До и после

— Свидетельские показания, — сказала Катрин, разворачивая перед всеми лист с записями. — Гесера выкрали из офиса Ночного Дозора именно в тот момент, когда он лишился силы. А то есть в самый цейтнот и в эпицентре Итогового дня. Значит, похититель знал, когда это произойдет. Свидетель разобрал в сумраке след Кармадона. Предвосхищая возражения, скажу, что воспоминания свидетеля проверены специалистами и возможность морока и заимствование чужого облика исключены. Темные переглянулись и заспорили. Цербер тем временем выволок в центр зала свою жертву и наконец выпустил штанину из зубов. Кое-кто из стоящих поблизости шарахнулся в сторону, мало кому доводилось видеть церберов в их дикой силе. Антон с удовольствием подметил страх магов; цербер, кажется, тоже наслаждался произведенным эффектом. — Догнал все-таки, — вампирша одобрительно кивнула. — По следу отправили, выследил. Все знают, что церберов не провести, могут месяц идти по следу, но до жертвы все равно доберутся. Этот, — вампирша кивнула на обессиленного и довольно потрепанного Темного на полу, — замешан в покушении на собственность наместника, а то есть на жизнь раба, и это считается непростительным правонарушением. Если грамотно провести допрос, узнаем имя заказчика. Хена тут же подключился и дал соответствующие распоряжения охране. В дальних рядах опять мелькнул Искандер. Вид у него был недовольный. Маги не спорили с вампиршей и пока не торопились напоминать про жертву для сумрака: церберов все побаивались, а этот был не в ошейнике, значит, приказ хозяина может проигнорировать, ничем его не удержишь. А уж такой хозяин, как Тигр, вообще непонятно что может ему приказать. — И еще, — Катрин выудила из сумрака здоровенную папку с документами, — тут показания и протоколы с мест расследований. И во всех свидетельских записях указывается одно имя — Кармадона. — Она с вызовом переводила взгляд с одного мага на другого, но толпа уже подрастеряла боевой настрой, стушевалась, так что давить на нее было уже не нужно. Где-то слева громыхнуло: неудачная попытка взломать преградительный контур. Тигр отмер у своей стены, поморщился. Глянул на Хену, как на главного организатора сегодняшнего вечера, и тот подобрался, стремительно двинулся в сторону — разбираться, кто там такой нетерпеливый, что ломает стены и двери. Тигр зевнул и показательно глянул на часы на запястье. Те, кто поумнее, осторожно отступили к противоположной стене, провоцировать сумеречную тварь им не хотелось. — Может, сегодня опять рабами откупимся? — внес кто-то несмелое предложение. — По-другому ведь никого отсюда все равно не выпустят. На него зашикали, рабы были в этом зале не у всех. Антон выхватил взглядом из толпы Арину, подивился ее спокойствию. Неужели сюда ее притащил сам Тигр? Больше некому. С чего такая честь? Арина быстро уловила интерес Антона, насмешливо глянула на ножные браслеты. Настроение Антона и так было неважным, да и беспокойство никуда не делось, висело над головой, будто воронка проклятия. А после такого взгляда ведьмы стало совсем тошно. Почему насмешки от знакомых воспринимаются острее и будто ножом под ребра? И сразу воздух из легких — с трудом, толчками. А вдохнуть затем — совсем уже никак. И ухватиться за ошейник, потому что ощущение, будто тебя всей толпой душат. И пальцы как чужие… Антон с трудом сдержался, чтобы не закашлять. И не проклясть кое-кого. Хотя бы мысленно. И тут Арина как-то резко потускнела. Вот вроде продолжала посмеиваться, но уже бесцветно, по инерции, болезненно, словно у нее самой разбередили рану. Так может ставить на место лишь… Завулон. Антон обернулся — точно, Завулон взирал на ведьму с холодным прищуром и очень опасной ухмылкой. И был каким-то настоящим, каким становился редко. Вот весь вечер играл и при других легко менял маски, а Арине отчего-то достался с оголенными нервами. И довольный до безобразия. И вся толпа для него сразу побоку. И Тигр — туда же. Интересно, чего так завелся? Задело, как Арина зыркнула на браслеты? Или, наоборот, рад, что все-таки заметила их? И ведь странно: та завидует. Было бы чему… А, собственно, чему? От этих бесконечных сомнений и переглядываний с Завулоном отвлекла зашумевшая толпа: кто-то пытался скрутить разбушевавшегося Кармадона, кому-то досталось серьезно, и кровь хлестала из ран; рычал цербер, суетился Хена на грани перекидывания в свою сумеречную ипостась; и лишь Тигр лениво наблюдал да морщился. Галстук-бабочка съехал в сторону, и от официального облика не осталось былого лоска. Оно и понятно — в таком бардаке играть роль арбитра малоприятно. Театр абсурда. Мгновение назад Антон так и подумал — театр, где на сцене клоуны, а в закулисье никому не видимый режиссер дергает за невидимые длинные ниточки. Кармадон, вон, тоже всё дергал за них и дергал, а чего добился? Сейчас свои же и сожрут… — Жертва, — громко напомнил Тигр. — Кого забирать? Антон глянул под ноги, ища тень. Ошейник неохотно, но все-таки пропустил поток магии. Завулон было дернулся и даже руку на плечо положил, останавливая, но быстро успокоился, заметив, что Антон в сумрак не торопится. Все, что было нужно Антону — это ухватить нити сумеречной ткани. Если предстоит биться, пусть нападающие попробуют это сделать, когда реальность расползается у них прямо под ногами. Тигр глянул, но мешать не собирался. А Завулон ничего так и не понял, значит, препятствовать не станет. Маги покричали, но к единому мнению все-таки и не пришли. — Жертвы нет, — сказал Тигр. — Забираю того, кто компенсирует напрасные затраты. Время слишком дорого. — И он двинулся к Кармадону. Хена, стоявший на пути, в панике отшатнулся, решив, видимо, что это по его душу. Но Тигр прошел мимо, даже не взглянув в его сторону. Антон порадовался, что успел внести Хену в свой список. А Тигр слово держал — «своих» не трогал. — Забираю такую жертву, — Тигр давал магам время согласиться или же опротестовать. Смельчаков возражать не нашлось. Кармадон, осознав, что выбор не в его пользу, ударил сразу несколькими заклинаниями, но Тигра даже не задело, гася магию ответным ударом. Рядом предостерегающе, для острастки, зарычал цербер, он вроде как вспомнил, кто теперь является его хозяином, и кинулся ему на подмогу. Темные молчали, кажется, смирились с кандидатурой жертвы. Тигр показательно вздохнул и двинулся ближе. — Нет, — возразил Антон. В общей тишине это прозвучало странно громко. — Пусть сначала ответит за наших. Имею право требовать. — Его вина не доказана, — осторожно сказал один из инквизиторов. — Документы неубедительны. Следствие не доведено до конца. «Не лезь», — мысленно распорядился Завулон. Антон качнул головой, надеясь, что тот уловит, как это важно, и заткнется наконец. Но вибрация ошейника подсказала, что Завулон готов пустить в ход прямой приказ. «Не смей. Никаких приказов, — велел мысленно Антон, — Ты должен понять. Именно ты — должен». Тигр в задумчивости замер. Может, прислушивался к сумраку. — Я вызываю его на бой. Я в своем праве, — настойчивее заявил Антон, медленно подходя ближе к Кармадону. Тигр после длинной паузы все-таки кивнул и уступил дорогу. Ошейник на миг сжался плотнее на горле, затем отпустил — Завулон смирился. — Смешно. Неравный поединок, — Кармадон обрадовался, что легко отделался. — Что может пустышка? Но так и быть, позволяю выбрать уровень боевой магии. Или слишком многого хочу? Как сможет раб колдовать? Или ты предпочтешь просто бросить в меня стулом? — Если понадобится, голыми руками придушу, — пообещал Антон. — За всех Светлых. Перед глазами сразу промелькнули знакомые лица. И лица тех, кого доставляли в лазарет Завулона — изувеченными и едва живыми. Линии сумеречной ткани сразу запульсировали в пальцах, заизвивались, словно змеи. Это было странно и красиво: все семь, ровно по числу слоев; и несколько лун разом прокатились по небосклону, и приторно-зеленая трава шестого слоя зашуршала под ногами, и даже песок пустынного третьего взметнулся в желтый, сухой воздух — Антон чувствовал и осязал все и сразу. Мгновение казалось, что он в силах даже Тигра остановить, если понадобится. Но… нет. Не так. Дозоры еще не умерли, хотя их старательно и хоронили. Если наносить удар — то своим клинком. Орудием Дозорного. Антон стряхнул с пальцев сумеречную ткань, покачал головой, будто кому-то настойчиво повторяя это самое «нет». Мысли медленно трезвели. Хена, смотрящий в упор, сделал отрицательный жест, уговаривая передумать. Антон проигнорировал. Пока он приближался к Кармадону, остальные благоразумно отступали назад. Где-то сбоку Катрин отчаянно зыркала на Завулона и размышляла, не вмешаться ли. — Я не хочу, чтобы меня обвинили затем в убийстве раба, — сказал Кармадон, продолжая потешаться над ситуацией. — Но щиты не сниму. Если его раздавит прессом силы — это уже будет не моя вина, и вы все — свидетели этому. — Кармадону льстила мысль, что наконец выйдет разделаться с тем, кого безуспешно пытался уничтожить все эти годы. Причем, так просто. Антон встал в пяти шагах, стараясь больше ни на кого не отвлекаться. — Изначальную силу хочет призвать, — догадался кто-то из толпы. — Да бессмысленно это, — ответили ему. — Пустышки ничего не могут. — Вдруг сработает? И сумрак успокоится, и катаклизмы прекратятся. Антон был благодарен Завулону за то, что тот не вмешивался. Это был его бой. Его персональный поединок. Он смотрел в глаза Кармадону и хотел лишь одного — чтобы тот дрогнул, чтобы осознал и испугался. Но тот отчего-то растерял все свое пресловутое чутье. А зря… — Вообще-то, — произнес Кармадон, — такая дуэль — это оскорбление. Рабы — что мусор под ногами, кто допустит подобный фарс? Но так и быть… извольте. Антон не слушал. Он ни на что не обращал внимания. Сдерживать себя было все труднее. Хотелось просто ему врезать — незатейливо, кулаком промеж глаз. И коленом добавить. Но если уж вызвал на дуэль по старинному обряду, придется придерживаться правил. И, действительно, без изначальной силы не обойтись, ей ведь судить и принимать решение. — Клинок «Ответа», — громко объявил Антон. Он озвучил свое оружие. Теперь очередь за противником. Кармадон опешил. Потом разозлился так, что даже побагровел. Кто-то из толпы рассмеялся. И неудивительно. Этот клинок может использовать маг любого уровня силы, Светлый. Если обвиняемый невиновен, клинок пройдет насквозь и не причинит вреда. В противном случае — мгновенно развоплощает. И по легенде — очень и очень болезненно. Проблема лишь в том, что Светлый маг сначала должен шагнуть на второй слой и уже оттуда вынести этот самый клинок. Из рук в руки его не передать. И порталом не вытащить. Темные уже, ничуть не смущаясь, голосили и смеялись, поглядывали на Кармадона и поздравляли его с легкой победой. О присутствии Тигра будто бы все забыли. — Что? Силенок не хватает? В сумрак никак не окунуться? — засмеялся и Кармадон, неверно истолковав заминку Антона. Но тот медлил по другой причине. Мучило сомнение, что потом трудно будет объяснить Наде про Кармадона, и почему Антон взял только на себя это право. Он запоминал каждое его движение, каждый взгляд, впитывал каждую реплику. Слепок воспоминания, конечно, не то же, что самому присутствовать, но все-таки передает большую часть эмоций. Такое не подделать и не откорректировать, это должно сработать. А еще Антон понимал, что подставляет Завулона, ведь в итоге на его силе придется нырять на второй слой, и все это поймут. И не одобрят, что раб безнаказанно черпает хозяйскую магию, да и наместнику не простят, что позволял и не донес в спецотдел раньше. Но сомнения Антона разрешил сам Завулон. — Силы, чтобы поймать тень, говорите, не хватит? Так силы мы ему сейчас добавим, — сказал он, подходя сзади и по-хозяйски кладя руку на ошейник. — Волью магии, сколько понадобится, потому как исход поединка меня сильно заботит. Личный интерес, не обессудьте. На этот раз потрясенно заткнулись даже те, кто до этого осмеливался перешептываться за спиной Тигра. Знакомая магия потекла по жилам, топя в себе и наполняя силой. Завулон от странного, непонятного Антону, восторга, кажется, даже перестарался, силы было слишком много. Ошейник ощетинился и колол кожу тысячами мелких иголок. Антон и не догадывался, что ошейник способен пропускать через себя такую мощь. И Завулон хорош: таил в себе столько сюрпризов, что даже стало интересно, хоть раз кто-нибудь сподобился испытать на собственной шкуре предел его возможностей? Казалось, Антон каким только его не повидал за два с лишним года, а поди ж ты, удивлен не меньше других. Клинок вспыхнул и зазвенел в пальцах. Голубоватое свечение рассекало холодный воздух второго слоя, его край светился всем спектром, и хотелось зажмуриться. И, вышагнув в реальность, Антон убедился, что тонкий звон все еще разносится, заставляя всех насторожиться. По сути, можно было сейчас им ткнуть в любого из присутствующих, и сработало бы. Так или иначе — сработало бы. Именно поэтому Темные пятились и озирались на инквизиторов. — Ты должен назвать себя, — тихо подсказал Хена. — Изначальная сила иначе не среагирует… Антон кивнул. Он и сам это знал. Не то, чтобы приходилось уже в подобном участвовать, но в учебниках об этом читали все стажеры — Светлые и Темные, без разницы. — Я, Антон Городецкий, Высший Светлый маг… — Бывший Высший, — подсказал Искандер, невесть как оказавшийся рядом, — важна точность формулировок, а то не сработает. — Высший Светлый маг, — проигнорировал его слова Антон, ведь, действительно, важен статус по факту, а не как хочется некоторым, — ученик Гесера, оперативник Ночного Дозора и все еще соблюдающий пункты Великого Договора, обвиняю тебя, Кармадон, в заговоре, в инициировании Итогового дня, и как следствие — в умышленном нарушении Договора, в потере баланса, в обмане Надежды Городецкой и в попытке единолично решить судьбу всех Иных. А как лицо заинтересованное обвиняю еще и в тысячах смертей тех, чья судьба должна была сложиться по-другому. Кармадон молчал и наращивал свои магические щиты, кокон силы сверкал и перекатывался темными, вязкими всполохами. Но он больше не отступал и не смотрел на двери. Решил принять бой — уже хорошо. Прежде чем сделать к нему шаг, Антон почувствовал на своем плече мимолетное одобряющее касание пальцев Завулона — но это для зрителей, а на самом деле он как-то по-хитрому активировал амулет в ошейнике, и защита заработала на всю мощь. Антон занес руку для удара, все еще непонятно почему медля. Кармадон до сих пор не верил, что пустышка способен с ним справиться. Удар надо наносить точно, а для этого придется подойти вплотную. Но щиты Кармадона грозили обратить в пепел все, что их коснется. Антон не был уверен, что ошейник выдержит такой пресс, но в любом случае его ничто не остановит, идти — так до конца. Если после всего Антон на что-то и способен, если все эти годы не зря жил надеждой на такой день, то риск, безусловно, того стоит… Еще два шага и Антон увяз в магических щитах противника. Странно, он ожидал чего-то обжигающего, испепеляющего, а погрузился в дикий холод. Ошейник же, напротив, раскалился, обжигая кожу. Клинок продолжал звенеть на одной ноте, и казалось, всех это сводило с ума, Кармадона — в первую очередь. И тот сорвался, ударил первым, выбрасывая вперед руку с треснувшим в пальцах амулетом… Тонко звякнула граница щитов — Антон краем глаза уловил Арину, растирающую в пальцах какую-то траву. Помогла ведьма, низкий поклон. Кармадон взревел, все еще надеясь устоять. Клинок перестал петь в тот момент, когда прошел грудь Кармадона насквозь. Мгновение казалось, что ничего не происходит. Антон даже решил, что ошибся. Что все они ошиблись, несправедливо обвиняя старого инквизитора. Сзади удивленно дернулся Завулон. А затем… затем Кармадон как-то странно, приглушенно выдохнул. А глотнуть воздуха больше не смог. Судорожно вскинул руки, будто бы для последнего в своей жизни заклинания. Весь выцвел, обмяк, повиснув на клинке. Не было ни крови, ни каких-то еще признаков повреждений. Просто он истончился и пропал. А Антон остался стоять с вытянутым в руке клинком. Затем и сам клинок истаял в воздухе. Народ в зале помялся-помялся и принялся ошарашено перешептываться. Все смотрели на Антона со страхом. Но с еще большей настороженностью — на Завулона. Понятное дело, после исчезновения главного противника, тот кинется мстить всем замешанным. И всем недальновидным — тоже. — Следствие завершено. Приговор вынесен, — довольно объявила Катрин, захлопывая объемную папку и пряча ее в сумраке. Казалось, ее ничто не способно удивить. — Эх, и опять надо решать, кого в жертву, — тихо опечалился один из Темных. — Я все еще согласен пожертвовать своим рабом. Некоторые согласно зашумели. Кто-то все же неодобрительно косился на Завулона, наместник, питающий магией раба, нравился им все меньше и меньше и для жертвы годился все больше. Зарычал цербер — тоже, наверно, примериваясь, кого сцапать в качестве приносимой жертвы. Все ждали вердикта Тигра. Тот вздохнул, прошелся перед стоящими вдоль стен. — Как жаль узнавать обо всем с таким опозданием, — ввернул Искандер. — Но не наша вина, что все так обернулось. Мы просто воспользовались ситуацией и играли по новым правилам. И рабов все покупали в соответствии с договором, заключенным с сумраком. С его одобрения. Ведь он не возражал? И после этой реплики Тигр наконец повеселел, будто найдя себе новую цель. Широко улыбнулся. С таким видом садятся за праздничный стол и берут в руки нож и вилку. — Жертва засчитана, вам дается неделя отсрочки. А есть ли вина, про которую говорите, или ее нет — сами судите, — сумрак заворочался, зашумел ветрами на верхних слоях. Тигр поежился, повел рукой, и у всех нестерпимо зачесалась кожа на предплечьях. У кого-то еще и плечи с шеей. Искандер первый стал покрываться какими-то серыми точками, будто сыпью. Они затопили даже его лицо. Антон перетерпел зуд, тот был недолгим, но, в отличие от других, на правой руке у него кожа не потемнела, а выцвела — было много белесых пятен. На левой — тонкая полоса с двумя темными точками. Послышались испуганные крики: кто-то решил, что их смертельно прокляли. Через пару минут точки пропали у всех, но проступили в сумеречном облике. У кого-то руки по локоть, у кого-то плюс плечи и спина. И возникло ощущение, что это надолго, хорошо, если не навсегда. На облик Искандера было страшно смотреть в сумраке — до брезгливого передергивания. У него даже лица стало не разобрать. Зря Антон отмел первую мысль про смертельное проклятие — это было похоже на что-то похуже.