***
— Сестра, — обратился Рикуо к шатенке, что сидела на третьей парте и рисовала на последнем листе тетради. — Почему они мне не верят? — Рикуо, — улыбнулась Тсукико, откладывая карандаш. — Люди не верят в то, что никогда не видели. А наши, за редким исключением, не лезут в дела людей. Рикуо повесил голову. — Тсу-чан! — окликнула девочку блондинка, подошедшая вместе с брюнеткой. Относительно них Химе могла сказать, что у Маки как минимум половина крови гайдзина, а у Нацуми в предках определенно были Нэкомата — кошачьи черты до сих пор проглядываются. — Да, Маки-чан? — Это правда? Ты действительно уезжаешь? Тсукико кивнула. — Да. В соседний город. Начальную и среднюю школу я буду заканчивать там. — Но почему? — обернулась шатенка с забавным хвостиком сбоку. Ее звали Кана — она жила по соседству и они были знакомы еще до школы. — Семейные обстоятельства… — Тсукико попыталась съехать со столь неудобной темы. Как бы не так! Девочки перевели взгляд на Рикуо. — Я не знаю… Оба-сан сказала, что им надо переехать… — Мы будем скучать, — девочки дружно захлюпали носами. Тсукико оглядела их в легкой панике — как вести себя с плачущими детьми она не знала. — Ну, мы всегда можем позвонить друг другу… — девочки просияли. Видимо, такая идея не приходила им в головы. — Да и уеду я после каникул… — Дети, а ну успокоились! — произнесла Има-сенсей, преподававшая им уроки рисования, видя, что ученики явно не слышали звонок на урок. — Ой-й… — хором произнесли дети, утыкаясь взглядами в парты. Они действительно не слышали звонок.***
Возвращение из школы было далеко от приятного. Киецугу-кун довел все-таки Рикуо своими о том, что ёкаев не существует до трясучки. И поэтому домой он отправился с помощью Карасу-тенгу, который не оставлял молодого господина весь день. И только поэтому он смог вернуться домой. Дома же стоял тихий ужас, смешанный с концом света. Их маленькая принцесса еще не вернулась! И в этот же момент Вакана-сан включила телевизор. А там… Шел репортаж. «Срочные новости!!! В городе Укиёэ, в результате несчастного случая обрушился тоннель… целый автобус оказался погребен заживо. Нам сообщили, что в автобусе находились школьники начальной школы Укиёэ…» Главный дом замер. Для них это была ужасная новость и только они собрались идти туда, как по дому разнеслась мощная ёки. Ёкаи принялись оглядываться, а находя источник, замирали. Эта ёки принадлежала молодому Господину, который впервые принял ночную ипостась. — Чего стоим, кого ждем? — произнес Ночной Рикуо, оглядывая свою большую семью.***
В тоннеле, среди детей, оказавшихся без сознания, была небольшая кучка детишек, что сумела выдержать ёки клана Гагозэ. Их было мало и все они были девочками, что сгруппировались около Тсукико, которая гневно смотрела на закутанных ёкаев. Гагозэ с подручными явно ожидал того, что здесь будет молодой Господин, но его не оказалось. А вот Химэ клана была и поэтому они не могли подойти к детям — около каждого ребенка горел небольшой огонек, который уже спалил дотла несколько ёкаев. И в этот же момент завал, не дающий спасателям снаружи подобраться к автобусу, буквально разнесло в разные стороны. Это Аотабо явно не сдерживал свою силу, что происходило всегда, когда Наследники подвергались опасностям. Во главе этого Хякки Якко, к ужасу Гагозэ, стояло два ёкая. Первый Главнокомандующий и Наследник, причем глаза обоих практически буквально метали молнии. Пощады не будет. Подчиненных довольно быстро вынесли прибывшие ёкаи, а вот самого Гагозэ казнил Рикуо — Нурарихён даже не заметил, как мальчишка вытащил у него Ненекиримару. — Тсу, ты в порядке? — спросил он, заглядывая внутрь автобуса. Девочка кивнула головой и, аккуратно положив усыпленных подружек на кресла, подошла ближе. Пусть конкретно этот мальчишка был ей не знаком, но ёки явно говорила, что это ее старший братик Рикуо. — Да, в порядке. Испугаться я не успела, другие заботы были, — она кивнула на усыпленных детей, которых окружало золотистое Пламя. — Вот и хорошо… — с этими словами ночная ипостась Рикуо притянула девочку в свои объятья и, не удержавшись, чмокнул в губы. Тсукико покраснела. — Ты что делаешь?! — воскликнула она, пытаясь выбраться из братских объятий. Оглянувшись за помощью к дедушке, она увидела лишь понимающую ухмылку, копию той, что была на лице у Ночного Рикуо. Помощи от него ей явно ждать не следует…***
В тот вечер шел дождь. Нанахиме, сократившая свое имя до «Нана», с тихим недоумением, вместе с Ваканой, наблюдала за тем как Тсукико беспокойно ходила по комнате, где собралась вся семья за исключением Рихана, который по мнению клана был мертв. — Солнышко, что с тобой? — спросила Вакана, отрываясь от почесывания макушки сына. — Что-то грядет… — пробормотала она, останавливаясь на мгновение. А потом вновь заметалась по комнате. Взгляды всех присутствующих были переведены на Иэясу. Тот пожал плечами. — Я ничего не чувствую. В этот момент девочка остановилась и немигающе уставилась на улицу. И не успели ее спросить, что случилось, она бросилась наружу под дождь. Семья переглянулась. И что это означает? Тем временем Тсукико выбежала за врата. Там, в десятке метров от них, стояла насквозь продрогшая девушка. Тонкое кимоно не коим образом не скрывало то, что она была в положении. — Оба-сан[1], вы к кому? — доверчиво смотря ей в глаза произнесла Тсукико. Девушка замялась, рефлекторно положив ладони на живот. Нахмурившись, Тсу взяла незнакомку за руку и попыталась отвести ее в дом. Незнакомка не поддавалась. — Одзии-сан[2]! Помоги мне! — крикнула она, привлекая внимание семьи. Нурарихён, услышав просьбу внучки, поспешил ей на помощь. Но того, что он увидел, он не ожидал. — Ямабуки-тян! — воскликнул ёкай, видя свою первую невестку. — Нурарихён-сама… — девушка потупила черные очи. Мужчина, потерев переносицу, посмотрел на пропажу и на внучку. — Идем в дом. Там разговаривать будем, — постановил он. Только теперь Ямабуки не сопротивляясь прошла на территорию клана. — Ямабуки-тян! — воскликнула Нана, увидев свою старую подругу, которая, как ей казалось, должна была быть мертвой! По крайней мере так ей сказал Рихан пятьдесят лет назад! — Окаа-сан[3], кто это? — спросила Тсукико, вытирая длинные волосы полотенцем, что ей вручила Кейджоро, смотрящая на гостью как на чудо. — Первая жена твоего дяди. Мы думали, что она мертва, — мягко улыбаясь произнесла Нана. Ямабуки тем временем была сопровождена в ванную, где ей помогли привести себя в порядок. Полчаса спустя, вся семья, за исключением Ёхиме, собралась в небольшой гостиной и выжидающе смотрела на гостью. Та, смущенная таким вниманием, молчала. Но тут прозвучали те слова, которых никто не ждал. — Оба-сан… Ты похожа на ту, что убила папу… — произнес Рикуо, смотря ей в лицо. Ямабуки побледнела. — Ри-кун! — Наследник получил подзатыльник от сестры, которая уже второй день не способна находиться с ним в одной комнате больше пяти минут. Она начинала краснеть. Ведь, если Рикуо не помнил о тех событиях, то она прекрасно помнила. — Ямабуки, расскажи нам… Все, — произнес Иэясу, смотря на молоденькую аякаши. — Я и сама не знаю многого… Помню, было холодно. Очень холодно… Сецуру помню… Потом шепот: "Используйте на ней технику воскрешения"… — по помещению раздались охи и ахи. — Потом я очнулась у кустов Ямабуки. Очень слабая. Пять лет приходила в себя, а потом… — Ямабуки вновь положила ладони на округлый живот. — Пять лет назад… — произнес Нурарихён, потирая подбородок. Пять лет назад они потеряли Второго Главу, которого убила черноволосая девочка. — Я ей верю, — произнесла Тсукико, напряженно вслушивающаяся в рассказ тети. Иэясу согласно кивнул, не отрываясь от чашки чая. Все ее слова — от первого до последнего — были правдой. Она ни лгала, ни умалчивала. Семья знала об этой их особенности, но Главнокомандующий должен было это спросить: — Это ты убила Рихана? Ямабуки, судорожно вздохнув, отрицательно покачала головой. Нурарихён улыбнулся, краем глаза замечая странное выражение лица у дочери и зятя. — С возвращением домой. Нана улыбнулась, обнимая вернувшуюся подругу, и посмотрела на Вакану, что молчала весь разговор. — Вакана-тян, не волнуйся. Рикуо все-равно остается Наследником, как старший ребенок. Теперь улыбалась и Вакана, но прежде чем она успела хоть что-то сказать, в гостиную вошла Кино с телефоном в руках. — Нана-сама, вас к телефону. Удивленно посмотрев на девушку, Нана взяла трубку. Интересно, кто это звонит? Для всех живых Нана находится в Намимори. — Да? — … — О! Он уже очнулся? — … — Вы уже сюда идете? — посветлела она лицом, радостно улыбаясь. Семья недоуменно переглянулась, хотя в янтарных глазах Иэясу мелькнуло понимание. Он знал, о чем говорит его жена. Сбросив звонок, Нана посмотрела на отца. — Тебя ожидает сюрприз. — Сюрприз? Какой сюрприз? Ты же знаешь, что в моем возрасте сюрпризы противопоказаны! — произнес Нурарихён, принимая облик немощного старца. Нана переглянулась с дочерью. — Не боись! Откачаем! Тсукико согласно кивнула. Спустя десять минут в прихожей раздался знакомый всем голос, услышав который Нурарихён подавился очередным глотком саке, Вакана побледнела, а Рикуо смешно нахмурил лоб. — Странно… Уже вечер, а во дворе ни души… В ответ донесся вздох: — Холодно. Вот они и решили квасить дома. Отворившиеся фусума[5] показали семье того, кого они уже и не ожидали увидеть. Нура Рихан, Второй глава клана Нура, бледный до синевы, стоял на пороге. — Рихан… — произнес Нурарихён, медленно поднимаясь на ноги. Рихан изогнул бровь, вопросительно смотря на отца, не понимая, в чем дело. Кнакл, до сих пор предпочитающий свое человеческое имя, вздохнул: — Как я понимаю, вы не сообщили клану, что Второй жив? Взгляды всех присутствующих скрестились на семье Нура-Савада. Нана потупила хитрые глазки, но за нее ответила Тсу: — Нельзя было! Если бы об этом стало известно, то Рихан-одзи[4]-сан точно бы умер! Нурарихён посмотрел на серьезную мордашку внучки и легко вскочил на ноги. — Оставим Рихана с его супругами наедине. Пусть поговорят. А я тем временем сообщу Ёхиме. Она должна уже возвратиться в Канто… Ёхиме, пользуясь тем, что ей больше двадцати не давали и своей природной красотой, смогла стать довольно-таки востребованной моделью. Правда, документы, что ей пришлось выправить, говорили о том, что Нура Ёхиме является то ли второй, то ли третьей женой Нура Рихёна, то есть мачехой своим детям. Впрочем, так было только за пределами дома. Внутри же, она как была, так и осталась любимой и единственной женщиной Верховного Главнокомандующего. — Что делать будем? — спросил Иэясу, когда они покинули гостиную и оставили троицу наедине. — Надо сообщить нашим, — прикоснувшись пальцем к подбородку, произнесла Нана. — Здравая идея, — произнес Кнакл, подходивший тем временем к выходу из дома. На вопросительный взгляд Иэясу он ответил, что довольно сильно устал, создавая тело для души Рихана, и чтобы его не кантовали, даже если наступит конец света! — Кубинаши! — Иэясу окликнул проходящего мимо ёкая, которого, видимо припрягла Кейджоро помочь ей с грязным бельем. — Да, Иэясу-сама? — голова Кубинаши повернулась на сто восемьдесят градусов. Ему было легко это сделать, так как его голову и тело ничего не соединяло. Шеи не было. От этого он и получил свое имя — Бесшейный[6]. — Можешь передать остальным, чтобы они, как дождь закончится, собрались во внутреннем дворе? У нас есть просто… Потрясающая новость. — Хорошо, Иэясу-сама. Три часа спустя жители главного дома Нура собрались во внутреннем дворе. Всех их интересовал один вопрос: зачем их здесь собрали? Но даже занятые перешептываниями, они заметили, как к ним вышли Нанахиме и Иэясу, нагруженные несколькими десятками подносов, на которых стояли бутылки с саке и нашатырем. Тсукико и Рикуо аккуратно несли сакадзуки[7], чтобы их хватило на всех. — Химе-сама, что происходит? — спросил Куротабо, поправляя свою соломенную шляпу. Посох, что он держал в руке, тихо и мелодично звякнул своими кольцами. — Сюрприз. Для нас всех, — произнесла Нана, собственноручно наливая членам клана саке, отчего у всех глаза на лоб полезли. Ведь раньше, когда они пытались закатить пьянку, она всегда говорила, что в здоровом теле — здоровый дух и отнимала сакадзуки. А тут… Правда, минуту спустя, когда седзи[8] отворились, все ёкаи в едином порыве опрокинули саке в себя. Их реакция и не удивительна. Еще бы! Не каждый день увидишь стоящего на энгаве мертвеца, в окружении двух девушек, одна из которых считалась давным-давно пропавшей! — Ну, Рихан-нии, что решил? — А что тут можно решать? — удивился сын Нурарихёна, смотря на сестру. — Я не собираюсь отказываться ни от одной из своих жен. Нана улыбнулась, смотря на свою семью. Что ж… Проблема решена наилучшим образом. [1] Оба-сан — тетя. [2] Одзии-сан — дедушка. [3] Окаа-сан — мама [4] Одзи-сан — дядя [5] Фусума — скользящая дверь в виде обклеенной с двух сторон бумагой деревянной рамы, используется для деления большой васицу, японской комнаты, на отделы. Бумага достаточно тонкая и пропускает свет, часто на нее наносят рисунки. [6] Кубинаши переводится как «Безголовый», также «Безшейный». [7] Сакадзуки — крупные плоские чашечки, величиной с маленькое чайное блюдце, из них пьют за чье-либо здоровье или будущее. [8] Седзи — в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме. Традиционно для седзи используется бумага васи, но может также использоваться бумага, созданная на современных фабриках, стекло или пластик.