До и после

В доме всё затихло. Завулон уехал что-то там вынюхивать и выслеживать — так высказалась Катрин, не упустив возможности пожаловаться, как ей надоело оставаться дома и присматривать за рабами. Антон был предоставлен сам себе и, чтобы окончательно не свихнуться, вновь и вновь прокручивая в голове намеки Тигра, он отправился в подвал посмотреть, как там устроился новенький. Парадокс, но Антона тянуло к нему с непреодолимой силой. То ли ревность делала свое дело, и хотелось убедиться, что он ничем не лучше других, то ли Антон наконец встретил того, кто был действительно ему интересен и не раздавлен отвратительным рабским положением. Он обнаружился в своей тесной комнатёнке, стоял у ниши, заменяющей окно и зачарованной так, чтобы показывать звездную ночь. Антон мог свободно перемещаться по всему дому, и ему, как и Завулону, не составило труда преодолеть запертую заклинанием дверь. Вернее, Антон сначала ее распахнул и лишь затем сообразил, что вообще-то тут заперто и стоило постучать хотя бы для приличия. — Входишь, как хозяин, — подметил новый раб. — Тебя нигде не видно. Лень или это какой-то протест? Сидеть здесь дни напролет — не самое приятное занятие. — Раб следует лишь приказам своего господина, более он ничего не должен желать, — процитировал новичок седьмой пункт рабских правил. Развернувшись и теперь глядя прямо в глаза Антона, он морщился, пережидая какую-то боль. Через мгновение стало понятно, какую — его изувеченная нога плохо среагировала на резкий разворот. Антон подивился, как же тогда тот умудряется плавно двигаться в танце, если испытывает боль почти при каждом шаге. — В танце оно забывается. Почти, — пояснил он, видимо, прочитав в глазах Антона вопрос. — Целитель тебя осматривал в первый день? У Завулона очень хороший целитель. — Значит, у него не было стимула исправить увечье. Или же не было на то приказа. Зачем ты здесь? Хозяина нет дома, и раб сразу прибегает к другому рабу. Будь ты ведьмой, решил бы, что пришел извести меня заговором или же ядом. — Сам не веришь в то, что говоришь. Темные приписывают нам бессмысленную сентиментальность и глупость, но мы знаем, что это лишь понимание границ. Ты в курсе, где не перешагну я, а мне нетрудно понять, чего не сделаешь ты. — Зато честность и откровенность у всех разная. Так зачем пришел? — Расскажи про себя, — велел Антон, садясь на узкую кровать, опираясь спиной на голую холодную стену и устало прикрывая глаза. Больше в этой комнате сесть было не на что. — Когда родился, на ком женился? — усмехнулся раб. — Почему именно тебя подарили? И почему танцуешь. Все мы от чего-то бежим, но для других танцевать — рискнет не каждый. — А ты танцуешь лишь для него? Не для всех, а именно для него. Никто этого не одобряет, но знают — уж точно все. И как именно танцуешь — тоже знают. — Завулон любитель таких вещей, и тут ничего не поделаешь. Раб доковылял до кровати и сел на другой край, ближе к двери. Казалось, он ничего не весил, кровать почти не скрипнула. — Мне не хочется ничего рассказывать. А приказать ты мне не можешь. — Ты знаешь, что вампирша из эскорта Завулона — единственная, кому дано официальное разрешение охотиться на магов и выбирать жертву исключительно на свой вкус? Представь, что ей захотелось навестить твоего бывшего хозяина. Интригует? — Прошлый хозяин оставил меня в этом доме, — осторожно уточнил он. — Значит, вампирша может навестить того, кто сломал тебе ногу. — На самом деле сломал он мне две, а восстановить вышло лишь правую, — голос у раба стал бесцветным. Но потом он все-таки вопросительно глянул на Антона: — И Завулон закроет глаза на подобную прихоть своей подчиненной? Слухи-то потом поползут именно про его сентиментальность, а не про странные вкусы его вампирши. — Еще слухи поползут, что, значит, новый раб пришелся по вкусу, раз наместник уделил внимание такому пустяку — пожеланию своего раба. Раб перевел глаза на потолок, вздохнул. — Ты слишком много на себя берешь. И никаких стоящих причин нет для этого. Ты такой же раб, как и все, хотя и мнишь себя особенным. Антон, кто тебе внушил такое? Решив, что спорить и доказывать что-либо бесполезно, Антон просто положил перед ним папку, которую прихватил с собой. — Зачем мне фотографии чьих-то отъеденных оборотнем конечностей? — удивился тот. — Я в этот дом попал с переломанными ногами. Неделю целитель сращивал сорок осколков. Срастил. А как только я свободно зашагал, Завулон подарил мне эти фото. Я почти не помню лиц тех, кто меня уродовал, но при заклинаниях не обойтись без рук и пальцев. Именно их я и узнал. Оборотни долго и много грызли, по приказу причиняя как можно больше боли, но пальцы оставили невредимыми. Тогда мне казалось, что это не то, чего мне хотелось — смотреть на трупы тех, кто причинил когда-то боль. — А сейчас? — А теперь я знаю, что те четверо не смогли купить себе рабов. Ни украсть, ни присвоить — они ничего больше не смогли — не успели. И оттого спокойнее. Ты понимаешь? Раб долго смотрел в глаза, не моргая, никак не напрягаясь, не выражая никаких эмоций. Затем опять вздохнул. На этот раз более дружелюбно. — Что именно ты хочешь знать обо мне? — Ладно, не хочешь про себя, тогда я не настаиваю. Расскажи о другом. Искандер. Ты родился после него? Глаза наконец недовольно сузились. Проявились хоть какие-то эмоции. Судя по всему, имя изрядно испортило ему настроение. — Намного позже. — Но ты должен был слышать о нем. Я хочу знать его слабости. — Про инквизиторов мало кто что знает. А уровень силы у меня лишь первый. Он так и сказал, в настоящем времени, будто не считал себя пустышкой и сила всё еще была при нем. Антон удивленно глянул, но на его лице опять уже ничего не читалось кроме дикой усталости и равнодушия. — Ты отказываешься помочь? — Информация дорого стоит. Антон встал, прошел к нише, уставился в зачарованное звездное небо. — Значит, месть тебя не интересует. Тогда что? Танцор помолчал недолго, потом все-таки решился. — Хочу узнать про сына. В человеческую базу данных залезть несложно. Тем более тебе, со свободным доступом ко всему. Но хозяин не должен понять что и почему. Если поймет, даже случайно, я оговорю тебя, да так, что все возненавидят тебя. Согласен на такие условия? Антон показательно хмыкнул. — Думаю, еще больше опозорить меня или подставить — просто невозможно. Но я согласен. Давай данные. ** Когда Антон вышел в холл, то застал там цапающихся вампирш. Юля зверствовала, огрызалась и пыталась покалечить так и не сменившую облик Катрин. — Жратву не поделили? — спросил Антон, рискуя обратить гнев обеих против себя. Юлька зло зыркнула и метнулась прочь, будто Антон застал что-то ему не предназначенное. — Совсем с катушек слетела, — пожаловалась Катрин. — Не знаю, что с ней делать. Вы, Светлые, всегда нелогично срываетесь: сначала терпите столько, сколько не стоит, зато потом беги-спасайся, кто может. — Я для нее теперь тоже не авторитет, — пришлось признать Антону. — Завулону пожалуюсь, — пригрозила она. И через пару часов все-таки претворила угрозу в жизнь. Антон не знал, что и как сделал вернувшийся домой Завулон, но Юля выскочила из его кабинета, скрипя зубами — острыми вампирьими зубами, — и проклиная всех, кого только могла. Но вид у нее был уже более адекватным, а из глаз пропала чумная затравленность. Завулон умел, когда хотел, надавить на правильный рычаг. Напрягало лишь то, что во всех и всегда он находил слабые места и рычаги слишком легко и пугающе быстро. А уж если жаждал добиться конкретного результата — в средствах себя не ограничивал. Впрочем, Антон сейчас был не в состоянии вникать во все тонкости срыва Юли, у самого силы были на исходе, а психика — на пределе. ** — Давай хотя бы, чтобы эти браслеты никто не видел? — попросил Антон, с сомнением разглядывая свое отражение в зеркале. Красивые, переливающиеся в солнечных лучах, кандалы смотрелись чужеродно поверх штанин светлых джинсов. Антон долго упирался и протестовал, но в итоге Завулон опрокинул его на стул и самолично защелкнул браслеты на щиколотках. Те оказались широковаты и налезли прямо поверх ткани. — А смысл? — возразил Завулон. — Вся идея в том, чтобы все разом обратили внимание, и в первую очередь тот, кто мне нужен. — Ну, вот пусть он видит, а от других скроешь чарами, — Антон попытался выдать один из тех взглядов Катрин, против которых Завулон обычно устоять не мог — делал, как ей хотелось. — Потерпишь пару часов, — отрезал Завулон. — А Юльке что сказал? Почему стала такой тихой? — Пообещал, что сожру. Всё, отстань, не до тебя сейчас, — он потянулся к телефону. Антон подумал сначала обидеться, затем решил, что Завулон мог именно этого добиваться, потому пришлось сделать вид, что смирился с неизбежным. Катрин долго и неодобрительно разглядывала браслеты, пока они вместе дожидались Завулона в холле. — Не по размеру, — съязвила она. — Ага. В колене жмут, — зло огрызнулся Антон. — В сумраке силой фонят так, что только Высший и рискнет их дезактивировать, — нравоучительно пояснила она про размер. Антон скривился. Можно подумать, сам этого не понимал. Но если вампирше захотелось поопекать его, что ж, пусть опекает. Он попытался в машине, пока ехали, еще раз упросить Завулона. Слишком уж муторно делалось при мысли, какие опять поползут слухи. Но на того даже угрозы не подействовали. Упоминание Тигра — тоже. Зато после поцелуя, вроде, чуть оттаял. В итоге сошлись на том, что, когда зайдут в зал собрания, браслеты будут под чарами, и Завулон уберет чары невидимости позже, когда понадобится. Поэтому Антон, не ждущий подвоха, спокойно застыл посреди зала, недалеко от хозяина. И ошарашенно хватанул воздух ртом ровно в тот момент, когда все тридцать пар глаз Темных уставились в пол, аккурат в нескольких шагах от Завулона, а то есть на браслеты. — Мы же договорись, — зло шепнул он своему хозяину. — Ты обещал, что будут невидимыми. — Они и были, — не прекращая улыбаться собравшимся, в тон ему ответил Завулон. — Но я же учил тебя тщательнее оговаривать любые условия сделки. В данном случае ты не оговорил время действия нашей договоренности. Я дал тебе пять минут. Если тебе этого мало — сам виноват. — Убью, — одними губами прошептал Антон. А потом уже было некогда обижаться, собравшиеся настолько обалдели и потонули в предположениях, что может означать очередная выходка наместника, что Антону только и оставалось, как стоять за спиной Завулона с гордо вскинутой головой и с тонной презрения во взгляде. А затем шепотки в зале смолки и все еще более шокировано уставились за спину Завулону. Вернее, как удалось чуть позже выяснить Антону, за спину ему самому. — Что это значит? — раздраженно прошипел подошедший Хена. — Вы спятили? — Так все равно ведь скоро все помрем, почему бы не развлечься напоследок? — оскалился Завулон. — Коггнур здесь, — сквозь зубы процедил занервничавший Хена. Завулон лишь равнодушно пожал плечами. Хена перевел умоляющий взгляд на Антона: — Этот из ума выжил и последнюю осторожность растерял, но ты-то? О себе не думаете, так хоть мою шкуру пожалейте. — Но-но, — возмутился Завулон. — Давай без такого трагизма в голосе. Подыхать — так с музыкой. Антон хотел пожать плечами, как и Завулон, но наконец сообразил, в чем, собственно, дело. И еще раз хватанул ртом воздух, мысленно проклиная бесшабашность Завулона. Закашлялся. Видимые за спиной крылья при этом чуть слышно захлопали. — Дышать не забывай, — ввернул вроде бы как заботливо Завулон. А собравшиеся уже стали переговариваться и, причем, очень активно. — Так, минуточку внимания! — перешел в наступление Хена. — Сегодня был подготовлен сюрприз, но наместник… кхе-кхе… всех нас немного… опередил. Так вот: запланировано костюмированное развлечение. После торжественной части, разумеется. Но все уже сейчас могут воспользоваться заклинаниями имитации и преобразить свой облик. Или… облик своих рабов. — Чары имитации… — проворчал Завулон, но достаточно громко, чтобы опять привлечь к себе внимание. — Да кому они нужны. То ли дело похвастать тем, что имеется. Ну и кому по зубам? Из противоположного угла зала неодобрительно косилась Катрин и вертела пальцем у виска. Антон пытался сохранять серьезный и в меру отстраненный вид — как и положено бесправному рабу, у которого хозяин пустился в странные, разгульные ребячества. Собравшиеся усиленно пялились на крылья, и создавалось впечатление, что готовы навалиться всей толпой и проверить, насколько они настоящие. В довершение всего браслеты позвякивали монетками при каждом неосторожном движении Антона. Он в двадцатый, наверное, уже раз проклял Завулона. Разумеется, в мыслях, озвучивать такое было бы самоубийством. Кто-то сразу перенял моду, и немногочисленные рабы, которых позволили провести в зал, преобразились, обзавелись кто нарочито-киношными вампирьими крылышками и ушами, а кто и волчьими хвостами. Один смельчак рискнул своему рабу наколдовать пыточное орудие в виде окровавленных наручников, но инквизиторы сразу же не одобрили, и чары поспешно рассеялись. «Убью», — послал Антон мысленную реплику. Но Завулон ее показательно проигнорировал. А в следующий миг Антон вцепился ему в запястье, потому как сквозь толпу к ним пробирался Александэр. Причем, без своей обычной свиты и без какого-либо морока невидимости, окутывающего по периметру. Завулон незаметно высвободился из неосторожной хватки Антона и встретил гостя вежливым оскалом. — Искандер. — Занятный сегодня вечер, — отозвался тот без своего обычного пафоса. И окружающие не торопились падать перед ним ниц. — Каждый торопится урвать своё, — сказал Завулон. К ним проталкивался еще кто-то. Антон предусмотрительно отошел дальше за спину Завулону. Удивляться происходящему он устал, а быть рабом в конкретно взятом случае было проще, ведь решать и выкручиваться придется не ему. — Как всегда, в центре внимания, — заявил Кармадон, неприязненно уставившись на Завулона. — Я запрещал пускать сюда рабов, но все предпочли устроить из собрания балаган. Что ж, на вкус и цвет… — Он тоже не почтил коггнура, да так, словно тот был лишь прислугой, не более того. — Да вот, захотелось похвастаться… достижениями, — Завулон оставался серьезен и цедил слова, придавая им особо резкое звучание. — Чары имитации — не то, с чем стоило бы перебарщивать, — не отставал Кармадон. — Имитация на нижних слоях, извини, не особо удалась. У кандалов должна быть еще сдерживающая цепь, без нее они бессмысленны. — А это кандалы? — удивился Искандер. — И в чем смысл? — Действительно, — поддел Завулон, — кто может разглядеть, чего именно не достает кандалам? Разве лишь тот, кто лично их когда-то зачаровывал? — Кандалы все одинаковы, — процедил Кармадон, делая вид, что его никак не касается намек, прозвучавший в последней реплике. Антон впал в ступор. Этого не может быть. Быть не может. Антону едва хватило сил не обернуться на Завулона и не задать дурацкий вопрос. Вот так подарочек. Значит, идея с браслетами все-таки сработала? Кармадон был взбешен, но тщательно это скрывал. И неотрывно пялился то на оковы, то на крылья. И становился всё злее и злее. — Попался, — прошептал на ухо Антону притиснувшийся вплотную Александэр. — И не удивляйся, я тут как простой чиновник из коггнурата. «Подай-принеси» — называется должность. А что еще обо мне знаешь — так об этом потом. Антон медленно кивнул и попытался отодвинуться подальше. В этом зале собрались все ключевые фигуры. Просто так ли? Ну, или почти все. В груди неприятно заныло — дурное предчувствие, не иначе…