Аллея потерянных душ

Невинные белые цветы, так похожие на подснежники. Хрупкие гибкие стебли и бархат белоснежных прожилок на лепестках. — Ах, как похожи, — вздыхает Корнелия. — Но нет, это не подснежники. Легкая усталость в пальцах и спине — ей стоит собрать больше цветов. Первый, третий, седьмой… На десятом она непременно остановится, иначе сойдет с ума. Девушка смеется и сбивается со счету. Сколько времени она провела здесь? Она срывает сотый невинный цветок и аккуратно откладывает его к остальным. Терять уже нечего, безумие пришло намного раньше. Но когда? Когда она не смогла убить? — Нет поступка безумнее, — ухмыляется стражница. Стыд и уязвленный трепет. Шорох умирающих лепестков и дурман выдыхающегося вина. Капелька пота на холодном виске. Онемевшие пальцы. Ей предстоит собрать еще множество печальных цветов для наступающего бала. Она погубит Фобоса так же легко, как их. Бережно похищенное дыхание. Вырванный из земли корень. Затмение-боль в сплетении солнца. Так умирают цветы. На этот раз Корнелия обязательно ему отомстит. — Самообман — это прекрасно и запретно, — против воли шепчут ее губы. Сегодня бал в честь весеннего солнцестояния. Она на него, конечно же, не приглашена. Она на него, конечно же, придет. Придет в любой ипостаси: растерянной, взволнованной, гневной, легкой, печальной, разгоряченной, влюбленной, полуживой… А все потому, что там обязательно будет он. А все потому, что она до сих пор лелеет мечту отомстить. Со спины доносится шумный перезвон часов колокольни. Ей уже нужно быть в замке! Бежать! Бежать, скорее! .. Мелькают очертания сплетенных лесных троп, выгоревшие ткани женских шалей, доносится аромат переспелых рыночных яблок и голоса, голоса, голоса… Каменная дорога, острые башни, звон бегущих шагов по черным плитам, лабиринты, проулки, тьма замковых коридоров. Тревога погибших цветов в ее ладошках. И вот она, дверь бального зала. За дверью — бездна. Там пропадают души. Каждый кружащийся в вальсе становится сам не свой. Какие же глупые сказки! …Каждый небрежный взор становится роковым. Ей это не страшно. …Там пьет сладкие вина темный князь. Где же, как не в бальном зале? … Там, возможно, свершится месть и потеряется ее душа. Глупости. Она сможет отомстить и вернуться домой. Отворенная дверь. Она опоздала. Стройный ряд слуг, почтительно опущенные взгляды, сцепленные в замок руки. Раздраженный уставший тенор. Не важно, что делает его обладатель, отдает ли команды слугам, мирно пьет травяной отвар или же спит — лорд Седрик иным не бывает. Его удел — походка, осанка, манеры и вздорный нрав. Он не замечает, как Корнелия входит в зал и ставит корзину с белыми цветами на один из банкетных столов — слишком занят, отдает команды. Стражница украдкой оглядывается на лорда и думает, кто из них двоих ненавидит своего хозяина больше. Шершавые края глиняных ваз. Запах сырой воды. Солнечно-янтарные блики, спадающие на ее шею. Приказы лорда, колкие и стальные, как острие иглы. — Музыка готова? — сталь царапает слух. — Скатерти? — острие иглы вростает под кожу. — Цветы? — и впивается в душу. Слуги взволнованно мечутся вокруг иглы. Они — ангелы. Так их здесь называют. Фобос — их господин, князь, владыка, господь. А они — его ангелы. Озлобленные, беспомощные, раненные и улыбчивые. Так сколько ангелов на острие иглы? Нет, ей некогда об этом думать. Бал впереди! Сегодня многое изменится для нее и для Фобоса. Нагрянет раскаленный вечер. Замельтешит вальс. Сверкнет его лисий прищур, затем — ее лживая улыбка. Месть прозвучит предсмертным вскриком. Таким желанным. Святым. Ненавистным. Но пока что она всего лишь ангел на острие иглы. Одна из погибших белых цветов. Незавидная участь, не правда ли? Однако все изменится… — Хейл! — окликнул ее Седрик. — Да, господин? — холодно и невозмутимо отозвалась Корнелия. Острие иглы было близко, как никогда… — Тебе приказывали собрать совершенно другие цветы. Этими, — он кивнул на печальные белые бутоны, — Украшает свои дома челядь. — Они нравятся князю, мой лорд, — солгала Корнелия. Вдруг, действительно нравятся? Блеск надменных глаз. Потускневшее золото его русых волос. Морщинки уголках рта. Он… улыбается ей? — Скажи мне, Хэйл, — змеились его слова. — Кто из нас ненавидит его больше? Бледная, с пульсирующими артериями, шея. Разгоряченные губы и их предательская дрожь — им не сложиться сейчас в спасительную лживую улыбку. Стальное острие иглы опасней всего, когда находится в руках Седрика. «Какой странный тандем» — подумала Корнелия. — «Сталь иглы и белый цветок. Амбиции Седрика и моя месть… Мерзко» — Мой лорд, — не поднимая глаз, острожно ответила девушка. — Я верна князю. Все, чего я хочу, достойно нести службу… Цепкая и бесцеремонная хватка его ледяных пальцев. Сдавленный вскрик Корнели и неимоверная боль в предплечье. «Сколько ярости он вложил в этот жест?» — вспышкой проскользнула обида в сознании девушки. Она давно не стражница. Она никто. Прислуга в замке врага. Ребенок, искалеченный похотью и местью, с мечтами которого не считаются. Но Корнелия выстоит. Он того стоит. Ради него стоит держаться… — Передо мной ты можешь и не притворяться, — Сердик вдруг опомнился и изменился, его голос стал певучим, манеры щадящими, а тактика — уклончивой. — Я сам отвечу на свой вопрос и скажу, что хочу его смерти даже больше твоего. Но одна ты ничего не сможешь сделать. Знаешь, почему он решил оставить тебя в замке в тот вечер? Знаешь, почему? Кровь на лепестках печальных белых цветов. Холод почти опустевшего зала. Тьма — это свобода. Лорду Седрику и не снилась та тьма, которая давала ей силы. Ему не сломать ее. У Корнелии враг лишь один. Лишь его она признавала равным. — Ты была так самоуверенна и слаба одновременно, что он счел это забавным, — торжественно молвил лорд. — Твой шанс уже упущен. Быть может, ты даже не окажешься с ним в одной комнате! Прислуге не положено, да и сам князь уже, кажется, забыл о твоем существовании… Игла, пронзающая ангельские крылья. Жгучая сталь… Сталь. «У Фобоса были стальные глаза» — ухмыльнулась про себя Корнелия. — «Или нет? Или зеленые? Да, Сердрик прав. Я не видела его слишком давно, чтобы помнить о таких мелочах» Душа человека, заключенная в белых цветах. Цветы увядают в сырой воде, а с ними и остатки ее клятв. «Почему же моя душа мне больше не принадлежит?» — испугалась стражница. — Чего вы хотите от меня? — Я лишь напоминаю, — он по-змеиному плавно нарезал круги вокруг беззащитной девушки. — Зачем ты здесь. Три капли. Ни с чем смешивать нельзя, этот яд вливают прямо в рот. Ты поцелуешь его, а дальше… Дальше увидишь сама. Я мог бы поручить это дело любой из его девиц, но боюсь, он слишком часто их меняет. Так что, ты сделаешь это? Другой возможности может и не быть, мне не трудно найти другую женщину, которая ненавидит князя… Смерть, гладящая князя Фобоса по кончикам пепельных волос. Ее смрадное дыхание, притаившееся за спиной у Корнелии. Дрожь отвращения по всему телу стражницы. — Нет, — уверенно отвечает она. — Я верна своему князю. Голоса. Множество голосов. Взбушевавшаяся волна суеты. Воспрянувшие белые цветы в глиняных вазах. Слуги, выстроившиеся в стройный ряд. Снова. Девушка, чья душа принадлежит цветам, среди этих слуг. Лживая улыбка. Фигура Седрика в сбившемся поклоне. — К наступающему торжеству готово почти все, господин Фобос! — как-то стыдливо, по-юношески пряча глаза, отчитался лорд Седрик неожиданно вошедшему в помещение бального зала князю. Ленивая, вальяжная усталость на лице темного повелителя. Ему не так уж важен этот бал. — Почему зал украшен безымянными цветами? — пронзил тишину звонкий девичий голосок. — Мой дорогой князь, это никуда, никуда не годится! Сверкающий подол голубого платья. Сверкающие бездной голубые глаза. Сверкающие голубым аквамарином украшения на запястьях. Сверкающие златом длинные волосы. — Проси все, чего пожелаешь, моя Амели… — рычащим полушепотом промурлыкал Фобос на ушко девушке. — Пусть эти цветы унесут, ведь ими украшают свои дома простолюдины, — в тон ему пропела Амели. Коварная улыбка его ядовитых уст. Страстный, но пустой поцелуй, оставляющий след на шее Амели. — Унесите безымянные цветы из зала, они и впрямь здесь совершенно ни к чему, — властно приказал Фобос, отвлекшись от любовницы. Отдаляющиеся шаги Амели. Князь, вдруг остановившийся возле одной из глиняных ваз. Белый цветок, случайно выхваченный им из общего букета. Трепет безымянных лепестков в его руках. Трепет души Корнелии. Взгляды, которые пересеклись. Ее месть. Его безучастие. Смерть гладит его по волосам, когда Корнелия смотрит на него так, как сейчас. И Фобос это чувствует. Он ведь так ее ждет…