Вырванные страницы

До свадьбы оставалась всего неделя, и всё семейство Гвинов замерло в радостном предвкушении праздника. Марлин как заводная неустанно носилась туда-сюда, по сто раз проверяя то, что давно уже было готово. Мартин сдержанно ухмылялся и не переставал подкалывать младшего брата о том, что тот последние деньки дышит свободой. Родители ходили счастливые – они давно приняли Розу в семью, любили её, и то, когда девушка наконец-то сменит фамилию на Гвин было лишь вопросом времени. И в груди Мерлина жило огромное ослепляющее тёплое солнце. Оно грело его ежесекундно. Да, пусть они были с Розой вместе уже полжизни, и жили вместе тоже давно, но это – это всё равно было чем-то особенным. И для Розы тоже. Мерлин видел, что от счастья она едва ли не летала. И это было лучшее, что он мог видеть. Хлопоты грядущей свадьбы совсем не давили. Все вместе Гвины справлялись с ними с удовольствием, пусть и не без легких безобидных споров о выборе торта или цвета платьев подружек невесты. И Мерлин ощущал себя тем чистым добрым юношей, которым вышел из школы. Словно Роза, её любовь, смыли с него ту тьму, в которой были испачканы его руки после всего, что он совершил. Мерлин не ходил на работу, но раз в два дня неизменно получал какие-то дела для оформления, отчеты. Он знал, что второго Жреца не нашли – тот исчез после драки в Швейцарии. Но Мерлин понимал, что это ненадолго. Теперь, зная, что он не последний, тот наверняка захочет узнать, почему. Бросит ему вызов. А значит, снова нападет на невинных людей. И тогда, когда это случится, когда они встретятся снова, Мерлин будет готов. - Пришел ответ от Спектеров, - в комнату заглянула Роза. Мерлин, сидевший за столом и писавший сводку событий за неделю, обернулся на голос. - Хорошо, - улыбнулся он совершенно искренне обрадовавшись этой новости. Он был в хороших отношениях с Майком, и если тот согласился, значит, его душевное состояние, нарушенное битвой в Австрии, восстанавливается. – Еще парочкой больше. Посадим их где-нибудь недалеко, ладно? Хочу, чтобы Майк чувствовал себя в безопасности. - Рядом с тобой, мой герой? – девушка дразнящее улыбнулась и зашла в комнату. Мерлин пропустил эту шутку. Розы не было в Австрии, слава Богу. Она не видела того, что за ад там был. Она не знала, каким был Мерлин и как он спас всех от Жреца. Она не догадывалась о его силе, и потому ей казалось забавным, что кто-то может чувствовать себя в безопасности только рядом с Мерлином. Хоть и сама она, юноша знал это, чувствовала себя спокойно лишь с ним. Роза подошла к сидевшему за столом Мерлину и нежно обняла его за плечи. Юноша развернулся и потянулся лицом к её лицу. Девушка тихо обняла ладошкой его щеку, большой палец соскользнул на подбродок, а затем поднялся вверх и замер на губах. Медленно и с какой-то болью во взгляде Роза провела по глубокому черному шраму – подарку второго Жреца. Мерлин знал, что это навсегда. Но прежде не задумывался, доставляет ли это дискомфорт Розе, когда она целует его. Заставляет ли её стеснятся его на людях, когда чужие рассматривают его уродливую отметину. А другие шрамы? Последствия уроков Жреца, отметины битв... Ими усыпано полтела. Что думает об этом Роза? Быть может, это её отталкивает, и лишь Мерлин, слепец, этого не замечает? Должно быть, сомнение отразилось в его глазах. Роза замерла, прекратив очерчивать его шрам на губе. И юноша отпрянул в сторону и встал. Сердце забилось чаще от таких мыслей. Почему он не допускал их прежде? Не позволял себе сомневаться. Наверное, потому, что для него эти шрамы ничего не значили. Потому что, будь нечто подобное у Розы, он бы любил её ещё сильнее. - В чём дело, Мерлин? – уловила смену его настроения девушка. - Ни в чём, - тихо ответил он. И в собственном ровном как сталь голосе услышал нотки Жреца. Его Жреца. - Неправда. Роза оказалась сзади и, обхватив его за шею, настойчиво повернула к себе, заставив посмотреть ей в лицо. - Скажи мне, - произнесла она. И это не была просьба. – Что бы там ни было, скажи. - Я... – Мерлин отвел взгляд, не в силах видеть эту тревогу в любимых глазах. Он словно превратился в глупого первокурсника, впервые пойманного за нарушением правил. Слова не шли, резали горло, не складывались в связные фразы. Но Роза терпеливо ждала, и Мерлин продолжил: - Зачем я тебе такой? На моем теле больше шрамов, чем мне лет. И это не конец, - стоило заговорить, и слова полились прорвавшимся потоком. – Их будем больше и больше, потому что я мракоборец. Потому что я не уйду со своей работы, ведь единственное, что я могу делать, чтобы менять этот мир к лучшему. Что я хочу делать. Но я уже не тот, что прежде. Совсем. Не тот тщеславный мальчишка, которого ты знала. Я другой. Я не знаю, кем стал. И кем стану. Всё так сложно. Во мне столько тьмы, Роза. Что я боюсь, что однажды утону в ней. Роза внимательно слушала эту речь, а когда юноша замолчал, ладошками обняла его лицо и заставила посмотреть на себя: - Я люблю тебя, Мерлин! – четко выговорила она, сдерживая эмоции. – Я люблю каждый твой шрам, и все твои миссии, ведь без этого ты не был бы тобой. Я знала ещё тогда, в школе, что ты будешь героем, что не станешь сидеть сложа руки. И я готова к этому. Я готова и я хочу ждать тебя после твоих командировок, считать твои шрамы и целовать их бесконечно. Я люблю тебя тем, кем ты стал и кем будешь потом. Ты герой, Мерлин. Ты никогда не станешь злодеем. Ты никогда не позволишь тьме поглотить себя. И я буду рядом, чтобы тебе помочь. Всегда. Потому что я люблю тебя, и других причин мне не нужно. И если ты будешь сомневаться, я повторю это снова. И снова, и снова, и снова. Пока ты не поверишь в это. Пока не поймешь, что я люблю тебя не меньше, чем ты меня. Мерлин смотрел на разгорячившуюся Розу, слушал её слова, и солнце возвращалось в его сердце. Как смел он сомневаться в любви своей девушки? Дурак. Какой же он дурак. Медленно он опустил голову, покорно уткнувшись девушке в плечо, и прошептал: - Прости меня. Ладонь Розы легла на его затылок. И Мерлину стало спокойно.

***

Это превратилось в какую-то манию. Притом нездоровую. Но необходимую. И постепенно стало чем-то привычным. Каждый день, возвращаясь с работы, Гвин обязательно посещал улицу, где стоял дом Маккинонов. Он занимал уже ставшее привычным место под густой яблоней, в тени её малахитовых листьев. И стоял так около получаса, просто чтобы убедиться, что всё в порядке. Это действие вошло в его установившийся распорядок дня, и приносило в растревоженную душу какое-то подобие покоя. Гвин словно превратился в невидимого мрачного хранителя для Марлин. Ему было нужно знать, что у неё всё в порядке. Он знал, что увидь его девушка, и она его не отпустит. И больше всего боялся, что тогда сам не захочет уйти. Но Гвин не мог так с ней поступить. И дело было не в том, что она младше, что была его ученицей – она взрослая девушка. Она уже стала совершеннолетней. Нет. Дело в другом. Его жизнь была настолько разбита, настолько окутана тьмой, что он не мог впустить туда кого-то на самом деле. Особенно, если этим кем-то вопреки всему на свете дорожил. Гвин не верил прежде, что еще когда-нибудь будет за кого-то так волноваться. Но вот, это случилось. Эта девушка всё-таки разбудила в нём нечто, что ещё не успело умереть навсегда. - Марлин, ты в магазин? – громкий мужской крик из открытого окна заставил Гвина напрячься. - Да, пап, - ответила Марлин. – Мама просила купить вишни. Она собирается печь пирог для Уолкоттов. Ты же помнишь, что они собирались сегодня к нам в гости? - Помню, помню. С тобой сходить? - Пап. Мне уже разрешено пользоваться палочкой, если тебя это успокоит. К тому же, всё будет нормально. Никто не станет нападать на меня в населенном магглами районе. Здесь волшебников нет на несколько миль вокруг. - И всё же, будь осторожна. - Обещаю. Дверь хлопнула. Гвин отступил на шаг назад, глубже в тень. Глаза его сверкнули золотом, и тело тотчас приняло окраску окружающей среды. Это было похоже на дезиллюминационное заклинание, только не требовало палочки. И, учитывая, что Древняя магия являлась прародителем современной, должно быть, и послужило ему основой. Впервые за лето, после ухода из Хогвартса, Марлин Маккинон оказалась так близко к профессору Гвину. Он замер, проницательно осматривая её, словно пытаясь уловить изменения. Девушка, в коротких голубых шортах и широкой футболке на пару размеров больше, соскочила со ступенек и зашагала на улицу. Из кармана торчала палочка, а на плече болтался маленький рюкзачок. Беззаботность во взгляде казалась фальшивой. Гвин видел, как на самом деле собрана и сосредоточена Марлин. После всех занятий в кружке, после сообщений в газетах о нападениях, эта девушка просто не могла быть беззаботной на самом деле. Даже если она еще пыталась казаться ребёнком для своих родителей, нести им свет и легкость, взаправду это было не так. Марлин повзрослела. Гвин сам видел это. Гвин и его Древняя магия были тому причиной. Калитка захлопнулась, и Марлин, выскочившая на дорожку, вдруг остановилась. Она была упорной и способной ученицей. Гвин сам учил её слушать мир. И сейчас она делала именно это. Медленно и настороженно, Марлин обернулась в сторону яблони. Глаза прищурились, выискивая нечто, отчего сердце забилось чаще. Но Гвин не собирался показываться, даже если девушка знала, что там, в тени, кто-то есть. Её рука потянулась к палочке, и пальцы крепко обхватили дерево. Все тело Марлин напряглось в ожидании. - Отвлеките её, - чуть громче собственных мыслей приказал ветрам Гвин. И те услышали. Последнего Жреца и Хранителя. И подчинились. Не могли не подчиниться. Они зашелестели, ринулись вперед и ввысь, зашумели в ветках яблони, загремели пустой банкой слева, зашелестели пакетами в мусорном баке через дорогу. И все эти естественные звуки мира заставили напряжения Марлин медленно таять. Она напоследок подозрительно оглядела улицу и после зашагала прочь. Но пальцы её всё ещё сжимали палочку. И Гвин тихой безмолвной тенью отправился следом.

***

- Для мистера Гвина, - Тирли, мальчик из службы доставки цветов, принёс с собой не только вазы с букетами, но и сову на плече, с которой пересекся по дороге сюда. Сейчас он отвязал письмо от лапки птицы и застыл, протягивая его владельцу. - Которого? – вскинул брови и улыбнулся Мартин. – Как видишь, нас здесь трое. Мерлин едва сдержал смешок. Этот мальчонка, Тирли, работал курьером и перевозил товары, слишком тяжелые для сов. За эти недели подготовки к свадьбе он часто бывал в доме Гвинов, и Мартину полюбилось подшучивать над ним. Как он признался брату, Тирли был похож на Мерлина в детстве. А так как сейчас над Мерлином глумиться весьма опасно... Тирли оглядел всех присутствующих на кухне людей. Миссис Гвин и Роза уже рассматривали привезенные цветы, мистер Гвин читал газету и вообще не обращал на происходящее никакого внимания. А вот Мерлин и Марлин с любопытством наблюдали за старшим братом. - Ну... – мальчик растерянно покраснел и уставился на конверт. – Для «М. Гвина». Мартин рассмеялся, и Мерлин не сдержал ухмылки. - Мы тут все «М». Запомни, Тирли, все Гвины – обязательно «М». Роза, услышавшая это, наклонилась к Мерлину и прошептала в самое ухо, обжигая дыханием и осознанием близости: - Наших детей тоже это ждёт. Пора вспоминать имена на букву «М». Она отклонилась так же внезапно, словно ничего и не было и продолжила разбирать букеты. А Мерлин так и застыл, чувствуя, как наливается жаром тело. Он всегда даже в мыслях обходил тему детей, не понимая, почему. Но сейчас ему вдруг стало так уютно от понимания того, что однажды у них с Розой родится малыш. И звать его обязательно будут по этой внезапной семейной традиции – на букву «М». Тирли, тем временем, растерялся еще сильнее. Он замялся, переступая с ноги на ногу и нервно теребя конверт. - Тут больше ничего не сказано, - промямлил он. - Ладно, давай сюда. И смотри, как я сразу разберусь, кому это, - весело подмигнул ему Мартин. В два шага преодолел расстояние до мальчика и забрал у него конверт. Всё еще улыбаясь с легким самодовольством, он взглянул на буквы, и улыбка растаяла так резко, что стало не по себе. - Мартин? – тотчас позвала Марлин, тоже заметившая это. Даже отец отвлекся от своей газеты. Мартин нахмурил брови и поднял лицо. Глаза его, вмиг потемневшие, уставились на Мерлина. И тот понял – письмо ему. И уже знал – откуда. - Глупая птица, - фыркнул он, подходя к брату и забирая у него письмо. – Нужно было сразу тащить его мне, а не ловить попутчиков. Не вскрывая конверта и не оглядываясь, он отправился наверх. И никто не пошел следом. В таких конвертах ему присылали только одно – вызов на миссию.

***

Гвин держался на достаточном расстоянии от Марлин. Таком, что успел бы её защитить, в случае любой опасности, но в то же время оставался невидимым для неё самой. Знай она Древнюю магию глубже, давно бы его заметила. Но повезло, что занятия кружка не продолжались дольше. Это было так странно, но отчего-то так приятно – видеть, как она идёт из магазина с пакетом с вишней и ест на ходу мороженое в вафельной трубочке. Как она живёт такой простой нормальной жизнью, которая была недоступна Гвину. Как она почти счастлива и спокойна. Это то, что она заслужила – мирную жизнь, дом, семью. То, что было потеряно Гвином навсегда. Его война никогда не закончится. Даже если уже давно она стала чужой. Проводив девушку до дома, Гвин тотчас трансгрессировал к себе. Он никогда не перемещался сразу в квартиру, предпочитая сначала оказаться на улице, где стоял его дом. А после, как нормальный человек, пешком подниматься к себе. Смотреть на людей. Следить, нет ли врагов рядом. Если Волан-де-Морт узнает, что Гвин владеет Древней магией, за ним придут. И Гвин знал, что в один день это случится. И тогда он будет к этому готов. Такая сила, эти знания не должны попасть в руки зла. Если это случится, мир будет обречен. Поэтому Гвин осознавал, что когда явятся Пожиратели, он должен будет убить их. Или себя. Но нельзя, чтобы Волан-де-Морт получил Древнюю магию. И неважно, что придётся для этого сделать. В квартире было привычно темно и пусто. Гвин отдернул шторы, впуская свет. Он даже не пытался создать здесь хоть какое-то подобие уюта. Дома. Потому что это не был дом в том смысле, что должно иметь это слово. Просто место, где Гвин прятался. Где боле менее чувствовал себя в безопасности. Место, куда мог вернуться. У каждого, даже самого потерянного человека, должно быть место, куда можно прийти и остаться. Неожиданно в стекло раздался тихий стук, а затем легкое царапанье. Гвину не нужна была палочка, чтобы стать в боевой готовности. Но за окном всего лишь сидела сова, требуя впустить её. К лапке был привязан конверт. Гвин узнал эту бумагу сразу. Мракоборческий центр. Что им надо? Он открыл стекло, отвязал письмо, и птица тотчас улетела. Даже она не желала задерживаться в этом пропитанном смертью мрачном месте. Гвин захлопнул створки и уселся в кресло, медленно вертя конверт в руках. «Мистеру М. Гвину». Когда-то безумно давно, в чужой жизни, было три человека, подходящих под эту категорию. Целых три. Теперь все они мертвы. Даже он сам. Он больше не Мерлин. Он не носил это имя с того дня, как потерял семью. Уже семь лет. И Гвину было плевать, что там. Раньше в таких конвертах ему приходил вызов на очередную миссию. Сейчас он был бы рад отправиться куда угодно, лишь бы делать что-то, кого-то убивать. И перестать, наконец, мучать тех первогодок мракоборцев, которые, кажется, скоро возненавидят его за жестокость или наоборот, вознесут в своем глупом восхищении. Он размеренным движением разорвал бумагу и вытащил письмо. Мелкие идеальные буквы.Должно быть, писала какая-нибудь дотошная женщина-перфекционист. У такой буква к букве. Петелька к петельке. Ни одной кривой или неверной линии. «Уважаемый мистер Гвин. Куратор мистер Патил с завтрашнего дня готов приступить к своим прямым обязанностям, поэтому вас отправляют в Бедфорд в связи с сообщением о засевших там пяти Пожирателях смерти. Вылет сегодня в полночь. С вами отправятся еще два агента. Место сбора – Риджентс-парк вторая аллея слева. Хорошего дня. Матильда Вайлд». Прекрасно. Кулак сжался, комкая лист. И мрачное удовлетворение расползалось по телу. Это было то, что нужно. Война. С которой Мерлину Гвину не суждено вернуться домой.

***

- Куда ты? Мерлин в дверях оказался пойман Розой. Руки скрещены на груди. Губы поджаты. - Ты обещал мне. Мерлин ощутил укол вины. Он правда обещал, что не будет никаких командировок в последний месяц перед свадьбой и месяц после неё. Но это приказ. Он не мог спорить с приказом начальства. Это был не его выбор. Он хотел, чтобы Роза это понимала. - Прости, - выдохнул юноша. – Я не могу отказать. Это моя работа, ты ведь знаешь. Роза покачала головой, но взгляд больше не был сердитым. - Так куда ты? – повторила она. - Уэльс. Ничего серьезного. Со мной будет Шмидт. Тот бородатый, помнишь? Роза кивнула и нырнула ему в объятья. - Когда ты вернешься? – прошептала она. - Уже на рассвете. Мерлин не врал. Сообщение действительно не было серьезным. Ни намека на Жреца. Юноша считал, что вполне могли бы найти кого-то другого для этого задания, но оспаривать приказы не привык. - Я буду ждать тебя, - выдохнула ему в грудь Роза. – В этот раз без шрама. - Хорошо, - улыбнулся Мерлин, целуя её в макушку. – Когда я вернусь, мы попробуем все блюда из свадебного меню, чтобы убедиться, что всё идеально. И еще сделаем кое-что... Он наклонился и зашептал девушке в ухо. Щеки Розы мило покраснели, а глаза заблестели. - Знаешь, - теперь и она расслабленно улыбалась, - с этого и начнем. Еда подождет. Мерлин ухмыльнулся и поцеловал девушку так крепко, как только мог, чтобы выразить всю любовь, что переполняла его сердце. Держась за руки, они спустились по лестнице. Тирли уже ушел, но вся семья собралась в прихожей, чтобы проводить Мерлина в дорогу. - Эй, мы же прощаемся не навсегда, чего вы? – вскинул брови юноша, но ему было безумно тепло от такой любви. Мама первой подошла и обняла его, крепко прижимая к себе. Губы ее беглым движением проскользнули на его щеке, а ладонь потрепала по плечу. - Будь осторожен, сынок. - Буду, мама. Мистер Гвин кивнул, не позволив чувствам завладеть собой, но Мерлин-то знал, что и тот был бы не против обнять его. Но такие командировки, внезапные и ночные, давно стали не редкостью, так что каждый раз прощаться как в последний было бы странно. Пора к этому привыкать. - Давай, Мерлин, надери там всем зад и возвращайся домой скорее, - протянул ему руку Мартин. – Твоя невеста не будет ждать вечно. - Меня – будет, - парировал Мерлин и вместо рукопожатия коротко обнял брата. А вот Марлин как всегда не стеснялась выражать все свои чувства. Она повисла на шее юноши, урывчато дыша. - Эй, я вернусь уже утром. - Да, - Марлин заглянула в его лицо, и Мерлину вдруг стало страшно. В этих озорных глазах он словно видел тень грядущей судьбы. – Просто... будь героем, Мерлин. Всегда. Будь им. Сердце Мерлина кольнуло. Словно его маленькая сестренка чувствовала что-то. Но он отогнал внезапную тревогу прочь. Он уходит на полдня и ночь. Что может случиться за это время? - Даю тебе слово, Марли. Слышишь? Я буду тем, кем ты хочешь. Только не плачь, ладно? Личико сестренки вмиг стало привычно веселым. Она ткнула брата в грудь кулачком и разжала объятья. Помахав всем напоследок, Мерлин поцеловал Розу и вышел на улицу. Уже за калиткой, он обернулся, чтобы увидеть всю свою семью на крыльце. Они заметили его взгляд и заулыбались. Но в груди Мерлина отчего-то сжался узел. Мотнув головой, он трансгрессировал. Ещё не зная, что в последний раз видел свою семью живой.

***

Гвину часто снился тот день, когда он ушел в последний раз. Когда отправился в Уэльс. Он помнил последние объятья своей матери, улыбку отца. Он жалел, что не обнял его тогда, посчитав себя слишком взрослым для этого. Дурак. Он помнил улыбку Мартина, поцелуй Розы. Помнил внезапную тень в глазах Марлин. Словно Древняя магия через неё пыталась его предупредить. А он просто мотнул головой, хоть уже чувствовал надвигающуюся грозу. Но представить не мог. Никто бы не смог. Но это не уменьшало вины. Того, что Мерлина не было рядом с семьей, когда он был им нужен. Он спасал чужие жизни. И не спас их. Он защитил полмира, но не свою семью. И тогда, в тот последний день, Марлин просила его быть героем. И Гвин нарушил это слово в порыве мести. Может, пора возвращать долги. Нет, Гвин не претендовал больше на это звание. Но раз уж он не мог умереть, то мог сражаться за других, как всегда хотел тот Мерлин. Как хотела его сестра. Лишь в последний день августа Гвин вернулся в Лондон. Его постоянно бросали то в одно место сражений, то в другое. Каждый раз он выходил из битвы невредимым и с чужой кровью на руках. И вот он снова в Лондоне, в своем старой недо-жизни, в пустой квартире. Уже почти ночь, когда он приезжает, и едва сдерживается, чтобы тотчас не отправиться к дому Маккинонов. Но всё в порядке. Если бы что-то случилось, он бы знал. Мракоборцам бы сообщили. Гвин ворочается без сна всю ночь. В голове так некстати всплывают воспоминания о том, как прежде он возвращался с миссий. Домой. Но там, дома, Гвин не был уже семь лет. Не был с того утра, когда нашел там мертвыми всех, кого любил. И вернуться туда он не мог. Он боялся той боли, что ждёт его там. Призраков прошлого. Он итак едва существовал во тьме и отчаянии, в пустоте, что оказавшись там, пал бы в пропасть навсегда. Наутро Гвин трансгрессировал на вокзал Кингс-Кросс. Марлин он нашел сразу. В окружении ребят из кружка. И сердце Гвина отчего-то пропустило удар. Он бы так хотел подойти к ним сейчас, он знал, что они были бы рады его увидеть. Но вместо этого остался стоять в стороне, невидимый для них. Нет. Если Гвин решил их отпустить, чтобы спасти, то не стоило менять решений из-за секундной слабости. Они не часть его жизни. Они никогда ей не станут. У них свои дороги. И с дорогой Гвина им больше не пересечься. Ради того, чтобы сохранить в них свет. Гвин смотрел, как один за другим они заходят в поезд. Марлин поднималась последней. На ступеньке вагона она остановилась и тоскливым взглядом с какой-то надеждой обвела вокзал. Вздохнула. И скрылась внутри. - Хорошей дороги, Марлин, - прошептал ей Гвин, когда поезд тронулся с места. – Береги себя. И больше ни на кого не глядя, пошёл прочь.