Тяжело в учении

      Эту ночь Класта почти не спал, несмотря на слабость. Басти же так и не пришла в себя, Крист и Лисса дежурили у её постели, сменяя друг друга каждые пару часов. С утра Басти будто бы стало легче, и Класта решил отправиться на урок — это помогло бы хоть немного отвлечься от мыслей о том, что все они смогли увидеть с помощью Исанны.       Утро выдалось солнечным, но прохладным, правда, ветер говорил о том, что ближе к ночи снова будет пасмурно. Класта то и дело поглядывал на быстро бегущие облачка и гадал, принесут ли они дождь. Он шёл медленно, потому что чувствовал себя совершенно разбитым, ничто не радовало, а оставаться в доме было выше его сил.       Класта как раз вышел на площадку, где обычно проходили уроки с Хранителем Айшат, когда прямо в центре появился Авар. Мастер держал на руках тело Кайрона, и даже издали было понятно, что отец Нэллиана мёртв. Класта рванулся вперёд и успел поддержать Авара. Потом они вдвоём бережно опустили Кайрона на землю.       Авар выглядел плохо, его кожа была воспалённой и покрасневшей. «Неужели от огня, которым бросал в него Шаас?» — мимолётно подумал Класта, помогая Мастеру встать прямо. Кайрон был закутан в белую ткань, но часть полотна соскользнула, открывая его лицо. И Класта боялся посмотреть на него лишний раз. Не успел он спросить Авара, что делать дальше, как послышался голос Нэллиана. Он окликнул Мэрмэр, они засмеялись, приветствуя друг друга.       Живой смех почему-то отозвался болью, и Класта с тревогой глянул в лицо Авару, услышав вздох.       — Я не хотел… чтобы он узнал вот так, — выдохнул Авар, и Класте стало ясно, что ему тяжело дышать.       — Вы ранены, Мастер? — спросил он обеспокоенно, но в ответ тот только отрицательно мотнул головой. Это, конечно, нисколько не убеждало, но Класта понял, что сейчас всё равно ничего не добьётся.       — Класта! Мастер Авар! — Нэл подбежал совсем близко и только тогда увидел тело отца. — Что…       — Шаас выпил его жизнь, — слова показались шелестом листвы, опадающей с дерева.       Подошедшая ближе Мэрмэр почти сразу же вскрикнула, но не отступила, а только обняла Нэла. Впрочем, по его лицу трудно было прочесть, что именно он чувствовал. Отстранившись, он опустился на колени перед телом, провёл пальцами по спокойному лицу и потом вздохнул.       — Я… знал, что так и будет, — голос его звучал глухо. Класта почувствовал, как вздрогнул Авар. Но сам почему-то понял, что тоже был совершенно уверен в таком исходе, и вовсе не потому, что это можно было предсказать по ходу битвы. Уверенность будто выросла внутри него давно и теперь раскрылась, как бутон утреннего цветка. С горьким ароматом.       — Это моя вина, — возразил Мастер. — Я не успел.       — Это неправда, — Нэл посмотрел на него. — Никто не виноват. Он выбрал свой путь и прошёл его до конца. Мы знали… Мать и я. Он отрёкся от связи вчера утром.       Повисла тишина. Класта чуть обеспокоенно покосился на Мастера, не спеша говорить о своих мыслях вслух. Нэллиан тяжело поднялся, на мгновение прикрыл глаза, а потом перевёл взгляд на Авара.       — Значит, он так решил ещё до… — тот на мгновение закрыл лицо ладонью, — что ж… Нам нужна помощь.       — Я позову Айшат, — спохватилась Мэрмэр и убежала, где-то за деревьями она перехватила и Мянко — нерешительный голос той было трудно не узнать — и увела с собой.       — Обещайте, что не будете винить себя, — попросил Нэл очень тихо. — Он говорил с матерью… И просил у неё прощения. Это была его ошибка.       — Это не было ошибкой, — как-то устало пояснил Авар. — Он выполнил ритуал, основав его на собственной крови. Поймал Шааса, отрезав ему возможность напитаться чужой силой ещё раз, завязав на себе как на единственном источнике. И Шаас выпил его до дна, не только магию, но и его жизнь. Если бы я ударил немногим раньше, то… Можно было успеть, Нэл.       — Нельзя было, — вмешался Класта. — Я видел. Было нельзя. Он тоже ударил!       Авар с почти неловкой усмешкой положил ладонь себе на грудь.       — Да, ударил, — признал он. — В этом и заключается моя вина и ошибка. Я открылся ему, пропустил удар. И цена моей невнимательности…       — Глупости, — Нэл отвернулся, но договорил: — Ещё утром он сказал, что никто не придёт. Он заклял ритуальную печать на смерть. Если бы… Если бы вы не пришли, Мастер Авар, то его смерть навсегда бы осталась клеймом Шааса.       — Что это значит? — не понял Класта, но ему сразу почудилось, что за этими словами скрывается совершенно жуткая тайна.       — Шаас расплачивался бы собой за каждое творимое заклинание, — пояснил Авар. — Неизвестно, успел ли Кайрон довести этот ритуал до конца. Последние слова он должен был сказать в строго определённое время. Если он не замкнул печать, то… — Мастер замолчал, размышляя. — Странно, что он не сказал мне об этом.       — Это была его личная месть, — Нэл опустил голову. — Он считал, что никто не придёт.       С помощью Айшат тело Кайрона перенесли в здание Совета. Здесь полагалось провести последний обряд, который успокоил бы его магию. И хотя Класта не до конца понимал смысла этого действа, как не понимал и других обрядов, что совершались над умершими, он проникся торжественностью и скорбью, которые, казалось, владели всеми присутствующими.       Мать Нэллиана пришла позже многих, она несла одну белую лилию. Странный и вычурный цветок, который слишком резко выделялся в её руках, затянутых в чёрные перчатки. Она не плакала, только прошептала что-то, склонившись над телом, потом отошла и смешалась с толпой.       Класта впервые видел столько магов и прочих жителей Льена вместе, и от этого ему стало ещё тоскливее. Он нашёл Нэла и взял его за руку, чтобы поддержать и ощутить поддержку. Нэллиан пожал его ладонь, но головы не повернул. Он смотрел только на тело Кайрона, будто старался запомнить этот момент навсегда.       Невольно Класта вспомнил, как день за днём выходил на побережье и смотрел вдаль. Корабль, на котором ушёл его отец, долго не возвращался, дольше, чем можно… И Класта тогда ещё не понимал, что это значит, а потому жил надеждой, что вот-вот на горизонте покажутся знакомые паруса.       Мать сперва ничего не говорила ему, а потом начала ругать за бесцельные блуждания по берегу, потому Класте приходилось убегать в ранние утренние часы, когда она ещё спала или занималась завтраком. Он вставал на пологий камень и смотрел, смотрел… Солнце золотило верхушки волн, море шуршало и шептало, набегая на берег, но корабля, того самого корабля всё не было видно. Приходили и уходили другие, в порту кипела жизнь, но каждое утро понемногу отнимало надежду. Пока однажды не пришли сны, в которых Класта увидел шторм…       Чуть качнув головой, чтобы отогнать воспоминания, он посмотрел вокруг, а потом опустил голову, изучая носки своей обуви. Будь он хоть немного похож на себя прежнего, то, может, испытал бы острый приступ вины, ведь тогда ему верилось, что зависть может отобрать у другого счастье. Теперь он ощущал лишь сожаление и глухую тоску. Люди вокруг негромко переговаривались, и даже в этом монотонном гуле Класта слышал шум набегающих волн. И чувствовал боль утраты… По кому именно это была скорбь? По отцу Нэла, по собственному?       Наконец вперёд вышли Мастера ветра. Они синхронно вскинули руки, и тело Кайрона повиновалось этому жесту, тоже поднявшись в воздух. Полилась песня, Класта был уверен, что поёт только одна сильфида, но в то же время казалось, будто звук исходит ото всех сразу и отовсюду, льётся сквозь проёмы окон вместе с померкнувшим светом, кружится вдоль стен.       Белая ткань укутала Кайрона, скрыла его лицо, плотно обвила тело, и песня изменилась, стала звонче, тоньше и пронзительнее. Теперь было трудно сдержать слёзы, хотя Класта помнил, что совсем недавно не мог заплакать даже ради Нэла. Завёрнутый в ткань Кайрон опустился на прежнее место, и сильфиды разом преклонили колени. Заговорил Яйли, сильф из Совета Девяти:       — Мы провожаем тебя, брат по силе, и никогда не забудем того, что ты сделал.       Маги снова разом подняли ладони. Тут же тело окутало сияние, казалось, вокруг белой ткани завертелся сверкающий смерч, на мгновение Класте пришлось закрыть глаза. И когда он перестал жмуриться, то понял, что тела Кайрона больше нет. Ветер забрал его, ничего не оставив.       Он видел не так много похоронных обрядов, но этот поразил своим исходом, на мгновение излечив даже от тяжести утраты. «Значит, и я тоже, тоже уйду вот так», — понял Класта, и ему стало легче, будто в этом он окажется единым с отцом. Ведь того забрала вода.       Дома Авар тяжело опустился на диван в гостиной и прикрыл глаза. Только тогда Класта сообразил, что Мастер не сменил одежды и не умылся. Взволновавшись, он подошёл ближе и спросил:       — Вы всё-таки ранены?       — Пустяки, — ответил, не открывая глаз, Авар. — Это магическая рана…       — Мастер! — Лисса вбежала в комнату, и Класта вспомнил, что не видел её в Большом зале, где провожали Кайрона. Наверняка она всё это время оставалась с Басти.       — Лисс, — Авар попытался улыбнуться, но у него ничего не получилось. — Как Басти?        «Он знает, — пронеслось в голове у Класты. — Он точно знает, что с Басти что-то не так».       — Она приходила в себя, но теперь снова спит, — ничуть не удивилась — или просто не показала виду — Лисса. — Вам нужно переодеться и дать себя осмотреть. Я знаю, что вас ударил Шаас.       — Вы приглашали Исанну, — кивнул Мастер. — Как я не подумал, что вы непременно позовёте её.       — Звучит так, будто вы собирались скрывать, что ранены, — нахмурилась Лисса. — Скажите мне, что это не так.       — Ты права, наверное, я слишком устал и не понимаю, что мне нужна помощь, — Авар поднялся. — Я смою пыль и спущусь.       Лисса проводила его недоверчивым взглядом, и Класта подошёл к ней ближе, чуть тронув за руку.       — Он наказывает себя.       — За что?       Класта понял, что Лисса никак не могла узнать последних новостей, раз не выходила из спальни Басти. Вздохнув, он рассказал ей, что случилось, стараясь быть кратким. В ответ Лисса только головой покачала.       — Я бы тоже винила себя, — сказала она тихо. — Я бы тоже скорбела.       Класта смотрел на неё, понимая, что не может сказать о себе того же. И тут, наверное, пригодился бы страх, но его не было, как и прежде.       Лекарь, чьего имени Класта не запомнил, пока врачевал похожий на отпечаток звериной лапы след на груди Авара, не замолкал ни на секунду.       — Магия причиняет не только телесную боль. Тело дракона, даже если он полукровка, само врачует такие раны, легко заживляя даже самые непростые. Но вот в глубине, там, где под телесным покровом течёт магическая сила, след остаётся намного серьёзнее. Верно я говорю, Авар?       Мастер на это только отвёл взгляд. Класта невольно задумался, сколько же лекарю лет. Он не казался глубоким стариком, хотя волосы его были седыми, а под глазами залегли морщинки. И всё же рядом с ним появлялось ощущение, что он древнее древнего.       — Не отвечай, — усмехнулся лекарь. — Я знаю, что ты пытался сделать. Считаешь, что так искупишь вину? Это ведь ребячество.       Класта понял, что угадал, но не обрадовался. Ему стало жаль Мастера, но как можно было его переубедить?       — Шаас жив, — откликнулся Авар. — А Кайрон ушёл от нас. И я не могу простить себе, что…       — Ты знаешь, как нелегко убить такого, как Шаас, — укоризненно качнул головой лекарь. — Его смерть причинила бы Границе больше зла, чем заточение. Да и не по силам бы тебе было уничтожить его. Разве что превратил бы в…       — Тише, — поморщился Мастер. Класта с любопытством взглянул на него, и ему ничего не оставалось, как закончить: — Об этом я расскажу тебе в другой раз.       — Он стал бы?.. — на самом деле слово уже вертелось на языке. О таких существах любили порассказывать моряки в порту — те, что недавно вернулись из плаванья. — Стал бы дэ-даин?       — В нём было слишком много магии, без обряда, такого, как сегодня мы устроили Кайрону, эта сила бы не смогла покинуть тело, — объяснил Авар со вздохом. — Шаас не был бы ни живым, ни мёртвым. Магия искала бы выход, рвалась бы из тела… И это окончилось бы очень плохо.       — Дэ-даин, — кивнул Класта, окончательно убедившись. — Дух, заключённый в почти разложившемся теле. Он жаждет только смерти других, будто сумеет протиснуться в двери следом за ними. Так нам рассказывали… моряки.       — Драконы зовут это иначе, — Мастер помолчал, будто не желая называть вслух. — Эйгель. Но суть та же.       — А как же тогда… быть с Шаасом? — Класта не смог сказать прямо, но уверенность в том, что Шаас должен умереть, никуда не исчезла.       — Он должен быть почти полностью истощён, — пояснил Авар с заметной неохотой. — И всё равно потребуется обряд. И тот, чья рука не дрогнет, когда нанесёт удар.       — Вот как, — Класта склонил голову набок и вдруг вздрогнул от жуткой догадки: — Но ведь в Драгно погибло столько магов! Неужели все они стали дэ-даин?!       — Есть возможности избежать этого, например, тот ритуал, что проводил Кайрон, — Мастер заметно помрачнел. — Мы провели обряд для него, потому что он этого достоин, а не чтобы он не превратился в эйгеля.       — А вы, Мастер, задумывались, что можете погибнуть? — напрямик спросил Класта, глянув Авару в глаза.       — Да, — он не отвернулся. — Басти позволила бы моей магии уйти.       — Потому что вы связали судьбы?       — Именно так.       Вечером Класта размышлял, как, оказывается, важно заключать брак. Он никогда раньше не задумывался об этом, и теперь удивлялся, как много скрывает такая, в сущности, простая вещь. И всё же в том, что произошло между Аваром и Басти, была капля неправильности. Где же шумная вечеринка? Где застолье? Разве так играют свадьбы?       Впрочем, очень скоро мысли потекли совсем в другом направлении. Класта в детстве всегда боялся, что его отец превратился в коварного дэ-даин. Эти страхи мучали и жгли изнутри. Он вскакивал по ночам от каждого шороха, пока мать не заставила рассказать, в чём причина. Она долго ругалась и запретила даже думать о таких сказках. Тогда Класта сумел ей поверить, перестал бояться ночи и скользящих по волнам лунных бликов, которые моряки звали предвестниками дэ-даин. Мир снова стал почти дружелюбным, хоть и со своими проблемами.       А что теперь?.. Оказалось, дэ-даин — не сказка. Только дело всё в магии. Но отец ведь не был магом… Наверное, это должно было хотя бы немного утешать?       Класта вздохнул и потянулся к книге, которую следовало, наконец, дочитать. Он чувствовал, что совершенно измотан, но ровные строчки успокоили и стали столь понятными, что Класта и не заметил, как увлёкся чтением.       Терзавшие его мысли отступили в тень, но, конечно, не исчезли. Трудно было ожидать, что они когда-нибудь совсем перестанут докучать.