До и после

Доехали быстро. Подбирались к старым складским инквизиторским бункерам уже в Сумраке. На втором слое все внимание намеренно на себя перетянули охранники, там они бились с собаками, там же деактивировали ловушки — с максимальным шумом и руганью. Завулон с Деном неторопливо шли третьим слоем, отслеживая ситуацию по всем фронтам. К местным вот-вот должна была прибыть подмога. Цербер, которого Завулон удерживал за ошейник, недовольно рычал — ему хотелось в свару, на второй, не терпелось перегрызть кому-нибудь глотку. Завулон шикнул на него: где-то должен был затаиться резерв охраны, да не из слабаков, а из лучших. Так и есть: к ним уже неслись три здоровенных цербера: матерых, усиленных магическими амулетами. Эти были бывшие служебные инквизиторские псины, потому как с костяными наростами на морде и лапах. Ден восхищенно присвистнул и предвкушающе потер руки. *** Ольга готовилась к этому дню уже неделю. План по освобождению Гесера был разработан давно, детально, с запасными вариантами срочного отхода и под прикрытием ведьминских чар. И всю неделю велась подготовка, ждали, когда все ниточки сойдутся в одну, наиболее благоприятную. Удалось выяснить время смены охраны на постах, узнать, как блокировать связь с бывшими инквизиторами, нынешними владельцами бункера, в котором на цепях держали Гесера. Оборотни и перевертыши обещали взять сумеречных собак на себя, хотя перевес по силе ожидался не в их пользу. Но все ребята из сопротивления понимали, что если удастся вызволить Гесера, их движение сразу приобретет силу — смекалка и опыт древнего, знания Высшего и личные счеты с Темными делали Гесера сильной фигурой, выигрышной. Даже после потери магических способностей он оставался воином, стратегом. И потому все сопротивление было готово пожертвовать многим, очень-очень многим, лишь бы Гесер оказался с ними. Ольге требовалось раздобыть боевые амулеты и артефакт, блокирующий магию в округе на небольшой промежуток времени. Им повезло: одна из сочувствующих ведьм подсуетилась, отыскала требуемое. И хотя все светлые артефакты давно были под контролем спецотдела, искатели из Темных то тут, то там обнаруживали старые секретные схроны. Нашедшие не всё сдавали властям, половину предпочитали сбывать тайком, через перекупщиков за дополнительную плату. И если бы Ольга точно не знала, что Арина все еще в саркофаге времен, то предположила бы, что это именно она развернула активную торговлю подпольными светлыми артефактами - слишком уж умно было все продумано. Добирались бойцы сопротивления до бункеров молча и в напряжении: что вернутся назад не все, ни для кого не было секретом. Ольга одна из немногих Светлых обладала остаточной магией даже будучи в человеческом обличье, поэтому активировать артефакт и поддерживать его в стабильном состоянии единогласно доверили ей. Ольга шла по нижним слоям, торопиться ей не было нужды — четвертый слой давал фору в четверть часа. И тут на втором поднялся шум, завязалась бойня — какие-то Темные сцепились с охраной. Ольга досадливо поморщилась, едва пересиливая свое разочарование от случившегося. Как же не вовремя… или.. может, наоборот в самый раз? Им улыбнулась та самая удача, о которой не смели и мечтать? Перевертыш Степка успел-таки разрядить амулет блокировки связи, так что охранники не смогут связаться с начальством, подмога к ним не подоспеет. Ольга притаилась недалеко от бункера, пытаясь выяснить, кто же из незваных Темных пожаловал на эту территорию. Зачем именно пожаловал — и так было ясно, понадобился Гесер. Потому Ольге теперь придется менять планы, подстраиваться, выжидать, когда нагрянувшие за добычей перебьют всех псов и магов, и лишь затем пробираться внутрь заграждения. У Ольги был козырь на руках— она точно знала, в какой камере держали Гесера. Она его всегда чувствовала на близком расстоянии: на любом слое сумрака, даже в бессознательном состоянии. Главное — выждать удобный момент… *** Городецкий сидел в гостиной, бездумно перещелкивая станции радио и размышляя над тем, что ему сказала Катрин. Игры и подставы Завулона всегда отличались разноплановостью и желанием достичь одним ударом сразу нескольких результатов. Он часто завязывал одну-единственную интригу на конкретный объект, и все ради достижения различных по времени конечных шагов. Его вмешательство сказывалось на окружающем пространстве подобно кругам на воде после удачно брошенного камня — затрагивало по дуге всё, что ему было выгодно затронуть. Так было с Егором — слабеньким неинициированным Иным, которого Завулон тайком подпитывал силой, выдавая его за перспективный для обоих Дозоров объект. Ключевая точка сошлась на Антоне, и последствия отзывались досадной, на грани проигрыша, болью еще долгие годы. Выведя Егора из-под удара вампиров, Городецкий был обречен отслеживать его дальнейшую судьбу, потому как всякий Светлый дозорный невольно привязывается к первому спасенному им объекту. А у Завулона затем пошли в дело задумки второго плана, срабатывая строго по таймеру: когда развеивают вампира, это чувствуют все его собратья, и кто виновник — не удержать в тайне, не скрыть. Впрочем, Антон и не стремился. Так что обвинения Катрин имели смысл. Антона смущало в ее логике одно: он не был сколько-нибудь значимой фигурой, чтобы именно ради Антона строить такие далеко идущие планы. На кой он сдался Завулону? Похожая схема была разыграна с Костей Саушкиным. Антон просто не смог бы относиться у Темному дозорному Косте-вампиру так же, как и к остальным. Антон был именно что на Костю завязан: своей виной, чувством долга, симпатией, негласными обязательствами. А Костю и Егора в свою очередь было очень удобно дергать за ниточки привязанности к Антону. Городецкий был приманкой. А теперь еще и выходило, что одновременно Городецкий являлся конечной целью — которую Завулону хотелось почему-то не уничтожить, а переделать, преформатировать на свой манер. Зачем? Просто очередной бзик скучающего мага? Или личные счеты с Гесером? Оба пытались отобрать друг у друга любимую игрушку? Впрочем, гадать Антону об этом было бессмысленно: пока сами не признаются — искать скелеты в темных и бездонных шкафах Великих магов бесполезно. Ясно одно: теперь крючки-завязки на Антона в виде Кости и Егора — уже отработанный вариант, растраченный. Зато сейчас у Завулона есть другой способ управлять Антоном, попроще и поудобнее — ошейник. Вопрос в том, почему это самое «управление» еще актуально? Антон лишен магии, веса среди Иных не имеет, он — пустышка, раб, никто. Зачем же тогда понадобился Завулону? А Тигру? Ошейник вновь неприятно завибрировал на горле. Антон досадливо его оттянул пальцами. С кем там бьется Завулон? Хене позвонить что ли? В комнату зашла светловолосая. Раздраженно заозиралась, брезгливо сморщила нос, сплела пальцы на кольце-амулете, проверяя свой резерв силы. Антон намеренно не смотрел в ее сторону, пролистывая страницы на смартфоне с уже устаревшими новостями в надежде, что ведьма сама догадается убраться с горизонта. Выслушивать ее претензии не было ни сил, ни желания. — Раб на диване. И пользуется посудой. Теперь это все придется выкинуть, — ведьма была не в духе, скорее всего, ее тоже не уведомили куда отправился наместник. — Иди наябедничай Завулону, — пожал плечами Антон. — Может, полегчает. — Встань и смотри на меня, когда я разговариваю с тобой, раб! Антон поднял голову. Их взгляды встретились, и ведьму перекосило: у него на горле, ниже ошейника, остались следы от когтей Завулона, и ведьма отлично знала, что это означает. Антон мысленно ругнулся, ну почему Завулон никогда не залечивает магией такие следы? Будто специально дразнит окружающих, хвастается. — Он опять зарядил амулет на ошейнике! Он… он… Встань с дивана! Рабу позволяется сидеть только на полу. Ты должен выполнять мои приказы! Или я пожалуюсь в спецотдел. Ты знаешь, что делают в спецотделе с непослушными рабами? — Знаю, — сдержанно проговорил Антон. Цапаться с ведьмой он не собирался и позволить ей сорваться - тоже в его планы не входило. Пусть вон лучше к охранникам привяжется, остались в доме самые слабые, вот и стерпят все ее наезды. — Мне показывали фотографии. Ведьма довольно усмехнулась. Потом, будто сообразив, что все-таки бездарно переигрывает, сменила эмоции на более нейтральные. — Я не дура, как может показаться. И тебе не стоит меня недооценивать, — заверила она. — Ты в этом доме как бельмо в глазу, ты всех бесишь, и все желают тебе поскорее сдохнуть. Я дождусь, когда он наиграется, и тогда подскажу, как сделать твою смерть наиболее мучительной. И каждая твоя нынешняя наглая выходка добавит тебе боли в будущем, запомни, раб. — Откровенность за откровенность, — отсалютовал ей стаканом Антон, допивая сок. — Мне на твои планы предвкушения моей будущей смерти — плевать. Вот совсем — плевать. Можешь их засунуть себе в… — договаривать он не стал, опять отвлекшись на саднящий по воспаленной коже ошейник. Антон попробовал мысленно позвать Завулона, чтобы спросить, все ли в порядке? И может Хене позвонить, вызвать помощь? Но против обыкновения перед мысленной репликой к хозяину стояла глухая стена. Антон еще раз досадливо ругнулся. И когда Завулон успел блокировать их мысленную связь? Ночью что ли? Как не вовремя. — Ах ты… — ведьма задохнулась от возмущения и чтобы хоть как-то досадить, вцепилась в смартфон, пытаясь его вырвать из рук Антона. Магически причинить ему вред она не могла из-за охранного амулета в ошейнике. Антон уже почти выпустил телефон под нажимом ее пальцев, когда ведьма истошно закричала. Она разжала руку, отскочила и завопила от боли: ее ладони стремительно покрывались обожженными волдырями, лопались, кровоточили. Проклятие, завязанное на смартфон, прожигало ей руки до костей, травмируя мышцы. Антон давно не слышал, чтобы кто-то так орал, срывая связки. Он вскочил и бросился к ведьме, пытаясь хоть как-то помочь. Ведьма сама виновата, ее должны были предупредить, как и всех в доме, что вещи раба теперь неприкосновенны, и таков приказ хозяина. Видимо, охранники, недолюбливающие любовницу Завулона, решили утаить от нее сей факт, надеясь полюбоваться на бесплатное представление. Антон умом понимал, что помочь ведьме, будучи пустышкой, он не в силах, но и просто стоять в стороне и смотреть не мог — зрелище было ужасающим. Ведьма каталась по полу и завывала. Сбежались слуги и охранники, ничего не предпринимая, шокировано разглядывая рыдающую ведьму. — Он!.. раб!.. — обвиняла между всхлипами и стонами светловолосая. — Проклял меня… убейте его! Убейте же!.. «Ну конечно, — мысленно фыркнул Антон, — после смерти проклявшего заклинание спадает. Но как бы пустышка это сделал?» Антон с надеждой глянул на вбежавшую Катрин. Сможет она отменить воздействие проклятия Завулона? Сил хватит? — Целителя надо, — шептались за спинами охранники. Один из них предпринял попытку оттеснить Антона подальше от ведьмы, видать, поверил, что пустышка мог проклясть на самом деле. — Она телефон схватила, — объяснил Антон Катрин. — Сумеешь блокировать? Дальше будет хуже. Катрин не торопилась, вела себя сдержанно и была единственной, рискнувшей приблизиться к ведьме. Она прижала ведьму за плечо к полу, обездвижив каким-то вампирским приемом и брезгливо разглядывала окровавленные ладони и с дрожащими от боли пальцами, оголившиеся кости, облезшую кожу, пятна крови на полу. — Не надо было прикасаться, — наставительно сказала Катрин ведьме. — Я не стану вмешиваться, боюсь усугубить. И целитель вряд ли поможет. Будем ждать Завулона. Кто подвешивал проклятие, тому и снимать. — Да она сейчас от боли загнется, — возмутился Антон. — Хотя бы обезболивающее примените! Но все молчали, не двигаясь с места. Боялись последствий. Вернувшийся Завулон мог быть непредсказуем как в плане благодарности за оказанную помощь, так и в плане мести за излишнее любопытство. Катрин тяжело вздохнула, все-таки как-то по-вампирски воздействуя на ведьму, частично одурманивая, снижая порог восприятия боли. Один из охранников не выдержал, метнулся вызывать целителя. — Скорее всего, проклятие намерено необратимое, — стала пояснять Катрин Антону, игнорируя остальных, будто они тут и не стояли, — если вмешаюсь магически, могу навредить еще больше. — Как долго она выдержит? — спросил Антон, присаживаясь рядом на корточки, разглядывая расширившиеся зрачки парализованной заклинанием ведьмы. Катрин кроме прочего обеззвучила ее, не выдерживая больше мучительных стонов. На вопрос Антона вампирша лишь покачала головой. Антон еще раз попытался мысленно позвать Завулона. Не вышло — глухая стена, не пробиться. Он попробовал опять вспомнить то взвинченное состояние, когда мог пользоваться магией хозяина, беспрепятственно тянуть силы из Завулона. Но ничего не получалось. Ведьма на полу стала совсем бледной, Антон нажал на телефоне кнопку экстренного звонка, догадываясь, что Завулон в сумраке и вряд ли ответит. Но что еще сделать, Антон не знал. Мелькнула мысль, что если Завулон и услышит, то только сигнал ошейника, завязанный на его магию напрямую. Но чтобы такой сигнал прошел, ошейник должен решить, что раб на грани жизни и смерти… Как же Антону этого не хотелось. Но если ведьма отдаст концы, Завулон все равно прибьет его, но уже как виновника инцидента. Как бы пренебрежительно Завулон не относился к своим любовницам, но издеваться над ними было позволительно только ему и никому больше. Выхода не было. *** Завулону пришлось принять сумеречный облик, чтобы побыстрее расправиться с двумя напавшими на него боевыми магами. Те были обвешаны амулетами, и пробить их магические щиты оказалось непросто. Где-то позади тяжело дышал Ден, добивая противника. Прежде чем удалось справиться с церберами, Завулон получил сильный удар по ребрам острым костяным наростом одной из псин, и сейчас из раны сочилась кровь, а сумрак поэтому жадно тянул силы из Завулона, шипя и идя волной, реагируя на каждую каплю, падающую на землю, под ноги. Пес Завулона тоже был изранен, но пока держался на лапах, водил ушами, прислушиваясь, чуя очередную напасть. Время поджимало. Завулон велел Дену прикрывать и устремился на два слоя ниже, чтобы оглядеться, пробиться сквозь защиту бункера. Тонкая нить остаточного следа пыточного заклинания вела в подвал, на два уровня ниже земли. Завулон, не уменьшаясь в размере, не меняя сумеречного облика, поспешил туда. Он был раздосадован тем, что пришлось задействовать свою сумеречную ипостась, в таком виде его может узнать каждый, теперь придется распылить в Сумраке всех свидетелей, а это хлопотно и риск доноса спецотделу не отменяет. Но выбора все равно не было. Отовсюду давило блокирующими чарами. Уже близко угадывалась смутная аура изможденного пустышки. Но с нижних слоев было трудно оценить весь масштаб повреждений и физического истощения. Завулону пришлось вынырнуть на второй слой Сумрака. И тут произошло что-то странное: сумрак дрогнул и пошел резкой рябью, выкидывая Завулона в реальность, амулеты на шее и в перстнях полыхнули красным светом, нагрелись, будто кто резко перекрыл к ним доступ магии. Ухватившись за раненный бок и чуть проморгавшись в дыму и копоти, Завулон осознал, что опоздал всего на мгновение: кто-то утащил Гесера в сумрак прямо перед его носом — металлические кандалы все еще покачивались у стены в крючьях. Завулон угрожающе зарычал и попытался шагнуть на слой ниже, чтобы вычислить, как глубоко окунули в сумрак Гесера, в какую сторону увели. Но сумрак словно ощетинился против Завулона, лишь с третьей попытки удалось преодолеть барьер тени. Завулон сканировал слой за слоем на предмет оставшихся следов, но их словно выжгли с ткани сумеречной субстанции. Кто-то работал непосредственно с сумеречной материей, с силой напрямую. Кто-то Высший. Завулон от охватившего его бешенства скрежетнул зубами. Этого не может быть. Просто не может. Его лишали законной добычи! Неслыханная наглость. А еще это чревато последствиями. Если Гесера перехватил кто-то из Инквизиторов, Завулон себе никогда этого не простит. Все планы полетят в бездну. И он обещал Гесеру. Двадцать лет назад - обещал. Не то чтобы клялся и не то чтобы не сумеет извернуться, при случае логично разъясняя свое бездействие, но сейчас не тот случай, когда можно позволить себе проиграть. *** Ольга, успев только знаком велеть Гесеру не издавать ни звука, подтолкнула его, ослабевшего и исхудавшего, в один из водоворотов сумеречной аномалии. Это был единственный шанс им уцелеть. Ольга прикрыла собой замершего без движения Гесера, заслонилась работающим почти на пределе артефактом и старалась громко не дышать. Она заметила знакомый трехметровый рогатый силуэт слоем выше. Завулон злился, рвал и метал, еще больше будоража сумрак. Водоворот, в котором они прятались, увеличился в объеме, в ушах зашумело от пульсирующей вокруг силы. Ольге пришлось аккуратно активировать последний амулет на запястье, чтобы уж наверняка скрыть их местоположение, замаскировать под вихревые потоки сумеречного пространства. Но это был последний амулет, всё, дальше Ольга будет совсем бессильна. Завулон вышагнул на третий слой, внимательно огляделся, просканировал сумеречный водоворот. Ольга заметила сквозь серую пелену, как из его раны у нижних ребер сочиться кровь, что лапа, зажимающая края раны, дрожит от напряжения — сумрак жадно пил силы Темного. — Гесер! — рыкнул Завулон. — Я пришел, как обещал. Гесер! Ольга догадывалась, что Завулон сейчас старательно ловит малейшее изменение в фоне сумрака, в надежде угадать местоположение Гесера. Она на месте Завулона делала бы так же: провоцировала жертву выдать себя. Им везло, что ведьменский амулет был высокого уровня силы, иначе его морок Завулон давно пробил бы. А еще играло на руку, что Завулон оказался ранен и сумрак сильно отвлекал его внимание. — Если тебе дорога жизнь Городецкого… Гесер! Вас все еще связывает нить ученичества. Где ты? — Завулон изучал нижний слой под своими лапами, куда собирался погрузиться. Ольга старалась не дышать, не шевелиться, даже не моргать, чтобы не выдать их местоположения. — Гесер, если ты не выйдешь ко мне сейчас, за это будет расплачиваться Городецкий. Ты этого не допустишь? Ольга медленно сжала плечо Гесера. Тот дернулся под ней ровно в то мгновение, когда Завулон провалился на нижний слой. Повезло, что не раньше. Завулон этого уже не учуял. — Он не посмеет, — шепнула на ухо Гесеру Ольга. — Не посмеет. *** У Завулона оставалось все меньше сил для пребывания в сумраке. Если бы он не истекал кровью, все было бы проще. Рана была глубокой, рваной, но не опасной. Но пока не до того, чтобы останавливать кровь, выныривать в реальность для такой процедуры не было времени, а сумрак, разбушевавшийся из-за битвы и нескольких смертей, не упускал возможности опустошать Завулона магически. Нигде не было ни намека на присутствие Гесера. Тот, кто похитил его, либо ушел мощнейшим порталом, таким, что следов не смог почуять даже Завулон, либо тут же подпитал магией Гесера и увел в неизвестном направлении, но уже на межслойном пространстве. А этот путь не вычислить никаким способом. Плюс ко всему сквозь боль в боку и рев сумеречного ветра Завулон почуял, как натягивается недавно заблокированная им нить связи с рабом — что-то там, в реальности, дома, шло не так, Городецкому грозила опасность, часть силы утекала из Завулона на подпитку амулета, встроенного в ошейник… Нужно было срочно возвращаться. Зачем Завулон утром заблокировал их связь? Если бы не это, сейчас было бы достаточно подпитать ошейник остатками силы, и защита окутала бы Городецкого, не давая причинить ему любой вред. А теперь для подобного воздействия необходимо личное присутствие Завулона в пределах видимости его раба. Да что там творится? И почему так не вовремя? Остается признать очевидное: Завулон сегодня проиграл и упустил-таки Гесера. Хотя бы потому, что где-то слева и на слой выше знакомый мазок силы пробил брешь между слоев, создавая проход за пределы этой территории. Очень знакомой силы. Ольга… Завулон метнулся в ту сторону, перекрывая возможность ухода, но… нить связи с Городецким резко натянулась и завибрировала на пределе прочности. Антон умирал. Завулон замешкался лишь на секунду, выбирая остаться или уйти домой порталом… Затем, проклиная идиотизм Городецкого и свою невезучесть, Завулон все-таки шагнул в портал, успев бросить мысленный приказ Дену собрать оставшихся в живых охранников, подобрать раненного цербера и загрузиться в машину, ехать домой.