Rasend Herz

- Папа, почему наших называют «Крылатыми»? Расскажи! - умоляюще попросила дочурка. - Опять? Я тебе уже миллион раз рассказывал, - наигранно сердито ответил отец, - ты уже не настолько маленькая, чтобы слушать эту историю перед сном. Дочка умоляюще поглядела на папочку, и он сдался. – Ладно, так уж и быть, расскажу, - уже улыбаясь, произнес отец. «Давным-давно, когда после Трагедии не прошло и года, у нас на станции появились добровольцы-сталкеры, готовые подняться на поверхность. Я был в их числе. Всего нас собралось 8 человек: самые отважные и сильные, - отец печально вздохнул, - вернулось домой только трое. Мы выбрались на поверхность в поисках еды, оружия и разных припасов. Северо-Западный АО не отличается какими-то достопримечательностями или полезными для выживания в метро заводами. Поэтому, когда сталкеры случайно наткнулись на небольшой крытый павильон за чертой поселения с гиропланами, или, как их называли в народе, «автожирами», очень удивились. Они не только были целы, но и на ходу. В соседнем павильоне они нашли запас топлива – совсем уж большая редкость. Плюсом было и то, что автожиры можно было разобрать и собрать без особой инженерной подготовки, потому, погрузив три штуки на машину, они поехали обратно. На перекрестке между Крылатскими холмами и Осенним бульваром команду настигли гарпии. Вообще, сталкеры с Ганзы называли их демонами, но Крылатые привыкли величать их гарпиями – те были ожесточеннее и живучее их собратьев. Кто то даже предположил, что гарпии - это демоны, но женского пола. Видимо где то там на перекрестке у них было гнездо на одной из многоэтажек. Первым утащили пулеметчика сидевшего на крыше маршрутки, вторым и третьим оказались мои друзья и соседи в палаточном городке, сидевшие в машине на передних сидениях. Маршрутка резко остановилась чуть не перевернувшись. Гарпии скребли когтями по крыше, издавая воюще-кричащие стоны, похожие на женский плачь. Пятеро оставшихся отстреливались как могли, хотя понимали, что им пришел конец – эти твари если уж и пристанут, то не отступят, пока ты не сдохнешь, даже если сами еле живы. Буквально через пару минут одной из них удалось расковырять крышу когтями и она просунула в открывшуюся дыру свою мерзкую угловатую рожу. Из пасти текла густая жижа черного цвета, глаза сверкали красными зрачками отражающими свет фонарей – она была в экстазе, предвкушала скорый обед. Схватив ближайшего к ней человека поперёк туловища, гарпия резко выдернула морду из развороченного потолка маршрутки. Фонтан крови брызнул на исказившиеся от ужаса лица оставшихся в машине. Я кинулся на место водителя, бросил винтовку на соседнее сидение, вдавил педаль газа в пол и, резко крутанув руль, понесся ко входу в метро. Маршрутка прогрохотала вниз по лестнице, ломая стеклянные двери входа Крылатской. Сталкеры вывалились из машины, отстреливаясь от последней приставшей к ним гарпии – остальные уже насытились и вернулись обратно в гнездо. Она, не обращая внимание на торчащее стекло и развороченные железные стойки, на собственное неповоротливое огромное туловище, размером со здоровую лошадь, нагоняла мужчин. Последним оказался мой брат. Он специально остался, не пуская тварь к гермоворотам. Если бы гарпия прорвалась на станцию, поселенцы не дожили бы до сегодняшнего дня... Это был отважный поступок – гарпия подорвалась вместе с братом, на гранате, которую тот бросил ей прямо в черную пасть, - папа замолчал на некоторое время, но потом закончил рассказ. Автожиры доставили на станцию. Один разобрали на нужды жителей, а два оставшихся иногда использовали по назначению, хоть это и было опасно. Вот так нас и прозвали крылатыми...» - Ада, дорогая, засыпай, - отец нежно поцеловал её в лоб, накрыл одеялом и лег рядом, завернувшись в прохладный спальник. *** Утром Ада проснулась раньше отца. Выбравшись из палатки, она оглядела станцию. Тут кипела жизнь, со своими законами и правилами. Мимо протопал дядя Ваня – сталкер-ветеран, живущий на отшибе Крылатской. Наверное, идет на трехсотый метр за кордон, как всегда, патрулировать туннель. Последнее время к ним зачастили нежданные «гости» со Строгино, поэтому дядя Ваня каждое утро уходил в дозор. Взяв конец платья и сделав забавное па в знак приветствия, Ада побежала в столовую. Отец её, хоть и считался одним из умельцев станции, готовил ужасно. Последний раз он умудрился сжарить до угольков грибы и перезаварить чай, отчего мох, из которого его делали, разбух и пить такое варево стало невозможно. Как всегда, станцию освещали яркие факелы, подвешенные на "колоны" - бывшие стойки для рекламы с прибитыми внизу скамейками. В округлом, как в церкви, высоком своде (конечно, не таком высоком, как в Полисе) мелькали тени-отражения живщих на станции людей. Некогда белые стены закоптились от гари костров. Некоторые умельцы смогли приспособить движок от автожира, и теперь на их станции был свет, но включали его только в экстренных случаях. Подняв глаза вверх, Ада с интересом начала разглядывать сводчатый потолок, располосованный как будто огромным мутантом. С левой стороны, вдоль стены, прямо над рельсами, пара мужчин почти закончили строительство лесов второго этажа. Недалеко от их станции, в переходе до Молодежной, давным-давно застрял поезд. Его разобрали и приспособили к жизни. Именно из его частей сейчас строилась надстройка высотой в два этажа. Женщины в шутку называли эти постройки коттеджем. В животе Ады заурчало, поэтому она скорее побежала на кухню.