The One

Ваны всегда утверждали, что все живое пришло из потока первоначальной энергии, и после смерти все вернется к началу. Теперь я в этом убедился, снова стоя перед Иггдрасилем, только не как сведущий, пришедший за его силой, а как блудный сын, вернувшейся домой из долгого, утомительного путешествия, имя которому – жизнь. Да, мы все его дети… Иггдрасиль тек посреди красной, безликой равнины в полной тишине, переливаясь всеми цветами радуги, такой же величественный и невозмутимый, что бы ни происходило в материальном мире. Так было тысячи лет назад, так будет через сотни тысяч. Сменятся эпохи, правители, цивилизации, погибнут и возродятся миры, но Иггдрасиль будет всегда. Потоку не интересна настоящая причина смерти, он звал меня к себе, манил, не отпускал ни на минуту. Борясь с желанием поскорее слиться с ним, я взглянул на руки. Мои пальцы начали постепенно исчезать, словно ветер развеивал песок в пустыне. Я навсегда уходил в вечность. Оглянувшись по сторонам, я увидел, что больше не один здесь. На берегу потока все время появлялись и быстро исчезали другие призрачные фигуры. Кто-то корчился от боли или ужаса, у кого-то на лице было умиротворение, кто- то пришел с печатью обреченности… Но все равно, как бы ни явилась сюда душа смертного, рядом с Иггдрасилем она успокаивалась, я заметил у некоторых даже радостные улыбки. Желание слиться с потоком в единое целое стало непреодолимо навязчивым, мне все больше хотелось ощутить себя частичкой этого прекрасного, неиссякаемого источника. Плыть в тишине и видеть над собой только черное звездное небо…Вернуться к началу… Ни забот, ни мирских тягот… Но здесь и не было тех, кто мне дорог. Эта мысль настойчиво пробивалась ко мне через пелену абсолютного покоя. Там, в Мидгарде есть кто-то, кому будет без меня плохо… Я нужен им живой, я люблю их, и они любят меня. Что бы ни хотел доказать мне Один, я – ас, потомок Великих Основателей, и навсегда им останусь. Асы не терпят поражений, а бьются до конца. Ради самого дорого, что есть у меня, я должен попытаться все исправить. Ради тебя, Анна… Ради тебя, Асбранд… На ум пришла совершенно безумная мысль предложить потоку обмен, ведь дар сведущего, и моя живучесть, по сути, это его подарок, данный мне при рождении. Я сделал уверенный шаг в текущую реку. Дно Иггдрасиля было скользким, но я медленно шел вперед. - Ты - самый справедливый судья, Иггдрасиль. – прошептал я, стоя уже по колено в потоке. - От тебя нельзя скрыть правду. Я причинил много зла ни в чем не повинным созданиям, и несу свой грех тяжким грузом на плечах. Но сейчас я прошу только одного - прими мой дар в обмен на жизнь простого смертного в Мидгарде! Теперь Иггдрасиль уже был мне по пояс, течение ускорялось с каждой минутой, стоять было все сложнее, неведомая сила била по ногам, сносила прочь. Я опустился в поток, поверхность Иггдрасиля вспенилась, принимая меня. Я ждал решения. Течение быстро подхватило меня, но я проплыл совсем немного. Почти сразу же меня вынесло на ближайшую отмель. Я вновь взглянул на свои руки - совершенно нормальные пальцы. Боясь ошибиться, я судорожно разорвал мокрую рубашку, провел ладонью по коже – рана была, но кровь не шла, сердце быстро стучало в груди… Неужели Иггдрасиль принял мой обмен?! Губы растянулись в глупой улыбке, напряжение последних дней выплескивалась из меня истерическим смехом. Я стал смертным?! Плевать, зато я снова увижу Анну и Асбранда! Все еще не веря, что у меня получилось, я был вынужден поскорее выбраться на берег: моя телесная оболочка начала чувствовать обжигающий холод потока. Все правильно, я снова стал живым… Я принялся горячо благодарить Иггдрасиль. Но стоило мне повернуться, чтобы уйти, как вслед мне раздался низкий, гудящий голос: - Ты возвращаешься, чтобы созидать! Запомни это, ас! Меня вытолкнуло из тонкого мира обратно в темноту. *** Я вынырнул из мрака, словно поднимаясь на поверхность. Открыв глаза, я смог разглядеть над собой светлый потолок с бликами заходящего солнца на нем. Сделать глубокий вдох мешала какая-то трубка в горле, вдобавок начала чувствоваться щемящая боль в груди, сердце словно переворачивалось. С трудом вытащив трубку, я попытался встать, но тут же упал обратно на кровать. Да что такое, тело словно отказывается слушаться! Раньше со мной такого никогда не бывало…Только потом я заметил, что опутан сетью мелких проводов, которые тянулись к аппаратуре, стоявшей у изголовья. По-моему они слегка перестарались - даже руку нормально не поднять. Недолго думая, я выдернул парочку, и тут же какой-то из приборов щелкнул и принялся противно пищать. Наверное, так быть не должно. Действительно, буквально через пару минут в мою палату ворвался взлохмаченный молодой доктор. - Мистер Лафейсон, пожалуйста, лягте! Вам нельзя вставать после такого ранения. Все в порядке, не волнуйтесь, вы в больнице! Уложив меня заново, парень представился моим лечащим врачом и начал осмотр, то и дело довольно цокая языком. Потом доктор замерил показания приборов и отключил их. Я хрипло поинтересовался, что со мной. Подав мне стакан воды, доктор поведал, что я пролежал в коме после операции почти две недели. Вообще, я чудом остался жив, пуля прошла навылет всего лишь в нескольких сантиметрах от левого желудочка. Если выздоровление продолжится теми же темпами что и сейчас, то я довольно скоро смогу вставать и даже вернуться домой. С моими близкими все в порядке, они навещали меня с утра, моим состоянием также интересуется агент Фиш. ФБР не терпится взять у меня показания о том, что случилось. Я прикрыл глаза, делая вид, что устал. Мне нужно было обдумать свое новое положение. Доктор закончил, решив больше не надоедать богатому, а значит, и спесивому клиенту, пообещал зайти ко мне через час и быстро ушел. Глядя, как качаются серые жалюзи в окошке на двери, я принялся размышлять. Как же мне теперь себя вести? Ведь наверняка Бейли растрепала всем и вся, кто я такой. Я сделал попытку выйти на первый слой, и у меня ничего не получилось. Значит, я больше не сведущий и стал простым смертным. Сами по себе в голове всплыли слова: «Ты возвращаешься, чтобы созидать!» Хорошо, я не возражаю. Только как я смогу это сделать, если Щ.И.Т. снова запрячет меня в камеру-стакан со стеклянными стенами?! Мне ведь им даже противопоставить нечего. Раньше я бы даже не стал заморачиваться подобной темой. Двое надежно хранят секрет, если один из них в могиле. Но теперь такой вариант решения проблемы мне не подходит, больше никаких убийств. Вопреки запретам врача, я снова попытался встать, и с третей попытки у меня это получилось. Голова закружилась, ноги стали ватными, сердце билось так, словно я побегал, а не лежал пластом две недели. Как смертные все это переносят?! Сделал острожный шаг к окну, еще один… Палата была небольшая, я добрался до окна и распахнул его. Свежий ветерок тут же принялся разгонять опостылевший запах больницы. За час бодрствования мое обоняние уже не выдерживало пропитавшегося лекарствами воздуха в четырех стенах. Солнце садилось, розоватое закатное небо виднелось сквозь ветви больничного парка. Где-то в вышине веселое щебетали птицы. При виде летнего вечера натянувшаяся, было, в душе струна стала отпускать. К ётунам Кристину! Найду способ выкрутиться, нужно радоваться каждой минуте в мире смертных, ведь я могу теперь потерять все в одно мгновение. Так меня и застала Анна, стоящего возле распахнутого окна. Она замерла на пороге палаты, словно еще сама до конца не верила, что видела меня живым. - Локи! – смертная кинулась мне на шею, я с трудом удержался на ногах. - Зачем ты меня усыпил? – сквозь слезы проговорила Анна. – Я бы не пустила тебя вытаскивать эту «звезду»! Но я только крепче прижал Анну к себе и промолчал. А про себя снова поблагодарил Иггдрасиль за такой подарок. Чтобы созидать, говоришь? Да, все что угодно, лишь бы рядом с ней… Так мы и стояли несколько долгих мгновений, наслаждаясь теплом друг друга. - Хм, простите, что мешаю вашему единению. Мне твой доктор сообщил, что ты уже с нами, – раздался знакомый голос с хрипотцой у дверей. Я удивленно приподнял брови, Анна повернулась в сторону Кристины. Не дожидаясь приглашения, Бейли с совершенно невозмутимым видом зашла в палату, положила какую-то папку на тумбочку и прикрыла двери. Потом сняла солнцезащитные очки, продемонстрировав остатки хорошего синяка, красовавшегося под глазом. Вот так дела… Просто великолепный сюжет для картины «Локи и его женщины»! Не хватает захлебывающегося слюной Тора на заднем плане… - Я не займу много твоего времени, Лафейсон, просто хотела обсудить с тобой кое-какие детали. Кристина кинула взгляд на Анну, в котором промелькнуло что-то очень похожее на зависть, но Бейли быстро справилась с эмоциями. Хм, я продолжаю быть видеть мысли смертных или стал просто эмпатом? - Анна в курсе, что ты… - Кристина запнулась, но я прекрасно понял, о чем она говорит. Я только молча кивнул. - Хорошо, - Кристина взволновано облизнула губы. – Короче, я не стала распространяться о том, кто ты такой на самом деле, Локи. Ни ФБР, ни полиция не в курсе. Они меня трясут на допросах, что было, да как, я ведь теперь под следствием, только благодаря моему адвокату сейчас тут с тобой разговариваю. - От тебя требуют подробности, и ты хочешь согласовать показания со мной? - это было скорее утверждение, чем вопрос, но Бейли все равно согласно кивнула. - Почему, Кристина? – поинтересовался я. – Тебе бы поверили. Бейли тянула с ответом. Я выжидающе смотрел на нее, но «золотая» папина дочка поспешно отвела взгляд. - Ну, видишь ли, Локи, думаю, что ты единственный, кто пошел бы к бандитам из-за меня. Наверное, я действительно живу неправильно, раз мне помог только пришелец из другого мира… Так что, я твоя должница! Поэтому обещаю быть хорошей девочкой и выполнить твои условия, которые ты мне озвучивал при подписании контракта. Кристина распахнула глаза и тяжело вздохнула, надув при этом щеки. Ей нелегко было признаваться в подобных вещах. Надо же, кажется, не у меня одного происходит переоценка ценностей… Я понимающе кивнул, потом мы принялись обсуждать версию для ФБР. Пришли к мнению, что выживших свидетелей того, что я делал, уже нет, значит, опасаться нам нечего. Кристина будет придерживаться того, что от волнения и страха за собственную шкуру мало что помнит, поэтому подробностей сказать не может. Бейли собралась уже уходить, но я спросил, что за документы она мне принесла. Женщина махнула рукой – мол, так, ерунда всякая… - Это чтобы тебе не скучно было. – Бейли подарила мне на прощание хитрую улыбку и быстро вышла из палаты. Заинтригованный, я медленно дошел до тумбочки, стараясь не обращать внимания на тяжесть в груди, и раскрыл папку. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что это было. Поймав Джейсона раз на подделке документов, Кристина решила провести полное расследование, кто же такой он на самом деле. Оказывается, Джейсон имел в далеком прошлом уголовное преследование за мошенничество, а в колледже не раз привлекался к штрафу за курение марихуаны… Кристина все-таки решила пустить мне шпильку напоследок! Вспомнив толщину папки с компроматом на саму Бейли, который так заботливо собирал мой финдир, я начал хохотать, как ненормальный. С ними двумя точно не соскучишься, тоже мне, ётун дери, агентурная разведка… Анна подошла ко мне, заглядывая через плечо. Она была в курсе проделок Джейсона и быстро поняла, что к чему. Глядя на меня, Анна прыснула, потом заливисто засмеялась. Отсмеявшись, я притянул ее к себе, поцеловал в волосы, потом в ушко, в шею…Анна шепчет «люблю», целует в ответ, и я забываю про все на свете. Папка выскользнула из рук, уже никому не нужные бумажки разлетелись по полу…. *** Ровно через неделю я вернулся домой, а еще через месяц повел Анну под венец. Шумиха нам была ни к чему, скромная церемония, прошедшая в одной из уединенных лагун Антигуа на побережье Атлантического океана в кругу самых близких людей, подошла нам просто идеально. Лазурный океан, Анна босиком в белоснежном платье невесты. Солнце играло в рыжих волосах, наполняя светом каждую прядь, высокое чистое небо отражалось в синих глазах любимой. Свадебная церемония Мидгарда совсем не похожа на асгадрскую, но я отлично справился, хотя и жутко волновался, так что дрожали руки и я все время боялся обронить маленькое колечко. Клятвы были даны, мы супруги, взяв Анну за руку, я повел её вдоль берега, подальше от толпы, Асбранд быстро догнал нас. Я неотрывно наблюдал за Анной, запоминая каждый жест, каждый взмах ресниц миссис Лафейсон. Этот миг я буду помнить вечно, потому что знаю о его неповторимости. Твоя красота, Анна, в мимолетности, и каждая минута с тобой для меня бесценна… Снова Нью-Йорк, позади год совместной жизни, вечер буднего дня. Все вместе мы возвращались домой после ужина в ресторане. Я сам за рулем, мне нравиться вести машину, когда рядом МОЯ СЕМЬЯ. Еще пару минут назад Асбранд рассказывал о своих друзьях в новой школе, а потом затих. Я заглянул в зеркало заднего вида. Так и есть, сын уже спал, откинув голову в детском кресле. Припозднились мы сегодня… Анна тоже задремала, я сделал радио потише. Я прибавил газа, чтобы скорее добраться до дома. Все быстрее пробегали отблески фонарей по панели приборов. Впереди только пустая трасса, вдаль уходила яркая, извивающаяся змея придорожных огней. Мысли текли так же плавно, как дорога изменяла свое направление, а потом я решил проверить, какова наша семейная жизнь с Анной. Я стал фаталистом, живя среди смертных. Хотя миссис Лафейсон обладала довольно покладистым нравом, мне приходилось довольно часто сдерживать свои эгоистические порывы. Еще до знакомства с Анной, я практически не слушал музыку смертных, за исключением классики и еще пары композицией, поскольку считал её довольно примитивной. Но музыкальные пристрастия Анны были довольно разнообразны, и вскоре я убедился, что есть стоящие вещи. Так и сейчас, переключая радио, я загадал про себя, как мне живется с этой женщиной, прося дать ответ проведению. Первая попавшаяся композиция, мне понравился ритм. Неспешный, но и не слишком быстрый. Он хорошо подходил для такой поездки. Откинув голову назад, я просто слушал музыку. Вступила бас-гитара, к ней присоединился саксофон. Они звучали по очереди, но в одной тональности, в едином направлении. Гитара уверенно вела свою линию, саксофон дополнял ведущего, привносил свою лепту, свои краски. Вот соло саксофона, певучий тембр духового в этот раз явно с чем-то был не согласен и хотел подробно поведать об этом главному. Гитара пока молчала, давая выговориться, но потом шла на прежней волне, небольшая пауза и … саксофон присоединялся снова. Лишь стоило измениться гитаре, как саксофон тут же подстраивался под него. Потому что вместе они были как единое целое, хоть и состоящие из двух половинок: темной и светлой, дня и ночи, солнца и луны… Мир родился из противоположностей, но пришел к единой действительности. Да, так и есть. Похоже, мне несказанно повезло. Кинув быстрый взгляд на жену, я выключил музыку совсем. Я сделаю все, чтобы ты была со мной счастлива, Анна. *** Впереди два года тихой, семейной жизни. Мы могли поспорить или даже поругаться с Анной, так что мне хотелось запустить в нее чем-нибудь потяжелее, но всякий раз я сдерживал себя, чтобы не быть прежним Локи. Потому что еще не было момента, чтобы я пожалел о своей женитьбе, ведь стоило Анне просто улыбнуться мне, как вся моя злость испарялась, словно вода в землях Ётунхейма. Присутствие миссис Лафейсон и сына рядом хорошо повлияли на меня. Я постепенно выздоравливал от своего безумия, становясь более спокойным и уравновешенным. Я начал замечать многие вещи, о которых раньше просто не задумывался. Это заставило пересмотреть свои жизненные приоритеты и ценности. Лишь только иногда тронный зал посещал меня во снах, служа наглядным примером того, к чему не стоит возвращаться. Я не забывал про свою новую роль в мире смертных. Пользуясь своим влиянием, я приостановил реализацию проекта «золотой миллиард», Правительство страны больше не финансировало террористические организации в третьих странах. Под эмблемой холдинга я открыл школу для детей с ограниченными возможностями, профинансировал строительство нового медицинского центра в Нью-Йорке, стал спонсором нескольких благотворительных организаций и проектов, реконструировал выставочные залы в музеях США. В планах был выпуск книг с азбукой Брайля… Только этого все равно было мало. Я знал, что даже целой жизни смертного мне не хватит, что бы искупить свой грех сполна. Лишь только небольшая часть содеянного, лишь только самую малость… Кто не разрушает, должен созидать, и строить оказалось гораздо труднее, чем я думал, но я не сдамся. Ведь асы не сдаются, верно?