Двери, запертые с начала времен

Он резко распахивает глаза, садясь и озираясь. Мягкий полумрак окутывает небольшую комнату. Больничная палата. Длинное, узкое смотровое окно завешено прозрачной шторой, под ним длинный белый комод, на котором аккуратной стопкой лежит одежда. Белая дверь, круглое окно, судя по всему, выходящее на улицу, кровать, рядом с которой стоит тумбочка, загроможденная приборами. Низенький журнальный столик, стоящий у серого кресла, в котором спит парень. Его сопение полнит комнату. Его лица не видно из-за недостатка света. У него темная, кофейного цвета, кожа, короткие волосы, мускулистая грудь и руки затянуты в тонкий трикотаж черной футболки, армейские брюки и высокие черные ботинки на тяжелой подошве. Если бы он не мирно сопел в углу палаты, то могло бы показаться, что он - охранник. Он сидит, вцепившись в одеяло и не мигая уставившись на спящего. Его спасли! В лодке были люди, которые спасли его! Внезапный приступ головной боли заставил его откинуться на подушку. Боль была странной - словно сквозь мозг проходили разряды электрического тока, выжигающие нейронные связи. Он зажмурился, надавливая пальцами на глаза. Стало немного легче, но боль не угасла полностью. - Привет, приятель, - раздалось из угла, в котором стояло кресло. - Давно пора бы тебе очухаться. Он замирает в неверии. Голос говорящего - знаком до подступающего к кадыку кома. Отдернув руки от лица, он поворачивается в сторону сидящего в кресле. - Не может быть... - сипит он, глядя на улыбающегося "охранника". - Тебя же, балда ты стебанутая, гриверы разодрали!... - он захлопывает рот, абсолютно сбитый с толку. - Разодрали, - соглашается. - И знаешь, шанк, это было больно. А потом я очнулся посреди огромной Лужи, из которой трое ребят вытащили меня мокрого, словно лягушка. - Алби! - твердо произносит он, глядя на эфемерного гостя. - Ты умер! Тебя нет! Понимаешь ты, идиот?! Он тяжело дышит, превозмогая головную боль. Не может быть! Только призраков ему сейчас недоставало! Этого просто не может быть! Если перед ним - Алби, то тогда... В голове что-то щелкнуло. Воспоминания потекли обжигающим потоком. И последнее из них подтвердило внезапную догадку. Он сам мертв. Он сам просил Томаса избавить его от того, кем он стал. От своего больного, изъеденного безумием, мозга. Он просил Томаса об одолжении. - Черт... Это что - мой персональный ад, в котором ты будешь слепить меня своим оскалом и доводить тупыми шуточками оставшуюся вечность?.. - нахмурившись, пробубнил Ньют. Алби широко улыбнулся, глядя на товарища. - Ты все еще жив, шанк, - сказал он. - Это очень длинная история и не я должен ее рассказать, но... - с его лица сползла улыбка. - Ты не должен был торчать в Луже столько времени. Просто Наблюдатели прозевали твое появление. Мы, честно, не предполагали, что Томас сможет... Я рад, что ты с нами, брат. Алби встает на ноги и стремительно выходит, оставляя Ньюта с миллионом вопросов и глупым выражением на лице. Жив. Он - жив. И Алби - жив. Как такое может быть?! Он своими глазами видел, как Алби растерзали гриверы, растащив окровавленные куски по коридорам Лабиринта. И... Он чувствовал смерть! Когда из приставленного ко лбу дула вылетела пуля, обжигая пронизывающей болью, пробивая кость... Он был мертв! Томас убил его. И это - факт. Как же... Может это действительно какая-то игра изъеденного Вспышкой мозга? Или новый эксперимент? Выявление реакций на определенные ситуации? В чем дело? Ньют вновь откидывается на подушку, прикрывая глаза ладонью. Слишком уж это смахивает на извращенную фантазию Создателей... Может он все еще сидит в комнате, обитой мягкой тканью? А все, что произошло - его бред? Галлюцинации? Как это можно объяснить? И как можно поверить, когда ему станут объяснять? И это после всего, что с ними сделали в ПРОРОКе? Что сделали с ним. Эксперимент, ценой которого стала его собственная жизнь. В сознании всплывают воспоминания одно за другим. Вот он с горсткой таких же больных Вспышкой, как и он сам, громит небольшой магазинчик города, взятого ими штурмом. Вот они крадутся к воротам Данвена. Вот он сидит в пыльном углу бильярдной, затыкая уши, что бы не слышать воплей свихнувшихся. Его одинокое сидение в берге, побег из ПРОРОКа. Сидение в камере одиночке, путешествие по Топке. Лабиринт. Такое количество воспоминаний сбило бы с толка любого. Он вновь ощущает тошноту и начинает часто сглатывать, ставшую вдруг соленой, слюну. Он пытается вытеснить из головы все мысли, освободиться. Но они не успокаиваются. Крутятся обезумевшим торнадо, сменяя друг друга, мешаясь затейливыми образами, теряя хронологию и любой порядок. Чаще остальных он видит свое прибытие в Глейд: открывшиеся створки ящика, мальчишек, столпившихся у входа, удивление и растерянность, дурманящие его голову... - Не может быть... Не может... - бормочет он, стараясь стереть ладонью со своего лица воспоминания. - Я просто съехал с катушек. Окончательно. - Поэтому говоришь сам с собой? - насмешливый вопрос, неожиданно прозвучавший в тишине комнаты, заставил вздрогнуть и сжаться. Он смотрит на стоящую в дверях девушку, держащую в руках поднос с тарелкой. Она одета в просторный белый свитер, узкие серые джинсы и мягкие туфли. У нее длинные вьющиеся темные волосы. - Я принесла поесть. Подозрительность в его глазах вызвала широкую улыбку на ее лице. - Не отравлю, не переживай. Она поставила поднос на столик у кресла. - Скоро к тебе заглянут Контролирующие и все объяснят. - По логике, объяснять должны Объясняющие, - бормочет Ньют, косясь на тарелку с дымящемся супом. От аромата еды болезненно сжало его желудок. Она приоткрыв рот смотрит на него, часто моргая. Еще мгновение и она, запрокинув голову, звонко смеется, вводя тем самым парня в ступор. - То, что у тебя есть чувство юмора - здорово, - по-прежнему широко улыбаясь и стирая с глаз проступившие слезы, говорит она. Ньют фыркает, слегка приподнимая брови. Она стоит, нерешительно поглядывая на дверь. - С чувством юмора проще воспринимать то, что тебе расскажут, - добавляет она, делая крошечный шаг в направлении выхода. Ньют поправляет подушку, садясь. Он бы хотел принять более годную для разговора позу, но он не уверен есть ли на нем хоть какая-то одежда. Приходится довольствоваться тем, что есть. - Все так ужасно? - ему жутко хочется узнать все сейчас, но что-то удерживает от прямых вопросов. - Когда слышишь впервые - звучит как бред сумасшедшего. Ньют усмехается, думая о том, что может быть более безумным, чем жизнь в Лабиринте или Данвен?.. Его сложно удивить... - Я, пожалуй, пойду, - нерешительность умиляет Ньюта. - Если можешь, то останься. Я уже точно не усну... Она улыбается, садясь на самый край кресла. - Мне всегда было любопытно как ощущает себя новоприбывший, - она разглядывает Ньюта с интересом, от которого к его щекам приливает кровь. - Сколько тебе лет? - Я мало что знаю о себе, - пожимает он плечами. - Лет шестнадцать, наверно... А почему тебе так интересно? Она хихикает, прикрыв рот ладонью. - Новички, обычно, замкнутые. Им нужна неделя или около того, что бы начать вести себя адекватно - не вздрагивать при резких звуках или когда их кто-то случайно касается... А еще они почти все время молчат. Она хмурится, опуская взгляд на сцепленные в замок пальцы, и долго молчит. Ньют уже хочет спросить в чем дело, но она сама, словно внезапно набравшись смелости, выпаливает на одном дыхании: - Это я виновата, что ты почти десять часов провел в Луже, - она старается не смотреть на него. - Я дежурила и... зачиталась, забыв проводить мониторинг... - Десять?! - ошеломленно переспрашивает Ньют, округлив глаз. - Я думал, что там часа три провел... Или три недели. - Он вглядывается в ее лицо, исполненное вины. - Ты - Наблюдатель? Она кивает, пряча лицо в ладони. - И, кажется, я провалила свою стажировку... Снова... - ее голос звучит приглушенно. - Эта - уже четвертая... Везде успеваю в первую смену напортачить... Он молчит, не зная что сказать. Да и что тут скажешь? Она сама виновата, а его, скорее всего, спасли бы гораздо раньше, будь дежурным кто-то другой, не доводя до истощения... - Надеюсь, что... - она поднимает на него взгляд. - Ты вообще как себя чувствуешь? Альберт дежурил тут... ты ооочень долго спал. - Альберт? - переспрашивает Ньют, вскидывая брови. - Это ты про Алби? - Ему не очень нравится, когда его так зовут. - Не нравится, значит... - тянет Ньют. На его лице появляется хитрая улыбка. - А тебя как зовут? - Недоразумением, в основном. Иногда, правда, проскальзывают словечки и покрепче, но обычно, говорящие стараются сдерживаться, - она широко улыбается, но ненадолго. - Рейч. Она поднимается и делает несколько шагов к двери, явно собираясь уйти. Ньют удивленно моргает. - Ты не спросишь как меня зовут? - спрашивает он, когда ее ладонь уже сжимает дверную ручку. Она замирает прежде, чем обернуться. - Ты помнишь свое имя? - удивление, написанное на ее лице, выводит Ньюта из шаткого душевного равновесия. - Эмм... Да, я помню как меня звали до... моего появления здесь, - растерянно произносит он. - Ньют, - он тычет себя пальцем в грудь. - Ньют? - она улыбается только уголками губ. - Странное имя. Он пожимает плечами. - Тебе не кажется, что все, - он неопределенно разводит руками, - странно? - Да уж, - она оглядывает комнату, словно только сейчас осознав где находится, - ты прав, Ньют. Она вновь пристально разглядывает его лицо, явно желая сказать что-то еще, но: - Скоро к тебе придут Контролирующие и будет лучше, если ты будешь сыт и одет. Он приоткрывает рот, что бы отпустить комментарий, но тут же захлопывает его, кивая. Рейч улыбается и выходит, прикрыв, с еле слышным щелчком, за собой дверь.