A bullet through your heart

      Снится глубоким морям гроза с яростными раскатами грома; мягким травам — роса, капли которой начинают искриться, стоит только лучу солнца упасть на них; снятся вольному ветру крылья и паруса, не те, что боятся бури, они любят борьбу. Только мне сегодня не уснуть — нежно-грустные воспоминания неудержимым потоком льются в мою голову, не давая погрузиться в дремоту. Поднимаюсь с кровати и протираю глаза. Каждое движение отдает лютой болью во всем теле. Полминуты отхожу от бессонной ночи и встаю, взяв ботинки в охапку. Стараясь не шуметь, покидаю общую спальню и направлюсь в спортивный зал. Тяжело дыша, наношу очередной удар тренировочной груше. Представляя, что это мой реальный соперник, уклоняюсь от воображаемой атаки. Замахиваюсь и снова бью по твердой поверхности. Кисти рук жжет от боли. Кожа на костяшках безнадежно стерта до крови. Я закусываю губу и ударяю ногой по уже изрядно побитой груше. Она отскакивает и возвращается обратно ко мне, быстро захватываю ее в плен своих рук. Обессилено повисаю на ней. Закрыв глаза, соскальзываю на пол. Сильно прижимаюсь лицом к спортивному снаряду, тяжело хватая ртом воздух. Громкий хлопок двери заставляет меня обернуться. Разглядев в незнакомце Эрика, я поднимаюсь на ноги и продолжаю снова колотить ни в чем не повинную грушу. Бывший Эрудит подходит к спортивным снарядам, вовсе не замечая моего присутствия, начинает делать упражнения для разогрева тела. Сажусь на корточки и делаю вид, что увлечена своими шнурками. Пытаюсь незаметно посмотреть в сторону Эрика. Эхом в моей голове проносятся его слова, сказанные в первый мой день в Бесстрашии. Я тогда была готова расплакаться прямо там. Меня переполняет злоба к этому человеку. Его ледяные глаза на секунду встречаются с моими. Мне не холодно, я не боюсь. Мысли спутываются, голова плывет. Разум заполняется ненавистью. Выждав подходящий момент, я бегу и запрыгиваю на спину Эрика. Тот, явно не ожидая такого выпада с моей стороны, валится на пол. Быстро спрыгиваю с него и начинаю бить по ребрам. Когда я заношу ногу для очередного пинка, горе-Эрудит хватает мою конечность и тянет на себя. Потеряв равновесие, падаю назад и больно ударяюсь пятой точкой о пол. Эрик не теряет времени и поднимается. Он хватает меня за ворот футболки и тащит в неизвестном направлении. Мои попытки вырваться не работают. Резкий подъем, и я прижата к стене. Сильная рука сжимает мое горло. — Напасть со спины — это так низко, Искренняя. Еще один подобный случай, и ты окажешься на дне пропасти. — Уверен, что тебе позволят это сделать? — Думаешь, кому-то дело до такой девчонки как ты? — лицо Эрика расплылось в надменной улыбке. Его серо-голубые глаза вблизи не казались такими холодными. Скорее, тоскливыми. Будто присыпаны пеплом. Неуправляемая сила его взгляда приковывала к себе. Эти ощущения сладостно невыносимы. Нельзя позволять себе думать об этом. Воспользовавшись замешательством Эрудита, пытаюсь освободиться из его оков. Тот, в свою очередь, наносит мне удар в живот. Я вскрикиваю. Причинное место сразу вспыхивает невыносимой болью. — Пусть это тебе будет уроком. Не играй с огнем, иначе обожжешься, — шипит Эрик прямо над моим ухом, затем резко отпускает из захвата. Я съезжаю по холодной стенке на пол, держась за живот. Во рту металлический привкус. Дотрагиваюсь трясущимся пальцем до языка: на нем кровь. Моя собственная. Тошнота сковывает горло. Я так слаба, так беспомощна, так уязвима. Упаду, если не за что будет держаться. Интересно, что ответил Эрик, если бы я попросила помочь мне подняться? — Я знаю, что случилось с твоими родителями! — кричу вслед Эрудиту, тот останавливается, — убийц так и не нашли, верно? — Серьезно? Ты правда думаешь, что я буду обсуждать это с тобой? — голос Эрика спокоен и холоден. Он так часто пытается не показывать своих настоящих чувств. Хочет запутать, заставить отступиться. Просчитывает каждый шаг. Эрудит до мозга костей. — Мой отец может помочь тебе докопаться до истины, — отвечаю я, пытаясь встать на ноги, — ищейки Искренности достанут любого преступника, стоит лишь захотеть. — Почему я должен верить тебе? — Я не умею лгать, — лаконично отвечаю. Подумать только, мне удается заинтересовать мистера Арктику. — Что я должен взамен? — Ты поможешь мне пройти инициацию, — услышав мой ответ, Эрик улыбается и потирает лоб рукой. — Почему я? — По тебе видно, что ты прошел какую-то подготовку перед тем, как попасть сюда. Наверное, тебе было сказано не выделяться среди других, но твой характер не позволил сделать это. Решил, что никто не заметит, спишет все на везение? Не совершай классическую ошибку всех Эрудитов: не думай, что нет людей умнее тебя. — Иди к черту, Искренняя, — говорит он и, накинув полотенце на одно плечо, покидает спортивный зал. Я остаюсь совсем одна. Электронные часы показывают без десяти семь. Скоро остальные неофиты наполнят это помещение. Я вовсе не думаю, что он согласится, но надежда не умирает. Мысли о моем предложении изведут его, и Эрик решится на эту авантюру. По крайней мере, я верю в это. Что теперь? Спасением моим или ошибкой станет сделка с Эриком? Это моя инициация, моя борьба за место «под солнцем». Но что плохого в том, чтобы просить совета у более опытного человека? Не каждый способен даже решиться на мольбу о помощи, потому что слишком горд или самоуверен. Сколько себя помню, я всегда стараюсь находить людей, которые могут меня чему-то научить. Будь то геометрия или даже компьютерное программирование. Ненавижу математику. Так же, как свое неумение как следует драться. И только, я думаю, Эрик способен мне помочь. Лучший способ избавления от сна — утренняя драка! Заряд ноющей боли в животе на весь день! Когда я только успела превратиться в такую дикарку. Да и еще в дикарку-неудачницу. Бросилась в атаку я, а побили, в конечном итоге, меня. Не очень-то хорошее начало нового дня. Я, конечно, зла на Эрика, но не кидаться же на него! Уверена, этот день уже не станет хуже. «Хотя, нет, еще как станет», — проносится у меня в голове, как только я нащупываю на крючке с полотенцем, собственно, отсутствие этого самого полотенца. Это все будто происходит не со мной. Слишком много неудач на одного человека. Чувствую себя героиней книжного романа о девушке-дурнушке. Радует только то, что конец всех этих историй очень счастливый. Надеюсь, что со мной приключится то же самое. Пора выбираться из душевой, а обсуждение моих проблем следует оставить на потом. Тяжело вздохнув, я вытираю себя своими сухими вещами, затем их же и надеваю. Неприятно. Осторожно отодвинув занавеску, выхожу из комнаты, в которой витает пар. Мой взгляд задерживается на зеркале в дальнем углу. Подойдя ближе, я вижу стройную девушку. Ну, в общем-то, ничего хорошего про меня больше и не скажешь. Нижняя губа разбита, облизнув ее, чувствую металлический привкус. Мне становится неприятно от чувства собственной крови во рту, и я, хмурясь, продолжаю осматривать себя. На правом плече красуется внушительных размеров синяк. Заработала я его, очевидно, во время стрельбы, когда управляться с отдачей огнестрельного оружия еще толком не могла справиться и отшибла прикладом плечо. Правда, те, кто сообразили как нужно делать, научили и меня. Стрельба - единственная вещь, в которой я провалилась без треска. Высушив волосы полотенцем, я иду к общей столовой. Я часто хожу одна. Все мои мысли заняты всевозможными планами, размышлениями на тему: «Что хорошо, а что нет». Я полностью погружена в это как какой-то фанатик. Переходников-неофитов очень мало, всего десять человек, но мне почему-то кажется, что каждый из них подумывает, а не вышибло ли мне мозги? Зато я чувствую, что жива. Мне удается открывать в себе новые черты, о существовании которых и не подозревала. Я никогда не спорила со старшими, мне никогда не было важно то, что к кому-то жизнь может быть несправедлива. Прежде я никогда не задумывалась о том, что будет завтра. Жила одним днем. Теперь все изменилось. Теперь я другая. А, может, всегда была такой, но только Бесстрашие пролило свет на мой характер. Неплохо же мне удавалось блефовать. В столовую меня приводит аппетитный запах. Чем ближе я к цели, тем сильнее он становится. Как только я вхожу в просторное помещение, наполненное сонными людьми, меня окликает энергичная Эмма, подзывая к себе рукой. Она урожденная Бесстрашная и находится в компании точно таких же Бесстрашных, поэтому Эрика я замечаю, только подойдя поближе. Сев практически напротив него, делаю вид, что очень сильно увлечена своей едой. Мы с Эммой увлеченно обсуждали предстоящие десять надень, День Посещений, который настанет, кажется, через целую вечность. Встреча с отцом не предвещает ничего хорошего, но мне, определенно, нужно увидеться с ним и поговорить о родителях Эрика. Все же, я рассчитываю на то, что он согласится. Я сижу ровно, напряженная, как струна. Эмма ни на секунду не перестает разговаривать. Пока она замолкает и обдумывает ответ на вопрос парня Закари о татуировках, я рассматриваю людей, сидящих вокруг. Замечаю Тобиаса неподалеку. Он в той же компании. Ведет себя сдержанно, впрочем, как всегда. Этого требует его фракция. Прошлая фракция. Надеюсь, что в окружении других людей он сможет быть более открытым. Так же, как и наедине со мной. Благодаря ему мне известны некоторые правила Отречения. Жаль, что эти знания никак мне больше не пригодятся. — …как считаешь, Андре? — слышу я обрывок фразы Эммы, и чуть ли не подпрыгиваю на месте от неожиданных прикосновений к моей руке. — Ч-что, прости? — моргнув пару раз, отвечаю вопросом на вопрос, едва прейдя в себя. — Как насчет татуировок, если, конечно, мы не вылетим на первом же этапе? Боже мой, ты же урожденная Бесстрашная, если ты и вылетишь отсюда, то… И тут до меня доходит истинный смысл ее слов. Эмма уверена, что останется тут, но она говорит обобщающе, словно боится, что обидит меня. Ведь наверняка все урожденные показывают хорошие результаты. Обида на нее закрадывается в мое сердце. Но я подавляю ее, понимая, что очевидность того, что я здесь самая слабая, находится на поверхности. — Если бы мне сказали, что завтра стану Изгоем, то перед своим уходом я сделала бы нечто безумное, чтобы все Бесстрашие просто содрогнулось. Думаешь, я откажусь от татуировки? Ну уж нет, — отвечаю я, улыбнувшись собственным словам. — Вот это настрой настоящей Бесстрашной! — поддерживает меня Закари, сидящий по левую руку от меня, похлопав по спине. Мне стоит начать привыкать к местным жестам. — Одного настроя недостаточно. Нужно уметь использовать мозги, а не свою тощую задницу, Андре. И тут я ощущаю как время застывает, а воздух словно съеживается, давая ощутить всю тяжесть шума в столовой. С мной говорит Мистер Арктика, кто же еще. Ну, конечно, не посмеяться надо мной он не может. Мало того, что эта фраза очень неприятна, да Эрик закрутил ее так, что звучит очень пошло. Надеюсь, что окружающие не подумают ничего из ряда вон выходящего. Аппетит растворяется в напряженном воздухе. От возмущения я даже привстаю. — Эрик, перестань вести себя как полная свинья! Не позорь свою фракцию! И оставь, наконец, свой чай, ты вполне можешь запить своим желчным соком, — сказав это, даже прокричав, я встаю и направляюсь к выходу. Но краем глаза замечаю, что кто-то движется за мной.