведь наверняка отравленные шипы задели и лошадей. Полного спектра действия яда я пока не знала, и оставалось только предполагать и надеяться на лучшее. — И что это было? — с трудом спросила я, понимая, что онемение не только не прошло, но еще и начало распространяться вниз. Меня это здорово напугало, и я полезла в лекарскую сумку. Если возникнет отек горла, меня эти трое не спасут. — Здесь что, даже растения желают нами полакомиться? — Ползучая лоза, — с досадой отозвался Геаглор, прижимая руку к шее. — Редкостная дрянь, но здорово боится огня. Если бы мы не были так увлечены спором, — он пронзительно посмотрел на удивительно спокойную Дис, которая вертелась в седле, осматривая устало дышащего жеребца, — то смогли бы заставить ее отступить. Теперь, даже если вернемся, то совладать с ней будет гораздо сложнее, а нужной экипировки у нас нет — шипы ядовиты. — Это мы поняли, — скривился Кирин, бледнеющий с каждым мгновением. Я подозрительно посмотрела на него — в отличие от других, реакция на вещество, что содержалось в семенах-иголках, действовало на него сильнее. — Дис, если нас превратят в лепешки с выпущенными внутренностями, это будет на твоей совести. Гномка громко фыркнула, но ничего не сказала, даже не посмотрела на мужа. Зато на него смотрела я, и то, что видела, мне очень не нравилось. У меня сразу же возникло подозрение, что какое-то вещество в яде, содержащимся в шипах лозы, на нас так не подействовало, как на гнома. И сейчас Кирину приходилось совсем туго, а я была несколько растеряна и не знала, что делать. Однако действовать следовало немедленно: я знала, что может произойти дальше. И мои опасения подтвердились, когда Кирин низко опустил голову и быстро задышал, словно воздух в одно мгновение превратился в густой кисель, и протолкнуть его в горло просто не представлялось невозможным. Я резко натянула повод и мгновенно оказалась на земле, чудом не запутавшись в стременах. Когда гном начал клониться в сторону, норовя вот-вот свалиться с лошади, я была уже рядом и смогла помочь ему коснуться твердой поверхности под ногами. Кирин, до того крепящийся, словно потерял всякую опору: тяжело обвис у меня на плече, однако парой ударов сердца позже рядом оказался Геаглор и помог мне опустить его на землю. — Что с ним? — сдерживая дрожь, спросила Дис, коснувшись рукой лба потерявшего сознание мужа. — Это из-за лозы, — быстро ответила я, копаясь в сумке. — У него отек дыхательных путей. Нужно срочно его снять, иначе он просто задохнется. — Но ведь ни с кем из нас такого не произошло! — с таким отчаянием воскликнула гномка, что я даже вздрогнула. — У каждого своя реакция на яды, — откликнулся вместо меня Геаглор. — Судя по всему, подобный этому представляет для него какую-то особую опасность. Я только согласно кивнула, смешивая составы. Вообще я очень сильно рисковала, не зная в точности, что содержалось в шипах-иголках, да к тому же добавляла достаточно опасные ингредиенты в получающийся состав просто на глаз, не особо рассчитывая дозу. Это могло как исправить положение, так и усугубить его, если у Кирина обнаружится какая-нибудь новая непереносимость очередной составляющей. В этот раз мне вновь на помощь пришли те самые шприцы, и я поблагодарила Махала за то, что Ори все-таки заставил меня разработать эту идею: из-за того, что дыхательные пути гнома сейчас были отекшими, выпить состав он бы просто не смог. Поэтому я торопливо распустила завязки на рубашке и завозилась, пытаясь открыть плечо. Удалось мне это с трудом, но я все же справилась, сделала укол и скрестила пальцы, внимательно наблюдая за реакцией — если все сделано верно, шок быстро пройдет. Рядом со мной замерла Дис. Выглядела она спокойно, и только по расширившимся зрачкам и раздувающимся ноздрям можно было понять, что сейчас происходит с этой женщиной. Я молча качнула головой, с содроганием понимая, что никому бы не пожелала переживать подобное: стоять рядом, видеть, что тот, кто стал неотъемлемой частью души, в опасности, — и быть не в состоянии хоть как-то ему помочь. Это гораздо страшнее, чем даже просто известие о смерти: оно окончательно и завершено, смерть — это итог, который нельзя изменить. Но когда становишься свидетелем того, как медленно угасает жизнь, утекает из рук… Не приведи Махал. Геаглор стоял к нам спиной с обнаженным мечом, настороженный и сосредоточенный. Пока мы с Дис возились с Кирином, следопыт следил за тем, чтобы опасности, которых на этих землях неисчислимое множество, не застали врасплох наш маленький отряд. Нам и без того хватало приключений, а одну мы уже благополучно пропустили, за что сейчас и расплачивались. Впрочем, кажется, все-таки удача сегодня хоть немного, но благоволила нам — Кирин задышал свободнее, а спустя пару мгновений открыл глаза. Бездумно поглядел на кроны деревьев на головой, перевел взгляд на Дис, что на коленях сидела рядом с ним, и подхватился, поднимаясь и хватаясь за голову. — Что это было? — хрипло спросил он, недоуменно ощупывая распущенные завязки на рубахе. — Так то у тебя надо спросить, — буркнула я, заворачивая использованный шприц в тряпицу. Надо будет на привале все хорошенько прокипятить, а иглу прокалить. — У тебя непереносимость некоторых веществ. Увы, каких именно, смогу сказать только после того, как разложу яд этой лозы на составляющие. А это, как понимаешь, будет очень нескоро. Кирин мрачно кивнул, ожесточенно затягивая шнуровку. Поднялся — и пошатнулся оттого, что Дис повисла у него на шее. Я бы никогда не подумала, что эта гномка может вести себя так — как маленький, потерявшийся ребенок. Перепуганный насмерть. — Что это за штука? — с любопытством спросил Геаглор, тактично отводя глаза от успокаивающего жену гнома. — Я такого раньше не видел. — Потому что это мы ее придумали. — Я улыбнулась и убрала шприц в сумку. — Незаменимая вещь во врачевании, особенно когда требуется срочная помощь. Ее еще надо немного доработать, но в общем и целом свое предназначение она выполняет. Следопыт с уважением посмотрел на меня, после чего отвернулся, вновь поднимаясь в седло. Я последовала его примеру и окликнула Дис и Кирина. Они неохотно оглянулись на нас, посмевших прервать их выяснение отношений — испуг Дис, как это с ней бывало, быстро перешел в недовольство, — но все же подчинились если не мнению большинства, так хоть тому факту, что единицы отряда в лице меня и Геаглора явно были несколько раздражены. Взять хотя бы то, что теперь у нас действительно оставался только один путь — в Черную Чащу. И не сказать, что меня это сильно радовало. Особенно после того, что понарассказала о своих похождениях Дис, ранее известная, как Быстрый Клинок.

***

Это место действительно было жутким. Меня пробрала дрожь, когда огромные зловещие тени от деревьев пали на землю: лес здесь был совсем иным. Мрачным, затаившим злобу, и какое-то необъяснимое чувство, что заставляло вздрагивать меня от малейшего шороха, поселилось в сердце. Я старалась держаться ближе к Геаглору, но вскоре заметила, что следопыту и самому очень не по себе от того, что он видит и чувствует. Впрочем, даже Дис притихла и оглядывалась с некоторой растерянностью и недоумением. Так обычно смотрит на давно знакомые места человек, который появился после многолетнего отсутствия и обнаружил, что дом давно развалился, а подворье выгорело дотла. Меня такие ее взгляды пугали, потому что если раньше гномка была уверена в безопасности этого пути, то теперь явно нет. А испытывать на личном опыте, что могут сделать с неугодными хуорны и энты, мне не хотелось категорически. Когда мы подъехали к пологому, подточенному корнями деревьев склону, то нашим глазам открылось невероятное зрелище. Лес внизу действительно напоминал глубокое озеро, полное мутной, черной воды, по которой то и дело пробегала рябь молочных струек тумана. Я завороженно смотрела на колышущееся покрывало тьмы передо мной и понимала, что совершенно не желаю туда спускаться, потому что страх, распространяющийся от этого места, волнами расходился по округе. Здесь царила полнейшая тишина: не было слышно ни щебета птиц, ни шелеста листьев, даже сам воздух казался застывшим и неживым. — Ты уверена, что нам надо туда? — боязливо спросила я Дис. Гномка кивнула, не отрывая взгляда от Черной Чащи, которая замерла, словно хищник перед прыжком. — У нас нет пути назад, — глухо произнес Геаглор, вздохнул и пришпорил коня, первым начиная спуск. У входа в этот жуткий лес мы все же остановились. Лошади неожиданно заупрямились, запрядали ушами, не желая идти дальше, и нам стоило больших трудов сладить с норовистыми животными. Моя кобыла порывалась встать на дыбы, а если учитывать, что на лошади я держалась не так уверенно, как тот же Геаглор, то пара минут веселья была обеспечена. Не хватало мне своего страха, так теперь еще и кобыла едва не вывернула мне руки резкими рывками. Кое-как с ней сладив, я все же заставила лошадь ступить под молчаливые кроны древнего леса. Спину сверлило ощущение чьего-то настойчивого, внимательного и крайне недружелюбного взгляда. Помня настояние Дис о том, что ни в коем случае нельзя доставать оружие, я пока еще крепилась, но желание почувствовать в руках знакомую тяжесть арбалета или ножей было похоже на нестерпимый зуд. Сама того не понимая, что делаю, вытащила из-за ворота рубахи вамаальт Торина и вцепилась в него, как утопающий в протянутую руку помощи. К моему несказанному удивлению, это помогло — я достаточно быстро успокоилась и даже обрела какую-то странную уверенность в том, что нынче все будет хорошо. Единственное, что несколько нервировало, так это косые взгляды Кирина. Кажется, Дис ему ничего не говорила обо мне и узбаде. Поэтому Кирин, прекрасно в свое время знавший угрюмого бирюка Торина, был несколько удивлен, увидев у меня его вамаальт. Зато, как мне показалось, он наконец-то понял мотивы моих действий — для того, чтобы отправиться в такое путешествие, нужна причина посерьезнее, чем желание поглядеть на родичей в Железных Холмах. Тишина стояла настолько плотная, что казалось, будто ее можно потрогать руками. Этот лес был мрачным и зловещим, но оттого не менее красивым. Деревья, сильные, огромные и древние, как сам этот мир, возносили массивные ветви к небу, почти не видимому за густыми кронами, листья которых не шелестели, а лишь чуть слегка покачивались, тихо и беззвучно. Словно само время здесь замедлилось, исчезло, оставляя один на один с вечностью. Темно-зеленая трава, высокая, иногда доходящая лошадям до животов, ковром укутывала чуть влажную, местами пахнущую перепревшими листьями землю; я наклонилась, не спешиваясь, провела рукой по ломким стеблям и почему-то глупо улыбнулась. Такие травы не растут в лесах, их место на открытых, залитых солнцем пространствах, где терпко пахнет летним солнцем и свободой. Но тем не менее словно кто-то берег всякое живое существо в этом месте, охранял, и земля отвечала взаимностью неведомым стражам. Страх исчез, и на смену ему пришло восхищение. Наверное, я слишком мягкая и глупая, чтобы всерьез воспринимать опасность, которая могла исходить от обитателей Черной Чащи, но ощущение враждебности исчезло, уступив место какой-то спокойной и ровной заинтересованности, словно хозяева убедились в том, что вреда мы не причиним, и теперь выжидали, что же будет дальше. Я скосилась на Дис, которая молча ехала рядом со мной, пристроившись сзади Кирина — ее жеребец, еще четверть часа назад бывший неуправляемым животным, внезапно пришел в игривое настроение и так и норовил цапнуть впереди идущую лошадь за круп. Гному приходилось то и дело оборачиваться и грозить коню кулаком, а один раз достаточно ощутимо приложить животное раскрытой ладонью. Эффекта это не возымело никакого, отчасти из-за того, что хозяйка совершенно не обращала внимания на недопустимое поведение своего ездового зверя. Дис смотрела прямо перед собой, и взгляд у нее был каким-то неживым, остановившимся. Губы у женщины сжались в узкую полоску; она крепко стиснула зубы, словно удерживая нечто, рвущееся из самой глубины души. — Дис, — Я перехватила повод, останавливая ее лошадь, — все в порядке? — Да. — Она ответила не сразу, погруженная в свои мысли. А когда подняла на меня глаза, то я увидела, что они подозрительно блестят. — Это место навевает слишком много воспоминаний, Дана. Дает возможность вновь заглянуть в прошлое и увидеть события, которые мне никогда не забыть. А иногда как раз забвения и хочется больше всего. Мне казалось, что все должно было давным-давно утихнуть, но, видимо, такова моя доля — тащить на себе этот непомерный груз смертей и горечи. Я промолчала, отпуская повод и глядя на чуть улыбающуюся через силу гномку. Прошли десятки лет, а воспоминания все еще никак не хотят отпустить ее. Мне стало больно за нее, но тут помочь Дис я ничем не смогла бы. С этим ей придется справиться самой. Единственное, что меня настораживало, это ее общее состояние. Мне было сложно сказать, что же мне конкретно не нравится, но в ее поведении то и дело проскальзывали некоторые, совершенно не свойственные ей поступки и слова. Прежде я просто не придавала им значения, сейчас же — волей-неволей задумалась. Мы остановились у небольшого ручейка, весело журчавшего между корнями деревьев. Вода была кристально-чистой и ледяной настолько, что у меня после первого же глотка заломило зубы. Мы немного передохнули, умылись, наполнили фляги и напоили лошадей. Находиться на одном месте дольше, чем того требовала необходимость, нам не позволил Геаглор — следопыт гнал небольшой отряд вперед, и было понятно, что ему не по себе в этом месте. В отличие от меня, которая уже порядком расслабилась и опасности не ждала. Казалось, что лес перестал быть враждебным, но как известно, есть опасности, которые умеют скрываться так хорошо, что пока не попадешь в ловушку, того и не поймешь. В последние пару часов моя кобыла стала себя вести несколько странно, и заподозрила я неладное еще до того, как мы остановились на эту короткую передышку. Сняв седло, я только застонала от досады — у животного оказалась сбита холка. Я проверила луку седла, потник — все было в полном порядке, и почему так произошло, мне было решительно непонятно. Однако после четверти часа поисков я все-таки обнаружила совсем незаметный уплотненный выступ на луке. Убрать его оказалось делом несложным, но факт оставался фактом: как минимум сегодня лошадь должна отдохнуть, если я не желаю, чтобы конь назавтра вообще перестал слушаться и даже подпускать меня к себе с седлом в руках. О чем я и сообщила всем остальным участникам нашего небольшого похода. — И почему все у нас происходит так вовремя? — в сердцах спросил Геаглор, быстро осматривая содранную кожу на холке животного. — Проехать бы Черную Чащу быстрее, так нет же — обязательно что-нибудь, да стрясется. Ладно, балрог с вами. И хотел было по обычаю пройтись вокруг будущего лагеря дозором, убедиться, что опасности для нас нет, пока все остальные занимаются подготовкой к ночи, но Дис неожиданно его мягко остановила. — Не надо, — тихо произнесла она. — Я сама. — Дис, это неразумно, — нахмурился Кирин. — Почему же? — спокойно возразила гномка. — У хуорнов и энтов очень долгая память, и лица они запоминают лучше, чем кто-либо, хотя и утверждают совсем обратное. Так что если я натолкнусь на них, у меня больше шансов договориться, чем у любого из вас — меня-то они должны помнить. Было видно, что Кирин не желал ее отпускать одну, но дочь Траина переубедить было невозможно. Я подхватила арбалет — так, на всякий случай, — и решила присоединиться к ней. Геаглор, слышавший разговор гномов, только головой покачал, а потом занялся лошадьми. Кирин мгновение сверлил жену взглядом, а потом махнул на нее рукой: мол, делай, что пожелаешь. И мы с Дис неспешно двинулись по кругу, словно разматывая спиралью нить — проверяли все, что казалось подозрительным, постепенно отдаляясь от места стоянки. — Дана, — окликнула меня гномка, — что-то произошло? Ты в последнее время сама не своя. — Это все темные земли. — Я была захвачена врасплох неожиданным вопросом. Если уж быть честной, то я хотела то же самое спросить и у Дис, потому что женщина в эти пару дней сильно изменилась: стала молчаливой и замкнутой, а в ее взглядах, обращенных порой на Геаглора, я видела нечто, совсем мне неясное. — Они заставляют меня видеть то, чего не может быть. — Кошмары? — с сочувствием уточнила гномка и, получив от меня подтверждающий кивок, вздохнула: — Да, в этих местах всегда так. Нужно научиться преодолевать коварство темных земель. Мрак, давно поселившийся здесь, не любит незваных гостей, особенно если они несут в себе частичку света. И он изо всех сил старается погасить искры, что причиняют ему боль. Что тебе видится? — Торин, — вынужденно произнесла я, понимая, что Дис так просто не отступится. И через мгновение поняла, что благодарна ей: кажется, именно возможности выговориться мне и не хватало. — Я постоянно вижу, как он гибнет. И так на душе тяжело, а тут еще эти сны… Я из всех сил стараюсь не думать о нем, даже не вспоминать, чтобы не давать кошмарам те образы, которые они извращают, но это у меня плохо получается. — Все пройдет, — откликнулась Дис. — Только ты действуешь как раз-таки неверно, пытаясь закрыться от чувств и воспоминаний. Чем больше светлых моментов будут греть тебя, тем бессильнее будет становиться тьма перед ними. Я с сомнением покосилась на женщину, но в ее словах действительно был толк. Но я просто-напросто боялась. Боялась того, что своими мыслями как-то навлеку беду на Торина и на его отряд — ведь, как известно, мрак любит подглядывать, узнавать нечто потаенное, а потом использовать это против своих жертв. Разумеется, это были всего лишь мои ощущения, но что-то подсказывало — здесь не все так просто. Та тьма, что господствовала в этих землях, была не просто чернотой осенней ночи, не просто прозрачной темнотой летнего вечера — она была живым существом, мыслящим и разумным, наполненным злобой и ненавистью. Разве можно раскрывать свою душу, имея рядом такого грозного врага? Я решительно не знала, как мне быть дальше. — Дис, — окликнула я женщину, — раз уж я ответила тебе, то могу и я поинтересоваться? — Попробуй, — с несколько натянутой улыбкой кивнула она, неспешно двигаясь вперед кошачьим шагом. Я на мгновение отвлеклась, залюбовавшись хищной грацией, и с завистью вздохнула — мне до такого было еще далеко. — Только я не могу обещать, что отвечу тебе. — Ты сильно изменилась с тех пор, как мы вышли из Аэгфинора, — сказала я. — Что с тобой произошло? Ты сама не своя. Дис молчала достаточно долго для того, чтобы я уже подумала — она мне не ответит. Однако гномка через некоторое время все же заговорила, и голос ее был глух и полон странной тоски. — Дана, то, что я тебе скажу, только между нами. — Она остро на меня взглянула, и я, помедлив, кивнула. — В те времена, когда я бывала здесь, я, возможно, была глупа и неопытна, но… На тот момент мне казалось, что я потеряла все, что только можно: отец, дед, старший брат… И только Торин, который вроде бы и остался рядом, но он настолько сильно изменился, что я больше не узнавала его. Мы могли седмицами не только не разговаривать, но даже и не видеться, и все это угнетало меня, потому что я отчаянно нуждалась в поддержке, в крепком плече, на которое можно было бы опереться. И не могла ее обрести — до тех самых пор, пока не приняла решение уйти прочь, поискать покоя в ином месте. И когда я оказалась здесь, мне помог Араторн. Он всегда был рядом, всегда помогал держаться на плаву, не уйти с головой в пучину безысходности и отчаяния. Возможно, тогда я наворотила глупостей, но сейчас я понимаю, что мне не о чем жалеть, потому что жива я осталась только благодаря ему — не будь этого человека, я бы, наверное, погибла в первый же год. Не потому, что могла бы не справиться, а потому, что сама бы искала гибели. А тот, кто ищет — он ее найдет. — Он был для тебя больше, чем просто другом, — ошарашенно пробормотала я, понимая, о чем она говорит. Дис молча кивнула, и я отвела взгляд, понимая, что слишком долго неотрывно смотрела на нее. Наверняка, мое изумление было для нее не очень приятным, но она держалась. — Но как же… — Мы оба были молоды, — вымученно улыбнулась она. — Я в те времена еще не надевала браслетов, а вамаальт был запихнут в дорожную сумку в самый дальний уголок, чтобы не бередить мне душу воспоминаниями о доме и Фрерине, который мне его и подарил в надежде, что я обрету свое счастье как можно скорее. Я промолчала. И отчетливо осознала, что понимаю Дис: боль от потерь всегда толкает на непредсказуемые поступки. А когда рядом появляется тот, кто готов помочь, кто всегда держит тебя за руку, не отпуская, и ведет вперед, легко потерять голову. — На плечах Араторна было слишком много, — продолжила женщина и на мгновение замерла, всматриваясь в темноту — рука дернулась к мечу, но в последний момент Дис неожиданно расслабилась и вновь повернулась ко мне. — Он был одинок так же, как и я, потому что бремя власти всегда слишком тяжело для того, что вынужден его нести. И не смотри на меня так, Дана. Я не жалею о том, что было. Я, глядевшая на нее, не отрывая глаз, смущенно потупилась. Надо признаться, Дис в который раз удалось вогнать меня в полнейший ступор. С одной стороны я ее прекрасно понимала: Араторн помог ей сохранить себя, не потеряться после трагедий, что ей пришлось пережить. А с другой стороны… Впрочем, и не было никакой другой стороны. Я чуть улыбнулась и косо взглянула на женщину. — А… Кирин? — спросила, сама не зная, почему. — И вот только это тебя волнует? — с деланным возмущением поинтересовалась гномка. — Да знает он все, Дана. Единственный, кому я доверилась полностью и безоговорочно. И да, Торин не в курсе этих страниц моей жизни. И пусть так оно и остается. — Как скажешь, — послушно отозвалась я, забыв о том, где мы находимся. — Расскажи про него? — Про кого? — не сразу поняла Дис, и только взглянув на меня, рассмеялась. — Про Торина-то? Что ты хочешь узнать? О том, как они на пару с Фрерином разоряли кладовые, устраивали погромы в оружейных, притаскивали в покои отца куриц, а потом дружно отбывали наказание на кухне? Или, может, как Траин застукал моего драгоценного братца в то время, как он зажал в углу какую-то гномку? Такое заявление застало меня врасплох, и я остановилась, непонимающе глядя на Дис. Она удивленно посмотрела на меня, а потом громко фыркнула и закатила глаза. — Дана, ты как только что родилась, — проникновенно произнесла она. — Любовь — это одно, а увлеченность — это другое. В этом мы схожи с людьми, вот только в отличие от них прекрасно различаем эти две вещи. И обе стороны знают, что такие отношения — лишь для взаимного удовольствия, но никогда не вырастут во что-то гораздо большее. — Я не знала, — неразборчиво пробормотала я, досадуя, что вообще завела этот разговор. — Нам не пора возвращаться? Мне было больно. Настолько ощутимо, что казалось, будто сердце выламывается через грудную клетку. Но не от того, что я узнала о Торине, отнюдь. Честно признаться, я предполагала нечто подобное, а может, я забыла не все о своей прошлой жизни, и некоторая часть меня помнила об этих особенностях подгорного народа. Просто от воспоминаний о моем мужчине меня словно ножом резануло, и я сжала кулаки, отворачиваясь. Я обрела, но слишком быстро потеряла. И мне оставалось только молиться, чтобы у нас еще было время, но какой-то голосок глубоко в сердце заполошно вопил о том, что мне никогда его не увидеть и что все эти проклятые сны — правда. Реальность, которая настигнет очень скоро. И от этого становилось еще страшнее. Предупреждающий окрик Дис настиг меня слишком поздно. Бросившись на землю прежде, чем смогла понять, что делаю, я перекатилась, мгновенно вскакивая на ноги и вскидывая арбалет, но стоило мне только увидеть противника, как я отчетливо осознала: стрелы против него все равно что вилка против горного варга. Прямо надо мной возвышалось огромное дерево, по силуэту чем-то схожее с человеком — и это существо протянуло ко мне когтистую лапу с длинным пальцами-сучьями. Я испуганно вскрикнула и отшатнулась в сторону. — Стой! — громко произнесла Дис. — Дана, не двигайся, он не причинит тебе вреда! Финглас! Я здесь, посмотри на меня! Я завороженно смотрела, как неторопливо разворачивается это огромное существо, покрытое листьями, словно волосами, к Дис. На некоторое время энт застыл, рассматривая бесстрашно стоящую перед ним гномку, а потом прогудел, напоминая мне боевой рог: — Значит, темные времена настали, раз Шустрая Дис, дочь Траина, вернулась в наши земли. Что привело тебя сюда, дочь подгорного народа?