До и после

Городецкий был напряжен, как взвинченная пружина, и это не предвещало ничего хорошего. Разбираться с ним на глазах у прислуги Завулон не хотел, тем более взгляд, брошенный в машине с таким вызовом, нельзя было игнорировать, — похоже, раб опять забыл, где его место, — поэтому пришлось приказать увести его в подвал, в одну из камер для наказаний. Никто в доме не придал этому значения. Лишь второй раб нахмурился и тенью последовал за охранником, подталкивающим в спину Городецкого. Порою Завулон не мог понять логику прислуги: какие-то незначительные нововведения сразу вызывали у них странный и досадные ажиотаж, а вот самое важное эти сплетники умудрялись прошляпить так, что невольно засомневаешься в наличии интеллекта у них в принципе. В первую очередь следовало разобраться с Катрин. С тех пор, как Тигр зачастил в гости и всё поехало вкривь-да-вкось, вампирша стала себе позволять слишком многое. Раньше она точно знала границы и не переступала их. Сегодня же она непростительно рискнула его рабом. Не доложила сразу, вела свою игру, возомнила себя… Умнее его она себя возомнила, и это непростительно. Ее раб, распустившийся не меньше своей хозяйки, этот туповатый молокосос, не предусмотрительно попался на пути, когда Завулон ворвался на третий этаж, и потому сразу сполз по стене, отброшенный прессом силы. Хотелось причинить ему куда больше вреда, но Завулон, пересилив себя, сдержался. Злость надо срывать по назначению, иначе никакого смысла. Она почувствовала его настроение еще в момент, когда Завулон перешагнул порог ее комнаты. Подобралась, но улыбаться не перестала. Ее тонкая шея под его пальцами напряглась, но вампирша до последнего медлила трансформироваться. Она чувствовала свою вину и признавала ее. — Еще раз не доложишь мне заранее, и… Она смотрела в упор, не отводила глаз. И то, что там, в глубине, промелькнуло, Завулону совсем не понравилось. Происходящее ее веселило. Отшвырнув Катрин от себя, к стене, он отошел к окну, тяжело выдохнул. Что за проклятые дни такие? Все сходят с ума. Все на грани. — Если бы ты знал, что я задумала, то всё испортил бы. Завулон рыкнул и обернулся. — На слежку были посланы профессионалы, они подставу почуяли бы за версту. А из тебя эмоции в последнее время так и прут, сумрак даже ведет, встряхивает, — все также спокойно продолжала она и даже под недовольным взглядом не подумала заткнуться. — Ты скверно себя контролируешь. Потому я тебе и не сказала. Завулон двинулся к ней, и вампирша все-таки испуганно вздрогнула и отшатнулась назад. — Скверно себя контролируешь, когда дело касается его, — поправилась она. Завулон стоял над Катрин и размышлял, что бы с ней сделать. Тут простым наказанием не отделаешься. Если даже она засомневалась в его адекватности, то что же говорить про других? — Я не предала бы тебя. И рассчитала всё с запасом. Я знаю, какую защитную магию ты завязал на ошейнике, я ее на себе испытала, забыл? Ошейник обязательно сработал бы. И потом… — она решительно поднялась и ее глаза оказались напротив глаз Завулона. — У него же крылья. Кстати, когда ты хотел мне об этом сообщить? Сам отправляешь меня присматривать за твоим рабом, нянчиться с ним, а стратегически важную информацию утаиваешь. Ты представляешь, что произошло бы, если эти крылья разглядела бы не только я? — Все вопросы решаемы. А тебя я держу подле себя только по той причине, что до сих пор ты безоговорочно выполняла все мои приказы. Если сейчас ты не в состоянии этого делать, наверное, стоит тебя отправить куда подальше. — Откуда у него крылья? Каким образом восстановился сумеречный облик у пустышки? Еще пару дней назад у Городецкого аура была истощенная. Или это опять морок, наведенный тобой? Объясняться Завулон не собирался. Но, похоже, она и без лишних слов поняла причину. От удивления у Катрин даже азартно блеснули глаза, ноздри затрепетали, будто почуяла запах легкой добычи. — У него это давно, так? Ты просто всех дурачил, скрывал? Да что ж такое-то, — она взволновано заходила по комнате туда-сюда. — Вечно у этого Городецкого не как у всех. Сначала его, единственного Высшего, не ликвидируют. Теперь еще и это. Надо от него избавиться. Отдай его кому-нибудь. Подари. Или еще чего. Пусть, вон, Тигр его заберет. Он ведь уже предлагал. — Не мельтеши, — приказал Завулон. И вампирша застыла на месте. — Он — моя забота. Не твоя. И если еще хоть раз сделаешь что-то у меня за спиной… Учти, предупреждаю лишь однажды. *** Когда Завулон подошел к камере, где заперли Городецкого, его злость достигла предела. Действительно, с ним сплошные проблемы. И что бы Завулон ни делал, как бы ни оберегал, какую бы защитную магию ни использовал, как бы внимательно ни просматривал заранее линии вероятностей, на Городецкого все равно обрушиваются одни неприятности за другими. Он как эпицентр всех проблем. И что странно, ведь всегда сам выкручивается и выбирается живым. А вот у остальных при этом мозги лопаются в попытке решить, как нейтрализовать все последствия. И если бы Завулону в принципе не нравилось каждый день решать головоломки, если бы он в этом деле не поднаторел, то давно бы спёкся. Не удивительно, что те, кто поумнее, предпочитают шарахаться и вовремя уносить ноги, стоит Городецкому лишь показаться на горизонте. А вот другие… Других, как мошкару, притягивает, приклеивает, а дальше — пиши-пропало. Но ничего, в данном случае — совсем другое дело. Завулон целенаправленно идет к нужной ему вехе, уже совсем близко, и сети расставлены именно им, а не кем-то еще. Всё в его воле. Всё зависит именно от него. И проигрывать он не собирается. ** То, что Завулон распорядился отправить его прямо с порога в пыточную камеру, Антона несколько обескуражило. С какой стати наказывать раба за промах вампирши? Впрочем, разозленный Завулон логику имел своеобразную, и тут хоть ежом вывернись - не переупрямишь. В камере оказались стол и стул. Стол простой, оббитый жестью, с желобками и петлями для крепления рук. Стул, явно не из того же комплекта, и скорее всего наколдованный — простой офисный, на колесиках и с крутящимся стержнем. Когда-то в офисе Ночного Дозора были такие, пока начальство не распорядилось поменять на более удобные и устойчивые. Антон сначала метался по камере, потом время шло, и это занятие утомило, и тогда он расположился на стуле, удобно откинувшись на спинку. Минуты шли за минутами, а Завулон не торопился явиться. И не посылал охранников наказать строптивого раба. Даже Дена не было, против ожидания. Если до того Антон был спокоен и намеревался высказать Завулону все, что думает про их дурацкую затею с его подставой, то теперь, когда так странно тянулось время, он начал нервничать. С какой стати Завулон запер его здесь и ничего не предпринимает? Никак не придумает, как похуже наказать? Или предвкушает очередное развлечение, нагнетая и расшатывая итак взведенные до предела нервы Антона? Время текло, то ускоряясь в такт бешено стучащего сердца, когда Антон пытался предугадать последствия распоряжения Завулона, то замедлялось, когда удавалось заставить себя мыслить логически и просчитывать наиболее вероятные причины такого непонятного поведения Завулона. Четверть часа спустя Антон додумался до того, что Завулону кто-то мог сообщить про выпущенного им раба. И именно по этой причине Антон сейчас в этой камере. Догадка не обрадовала. Следовало ожидать чего-то подобного, и была бы возможность решать всё снова, Антон все равно поступил бы так же. Так что сожалеть было не о чем, и оставалось лишь попытаться пережить этот гребанный день, такой странный и неудачный во всех возможных смыслах. Догадке противоречило странное поведение ошейника: хотя чувствовалось, что Завулон запредельно злится, но его раздражение было направленно далеко не на Антона и даже, наоборот, ошейник демонстрировал нетерпение Завулона то ли объясниться, то ли просто оказаться ближе. Впрочем, Антон был в таком подвешенном и выдохшемся состоянии, что вполне мог перепутать собственную потребность оказаться поблизости от хозяина, с желанием самого Завулона. Сейчас не помешала бы подпитка силой. В момент падения защитный амулет почти истощился, и Завулон, хотя и задействовал лечебную магию, но ее оказалось недостаточно, чтобы ликвидировать последствия шока и внезапной нервной встряски. Антон тяжело вздохнул и крутанулся на стуле. Интересно, если сейчас свалиться в истощенный обморок, это отсрочит наказание? И будет ли гневная речь Завулона из-за этого более краткой и щадящей? ** Подойдя к камере, Завулон обнаружил второго своего раба, сидящего на корточках у противоположной стены. С момента, как там заперли Городецкого, прошел почти час, и Завулон позаботился сразу о том, чтобы применить к двери блокирующее заклинание, чтобы никакой охранник не вздумал войти внутрь. Еще Завулон навесил звуковое заклинание, чтобы создавалось впечатление, будто все это время Городецкого там мучают и истязают пыточными проклятиями. По крайней мере, подойдя ближе, он явственно расслышал наколдованные им стоны и сдавленные крики. Все это было необходимо, чтобы прислуга пустила нужные сплетни — раба после посещения рабского центра наказывали, и серьезно. Завулон мысленно поздравил себя с тем, что звуковой эффект вышел нужным, а голос вполне себе похожим на Городецкого. Уж чего-чего, а как Антон умеет шипеть и приглушенно вскрикивать, он изучил в подробностях. — Прекратите это, господин, прошу вас, — Гарик бросился к нему, его била мелкая дрожь, чего на памяти Завулона с тем никогда не случалось. Ну что еще? Этому-то что надо? Завулон сделал вид, что не заметил уничижения второго раба и проигнорировал падение ему в ноги и касания ладонями его сапога. — Он так долго не выдержит. И голос совсем сорвет. Прошу, сжальтесь. Что бы он ни сделал, это могу искупить я. Завулон мысленно ругнулся. Ведь казалось же, что он что-то упустил. Точно. Час так орать — никакие связки не выдержат. Если бы реально всё происходило, Городецкий сейчас хрипел бы. Вечно забываются какие-то мелочи при имитационной магии. Полгода назад Завулон забыл про запах, когда менял облик Городецкому и Хена всё просек, теперь вот это… Надо будет запомнить на будущее. Должно быть на лице отразилась досада, и потому второй раб сразу отшатнулся. Но вид у него все равно оставался решительным. Просто так не прогонишь, не выйдет. — Всё, что угодно, мой господин. Я готов возместить. Любое наказание вместо Антона. — Что ты можешь мне предложить? Что ты сделаешь, чего я не заполучу, просто приказав? Прямой приказ — и тут без вариантов, — удивился Завулон. — Иди прочь. — Меня пытались принудить, заколдовав. Хотели, чтобы я подсыпал заговоренный порошок ему в еду. Но не рассчитали силу магии в моем ошейнике, господин. Я притворился, что подчинился и исполню. Раз его хотят убить, то вам будет нелогично опередить их. Невыгодно. Прошу вас. Должна быть причина. Завулон ухватил его за шиворот. Вздернул вверх, притиснув спиной к стене. Заглянул в глаза, одновременно воздействуя через ошейник, заставляя не сопротивляться просмотру воспоминаний. Всё было, как он и сказал. Гарик даже смог по прошлому своему боевому опыту оценить силу магии, воздействующей на него. А вот лица напавшего он не видел. Били силой исподтишка. И сила эта была незнакома Завулону. Раз нападавший не понял, что амулет в ошейнике сработал, магия была высокого уровня, на пределе высшего воздействия, но куда менее искусной, чем у самого Завулона. Или же был задействован какой-то неизвестный ему артефакт. В любом случае, для одного дня двух нападений слишком много. К тому же, получается, что заказчики разные. Что там опять назревает? — Можешь идти к себе. Сейчас пришлют целителя. Он проверит на последствия вмешательства. Порошок отдашь ему, — приказал Завулон напрямую, отпуская Гарика. Не подчиниться или как-то уклониться, истолковав на свой манер, он теперь не сможет. Будет спокойнее, если хотя бы второй раб пока не станет путаться под ногами. Приказ был прямым, но Гарику хватило сил несколько секунд его перебарывать. — А как же Антон? — прошептал он. — Прошу, сжальтесь. Он может быть полезен. Тигр… — Не тебе решать. Наказание будет прекращено не раньше, чем я того пожелаю. Иди. Вот же осмелевший раб, даже шантажировать Тигром пытался. Они все тут, что, с ума посходили? Чувствуют приближение конца и совсем забыли об осторожности? Завулон вызвал Дена мысленным приказом, распорядился, чтобы проверили всю прислугу на возможное магическое вмешательство со стороны и чтобы всех заперли в их комнатах до конца проверки, а лучше и до утра. Ден довольно потер руки: давно уже заскучал, а тут хоть какое-то дело. Как же не хватало цербера. Вот кто сейчас вычислил бы по нюху легко и просто, притащил бы за шкирку виновного, и в сумраке упокоил бы, если б понадобилось. Завулон скривился, понимая, какое воспоминание вызвано этими мыслями — не хватало еще сейчас Тигра поминать, заявится чего доброго, всё окончательно запутается. Пока Завулон отдавал распоряжения Дену, он подкорректировал имитационные звуковые чары на двери камеры, теперь стоны и крики будут глухими и слабыми — самое то для достоверности.