Книга II. Синие воды

Выбрались мы из подземелья спустя какой-то час блужданий по запутанным коридорам. В отличие от Кирина, который ворчал и ругался, утверждая, что колдун точно был каким-то полоумным, раз не придумал себе сделать выход поближе, я благодарила Махала хотя бы за возможность отсюда уйти живыми и даже не очень помятыми. Дис, с раздражением слушающая недовольство мужа, с невозмутимым видом заявила: — То есть тот факт, что он сидел под землей посреди Черной Чащи в луже странной вязкой воды, больше похожей на пролитое масло, в окружении собственноручно созданных тварей — тебя не смутил? Вопросы и недовольства завяли на корню под насмешливым взглядом Геаглора, и дальше гном шел, мрачно поглядывая на жену. В чем-то я его понимала: он сильно испугался, когда понял, что не может двигаться, а смертельная опасность опалила дыханием кожу. Гномы — не люди: те часто кичатся своим бесстрашием, на деле же ужас сковывает им дыхание и заставляет трястись поджилки, а горный народ признает свой страх, но использует его с умом — против врага, и тогда воина уже не удержать. Но сегодня я была уверена, как, видимо, и Кирин, что из этой передряги нам живыми не выбраться. По счастью, жизнь расставила все по своим местам, и, хотя мне было очень интересно, что теперь за клинок обитал в потертых ножнах следопыта, я решила выспросить все у подруги чуть попозже. Яркий свет ударил по глазам, а свежий воздух обжег легкие так сильно, что я замерла на выходе из подземных тоннелей, не в силах сдвинуться дальше. Слезы застилали взор, и в этом тумане все равно нельзя было ничего разобрать, поэтому я так и осталась стоять, смаргивая соленую влагу, навернувшуюся на отвыкшие от света глаза. Сделай я хоть шаг, то наверняка бы стукнулась носом об землю, споткнувшись о какой-нибудь коварный камешек, подвернувшийся под ногу. — Дана, ты в порядке? — услышала я обеспокоенный голос Дис и торопливо закивала головой. — Я сейчас, — застенчиво улыбнулась, — просто отвыкла от такого яркого света. В ответ донеслось мужское хмыканье, шелест листьев и удивленный возглас Кирина. Я с трудом вытерла катящиеся по щекам слезы, и окружающее, раньше представлявшееся как размытое зеленое пятно, наконец приобрело четкость. Сразу же бросился в глаза огромный ствол дерева, испещренный старыми зарубками, которые сплетались в причудливые узоры, словно кто-то специально рисовал на твердой коре. Энт, склонившийся над Дис, буравил ее взглядом, но гномку то ничуть не смущало. Она уперла руки в бока и звонко выкрикнула, будто тот был глуховат: — Разобрались мы с вашим недругом! Переплетенные ветви деревьев справа от небольшой поляны, на которой мы находились, расступились, и я увидела Фингласа, который величаво выступил вперед. — Лес уже почувствовал, как исчезло черное колдовство, сковывающее его столь долго, — прогудел он. — Да что вы, — дерзости Дис не было предела, — сами-то его не нашли? У вас под носом все это время обитал. Точнее, под корнями. Попрыгали бы над ним всем скопом — и дело с концом. Я зажмурилась в ужасе, потому что подобные речи в присутствии столь могучих созданий говорить не стоило. У энтов, насколько мне было известно, гордость задеть легко. Правда, не сразу они это понимают — несколько медлительны. Но гнев, коли вспыхивает в их душах, уже не угасает до того самого момента, пока обидчик не расплатится за содеянное. Однако Финглас отреагировал на такое заявление вполне благодушно — скорее всего из-за того, что мы свою часть уговора все же выполнили. — Лес благодарит вас за храбрость, — добродушно пророкотал он и недобро посмотрел на едва заметный с высоты его роста выход из подземелий. — Теперь нам понятно, как эти крысы пробирались в самое сердце Чащи. И подобного более никогда не случится. Я рад, что ты заглянула к нам, Шустрая Дис. — Я думаю, вы не будете против, если мы отдохнем здесь от трудов праведных? — невозмутимо поинтересовался Геаглор. — Здесь — против, — последовал ответ, и я настороженно прислушалась. — Я отведу вас в более приветливое место. Потому что сейчас мои товарищи заделают этот крысиный лаз. Я облегченно выдохнула. То, что я сначала приняла за нежелание более видеть двуногих в Черной Чаще, оказалось самой что ни на есть заботой об уставших путниках. Последовав за неторопливым Фингласом, мы оказались в месте, которое потом еще долго мне снилось. Эта поляна была скрыта от посторонних глаз непролазными шипастыми кустами с ядовитым соком, но стоило только нам приблизиться с опаской к гибельным зарослям, как они зашелестели, отклоняясь в сторону и образуя узкий проход. Едва мы оказались внутри, как кольцо охранных растений сомкнулось: теперь никто не мог попасть к нам, не миновав ядовитых защитников, но и мы не могли уйти. Впрочем, места для стоянки было более чем достаточно, и нам, как и в прошлый раз, позволили зажечь костер с условием, что мы будем делать это очень осторожно. Поляна была правильной овальной формы, словно кто-то чертил ее с измерительными приборами. Но я уже давно поняла, что природа способна создать чудеса, на которые никто — ни эльф, ни гном, ни человек — не способен, будучи даже одаренным богами. Светлячки кружились в воздухе подобно диковинным огонькам, и я не удержалась, осторожно поймала одного и с любопытством бы долго рассматривала необычное насекомое, если бы не Дис, которая позвала подсобить немного с поздним ужином. Я, так и не отрывающая взгляда от свисающих с ветвей деревьев цветочных лиан, словно во сне делала что-то привычное, вряд ли даже соображая, что творят мои руки. И только когда подруга похлопала меня по плечу и вручила съестное, поняла, насколько же я проголодалась. И насколько устала от всего произошедшего: с трудом догрызла кусок, сделала несколько глотков травяного чая, заваренного предусмотрительной Дис, завернулась в плащ и почти сразу же уснула. Эти сны стали для меня почти привычными. Мое сердце рвалось туда, где был Торин, и я ничего не могла с этим поделать. Однако каждый раз, когда сновидения обступали меня, обволакивали бархатным туманом, в глубине души просыпался ужас. Темный, совершенно неясный, и я никак не могла понять, чего же мне страшиться: самой себя или того будущего, которое неумолимо наступало и несло на своих черных крыльях одни только кошмары. В этот раз все было несколько иначе. Наверное, сказывалась чудная магия места, самой Черной Чащи — как и говорила Дис, лес энтов был необычен и затрагивал все, что было сокрыто в моей душе за семью замками. И мне вновь приснился Торин. Пещера была темной, но сухой и теплой, а там, за толщей каменных стен, бушевала гроза. Жуткая, свирепая, и хлесткие удары грома были слышны даже здесь, а отблески яростных молний белесыми и мертвенными следами ложились на пол у входа. Чуть дальше было поспокойнее — огромный гранитный выступ перекрывал путь дождю и ледяному ветру. Отряд казался измученным — гномы заходили, из последних сил расстилали на полу, чистом, что удивительно, без обычной для таких мест каменной пыли, промокшие плащи относительно сухими местами наверх и падали без сил. И только Торин был еще на ногах: подошел к каждому из своих воинов, бросая острый, испытующий взгляд из-под нахмуренных бровей, что-нибудь негромко ему говорил и отходил. Не удостоился его внимания только полурослик, мокрый и взъерошенный, перепуганный и отчаявшийся. Я, легким отблеском пламени факела пляшущая по стенам, с сочувствием потянулась к нему теплом — слишком потерянным выглядел спутник гномов, и ни один из них не желал заметить этого. Да, они считали, что он должен идти наравне с ними, но я помнила рассказы про хоббитов — весельчаков-обжор, ценящих домашний уют и спокойную, сытую жизнь превыше всего. Он нуждался в поддержке, которую никто из суровых воинов не мог ему оказать — и Торин, как глава отряда, должен был это понимать и исправить упущение. Но он только мельком глянул на устраивающегося возле стены хоббита и отвернулся, садясь рядом с Двалином. — Порой мне кажется, что все против нас, — промолвил он и провел рукой по волосам, стряхивая тяжелые дождевые капли. — А ты что думал, — откликнулся его товарищ, — что нам дорожку расстелют и дойти помогут? — Нет, — досадливо отозвался узбад. — Но хотя бы первую часть пути пройдем спокойно. — Да я вот не удивлен, — пожал плечами Двалин, закутываясь поплотнее в плащ. — Даже сказал бы, что мы еще удачно двигаемся. Почти не задерживаясь. — До дня Дурина осталось не так уж и много. — Торин сгорбился. — И если мы не успеем… — Успеем, — сын Фундина даже не сомневался в своих словах, ибо лгать Двалин не умел. — Ты, узбад, не падай духом. Торин криво улыбнулся и откинулся спиной на холодную каменную стену, прикрывая глаза. Я ласково коснулась его щеки отблеском света и только тогда заметила, что он рассеянно поглаживает оправу вамаальта. Сердце болезненно защемило, и я словно ухнула в какую-то темную пропасть, из которой выбраться удалось с трудом. И только потому, что я не желала оставлять его, не хотела уходить. Пусть во сне, но хоть так видеть любимое лицо и слышать голос, низкий, сейчас немного сиплый, будто простуженный. — Парни точно все хорошо проверили? — Ему явно что-то не давало покоя. — Точно, — кивнул Двалин, приоткрывая один глаз. — Я ж сам по второму кругу прошел. — Не нравится мне это, — пробурчал Торин. — Как, впрочем, и всегда, — поддел его друг, за что удостоился недовольного взгляда. — Мое чутье на опасность хоть раз нас подводило? — резко поинтересовался узбад. Двалин промолчал: видимо, что ответить, так и не нашел. А я внезапно заметила движение за спиной Торина, но там была сплошная каменная стена, и даже здесь, во сне, я не сразу смогла понять, что происходит. Чернильными струйками, словно трещины, текла тьма по твердому камню, сгущался за спиной мрак, положил когтистую лапу на плечо и распахнул огромные нетопыриные крылья. Я хотела крикнуть, предупредить, но янтарные глаза жуткого существа в упор уставились на меня, и голос отказал мне: я задохнулась собственным отчаянием, рванулась вперед… и проснулась. Спина затекла от неудобного положения. Несмотря на то, что я не была избалована удобствами и без особых сожалений принимала походную жизнь, такие ночевки на открытой земле сказывались на моем здоровье не самым лучшим образом. Тем более, что тело еще не отошло от поражения темным колдовством, и сейчас у меня ломило каждую косточку. Я со стоном приподнялась, пытаясь немного руками размять шею, которая в отместку прострелила болью прямо в темя. Сейчас, глядя на весело пылающий костер, рядом с которым было тепло и уютно, я чувствовала, как сон отходил все дальше и казался уже не таким страшным, как в первые мгновения после пробуждения. Однако беспокойство осталось: я до сих пор так и не могла понять, что это: явь или все же мое воображение? — Ты чего не спишь? — негромкий голос вырвал меня из задумчивости, и я увидела Дис, сидящую у самого пламени. Взгляд ее был полон печали, а на коленях лежал тот самый угольно-черный меч, ныне принадлежащий Геаглору. Сапфир в его навершии приглушенно отражал свет костра, и отблески, рождающиеся на гранях камня, были не алыми, а синеватыми, темными, с золотинкой рыжего огня внутри. — Опять эти сны, — честно призналась я. — Не могу от них избавиться. «И не хочу», — добавила про себя, ничуть не покривив душой. Какими бы кошмарами они ни были наполнены, это давало мне возможность вновь увидеть Торина. А за такое право я была готова заплатить очень многое. Дис улыбнулась, а я перебралась поближе к ней, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить спящих мужчин. Сегодня дозора было решено не выставлять — нас охраняли энты и ядовитые заросли, так что опасности можно не ждать ни с какой из сторон. Однако гномка то ли не привыкла так ночевать под открытым небом, без уверенности, что ее охраняет кто-то из своих, то ли ею так же, как и мной, овладела бессонница. — Что это все-таки за меч? — спросила я, не в силах сдержаться. — Металл такой необычный. Я никогда раньше не видела ничего подобного. — И не увидишь, — тепло произнесла Дис. — Это Ангуирэл, и его клинок выкован из упавшей звезды. Я затаила дыхание, глядя на гномку, и она поняла, что от меня теперь так просто не отделаться. — Мы опять удираем, как трусливые щенки! — возмущению Дис не было предела, даже несмотря на то, что колотье в боку сменилось тупой ноющей болью. За спиной выли и перекликались варги. — Не наговаривай на собак, они порой куда храбрее, чем сильнейшие из воинов, — буркнул ей Араторн и только прибавил ходу. — Давай, шевели конечностями, если не хочешь, чтобы тебе их отгрызли. — Мы должны сражаться! — Дис остановилась и уперла руки в колени. Сражаться в таком состоянии явно было проблематично, но если она сделала бы хоть еще сотню шагов с той же скоростью, с которой они неслись уже половину полного часа, то упала бы замертво. А такая смерть дочь Траина совсем не устраивала. — Их там больше сотни! — Араторн со стоном затормозил и вернулся назад, тщетно пытаясь уговорить свою спутницу продолжить, по ее мнению, позорное бегство. Погибать сейчас в его планы не входило. — Идем, ты же не думаешь, что справишься со всей стаей? — Это еще почему? — Дис категорически не желала двигаться дальше. Пусть даже за ее спиной находился огнедышащий дракон. — В отличие от тебя я хотя бы попытаюсь! — В отличие от тебя, — передразнил ее воин, — я не желаю погибнуть от клыков смрадных варгов, которым просто нечем заняться в эту темную и ужасную ночь! Он схватил гномку за локоть и потащил вперед. Дис, в первое мгновение опешившая от такого бесцеремонного обращения, покорно поплелась следом, потом сообразила, что к чему, и резко рванулась в сторону, выдираясь из крепкой хватки воина. — Ты чего себе позволяешь? — рявкнула она. — Это же… Под ногами отчетливо хрустнуло, и Дис опустила взгляд. Араторн, стоящий рядом, тоже напрягся, недоуменно оглядываясь. — Что ты видишь?— тихо спросил он, наконец, переведя взгляд себе под ноги. — Каменную плиту, — пробормотала Дис. — А подробнее?— уточнил следопыт. — Потрескавшуюся каменную плиту, — проговорила гномка. — Мне кажется, или нам не стоит двигаться? — Ты ж гном, ты с камнем дело имела чаще меня, тебе виднее, — съязвил застывший, как изваяние, Араторн. «Он еще и издевается», — успела подумать Дис, прежде чем прямо на них с размаху выскочил первый варг. Вытащить оружие времени не было, и гномка со всей силы саданула кулаком по волчьей морде. Тварь заскулила и уткнулась длинным носом в землю. Почва под ногами ощутимо просела. — Бежим! — выкрикнул следопыт, но каменная плита злорадно хрупнула — и провалилась под их ногами, увлекая двоих воинов в темную бездну. Лететь было высоко, приземляться — больно. Однако Дис повезло чуть больше, чем хрипло ругающемуся Араторну. Следопыт тщетно пытался подняться, а потом вовсе сел и подтянул к себе ногу, ощупывая, словно желал убедиться, что она на месте. Гномка с кряхтением встала сначала на колени, потом поднялась в полный рост. Вокруг почти ничего не было видно, а заплечная сумка улетела куда-то в сторону. Справа сквернословил Араторн, слева что-то негромко позвякивало. Дис подумала, опустилась обратно на карачки и поползла в ту сторону, где что-то звенело. Сверху послышался разочарованный вой, эхом отразившийся от стен каменного колодца. — Нечего возмущаться, — пробормотала Дис, нащупала свою сумку и подтянула ее к себе. Зашарила внутри в поисках предусмотрительно спрятанного там фонаря гномьей работы. — Араторн, судя по тем выражениям, которые я слышу, ты жив, но не здоров. — Ногу подвернул, — мрачно донеслось до гномки, и она сочувственно вздохнула, даже не сделав попытки помочь товарищу. Видела она его только по смутному движению почти в полной темноте. Так что следовало сначала хоть зажечь фонарь, а потом спешить на подмогу. — Проклятые варги. Дис, почему, когда мы идем на разведку с тобой, то обязательно приключается какое-нибудь безобразие? — А я-то откуда знаю? — безмерно удивилась дочь Траина. — Так я тебе скажу, — мстительно проговорил Араторн. — Потому что ты меня совершенно не слушаешь, вечно лезешь туда, куда тебя не просят, и все портишь! Если бы не задерживалась, а продолжала переставлять ноги… — То мы бы сейчас по-прежнему неслись по лесу в тщетных попытках найти торную тропу, а на хвосте у нас висела бы сотня варгов, — закивала Дис, наконец-то запалившая фитилек фонаря. Захлопнула крышку и приподняла вещь повыше, рассматривая запыленного, исцарапанного и крайне недовольного жизнью Араторна. — Я, можно сказать, нас спасла. — А если отсюда нет выхода? — скептически поинтересовался следопыт, не желая уступать в словесной дуэли. — Будем сидеть внизу и молить варгов о помощи? — Нет, — покачала головой Дис, осматривая его ногу. Вывих, действительно. Может, еще растяжение, но двигаться дальше сможет. — Мы просто будем раз за разом повторять что-нибудь на бис до тех самых пор, пока на их вопли не сбегутся орки. Те поразумнее и нас вытащат. — Поразумнее? — с сомнением произнес Араторн и зашипел, когда гномка резко дернула ступню, вправляя на место. — С них станется сюда спуститься так же, как и мы — прыжком. Без мысли о том, как выбираться обратно. Дис только вздохнула. Конечно, об умственных способностях орков она тоже была невысокого мнения, но это ж всяко лучше, чем волкоподобные зверюги, которые сейчас буйствовали наверху. Она помогла своему товарищу подняться, перехватила поудобнее фонарь, и они двинулись вперед, по заваленному камнями проходу. Кажется, путь все же был, однако неизвестно, куда он их приведет — к смерти или к спасению. Чем дальше они шли, тем свободнее и шире становился ход. Камни, заваливающие его у того места, откуда они начали свой путь, почти исчезли, а под слабым светом фонаря можно было разглядеть странные, темные растения, затянувшие стены сплошным покровом. Когда Дис попыталась рассмотреть их поближе и подошла почти вплотную к левой стене прохода, живой ковер внезапно пришел в движение — растения, оказавшиеся больше похожими на клочья сросшегося между собой мха, резво поползли в сторону. Гномка отшатнулась от неожиданности и едва не загремела на землю вместе с Араторном, который с неменьшим изумлением следил за бегством местных обитателей. Опытным путем они выяснили, что жители этого места боятся света, отчего следопыту и его спутнице стало немного не по себе. Было абсолютно ясно: раз уж тут завелись такие привередливые растения, то свет не касался этих мест многие сотни лет. Через полчаса ходьбы они наткнулись на высокую арку, и Дис замерла. — Смотри, — восхищенно выдохнула она и подошла к обрушенной когда-то давно колонне, поддерживающей высокие своды. — Какая кладка… Это же настоящее искусство! — Дожили, — буркнул Араторн. — Мы торчим в темном, влажном и полным неизвестно каких опасностей подземном переходе, а она камни разглядывает. — Я гном, — с достоинством произнесла Дис. — И подобные вещи не могут ускользнуть от моего внимания. К тому же я совершенно заверяю тебя: так больше никто не строит. Выходит, мы действительно забрались в самую что ни на есть древность. Что тебя не устраивает? — То, что отсюда может не быть выхода, — терпеливо, как маленькой девочке, повторил ей следопыт. — Будешь прокапывать тоннель наружу? Дис только фыркнула и сделала вид, что провокационного вопроса не услышала. Избирательная глухота. И решительно шагнула в полную тьмы арку. Араторн только горестно вздохнул, понимая, что с ней никакая разведка не будет самой обычной, скучной и спокойной. Приключения очень любят Дис, дочь Траина. Впрочем, она, кажется, отвечает им взаимностью. В этом ему пришлось убедиться, когда она, заметив в стороне что-то, блеснувшее в свете фонаря, без сомнения отправилась в самый темный угол и, не обращая внимания на угрожающе поскрипывающую часть обрушенной каменной стены, начала с воодушевлением ковыряться, пытаясь расширить едва заметную нишу. Как ни уговаривал ее Араторн прекратить опасное занятие, эффекта это не возымело. И в конце концов Дис, с усилием отжав с помощью собственного меча крепко сидящий кирпич, вытащила на свет длинный узкий сверток. Теперь заинтересовался уже и сам следопыт, безошибочно определив наметанным взглядом, что перед ним оружие. И когда гномка развернула ткань, то только сдавленно охнул — таких мечей ему еще не приходилось видеть. Витая рукоять, которая на первый взгляд казалась совсем простой, но стоило только чуть повернуть необычное оружие, как можно было заметить письмена, эльфийскими рунами струящиеся по навершию, в которое был встроен сапфир. Темный, словно морская волна, но светлеющий к центру, а внутри него будто бы кружилась туманная взвесь. Сам клинок был необычного цвета — угольно-черный, матовый, не отражающий света. — Не трогай, — посоветовал Араторн. — Порой бывают зачарованные мечи. Пустит тебе кровь — и дело с концом. — Я не чувствую в этом изделии тьмы, если ты об этом, — парировала Дис и склонилась над находкой. — Если уметь слушать металл, то можно различить здесь гнев и боль, печаль и отчаяние. Но далеко не все мечи одушевлены, и этот в том числе. Это лишь чувства его последнего хозяина. Араторн с сомнением взялся за рукоять и вытащил меч из ножен целиком. Сапфир внезапно посветлел и вспыхнул, словно кто-то зажег внутри него ослепительное пламя. Через мгновение все снова успокоилось, но Дис, потирая ослепшие глаза, озадаченно произнесла: — Кажется, ты ему понравился больше, чем я. — И поднялась с колен. Следопыт мрачно пожал плечами и убрал клинок. Однако оставить не решился — все-таки взял с собой. Дис только улыбнулась: в отличие от Араторна, она, обладающая даром чувствовать металл, поняла, что в этом мече скрыта великая сила, однако никогда она еще не была применена в полной своей мощи. И такая вещь не должна попасть в руки к недостойному. — Ты отдала ее Араторну? — полюбопытствовала я. — Именно так, — подтвердила гномка, проводя чистой тряпицей по мечу. На мгновение мне показалось, будто он зазвучал во тьме, запел едва слышную мелодию. — Он сражался им до самой смерти. — И почему он теперь у Геаглора? — нахмурилась я. Дис косо взглянула на меня, словно не решаясь мне что-то рассказать. И стоило только ей открыть рот, как с той стороны костра послышалось недовольное бурчание, и из-под плаща показался заспанный и сонный Геаглор. — Вы чего не спите? — удивился он. Потом задрал голову, посмотрел на светлеющее небо. — На ходу будете дремать? Не дело ведь. — Уж как-нибудь разберемся, — фыркнула Дис, и я поняла, что больше из нее ни слова не вытяну. Вздохнула и принялась собираться. На душе было немного тягостно: о себе давал знать тот самый тяжелый сон, и мне бы очень хотелось посоветоваться хоть с кем-то, кто умел толковать ночные кошмары. Ведь далеко не всегда то, что приходит во сне — ложь. Зачастую случается так, что предупреждению не внимают, а потом, когда случается беда, клянут себя и рвут волосы — они видели и знали, но не придали тому значения. Я скосилась на Кирина, который тихо выговаривал Дис, что она не спала эту ночь. Гномка вроде отмахивалась, однако я видела в ее глазах какую-то тихую радость — разумеется, лучше слушать недовольное бурчание родного и любимого мужа, чем годами внимать пустоте и тишине, обволакивающей со всех сторон. Я собрала арбалет, убрала в чехол, проверила болты и затянула завязки дорожной сумки. Следопыт был прав: близилось утро, и нам скоро было нужно выступать. Дальше мы пойдем уже пешими, а потому нам понадобятся все силы, какие у нас есть.