До и после

Не зря у Антона все утро было дурное предчувствие. Сначала настроение испортилось из-за кандалов, затем не пойми что нервировало, и на душе было так скверно, что даже бесконечная болтовня Катрин не развлекала. В итоге перед самым обедом заявился незваный гость, да такой, что прислуга от страха чуть в обморок не попадала. Гость, прежде чем переступить порог, послал вперед себя собственную охрану с приказом запереть всех лишних в крыле прислуги и наставить по всему периметру непробиваемые чары против подслушивания и подглядывания. Завулон отреагировал на такой произвол философски, а то есть снисходительно бездействуя и все позволяя. Антон остался при нем, хотя всех остальных рабов отправили в подвал и тоже заперли. Катрин в числе двух охранников тоже умудрилась пристроиться за спину Завулону и сейчас напряженно фыркала да прислушивалась. Наконец внутрь шагнул некто, окутанный непроницаемыми чарами, так что лица было совсем не разобрать, и застыл напротив Завулона. — Великий, — сказал без каких-либо эмоций Завулон. Но склонять головы не стал, решил, видимо, что его охранники проделали это за всех присутствующих разом. Антон вздрогнул: так приветствовали лишь одного — коггнура. — Давай без церемоний, — отмахнулся гость и прошелся по холлу, разглядывая обстановку. На уровне его головы висел морок в виде плотного серого тумана, что со спины, что спереди. Одежду и дорогие сапоги худо-бедно Антону разглядеть получалось. Также как и уловить через ошейник, как напряжен Завулон. Надо же, а по внешнему виду и не скажешь. — Я без приглашения, — продолжил коггнур, — извини, что охрана потопчет цветы во дворе, сейчас время неспокойное, пришлось удвоить сопровождение. — Если выпустить парочку слуг, их угостят и удобно устроят. — Это излишне. Ну, показывай дом, столько слухов ходит про твою непреступную крепость и сокровища, что здесь прячешь, — при этих словах он посмотрел на Антона, который, как и положено рабу, занимал место на полу, у ног хозяина. — Можно подумать, тебе уже не донесли про всё что только можно. Кухарка же каждый день шлет отчеты этим… твоим, — любезный тон Завулона сменился на пренебрежительный. Вампирша сзади даже растерянно охнула, испугавшись такой фамильярности. — И не только она, — коггнур тоже расслабился и заговорил проще. Затем темная пелена поредела — он дезактивировал чары нераспознования. Вампирша снова издала какой-то полузадушенный звук — ходили слухи, что ликвидировали всех, кто случайно видел лицо коггнура. — Пусть встанет, — сказал коггнур, кивнув на Антона. — А то его так и не раглядеть толком. Антон замешкался, все-таки давно отвык от подобных поз, и ноги затекли. Завулон вцепился в волосы и дернул вверх, заставляя поторопиться. — Изможденным не выглядит, — коггнур резко потерял к Антону интерес, переключившись на охранников Завулона, вытянувшихся по струнке. А вот Антон пялился в ответ во все глаза, недоумевая. Он знал его. Очень хорошо знал по разделу картотеки Ночного Дозора, доступного лишь Высшим магам. Ольга тогда еще инструктировала его и Светку, делилась не самыми радужными своими воспоминаниями. АлександЭр, из долгоживущих. В человеческой истории известный, как Македонский. И насколько Антон помнил, он много веков был Светлым, вернее, инициирован таковым, а затем почти сразу ставший инквизитором — странным инквизитором, из числа тех, кто сам себе на уме. Да и сейчас в нем угадывались холодные серые тона, значит, с инквизиторами продолжает часто общаться. Но вот аура, воспринимаемая Завулоном и передаваемая через ошейник, однозначно была Темной. Когда, интересно, сменил цвет? После Итогового дня? Или раньше? — Зачем ты здесь? У нас соглашение: я не лезу на твою территорию, ты — на мою, — в голосе Завулона проступило раздражение, которое уже давно улавливалось через ошейник. — Он был так любезен, — коггнур резко развернулся и посмотрел прямо в глаза Антону, — что не стал вмешиваться и мне мешать. Я про Тигра говорю. Пришел, поугрожал, но услышав твое имя, сразу оттаял и дал мне время. А вот ты, — он переключил внимание на Завулона, — не забываешь каждый раз напомнить о старых договоренностях. Кстати, Городецкий, — он опять развернулся, — я здесь из-за тебя. Хозяин тебя прячет, никуда не вывозит. Это несколько… возмутительно, не находишь? Антон молчал, не зная как реагировать. По правилам раб не имел права заговаривать, пока не получал прямого приказа на это. А в присутствии высоких рангов вообще должен лежать лицом в пол, а его — никто не замечать. Любое нарушение жестоко каралось, и появлялся повод конфисковать раба у хозяина для нужд государства. — Он тебе язык отрезал? Почему не отвечаешь? Покажи, — велел коггнур, касаясь пальцами его подбородка. Антон отшатнулся прежде, чем понял, что сделал. Нерабское поведение. Рабу не позволено ничего, кроме безропотного подчинения. Но слишком уж неприятным было прикосновение. Будто бы змеиная шкура коснулась кожи. — Городецкий под слишком большим впечатлением, — раздраженно вступился Завулон. — Обычно правил не нарушает, но лицезреть главного кукловода — перебор для психики раба. С чего бы такая честь? — Прежде чем отдадим его на откуп Тигру, хочется запомнить, каким он был. И из-за чего весь сыр-бор. Ты ведь не в обиде, Антон? Если твой Тигр действительно должен пожирать рабов, которыми откупаются, то ты станешь для него лакомым куском. Моего раба, к слову, он сожрал у всех на глазах. Но слишком поспешно, на мой взгляд. И дыму напустил, и вообще. Завулон равнодушно пожал плечами. Казалось, его ничто не задевает. Антон смотрел в пол и следовал его примеру. — Подойди-ка сюда, — велел коггнур одному из охранников Завулона. Тот поспешно подчинился. — Расскажи, что именно обсуждают сейчас. Чего опасаются. Охранник потерял дар речи: то ли от восторга, что уделили персональное внимание, то ли опасаясь последствий такого внимания. И Антон заподозрил, что Завулон намеренно сейчас оставил при себе самых тупых охранников — может догадывался, что коггнур распорядится всех в расход, ну раз видели его лицо и вообще. — Чего боятся, кого, говори, — повысил голос коггнур. — Меня? Спецотдел? Ведьмино проклятие? Антону как раз вчера передали, что рабы шушукаются про проклятие какой-то ведьмы, у которой спецотдел отнял раба. Будто бы облезут до костей все, кто причастен к этому делу. — Или, может, все боятся, что сумрак переварит мир? Не переварит, выплюнет обратно. Ему без нас никак. Охранник кивал и бросал напряженные взгляды на Завулона — что озвучивать, а что не стоит, не догадывался. — Чай или чего покрепче? — Завулон вроде как вспомнил про правила гостеприимства. Коггнур отмахнулся и прошел в гостиную, видать, ему точно всё доносили, так как в доме он ориентировался прекрасно. — Ты не справляешься со своими обязанностями, — обронил он между прочим, адресуя реплику Завулону, стоящему теперь у камина, от охранника ждать ответы ему надоело. — Массы паникуют, спецотдел сбился с ног, вампиры все куда-то сбежали, в спячку залегли что ли… Ведьмы от рук отбились. — На моей территории меньше, чем в других областях. Да и рабский центр процветает —громоотвод на все случаи жизни, — Завулон не оправдывался, он мягко давил. — А мелкие накладки — так у нас Тигр частым гостем, как при нем не признавать, что сумрак нестабилен и недоволен? — А личные списки? Что за подписи собираются? Говорят, уже больше полутора тысяч! Неслыхано! Похоже на саботаж. — Так этот вопрос не ко мне, а к моему рабу. Пусть он и разъясняет, — вот теперь Завулон явно веселился, только тон был чуть ли не траурный, страдальцем прикидывался, бесправным и не знающим, как выпутаться. Антон опять вздрогнул, не ожидал, что на него переведут все стрелки. Коггнур взирал неприязненно и ждал пояснений. Антон открыл было рот. Но Завулон опередил. — Да и какие там списки? Смех да и только, — он выдернул из сумрака свой бланк, щелкнули застежки, раскрутилась трубочка старой пожелтевшей бумаги. — Где тут тыщи? — На бумаге красовались четыре имени. А под ними затертое поле, будто туда много раз что-то вписывали, а оно растворялось. — Списки неприкосновенных? — осторожно спросил коггнур. Хотел взять в руки бумагу, но в итоге все-таки не решился. — Списки тех, к кому Тигр обещает больше не хаживать в гости, — Антон мысленно хмыкнул, Завулон не врал, просто недоговаривал, и суть-то не переворачивал, действительно, к лояльным Тигр обещал не цепляться. Но Антон не ожидал, что у Завулона список такой короткий, у Хены и то в два раза длиннее. Глаза коггнура загорелись азартом. — Отдай его мне. Завулон пожал плечами и кивнул на Антона. — Он распоряжается, он Тигру передает. Тот у других из рук не берет, кошка драная, сердится. — Пусть твой раб возьмет у тебя этот список и передаст мне. Подарит. Повисло молчание. Антон уже хотел вытворить что-нибудь минимально наказуемое, чтобы отвлечь внимание от опасной темы, но Завулон вздохнул. Вздохнул так, после чего обычно сжирал своих врагов не хуже того же Тигра. — У моего раба пунктик. Он выполняет любые прямые приказы. Любые. Но никогда не делает то, чего мне, его хозяину, не хочется. Даже если я отдаю прямой приказ. Вот как узнает, чего мне не хочется на самом деле, — большая загадка. — Антон стиснул зуы, ошейник в этот момент впился в кожу и подпалил ее по краям, чудом вышло не заорать. — Вот смотри, — Завулон подцепил край ошейника и оттянул его в сторону, — если продолжить ему приказывать, упрется, пока ошейник не прожжет до костей. А мне потом лечи, силы трать, потому как если Тигр опять заявится, в первую очередь проверит, нет ли угрозы жизни его любимчику. Так что не обессудь, список останется при мне. Коггнур задумался, застыл статуей. Брови недовольно сошлись к переносице. — А почему ты не хочешь отдать мне этот список? Почему не хочешь, чтобы отдал он? — Да безделица это, не стоящая внимания. Вот попробуй, впиши свое имя — выцветет. Коггнур помедлил, затем извлек ручку из кармана, вписывал долго, выводя загогулины. Все, затаив дыхание, ждали что будет дальше. Буквы вспыхнули огнем и испарились с бумаги. — Раньше просто выцветали, — не удержалась от замечания Катрин. — И что? — коггнур глянул на Антона. — Могу лишь предположить, — тому наконец удалось разомкнуть губы и выдавить из себя пару слов. Завулон кивнул, давая на это свое хозяйское позволение. — Сумрак отводит вам роль посерьезнее, особую. Для встречи тет-а-тет. — Ну вот, умный же раб, мне нравится, — просиял коггнур. Антон теперь понял, почему Завулон утром настаивал на непрошибаемом самолюбовании кандидатуры, относительно которой делал Антон предположения. Его обводили вокруг пальца, но он этого не замечал, стоило лишь добавить чуток лести к своим словам. У Завулона зазвонил телефон. Оказалось, его срочно вызывали в спецотдел. Завулона перекосило от досады. — Езжай, обязанностями пренебрегать нельзя, — велел коггнур, удобно располагаясь в его любимом кресле. — Езжай, а я тут еще немного погощу, расспрошу всех. У меня ж так скучно, а тут всё-таки повеселее. И не переживай, охраны у меня много, никого не дадим в обиду, защитим. И дом твой не развалится — езжай. Ошейник Антона завибрировал, передавая нервозность Завулона — ехать тот не хотел, но не подчиниться не имел права. — Мы просто посекретничаем немного с твоим рабом. Обещаю, живым он останется, — пошутил коггнур, указывая Завулону в сторону выхода. Или мне дать тебе сумеречную клятву? Дверь за Завулоном хлопнула так, что стены задрожали. Антон не сомневался, что вызов из спецотдела был спланирован коггнуром заранее, потому без разницы — ушел бы Завулон или нет, — все равно стало бы так, как нужно коггнуру.