До и после

Накопив достаточно заряженных силой амулетов, привыкнув к состоянию полупогруженности в сумрак и приучившись экономно использовать ведьминские артефакты, повстанцы наладили тайные рейды на окраины города. Затеряться в среде людей было непросто, но когда нет другого выбора, приспосабливаешься быстро. Информация поступала с разных концов: от рабов, от патрулирующих перевертышей, из записок ведьм, из рабского инквизиторского центра. Но самые ценные сведения приходили Гесеру от бывших оперативников. Не смотря на рабское положение и бессилие, они умудрялись отслеживать малейшие изменения в среде Темных и изыскивали способы сразу же передать эти сведения. Кое-что поступало и из клиники наместника, и Гесер ценил такие данные в первую очередь из-за их своевременности, но в этом случае приходилось поломать голову над тем, какой в них может быть подвох и каким боком вылезти. Ни для кого не было секретом, что пока это лишь затравка, сыр в мышеловке и сведениям позволяют «утекать» лишь с целью втереться в доверие, а затем в планах Завулона захлопнуть крышку ловушки. Но, опять же, когда нет иного выбора, приходится быть всеядным и терпеливым. Рабы из постоянного списка посещений Рабского центра организовали довольно неплохую сеть «наушного радио», когда тайком, шепотом, с уха на ухо передавались адреса тех рабов, кого следовало вызволить в первую очередь, или когда какому-то рабу посчастливилось подслушать распоряжение своего хозяина относительно нововведений или приказов о внесении в списки кормежки оборотней. Самые же безнадежные случаи, адреса домов Темных, куда повстанцам было не добраться из-за сильной защиты или же по причине близкого их расположения к конторам спецотдела, шли особым списком и отправлялись не Гесеру, а в дом наместника. Как там, в итоге, эти списки попадали в руки Городецкому, а затем и к Тигру, Гесер не знал, но надеялся, что это не обходится слишком дорогой ценой. Иногда удавалось убедиться чужими глазами, что Антон выглядел относительно здоровым и что пока вроде как держался. Тигр в последнее время зачастил с рабским урожаем, и как Гесер подозревал, теперь переправлял к нему не всех пустышек, несколько десятков недосчитывались по спискам, переданным из Рабского центра. Ольга даже порывалась слетать переговорить с Городецким по этому поводу, с трудом удалось отговорить. Тигр — Тигром, но они и сами были в силах справиться с проблемой. Все равно сумеречная тварь подневольная, и раз своенравничает, ее все равно не переубедить. Периодически к Гесеру напрашивались «поговорить» рядовые повстанцы, больше из потребности, конечно, убедиться, что всё под контролем, но были и такие, которые настаивали, что в первую очередь стоит вызволить Антона Городецкого, что вроде как он главная надежда да и для порядка больше. Гесер кивал, внимательно выслушивал планы по спасению, очень слабенькие, надо сказать, планы, обещал подумать над этим. Проблема была в том, что Антона не стоило трогать, слишком шатким казалось общее положение. А если Завулон вдруг решит, что удар нанесен именно по нему, и примется лично ликвидировать сопротивление — то тут придется совсем скверно. Пока Завулон не вмешивался и закрывал глаза на укрепляющуюся шпионскую сеть, на игру ведьм на две стороны, были шансы занять выигрышную позицию. К тому же Гесер сразу почуял, когда был последний сеанс связи через ученическую связь при участии самого Антона, что Завулон не просто так вцепился в него, и стережет, контролирует. Такое одним махом не отрубить, там хитрый подход нужен, детальная осведомленность. Так что повстанцы рисковали вмешиваться лишь на окраинах города или же ударным, прицельным натиском в центре — тайком отключить защиту дома, ворваться ночью, и пока перевертыши обезвреживали охрану, остальные отключали ошейники рабов, обезвреживали заряженные проклятия и помогали погрузиться в машины, а затем все быстро отступали. Но основной ударный отряд имел другие цели: добычу ценной информации из главной базы данных, перехват личной переписки коггнура. Этот отряд возглавляла Ольга, обвешанная амулетами силы под завязку и потому имеющая возможность манипулировать с сумраком напрямую, до третьего уровня силы включительно. Гесер разрабатывал операции, заранее просчитывал ходы вплоть до секунд и заготавливал десятки запасных вариантов, стараясь свести риски к минимуму. Но все равно слишком многое зависело от меняющихся линий вероятностей, поэтому Ольге приходилось слишком часто брать ответственность на себя. И вот то, что она в последнее время хлебнула этой самой ответственности через край, сильно ее изменило. Не подкосило, нет, и вроде даже как закалило, но, как известно, любое взросление и становление лишает возможности что-то отмотать назад, ухватить ускользающее. Гесер не позволял себе сильно на этом зацикливаться, а уж ей — и подавно, но осознание, что боялся именно этого последние триста лет, буквально выбивало почву из-под ног. Великими не рождаются. Великими становятся, когда твой хребет переломлен и пережёван непростыми обстоятельствами, но ты все равно вынужден ползти к цели и небездействовать. Ольга больше других понимала, что в сложившихся реалиях силы сконцентрировались именно в ней, и потому ее выбор был сделан, даже помимо ее воли. И все, чем Гесер мог ее поддержать — это лишь памятью, которая с каждым днем все больше его подводила. Но пока все могли противостоять — они имели цель. Все - одну, общую цель. И это объединяло, давало стержень. *** Когда Антон уже не знал что и думать, в камеру наконец шагнул Завулон. И хватило короткого взгляда, чтобы понять - сейчас вошел не наместник, уставший от рутины малоприятных обязанностей, и не любовник, с игривыми мыслями на уме, а вошел — хозяин. Причем, весьма рассерженный хозяин. Антон сразу подобрался, не позволяя отразиться лишним эмоциям, хотя какая-то странная тоска так и норовила затопить всё изнутри. Вставать он со стула не стал, менять позу - тоже, сейчас любая инициатива могла стоить слишком дорого. Что прикажут — то и придется выполнять. Но любые действия со стороны раба должны быть вторичны, это обычное правило, в том числе и правило выживания. — Что прикажешь с тобой делать? — спросил Завулон, присев на край стола, да так, что Антону пришлось развернуться вместе с креслом, чтобы видеть его лицо. Пружина спинки противно скрипнула. — А есть варианты? — Они есть всегда. Со мной — уж точно всегда.