Дом его грез

POV Frank Пока я шел домой, да поднимаясь к себе, все никак не мог перестать вспоминать сегодняшний день. С этим парнем точно не соскучишься. Сбросив кеды, забираюсь на кровать. Наши дома с Джерардом находятся почти напротив, так что я вполне мог видеть окна его спальни. Нет, я не использую это как способ подглядывания, не подумайте. Но сколько бы я не замечал, у него никогда не горит свет, лишь изредка включена настольная лампа, впрочем, как и сейчас. Стянув вещи, забираюсь под одеяло, и сколько бы я не пытался заснуть, мне этого не удавалось. Часы, что мирно покоились на тумбочке, показывали почти одиннадцать, с учетом что от Уэя я пришел в начале девятого. Мне не давало покоя одно — сам Джерард. Не знаю, что именно меня в нем притягивает, но это так. Я понял это сегодня, точнее нет, даже не так, это произошло, пожалуй, еще тогда, когда я пошел к нему мириться, но окончательно осознал только сегодня. Закрываю глаза в еще одной попытке заснуть. Безрезультатно. — Какого черта ты засел у меня в голове? — шепчу в пустоту, понимая, что перед глазами пролетают обрывки сегодняшнего дня. Немного испуганное выражение парня, то как он своими тонкими пальцами цепляется за мешковатую футболку. Чем я только думал, когда начал раздевать его? Я видел раньше его без футболки, но со спины и с довольно приличного расстояния, а сегодня… сегодня он практически лежал подо мной, почти голый и с красными щеками, отворачиваясь и бубня, что я его смущаю. — Ты не представляешь, как сам действуешь на меня, – сглатываю подкативший от непонятного волнения ком. Несмотря на прохладные пальцы, он сам довольно теплый. Я видел, как он изучающе скользил по мне взглядом, пока я раздевался, и каких титанических усилий мне требовалось, чтобы не показать виду. Обнимая тонкую талию, я чувствовал бешеный ритм его сердца и понимал, что мой вряд ли чем-то отличается. Ну почему? Почему он такой беззащитный? Может, это далеко не так и он сильнее многих, кого я знаю, но сегодня все мое нутро кричало о том, что я должен его защитить. Это хрупкое тело, неуверенность движений и яркий румянец при смущении или ярых спорах. То, как прижимался всем телом, несмотря на больную руку и как крепко держался за шею. И вспоминая все это сейчас, прокручивая в голове картинки воспоминаний, понимаю, — черт побери! — в боксерах сейчас явно тесно. Шумно выдыхаю, неуверенно забираясь рукой под одеяло. Черт возьми, у меня встал на парня от одних только мыслей. Фрэнк, это точно конец. Утро встретило неприветливыми лучами и осознанием своего ночного позора. Нет, я конечно могу все списать на молодой возраст и бушующие гормоны, но что-то говорило мне, что дело далеко не только в них. Сегодня воскресенье, а это значит, что я могу подольше понежиться в кроватке, а не идти на надоевшие пары. Вот только что-то меня так и тянуло поскорее выбраться из своей обители, и я даже знаю, что, точнее кто — Джерард Уэй. В итоге, промаявшись пол-утра и кое-как запихав в себя завтрак, я полчаса стою у зеркала, как девчонка, пытаясь понять, нормально ли я выгляжу. Да, раньше я так не парился. Ерошу короткие волосы, натягиваю кеды и выхожу. Встретила меня Донна, сообщив, что Джерард, скорее всего, уже встал, поэтому я уверенно направился на второй этаж. Тихонько постучав, получаю в ответ тишину, приоткрываю дверь и прохожу. Джерард все еще спал, а если быть точнее — обнимал пушистую белую подушку, размеренно посапывая. Темные волосы, разбросанные по светлой ткани, чем-то напоминали воронье гнездо и еще больше придавали парню какого-то уюта и домашности что ли? Что-то мне подсказывает, что вот так пялиться на людей нехорошо. Перебарываю себя и желание дотронуться до этого спящего комочка, выхожу из комнаты, закрывая дверь. Что ж, придется ждать. Я просидел в гостиной около часа, прежде чем Уэй показался из спальни. Он был в коляске, значит рука все же болит, как я и думал. — Утра, мам. Можешь принести мне завтрак сюда, у меня небольшие проблемки. — Конечно, милый, — сразу отозвалась Донна, — скоро занесу. Поблагодарив, Джерард вновь скрылся в комнате. Так, ну раз это моя вина, значит и расхлебывать буду я. Поднимаюсь и иду на второй этаж. — Привет. — Прохожу, прикрывая дверь. Парень сидит в коляске, выбирая у шкафа футболку. Руки, как и плечи со спиной немного подкачаны, видимо, в результате тренировок. Бегаю взглядом по голой коже, до того, как ее обволакивает серая ткань. — О, Фрэнк, — немного растерянно выдает парень, поворачиваясь, — ты сегодня как-то рано. Что, новую тему будем разбирать? — Нет, по правде говоря, я сегодня не по учебе. Можно сказать, пришел по дружески. — Ага, а то как же, вспомни эту ночь, придурок, какой он тебе друг? — Я, кстати, мазь принес, как обещал. — Спасибо, но не стоило волноваться, — парень виновато улыбнулся, начиная теребить край футболки. — Но это очень мило с твоей стороны. POV Gerard Мило? Я сказал «мило»? Черт, это звучало как «ты милый» или же «твои поступки милые»? Или, может, это одно и то же? Какого черта? Так, Джер, успокойся, все же не так плохо, он просто хочет помочь, не накручивай себя. — Рука все еще болит? — Задумавшись, я не сразу понял вопроса, поэтому лишь через пару секунд кивнул. — Ну тогда забирайся на кровать, будем тебя мазать. Я уже говорил, что я как бездомный пес? Такой же преданный, мать его. Стоит этому парню что-то попросить, и я уже готов почти на все. — Слушай, это необязательно, я могу и сам справиться, честно. — Но тот лишь покачал головой и сбросил на ковер рюкзак. — Это моя вина, так что я попытаюсь ее хоть как-то загладить, – парень улыбнулся, присев на край кровати, а я забыл, как дышать. Нельзя быть настолько милым! Или все же можно? Пока Фрэнк доставал всевозможные тюбики и баночки, я тем временем закатал рукав футболки. — Я читал, что очень помогает массаж. — Я вопросительно посмотрел на фрика. — Ну, чтобы помочь встать на ноги, — потупив взгляд добавил парень. Прохладной мазью коснулся кожи, после мягкими движениями распределяя ее по всем синякам, которые теперь, спустя сутки, уже хорошо виднелись на бледной коже. Прикрываю глаза, все хорошенько обдумывая. Стоит ли рассказывать? Стоит ли вновь довериться человеку, который так отчаянно не хочет покидать мои мысли? Взвешиваю все «за» и «против» и понимаю, что давно перешел ту черту, когда можно было все вернуть, скрыть и позабыть. Но сейчас уже поздно. Когда нибудь появился бы тот человек, которому я смог бы излить душу, поделиться самыми страшными тайнами и страхами. И я очень надеюсь, что я не ошибся, выбрав им тебя, Фрэнк. — Знаешь, после выписки из больниц я начал заниматься, но прогресс так себе. Прости, но я не думаю, что массаж многое даст. — Я лишь пожал плечами. — Больниц? — он вопросительно посмотрел. — Ты лежал в нескольких? Я кивнул, наблюдая за тем, как Айеро ловко справляется с бинтом, покрывая им мою конечность до локтя. — Это не такой уж и секрет. Я не с рождения был инвалидом, я «такой» почти два года. Хотел я этого или нет, но это случилось. Ты наверняка видел Гейба, это ходячее свиное сало с примесью сарказма и желчи. — Я повернулся к парню, а тот быстро кивнул. — Ну так вот, этот окорок давно сидит на наркоте, и чтобы не спустить деньги на фуфло, он проверял товар на мне. Вот только я узнал об этом, только когда у меня началась ломка в больнице. Тогда ни с того ни с сего у меня отказали ноги, врачи говорили, что это действие нейротоксина, но так же возможен психологический фактор. А после меня перевели в больницу, немного другого типа, ну знаешь, такую с решетками на окнах и санитарами на каждом углу. — Усмехнувшись, посмотрел на парня, а тот в свою очередь смотрел на меня так, словно не моргал все это время. Выглядело забавно если честно. Но в карих глазах столько чувств: боли и такого простого человеческого понимания и сострадания, что тут сразу ясно — я не ошибся. — Ну а ты ходил в полицию например? — Фрэнк, очнись, какая полиция? Кто мне поверит. Я леченый от зависимости наркоман, — закончил я уже тише, в глазах закололо, а к горлу подкатил противный ком. Я сотни раз составлял диалоги в голове, но сейчас произносить их вслух рядом сидящему человеку, это чертовски трудно. — Я пробыл там шесть месяцев. Шесть месяцев я просто хотел умереть от той боли и тех галлюцинаций, что тогда не давали мне покоя. Я даже сейчас не всегда могу спокойно спать. Из меня почти сделали овощ, пичкая таблетками и различными уколами, а я до смерти боюсь иголок, понимаешь? — Я поднял взгляд на парня, не в силах сдерживать мелкую дрожь во всем теле, и он сделал то, чего я не ожидал, от чего почти отвык, словно дикий зверь. Он обнял меня. Крепко прижимая к себе, гладил по спине, а я, машинально вцепившись в футболку, пытался из последних сил не впадать в истерику. Только не перед ним, только не перед человеком, которого я полюбил за эти месяцы. Да, все встало на свои места еще давно, да вот только я противился правде, но сейчас какой в этом толк? Сейчас Фрэнк рядом, я чувствую его тепло, его дыхание на своей макушке, сильные руки на талии и спине и такой успокаивающий запах его одеколона вперемешку с едва уловимыми нотками сигарет. — Я боюсь, Фрэнк. Боюсь, что меня снова там запрут после очередного обследования, что снова будут эти уколы, таблетки и маленькая палата без окон, боюсь, что навсегда останусь таким жалким и беспомощным. Я каждый день занимаюсь, но все, чего я добился, — пыль по сравнению с тем, что еще предстоит сделать. Я ничего не чувствую ниже колен. Ни касания, ни температуры. Не могу даже пошевелить. Я чувствую только боль от чего-то очень горячего или холодного, и то я не знаю, что это именно, мне просто больно. Я так боюсь. Боюсь остаться один. — Тише, Джи, ты не один, обещаю. — А я, наплевав на собственные уговоры, сорвался, сильнее вжимаясь в грудь парня, словно пытаясь так спастись. — Я рядом, слышишь? Я тебя не оставлю, глупый. Чтобы успокоиться, мне потребовалось порядка пяти минут, на протяжении которых Фрэнк отказывался меня отпускать, вытирая размазанные по моим щекам слезы. Стыдно, но до жути так тепло внутри только лишь от сказанных им слов, которые я прокручивал все снова и снова. — Хочешь или нет, а попробовать стоит. — Фрэнк спускается на колени перед кроватью, а я послушно придвигаюсь к краю, наблюдая как он засучивает штанины до колен. — Совсем не чувствуешь? — Отрицательно мотаю головой, когда парень касается оголенной кожи, начиная ее разминать. Ощущения на самом деле странные, точнее их почти нет. Я вижу, что он делает и как, но я не чувствую этого. Вот такие дела. Хотя, по правде говоря, это до жути странно. Нет, вы только представьте: парень сидит на коленях и мнет другому ноги — ну странно же. Хотя, если быть честным, я бы очень хотел почувствовать его прикосновения. Прошло пару недель, а я и подумать не мог, что это и правда даст свои плоды. Не сказать, что я вылечился — нет, но прогресс есть. Все эти недели, пока заживала рука, у меня был свой личный рыцарь, который носил меня на руках, не давая костыли, пока та полностью не восстановится. Наши отношения трудно назвать дружбой, но и чем-то большим они не являются. Я не знаю, кто я для него, а спросить я не решусь лет так еще сто. Ведь, может быть, я просто придумал себе это особое его отношение? Ведь тогда будет очень больно. Нет, пусть все идет своим чередом. А если судить о прогрессе, то теперь, хоть и немного, но я чувствую, что моей ноги что-то касается. Фрэнк очень сильно удивился, когда я вдруг ни с того ни с сего дернулся от него. Да и для меня это было шоком, по правде говоря. Но сейчас это вера в то, что все еще будет хорошо.