До и после

То, что происходило с Антоном, трудно было описать или дать этому хоть какое-то внятное определение. Когда сумрак немного успокоился, Антон попытался в памяти воспроизвести произошедшее, но кроме обрывочных картинок ничего не всплыло. И одно странное ощущение никак не отпускало: комфорт от чьего-то присутствия, будто бы Антон давно привык к нему, воспринимал как родное, необходимое. Городецкий решил было, что это так о себе напомнил Тигр, но когда Завулон тронул ошейник, заставляя очнуться от задумчивости, съесть что-нибудь, Антон сразу узнал характер подобного присутствия. И шокировано уставился на Завулона, не в силах в подобное поверить. С каких это пор Завулон воспринимается не как угроза, а как защита? Приплыли. Так вот как выглядит безумие. Потому как, будучи разумным, Антон непременно испугался бы от подобного открытия. Но увы, сейчас было просто хорошо и удивительно комфортно. Антон даже безропотно принял стакан сока от Завулона, проглотил содержимое, не разбирая вкуса, наверняка опять что-то витаминное и до жути полезное, но нелюбимое. Завулон обеспокоенно вгляделся в его лицо, удивляясь такой заторможенной реакции. А ведь, действительно: он был рядом, удерживал, помогал дышать. И… именно он убедил рискнуть, поэкспериментировать с тканью, принудил, да так, будто не сомневался в положительном результате. Приказал: «Сделай!», и ведь привык, что Антон не откажет. Впрочем, кажется, Антон и сам привык к тому, что раз Завулон требует, это выполнимо. Только бы теперь Завулон не догадался, что Антон это осознал. Иначе совсем обнаглеет и его уже будет не остановить. Когда они спустились в столовую, уже был полдень, но горячий завтрак ждал их под защитными чарами сохранности. Прислуга старалась не попадаться на пути и как-то странно отводила глаза от Завулона. Почуяли неладное с сумраком? Решили, что это Завулон так снова буянил? Антон ехидно хмыкнул: репутации наместника подобные подозрения и страхи пойдут только на пользу. Обессиленный Антон слабо на все реагировал, но замечал любую мелочь, все еще сказывалось сумеречное погружение. Городецкий потратил на сумрак много сил, хотя и не своих, и его все еще потряхивало, будто выжали, как лимон. Пока Завулон болтал с Катрин, рассказывающей ему последние новости, Антон сходил на кухню, сделал себе бутербродов с ветчиной, которые ему так нравились, а то к вечеру опять ветчины не останется, надо пользоваться моментом, тем более сегодня, судя по всему, Антону будет прощена любая наглость — Завулон в хорошем настроении. Пока Антон искал нож и резал ветчину, успел заметить, что прислуга бросает на него странные взгляды, перешептывается, ухмыляется. С чего бы? Вчера считали, что он впал в немилость, насмехались. А сегодня что-то осторожничают. Выходя в коридор, Антон ухватил часть разговора охранников, те возмущались, что ночью не удалось заснуть, и сумрак вело так, что хоть на стену лезь. Рассуждали, что сейчас сумрак бунтовал совсем по-другому, сильнее, но не так безумно, как ночью. Антон что-то не заметил ночью сумеречных всплесков. Впрочем, ему тогда было не до того. — Дорвался… и так прижарило, видать, что блокировку лень было ставить… — С чердака аж слышно было… — Я и говорю… на свою комнату хотел глушащие чары приспособить, чтоб, значит, выспаться. Какой там, не перебить хозяйское, все щиты трещали, побоялся корректировать в итоге. Весь извелся… — Говорят, вампирша грозилась самолично наложить утром на раба немоту или язык ему откусить, чтобы, значит, в следующий раз вел себя потише. Злая была, что тот цербер. — Завидовала? Раздался гогот. Антон поперхнулся недожеванным бутербродом, ухватился за стену, прокашлялся. Вот же сволочь! Завулон не проставил ночью глушащие чары что ли? Зараза. Теперь понятны все эти мыльные насмешливые взгляды, кривая злая усмешка Катрин. А Завулон еще и метку эту с шеи так и не свел, и даже футболка с высоким воротом не прикрывает ее полностью, при каждом движении выставляется, а охранники лыбятся. Антону хотелось прибить кое-кого. Придушить голыми руками. Чтобы тоже орал и стонал во всеуслышание. И пусть потом прислуга уже на Завулона похабно посматривает. И тот, ясное дело, сразу приструнит всех. Вот же попадалово. На кой ему сдалось столько прислуги в доме? Может, попросить всех сослать куда подальше? Хене подарить? Тигру скормить? Светловолосую в первую очередь. А то попалась на пути: бледная, растрепанная, злая, чуть ли не проклинающая, не было бы в ошейнике амулета, точно можно было бы окочуриться только от одного ее ведьминского взгляда. — Ну, где тебя там носит? — раздраженно рыкнул Завулон, допивая свой сок из стакана. Когда Антон проходил мимо к своему стулу, Завулон нагло ухватил один из бутербродов с тарелки, одобрительно кивнул, оценив его многослойность и наличие сыра, и принялся жевать. Катрин неодобрительно скривила губы: Завулон гурман, бутерброды на дух не выносил, считал плебейской едой, а тут новую моду вводит, бутербродную. Вампирша как раз рассказывала, что весь спецотдел поднят по тревоге, разыскиваются свидетели. — Свидетели чего? — спросил Антон. До бутербродов добраться все не удавалось, Завулон заставил нарезать его отбивную, попробовать, проверить, достаточно ли сочная. Антон начинал злиться: Завулон переигрывал, излишне подчеркивал свою вновь обострившуюся симпатию. Рассчитывает, что теперь поползут правильные слухи? Чтобы больше никто не смел обвинять его в том, что раб Городецкий ему не по зубам? Праздновал победу? Сволочь. Как есть сволочь. Расчетливая, наглая, самоуверенная и… смотрит ведь так… что внутри делается как-то слишком душно. Жарко. И хорошо. А еще хочется сразу придушить всех, на кого он также когда-то смотрел. Всех, до единого. Чтобы только себе. Себе. Антон очнулся от тихого рывка за ошейник. Пальцы царапали кожу. Судя по мягкой вибрации пластин, Завулон был очень доволен реакцией своего раба. И как только догадался об истинных чувствах? Или все время следил за подпиткой силой после усмирения сумрака? Надо же, заботливый какой. Разогнать бы сейчас всех или рухнуть в сумрак… ну чтобы никто не мешал, не зыркал насмешливо. Как же хочется в сумрак снова. Давно уже Антон не чувствовал себя в нем настолько естественно. Аж соскучиться успел. — Перевертыши сбежали, — любезно пояснила Катрин. — Говорят, сами были не в состоянии уковылять после допросов, так помог кто-то. Исцелил, через защищенный ход вывел. — Повстанцы? — подбросил идею Антон. Хена слово сдержал, побег все-таки организовал. И значит, никто концов не найдет. Виновных — тем более. Завулон задумчиво глянул в его сторону. Салат свой он ел неохотно, косился на нетронутую отбивную Антона. Пришлось отодвинуть от себя тарелку с ней, сделать вид, что хватило и бутербродов. А то опять заставит ее резать, да примется с вилки Антона куски таскать. Это будет выглядеть совсем уж странно. Он там в сумраке случайно умом не двинулся? Осторожность ему что-то отказывает. Сидит, веселится, прислугу, вон, уже до шокированной истерики довел. Один Ден только делает вид, что все как надо. Вампирша и та уже чуть не позеленела от настолько подозрительной идиллии. Скоро предложит целителя позвать, на вменяемость проверить. Обоих. И тут Завулон заговорил высоким, малость устаревшим слогом: — Какое занятное совпадение, — жевать он совсем перестал, не сводил глаз с Антона. — Несуразица. Велика цена сбывшимся желаниям. Знаешь об этом, Городецкий? — За услугу нет расплаты, значит, жди беды, — процитировала кого-то Катрин, тоже с удивлением обнаруживая, что изъясняется не как обычно, высокопарно. Они переглянулись с Завулоном. Ну понятно, Тигр где-то поблизости, лишь в его присутствии всех пробивает на сумеречную словоохотливость. Только в этот раз он пожаловал не с дружеским визитом, а по служебной необходимости. Катрин сразу испуганно сделала знак своему рабу уйти куда подальше. В дверях мелькнул Гарик, тоже почуявший неладное. Антон мысленно ругнулся. Говорил же Завулону, чтобы в доме еще рабов держал, не послушал. Теперь вот за урожаем пожаловали. — Так что ты знаешь про расплату, Городецкий? — не отставал Завулон. Пришлось сделать вид, что намек о причастности к побегу Антон не понял. Доказать ведь невозможно. — За годы службы в Дозоре не раз убеждался, что цену с тобой лично лучше оговаривать заранее. Так же, как и с Тигром, — Антон надеялся, что достаточно внятно подсказал про охотившуюся сейчас сумеречную тварь. Завулону хватит одного звонка, чтобы сюда мигом доставили хоть десяток рабов из лазарета. Но Завулон, похоже, понял всё про сбежавших перевертышей и опять разозлился до такой степени, что логика ему отказывала. «О чем ты просил Хену?», — Завулон магически встряхнул его, решив почему-то, что Антон намеренно издевается. Его мысленная реплика, как и всякая ментальная, теряла часть эмоционального накала, сейчас, похоже, нешуточного бешенства, но даже так это ощущалось как сильнейший дискомфорт. Ревнует он опять что ли? Нашел время. Лучше было бы тут же попросить прощения, все рассказать, успокоить нарастающий ураган темного негодования, но Антона как заклинило — проигравшей стороной быть не хотелось. Тем более после испробованной силы Зашивальщика. Антон почувствовал, как срабатывает амулет в ошейнике, как опять течет по венам магия Завулона. И ведь остановить это никак не получается, тело как сбрендило, требовало подпитки, и чтобы магию в пальцах ощутить, вспомнить заклинания, от которых почти отвык… «Заклинание доминанты, ты серьезно, Городецкий?» — мысленно усмехнулся Завулон. Похоже, происходящее его хоть и впечатляло, но и смешило одновременно. Катрин сразу вся подобралась, обеспокоенно глянула на Завулона. Ден догадался, что всю прислугу лучше сразу выпроводить из гостиной, чем меньше свидетелей, тем лучше. «Я не могу это контролировать», — предупредил Антон. Слишком уж он изголодался по магии, по ощущению силы, почти безнаказанности, и теперь был готов сорваться. «Можешь. И сделаешь это», — опять приказал Завулон. Тихо и уверенно. Как совсем недавно в сумраке при разрыве ткани. Антон сжал зубы. Что ж его так заклинило-то? Или это из-за Тигра неподалеку? Почему тот не показывается? Почему Завулон не понимает, что сейчас придут за рабским урожаем? Завулон требовательно ждал. Ошейника и не думал касаться. И правильно делал: Зашивальщики не бывают рабами. Антон только сейчас это понял. Ощутил каждой клеткой тела, каждой каплей магии, что тянул теперь из Завулона. Тот не сопротивлялся, давал время перебороть волну бунтарства. Как Завулон спокоен. С чего так доверяет Антону? А если сейчас сбежать? И не будет больше ни ошейников, ни приказов, и никакого принуждения. У Антона ускоренно забилось сердце. Наверно смог бы. Только вот… магия ему не принадлежит. Она Завулонова. И без нее уже не Зашивальщик совсем. Да что происходит? «Ну же!» — властно поторопил Завулон. И Антон очнулся, запоздало порадовавшись, что выбор ему все-таки давался. И сделал он, кажется, верный. Антон стряхнул с себя остатки магии, ускоряя ее отток. Чужого не надобно. Вот когда вернется своя сила… Завулон не стал хвалить или как-то еще выражать свое одобрение. И испуган он не был. Скорее просто наслаждался возможностью понаблюдать в действии невиданную раньше реакцию Зашивальщика на попытку его приструнить. «Так какую цену Хена назначил?», — обыденно спросил он мысленно, будто и не было сейчас этого противостояния «раб-хозяин». «Он сказал, что я про нее забуду. Это действительно так». Завулон задумался. Он опять начал злиться. Странно, в момент секундного пробуждения Зашивальщика был предельно спокоен, даже любовался вроде, а теперь опять вспомнил, что есть повод гневаться и наказывать. «Я сначала просил тебя. Но ты отказал». Зря Антон напомнил про это. Глаза Завулона полыхнули желтым. «Еще я был уверен, что Хена не сможет пробить твою защиту. Но он легко это сделал. И, кстати, повредил ошейник». Антона уже несло, он бил безжалостно, пытался задеть побольнее. Будто бы вымещал давно накопившуюся обиду. Обиду за многочисленные отказы и выпендрежничество, когда Завулону непременно хотелось быть хозяином положения. Завулон в ярости ударил по столу, сметая часть посуды на пол. От шума все подпрыгнули, засуетилась вернувшаяся прислуга. Момент пробуждения Зашивальщика затронул сумеречную силу на нижних слоях, слабые Иные вряд ли это могли увидеть, но опасность явно почуяли. Вид у ведьмочек был испуганный. За их спинами опять мелькнул Гарик. Да где там Тигр? Пусть уж объявится что ли. Нервы Антона были на пределе. — Ты позволил ему. Без этого у Хены не получилось бы, — рыкнул Завулон. Антон удивился. Не думал, что Завулон мог подвесить всю связку заклинаний на ошейнике именно на Антоново согласие. Да, Антон позволил Хене. Тот ведь даже спросил позволения на вмешательство. Хитрая тварь. Как он легко просчитал больную точку Завулона. И кто после этого идиот? Не зря Завулон постоянно подчеркивает, что Антону мозгов не хватает. Но кто же знал? Наверно у Антона был настолько шокированный и виноватый вид, что Завулон немного сбавил обороты. Он хоть и резко, но куда уже более бережно потянул за ошейник, стал рыться в памяти Антона, выявлять места вмешательства и блокировки, активировал какие-то скрытые режимы настроек ошейника. «Он крючок оставил?» — мысленно спросил Антон, когда удалось наконец начать думать сколько-нибудь связно. «Два. Убью. На куски порву». «Может, он специально тебя провоцирует?» Завулон так зыркнул, что ответ не потребовался. — Чаем угостите? — спросил Тигр. И все вздрогнули, обернулись. В этот раз он не стал использовать чье-то тело, явился в своем обычном облике бизнесмена средней руки, в костюме и при галстуке. Только глаза полыхали желтым — сумеречная тварь вышла на работу, а не развлекаться. — Гостя сначала попотчевать и лишь потом дела, — отозвался Рустам, перехватив управление телом Дена. Но перемена стала заметна только сведущим, для прислуги ничего не изменилось, вроде. Антон сразу подобрался: слишком много значимых фигур сошлось в одной точке, не к добру это.