The One

Через пару дней я заезжаю вечером в цветочный магазин. Все, что я хочу - это проверить реакцию Анны на мое появление. Открываю дверь. Надо мной звякает колокольчик, вхожу. Тихо и пусто, десять минут до закрытия. В воздухе чувствуется смешанный аромат многочисленных цветов: роз, лилий, гербер, тюльпанов, нарциссов, фиалок… Я вижу Анну за прилавком. Она выходит навстречу, приветствует меня. Спортивный костюм, кроссовки, все давно не новое, но мне нравится цвет морской волны. Он ей к лицу. Я замираю на месте, ожидая, что сейчас будет. Анна вопросительно смотрит на меня пару секунд, потом улыбается мне. Открыто и по-доброму. - Может быть, я могу вам чем-то помочь, сэр? Я с облегчением вздыхаю - она не узнала меня! Меня завораживают ее глаза. Вблизи они просто магнит, я с трудом отвожу взгляд в сторону. - Мне нужен букет, что-нибудь нежное, не кричащее… - ляпаю первое, что приходит на ум. Анна склоняет голову набок. - Простите за навязчивость, а кому вы именно будете дарить букет? Это просто коллега, любимая… Я удивленно приподнимаю брови. - А это имеет значение? Смертная снова улыбается. - Дело в том, что цветы в букете ассоциируются с чувствами дарящего! К примеру, дарить любимой девушке желтые хризантемы или полосатые гвоздики не очень хорошо, этим вы покажете, что отвергаете ее внимание и не принимаете её. - Никогда бы не подумал, – я совсем чуть-чуть приподнимаю уголки губ. Для меня это означает улыбку, я не умею улыбаться по-другому. - Да, - кивает Анна, - тут очень много тонкостей, даже то, с шипами роза или нет, уже важно! Она замолкает, выжидающе смотря на меня. Я понимаю, что мне нужно определиться, для кого будет букет. - Мы почти не знакомы, но я хотел бы сблизиться с ней, и это просто попытка сделать ей приятное, - я делаю паузу, - поэтому делайте букет, как для себя! Анна понимающе кивает, и начинает составлять цветочную композицию. Её руки быстро и уверенно собирают необходимые растения. Вижу, что в дело идут ирисы и белые лилии… Через несколько минут букет готов. Анна протягивает мне его, и я принимаю, на секунду касаясь ее пальцами. Снова всматриваюсь в синие глаза и не вижу в них даже намека на то, что она знает, кто сейчас стоит перед ней. Неужели не помнит?! - Так что же значит этот букет? – спрашиваю я. - Синий цвет показывает вашу энергию, бесконечное доверие к этой девушке, а белый - что ваши помыслы невинны и чисты! Я вникаю в слова, как точно сказано! Потом достаю бумажник, расплачиваюсь. Мне нужно уходить, больше нет причин здесь оставаться. Но я все равно задерживаюсь. Мне нравится внутренняя чистота этой смертной, я буквально купаюсь в лучах ее светлой души. Как у нее получилось остаться прежней после всего, что с ней случилось?! Я же мог с легкостью сломать её тогда, ведь она такая хрупкая… - Знаете, - говорю тихо, - я решил, что, пожалуй, подарю этот букет вам! Анна смотрит на меня удивленно, потом переводит взгляд на букет. Я замечаю, как начинает играть румянец на ее щеках. Читаю в глазах, что в последний раз цветы ей дарили год назад, и то коллеги по работе. - Это, - неуверенно начинает она, - это лишнее, действительно, не нужно… Я не намерен сдаваться. - Глупости! Почему я не могу подарить цветы красивой девушке? Она все еще сомневается, уместно ли такое поведение с клиентом, но я уверенно беру её за руку и отдаю ей букет. - Приятного вам вечера! – я выхожу из магазина и иду к машине, не оглядываясь. Я и так знаю, что Анна растерянно смотрит мне вслед. Я сажусь в машину, до сих пор ощущая тепло ее кожи на своих пальцах. Майкл хочет выключить радио, но я останавливаю его. Мы едем по вечернему Нью-Йорку в сторону Бруклинского моста, пространство вокруг меня заполняет красивая и очень мелодичная музыка. Something in your eyes (Зовом женских глаз) Was so inviting (Завороженный) Something in your smile (Вмиг твоей улыбкой) Was so exciting (Опьяненный) Something in my heart (Сердцем понял я) Told me I must have you (Без них мне жизни нет) Strangers in the night (Странники в ночи) Two lonely people … (Чужие прежде) Слова из песни Фрэнка Синатры «Странники в ночи». Я прикрываю глаза, понимая, что уже просто не смогу оставить Анну Велис в покое. Я отдам многое, чтобы снова увидеть внутренний свет этой женщины. **** Я приезжаю в агентство недвижимости в пятницу, после обеда. Директор, худощавый мужчина лет сорока, рассыпается предо мной в любезностях. Он явно не ожидал, что я действительно наведаюсь к нему, хотя еще утром Элизабет по моей просьбе согласовала с ним время встречи. Я сразу перехожу к делу, прошу показать имеющуюся свободную недвижимость подальше от Нью-Йорка, где-нибудь возле озера или реки. Мистер Смилт начинает прощупывать почву, чтобы понять, насколько кругленькую сумму я готов выложить. Я заверяю, что для меня стоимость не имеет значения. Мне предлагают различные проспекты с фото выставленных на продажу загородных домов. - Как насчет острова Мартас-Виньярд? – Смилт обнажает в улыбке неровные зубы. - Очень популярное место у людей вашего круга, чета Клинтонов и семья Кеннеди уже давно имеют там недвижимость! Я задумываюсь на мгновение. - Нет, это должно быть что-то более спокойное. Лучший вариант - близ территории какого-нибудь национального парка! - О, это может существенно повлиять на цену… - Это неважно, - заверяю я Смилта. По возбужденному блеску в глазах становится понятно, что я у него теперь любимый и самый желанный клиент. - Сразу виден подход серьезного человека, мистер Лафейсон! Мне снова показывают очередной рекламный проспект. На фото большой двухэтажный дом, с большими витражными окнами на первом, колонами возле входа. - Итак, вблизи национального парка Саскханнок, что в штате Пенсильвания, возле Дармора, продается дом. Общая площадь дома порядка 800 кв.м., участка с садом - 2,5 гектара. Строение после капитального ремонта, водоснабжение со скважины, теплые полы, есть камин в гостиной! До реки примерно километр, еще пара до национального парка, чудное место! Я слушаю Смилта, не испытывая особого интереса. Возможно, я действительно куплю его, но сейчас меня волнует другой вопрос. Я хочу встретиться с Анной в непринужденной обстановке, но мне нужен для этого повод. Я изъявляю желание посмотреть дом. Прошу организовать поездку с агентом прямо сейчас, пусть сопровождает какая-нибудь симпатичная девушка, желательно рыжеволосая. Я смотрю на часы - половина второго, это значит, что на месте мы будем только к вечеру. Заверяю риэлтора, что оплачу все расходы на проживание агента, ведь наверняка заночевать придется там. Смилт несколько секунд растеряно смотрит на меня, потом быстро соображает, что к чему. - Конечно же, мистер Лафейсон, у нас как раз есть такой агент, она неплохо разбирается в подобной недвижимости! Минутку, я переговорю с ней! Он удаляется. Я встаю с кресла, выхожу за ним в тонкий мир, сначала на первый слой. Теперь я вижу сквозь стены. Смилт проходит по офису, останавливаясь возле одного рабочего места. Я замечаю рыжеволосую голову Анны. Женщина встает и внимательно слушает его. Мне нравится, как сегодня выглядит смертная. На Анне темный деловой костюм, укороченный пиджак и юбка-карандаш. Мой взгляд бесстыдно скользит по фигуре. Хороша, а тонкие лодыжки всегда были моей слабостью. Анна взволнованно взмахивает рукой, начинает нетерпеливо стучать носком туфельки по полу. Мне становится интересно узнать, как проходит разговор. Перехожу с первого слоя на второй, становлюсь полностью невидимым для смертных, вижу вокруг пульсирующие человеческие сердца, ауры людей. Материальные преграды не могут меня остановить, я выскальзываю из кабинета Джейсона, плыву к ним. Ловлю обрывки их беседы. - Анна, такой клиент бывает раз в тысячу лет, он изъявил желание осмотреть дом в Дарморе прямо сейчас! Ты ведь в курсе, что мы не можем его продать уже почти год… - Но мистер Смилт, я не могу, мне не с кем оставить Асбранда, пусть поедет Эмили! - Нет, нет и еще раз нет! Ты можешь попросить подругу присмотреть за сыном… - Да, но… - начинает снова спорить Анна, но Смилт перебивает её. - Все, вопрос закрыт! Едешь ты. У тебя полчаса на сборы, в конце концов, это Пенсильвания, соседний штат, четыре часа пути! Все, Анна, я больше ничего не хочу слышать, и не забывай, что я твой шеф и могу уволить тебя в любую минуту! Смилт разворачивается, чтобы уйти. Я вижу, какой растерянной выглядит Анна. Но мне пора возвращаться. Миг - и я снова в кабинете риэлтора. Смилт врывается внутрь, сияя, как начищенный медяк. Он заверяет меня, что через полчаса мы сможем отправляться в путь, агент будет готова. Я согласно киваю головой, предвкушая интересную поездку. *** Мы едем по шоссе в сторону Порта Депозит, в этот раз за рулем я сам. Небо начинает заволакивать плотными облаками, на горизонте видны грозовые тучи. Мой план сработал отлично. Я чувствую, что к вечеру будет буря. Это еще больше задержит нас, и я смогу провести предстоящий вечер в компании с этой женщиной. Я смотрю на дорогу, изредка позволяя себе короткие взгляды на Анну. Смертная сидит рядом со мной на пассажирском сидении. Она уже успела переодеться в рубашку и джинсы. Похоже, у нее это своего рода рабочая одежда для таких поездок. На коленях лежит подробная карта Пенсильвании. С самого начала я пытаюсь разговорить ее, но она неохотно идет на контакт. Анна была очень удивлена, что именно я оказался «тем привередливым богачом», как описал меня Смилт. Я видел это в глазах женщины, едва мы с ней встретились в офисе конторы. Теперь она считает крайне несправедливым, что ей нужно выполнять прихоти богатого баловня судьбы, будь он хоть и трижды «милый молодой человек, который подарил мне цветы». Я с трудом сдерживаю улыбку от таких рассуждения смертной и перестаю читать ее мысли. В конце концов, гораздо интереснее общаться, когда разговор непредсказуем. Главное, что она не помнит меня! Я осторожно продолжаю расспрашивать Анну о том, где она училась, почему не работает по специальности. Я заранее знаю большинство ответов, но мне хочется услышать все от самой Анны. Мне нужно, чтобы она была более открыта при мне. Я позволяю себе пикантную шутку. Анна удивлена, а потом звонко смеется. Мне нравится её смех, я хочу слышать его как можно чаще. Отсмеявшись, она поворачивается ко мне и пару минут просто смотрит на меня. - Знаете, вот разговариваю с вами и все никак не пойму, как вам удается так контролировать себя! Я пока не понимаю, о чем она. - Ваше лицо, - поясняет Анна. - Я не вижу на нем никакой мимики, хотя она должна быть! Я читала одного психолога, он специалист по лжи. Так, вот наша мимика, это все невербальное, мы не можем ее контролировать. А вот смотрю на вас, и убеждаюсь в обратном! Я неотрывно смотрю на дорогу и молчу. Да, все верно, в какой-то степени я «эмоциональный инвалид». Если бы ты только знала, Анна, в чем причина моей странности… Я хочу дотронуться сейчас до тебя, чтобы узнать: твоя кожа все также нежна, как была шесть лет назад, на полу в раскуроченном офисе?! Но я не могу себе этого позволить. Наверняка снова напугаю тебя, и все мои усилия пойдут прахом. Мне остается только крепко сжимать руль машины. Я ничего не говорю, молчание затягивается. Анна смущена тем, что сказала, и снова начинает замыкаться в себе. Я не могу этого допустить и осторожно спрашиваю: - Ваши родные не возражали против такой экстренной служебной поездки? Анна кидает на меня благодарный взгляд. - Нет, мой сын уже привык, что я могу поздно вернуться или даже уехать из города. - Ваш сын? – переспрашиваю. – А его отец? - тут же словно спохватившись. - Простите, это не мое дело, похоже, я задаю вам слишком личные вопросы! Анна заправляет прядь волос за ухо, я замираю, ожидая ответа. - Нет, ничего страшного. Его отец… - она печально смотрит на панель приборов, - оказался неподходящим человеком, я сама воспитываю сына. Я облегченно перевожу дыхание. Все же интересно, почему она меня не помнит? Может быть, то, что случилось, произвело на нее такое сильное впечатление, что психика просто заместила это воспоминание чем-то другим? Для меня это наилучший вариант. Я стараюсь не думать о том моменте, когда Анна все же поймет, кто я такой. - А что насчет вас, мистер Лафейсон? – Анна хитро улыбается. Теперь она хочет расспросить меня. Сейчас она чем-то похожа на лису, это забавляет меня. - Давайте общаться по имени, зовите меня Локер, можно Локи. Смертная согласно кивает и снова повторяет свой вопрос, я отвечаю: - Меня точно никто не ждет дома, кроме прислуги. - Как? – Анна действительно удивлена. – А любимая девушка или та, для который вы хотели купить букет? Она застала меня врасплох, я совсем забыл, что покупал букет для несуществующей женщины. Кто бы еще подсказал, что такое любовь для смертных? Асы редко испытывают нечто подобное. Все, что мы можем себе позволить – привязанность. Сердце тех, кто живет так долго, не способно пылко гореть. Любое чувство для нас - всего лишь прелюдия перед абсолютным равнодушием по закону вечности. - Последняя уехала из страны, - это почти правда, моя подружка Кристина Бэйли, дочь владельца CBS, с которым у меня вскоре будет заключена сделка, действительно уже год путешествует по миру. - А любимой у меня нет, – это точно правда, я не люблю Кристину, как не любил десяток других «золотых дочек». Не похоже, чтобы Анна была удовлетворена моими ответами, но она решает больше не расспрашивать меня, чтобы снова не попасть в неловкое положение. Мы почти подъехали к Порту Депозит, когда на лобовое стекло начинают падать первые капли дождя. Анна показывает мне на указатель, и, свернув по развязке, мы выезжаем на трассу вдоль реки Саскуэханна. Впереди темно-синие небо пронзает вспышка молнии. Оставшуюся часть пути мы проводим в молчании. Анна наблюдает за открывающимися прекрасными видами, она не часто бывала в таком красивом месте. Когда мы проезжаем Драмор, дождь уже льет вовсю. Смертная теперь все время сверяется с картой: вскоре должен быть нужный нам поворот к национальному парку. Наконец, мы сворачиваем туда, куда надо. Еще минут десять - и мы на месте. Дождь льет, как из ведра, дворники машины с трудом справляются с таким потоком. Анна бросает на меня неуверенный взгляд - боится, что я передумаю смотреть дом, но я лишь протягиваю ей своей зонт. - А вы? - Я не боюсь промокнуть! – бросаю я через плечо, выходя из машины. Второй слой тонкого мира - и уже через секунду я стою на парадном крытом крыльце перед дверями, улучив момент, пока Анна раскрывает зонт и выбирается из машины, не замечая, как я исчез и мгновенно появился в другом месте. Она поднимается по ступеням крыльца, и тут же сталкивается со мной. - Так, сейчас откроем двери, - смертная достает ключи. Через минуту мы входим вовнутрь. Темно, воздух сухой и спертый. Прямо из большого холла можно попасть в гостиную. Я прохожу на середину комнаты. Прежний владелец не удосужился даже вывезти полностью всю мебель, бросив пару кресел и небольшой диван, накрытых запыленными чехлами. Анна печально сообщает мне, что электричества, к сожалению, нет: наверное, порвало линию из-за грозы, но в кранах есть вода, так что сантехникой можно пользоваться прямо сейчас. Она предлагает мне осмотреть дом и протягивает большой электрический фонарь, который я охотно беру. Несмотря на то, что только восемь вечера, небо из–за туч очень темное, и в доме уже почти ничего не видно. Анна ведет меня по особняку, показывает кухню, ванную, кладовую. В последней есть даже запас каких-то консервов, пачка чая и сахар. Потом поднимаемся на второй этаж, смотрим гостевые, спальни, кабинет. Дом действительно после ремонта: кое-где еще чувствуется застарелый запах краски и шпаклевки. Мы снова спускаемся на первый этаж, в гостиную. Я подхожу к огромному витражному окну. Дождь продолжает хлестать, порывы ветра гнут деревья заброшенного парка. Где-то вдалеке во вспышках молнии блестит лента реки. Анна стоит рядом. Я чувствую, что она начинает бояться торнадо - в это время года в Пенсильвании они не редкость. Но его не будет, я знаю это наверняка. Ливень и ветер пробушуют еще около часа, потом все начнет стихать, а завтра с утра снова засветит солнце. Я предлагаю разжечь камин и переждать непогоду в доме, возможно, даже заночевать здесь. Анна начинает нервничать, ее волнует, что придется остаться со мной один на один в большом пустом доме. Совсем немного с помощью внушения я успокаиваю смертную. Уже через полчаса мы сидим перед весело потрескивающим очагом, и пьем горячий чай с шоколадом - плитки я нашел в кладовой на кухне. Мы перекусили парой сэндвичей, которые предусмотрительная Анна взяла с собой в поездку. Анна уже свободно болтает со мной, хотя ее все еще удивляет, что миллиардер ест сэндвичи и вообще разговаривает со служащей гораздо ниже своего социального статуса. Она рассказывает мне о своем сыне, что он жуткий баловник, вечно попадает в какие-нибудь истории, но при этом очень умный мальчик, уже участвовал в паре конкурсов на лучший рисунок в школе и занял первые места. Она говорит, что ее беспокоит сама школа, в которую ходит Асбранд - совсем недавно у старшеклассников полиция нашла марихуану - но позволить какое-то другое учебное заведение для сына она сейчас не в состоянии. Ясно видно, как любит сына Анна, он стал для нее центром всей жизни. На миг меня посещает мысль, что я никогда не смогу вписаться в ее жизненный уклад, хотя и очень теперь этого хочу. Я так и вижу Анну в гостиной своего загородного особняка, болтающей со мной о чем угодно… Быть может, моя внутренняя пустота уже не была бы такой звенящей? Но я тут же одергиваю себя. Я грубо надругался над Анной, как я могу рассчитывать на что-то иное, чем презрение и ненависть, если правда откроется? Она не жалуется, а просто делится со мной. Моя небольшая корректировка с помощью дара подает ей сигнал, что мне можно доверять. Я внимательно слушаю Анну, запоминая каждое слово об Асбранде. Ни один детектив не смог бы дать мне такой полной картины о моем сыне. Я делаю вид, что смотрю на огонь, но сам украдкой слежу за ней, ловя каждый жест, каждую улыбку. Пусть и адресованную не мне. Пока не мне… Я любуюсь, как блики пламени отражаются в глазах смертной и золотят ее волосы. Я знаю о мимолетности и хрупкости жизни этой женщины, поэтому запоминаю каждый миг, проведенный с Анной. Эти мгновения бесценны, они никогда больше не повторятся. Я наслаждаюсь вечером. Анна съела почти весь шоколад, украдкой по-детски облизала испачканный палец. Я с трудом сдерживаю улыбку - она так мила и забавна в эту минуту! Отмечаю про себя, что смертная любит шоколад, и ей давно никто не оказывал знаки внимания. Я пока еще сам не до конца понимаю, зачем мне это. - Почему вы дали такое редкое имя вашему сыну? – спрашиваю я после некоторой паузы в разговоре. Анна задумывается на пару минут. - Даже не знаю, может быть повлияла вся эта шумиха с пришельцами из параллельного мира? Я тогда прочитала много книг по скандинавской мифологии, а когда мне впервые принесли сына, это имя почему-то само пришло на ум! Я снова мягко касаюсь ее сознания, чтобы прочитать образы. Она считает, что ее изнасиловал какой-то подонок из смертных. Хм, а как же сфера портала, которую я открывал прямо перед ней? - Но вы знаете, что оно означает? – снова спрашиваю я. Смертная озадаченно хмурится: - Нет, а что? - Меч аса, - отвечаю тихо. Славное имя в традициях потомков Основателей, создавших Мидгард и порталы, но вслух я этого не говорю. Анна зевает, прикрыв рот ладошкой. Я вижу, что она уже хочет спать, у нее была напряженная неделя, и субботу она всегда использует для того, чтобы отоспаться. Но она не знает, сможет ли заснуть в моем присутствии. Я отчетливо вижу в ее мыслях, что в последний раз она ночевала вместе с мужчиной пару лет назад. Я прикрываю глаза, борясь с чувством нарастающей безысходности. Уж не я ли стал причиной такой «богатой» личной жизни мисс Велис? Дождь за окном еще идет, но буря уже заканчивается, вспышки молний становятся все реже. Я сообщаю, что хочу проверить машину, и выхожу из комнаты. Я специально как можно дольше задерживаюсь на улице, и только спустя минут сорок, прихватив теплый плед с заднего сидения, иду обратно. Анна спит на диване, подложив руку под голову. Такая расслабленная, красивая и умиротворенная. Я осторожно накрываю ее пледом, а сам сажусь в кресло. Я не уверен, что смогу сейчас уснуть. Общение с Анной затронуло во мне глубокие струны, которые долго никак себя не проявляли. Я прикрываю глаза, и снова вызываю в памяти свое детство. …. Яркий, солнечный день, синяя гладь морского простора. Радужный мост переливается мириадами цветов и оттенков, словно вторя ему, вокруг солнечными батареями сверкают дома столицы асов, зеленеют крыши домов и многочисленные парки. Особняком стоит королевский дворец, чертог Одина, по традиции самое высокое здание в городе. Ветер треплет мне волосы, мои попытки унять свои непокорные кудри вызывают только смех у Тора. Брат хватает меня за руку и тянет по Биврёсту к Вратам портала. С некоторых пор его любимым развлечением стало дразнить Хаймдела, стоящего на страже Врат, словно каменное изваяние в Зале всех Основателей. Нам совсем мало лет, и большой, широкоплечий воин в блестящей, композитной броне и рогатом шлеме кажется нам неимоверно мощным. Хаймдель действительно походит на статую Имира, первым открывшего этот мир с Иггдрасилем вместе с поисковой командой расы васан. Тор принимается спрашивать у него, зачем ему рога, и для чего у него в руках эта огромная железная палка. Я же просто робею от вида его бугристых мышц на плечах, а когда темнокожий великан все-таки опускает взгляд на нас, я пугаюсь, что сейчас он задаст нам хорошую трепку, и начинаю тянуть Тора за рукав прочь. Но Хаймдел только улыбается двум маленьким принцам. Позади раздаются шаги, я оборачиваюсь. На мосту стоит моя благословенная матушка Фригг. Королева асов нахмурена, она недовольна поведением своих отпрысков, и, решительно взяв нас за руки, ведет обратно к карете. - Мальчики, вы обещали мне быть послушными ребятами, но тут же пустились баловаться! Тор бормочет в оправдание, что мы только хотели узнать у славного хранителя Врат который сейчас час, но Фригг сокрушенно качает головой: она и так знает, что было на самом деле… Так мы и идем по Радужному мосту навстречу еще паре сотен лет счастливой жизни, пока однажды Один не примет решение короновать Тора на престол Асгарда, а я не узнаю, что вовсе и ни сын короля асов. С той поры моя жизнь перевернется, что-то сломается во мне, я перестану быть робким и послушным мальчиком, каким был в детстве. Я стану ДРУГИМ, и уверено пойду навстречу тьме, чтобы слиться с ней в одно целое, впустить ее в сердце и в душу. Я вздрагиваю и открываю глаза. Кажется, мне все же удалось задремать. Огонь в камине начинает гаснуть. Некоторое время я сижу, пытаясь понять, что могло меня разбудить. Это Анна, она стонет и начинает ворочаться во сне. Я подхожу к ней, опускаюсь рядом на колени и накрываю лоб своей рукой. Ей снится кошмар: она в здании Тони Старка, пытается выбраться из лабиринта похожих офисов и кабинетов. Вокруг только мертвые, нет ни одного живого человека, и, как часто бывает во снах, смертная дергает ручку очередной двери и опять попадает в похожий офис. Анна снова стонет. Я совсем мягко касаюсь ее разума, пытаясь внушить ей приятные сновидения. Но вместо этого она борется с кем-то, кто-то душит ее, Анна даже начинает быстро дышать. Я настойчиво пытаюсь изменить ход её сна, но безрезультатно. Какая-то темная фигура склоняется над ней, она не видит моего лица, ее грубо раздевают. Вместе с ней я ощущаю ту боль, которая была в ее жизни шесть лет назад, я заставляю себя пересмотреть все, что случилось, но уже глазами Анны. Она чувствует, что я пытаюсь ласкать ее, и очень этому удивляется, потому что ждала от этой страшной фигуры только грубости и жестокости. Анна поворачивает голову. Темная фигура становится человеком, черты лица проясняются, и она видит меня…. Я едва успеваю отскочить от нее, прежде чем Анна резко просыпается и садится на диване. Я стою, замерев на месте, потому что не знаю, что последует за этим. Анна тяжело дышит, я вижу, как ее сотрясают подступающие рыдания. Но она быстро берет себя в руки и начинает озираться по сторонам, словно не помня, где она. Наконец, Анна замечает меня, стоящего в паре метров от нее. Мы встречаемся глазами. Я жду с обреченностью приговоренного к казни. На лице смертной проступает паника, её зрачки расширяются. Я самой кожей чувствую её животный ужас ко мне. - Ты…. – с трудом на выдохе произносит она. – Это был ты… Я едва успеваю понять, что происходит, как Анна хватает свой рюкзак и высыпает содержимое перед собой. В её руке сверкает небольшой пистолет, она решительно направляет его в мою сторону. Я только удивленно приподнимаю брови. Надо же, что носит с собой простой агент недвижимости. Но Анна воспринимает мой жест несколько иначе. - Не подходи ко мне! Если сделаешь шаг, я застрелю тебя, скотина! Теперь мы стоим друг напротив друга, между нами всего несколько метров. Я могу без труда отнять у нее оружие, но не буду этого делать. Я вижу по глазам женщины, что она считает меня маньяком, который сознательно завез ее в этот дом. Я примирительно поднимаю руки. - Анна, я не собирался причинять тебе вред. Ты спала при мне, если бы я хотел убить тебя, то давно бы это сделал! Но Анна только трясущимися пальцами снимает оружие с предохранителя. Так и знал, что разговоры пойдут в пользу бедных… Я боюсь теперь за Анну. Она в том состоянии, что вполне сможет ранить саму себя. По ее движениям я понимаю, что она не умеет пользоваться пистолетом, даже снять с предохранителя у нее получилось не с первого раза. Будь на моем месте настоящий преступник, она бы уже давно лежала с пулей между глаз. - Анна, опусти, пожалуйста, пистолет, ты можешь случайно застрелить себя… - Себя застрелить!? – ее глаза гневно сверкают. – Да я тебя застрелю, придурок! Отойди от меня! - Анна, я не причиню тебе вреда… - Хватит из меня дуру делать! Вывез меня черт знает куда, предложил переночевать здесь… - у Анны все больше дрожат руки. - Все не так, я пальцем тебя не трону! – я смещаюсь немного в бок, чтобы потом прочитать слова установления боевого дара и отнять у Анны пистолет раньше, чем она себе что-нибудь прострелит. Разговор несколько отвлекает Анну, она никак не реагирует на мое передвижение. - Да ну?! – не унимается смертная. - А для чего еще ты меня сюда привез? Просто поболтать, что ли?! Я замираю на месте, потому что не знаю, что ответить на это. Выгляжу, должно быть, чертовски глупо. Ну, в самом деле, не говорить же ей, что меня терзают муки совести, и я хочу искупить свою вину перед ней?! Она-то мне точно не поверит… Вместе с тем меня посещает сумасшедшая мысль. Что если это и есть конец моего пути в Мидгарде? Мое избавление от страшной тяжести содеянного? - Вот видишь, тебе даже возразить нечего! Я делаю осторожный шаг навстречу к ней, теперь намереваясь ее все-таки спровоцировать. - Не подходи, я точно выстрелю! – Анна снова напряжена, как пружина. Я согласно киваю и все также держу руки поднятыми. - Хорошо, я дам тебе такую возможность, но прежде выслушай меня. Анна смотрит на меня с недоверием, но я спокойно продолжаю: - В кармане моей крутки бумажник, в нем ты найдешь визитку мистера Кластерсона, он - мой личный поверенный. Как только все сделаешь, позвони ему, попроси юридической помощи. Да, и не забудь вложить пистолет в мою руку, чтобы на нем были и мои отпечатки. Потом ты сможешь сказать, что я полез к тебе, мы стали бороться, и ты случайно застрелила меня. Я не свожу глаз с Анны, и делаю еще один шаг навстречу. Я готов к смерти, принять ее от руки такой прекрасной женщины - что может быть лучше для такого монстра, как я?! Анна смотрит на меня в немом удивлении, все также держа пистолет в вытянутых руках. Я делаю еще один медленный шаг, сокращая расстояние между нами. Дуло оружия уже упирается мне в грудь, я специально подставляю сердце. Так больше шансов, что долгожданная смерть придет ко мне, ведь если пуля попадет в другое место, я просто быстро регенерирую. - Давай же, Анна, нажми на спусковой крючок, это просто, - говорю я тихо, продолжая смотреть в глаза смертной. - Выстрели в меня, ты ведь хочешь этого. Ты получишь кучу денег и, вполне возможно, избежишь тюрьмы… Я подливаю масла в огонь, надеясь, что еще минута - и для меня все закончится. Где-то вдалеке вспыхивает молния, озаряя нас двоих. Анна вздрагивает, я вижу, как по её щеке скатывается слеза. Дуло вибрирует у меня на груди, руки смертной жутко трясутся. - Да пошел ты к черту, психопат несчастный! – Анна не выдерживает напряжения и убегает из гостиной. Я опускаю руки и снова остаюсь в пустой, темной комнате один на один со своими грехами. Не знаю, сколько времени так проходит. Анна на кухне, зажгла свечи, я слышу, что она пытается вызвать полицию, но из-за грозы связи нет. Я не делаю попыток остановить её, чтобы не напугать еще больше. По звуку открываемой кладовой я понимаю, что она снова решила что-нибудь перекусить. Привычка заедать стресс не очень хорошая, это я знаю от Элизабет, она все время думает о диете и лишнем весе, но Анне это не грозит. Несмотря на роды, у нее потрясающая фигура. Я снова вижу смертную в деловом костюме в офисе агентства недвижимости. Кажется, все, что у меня теперь есть - это две незабываемых встречи. Отношения со смертной закончились, так и не успев начаться. В реальность меня возвращает пронзительный женский визг. Я кидаюсь на кухню, врываюсь внутрь… Анна сидит на столе, а на полу под ней бегает небольшая мышка. Очевидно, привлеченная запахом еды, «гроза» всех женщин решила поживиться чем-нибудь и вылезла из норки. Я хватаю попавшуюся под руку кастрюлю и швыряю ее в мышь. Несчастное создание мгновенно умирает. Анна смотрит на меня расширенными глазами. Я понимаю, что у нее сейчас начнется истерика. Она слезает со стола, на негнущихся ногах делает шаг мне навстречу. Пистолет так и остается лежать на столе. -С-с-с-спасибо, - заикаясь, выдавливает она из себя. Анна что-то хочет еще сказать, но рыдания сотрясают ее хрупкие плечи, и она закрывает лицо руками. Пару минут я мнусь, не зная, что делать. Точнее, я боюсь, что напугаю Анну еще больше, но потом все же решаюсь. Я подхожу и осторожно обнимаю Анну, та с готовностью ныряет в мои объятия. Анна теперь плачет у меня на груди, я выше женщины на полторы головы. Я сильнее притягиваю ее к себе. Такая близость становится для меня самым большим подарком, я и не мог рассчитывать на такое! - Не плачь, моя светлая, все уже позади… Наслаждаясь мгновением, я вдыхаю запах этой женщины, ётунская кровь наделила меня острым обонянием. Я не сомневаюсь ни минуты – так пахнет белая лилия. Да, все верно, Анна такая же - чистая, нежная, хрупкая… Я закрываю глаза, греясь теплом Анны. Несмотря на пережитый страх, смертная продолжает согревать меня своим внутренним светом, я буквально купаюсь в ее лучах. Она не смогла убить меня, потому что это выходит за рамки её собственного мира. Анна посчитала, что даже Я заслуживаю жизни. Это просто невероятно, непостижимо, невозможно… Всеотец, как же хорошо рядом с ней! За окном в последний раз вспыхивает молния, буря закончилась.