До и после

Зачем Завулон сначала притащил Катрин в комнату, а затем позволил ей и рабу улизнуть, Антон так и не понял. Просто от скуки — вряд ли. То ли пытался создать «домашнюю» атмосферу, то ли сообщил Антону нечто такое, что должны были подслушать чуткие уши и разболтать острый язычок. Катрин хотя и была удивительно предана Завулону, но милые пустяки с удовольствием выбалтывала, набивая себе цену в глазах не слишком близкого к наместнику окружения. А раз и раб был допущен до подслушивания, значит, Завулону хотелось, чтобы слухи одновременно расползлись и среди рабов. Убивал одним выстрелом двух зайцев. — Мерлин что-то вроде красной тряпки для Темных? Все еще? Спустя столько веков? — спросил Антон. Очень хотелось блеснуть своей догадливостью. Сегодня Завулон особо красовался, выпячивал свою востребованность как в веках, так и сейчас, и потому Антону тоже показалось не лишним похвастать собственными талантами. — С чего так решил? — мелодия сменилась в очередной раз, и Завулон сбавил темп. — Да вот, подумал, как быстро отреагируют инквизиторы, если решат, что Тигр вспомнил о Великом, Абсолютном Мерлине. Кэт посплетничает, что Городецкий наводил справки, делал какие-то свои выводы, а хозяин охотно делился информацией. И мне про Мерлина, понятное дело, якобы сболтнул Тигр. Думаю, даже Гесер всполошится. Ты ради этого затеял всё? Угадал? Завулон приподнял брови, изображая насмешливое удивление, подстегивая дальше делиться своими соображениями. — Если Фафнира возможно ревоплотить, может, и Мерлина тоже? — Умница, — похвалил Завулон. — Завтра к вечеру все ключевые фигуры напросятся к нам в гости. Еще и твой Тигр нагрянет — как вишенка на торте. Скандалы, споры, попытки запретить ревоплощение. Спорим, даже не поинтересуются, собирались ли мы это делать всерьез. Как считаешь, Гесер кого пришлет? Опять Ольгу? Антон дождался, когда ему позволят развернуться и пропустить один из выпадов в танце, и затем сказал: — Ольга тебе противопоказана. Опять попытаетесь убить друг друга. Ставлю на Ласа. Вот тут брови Завулона совсем поползли вверх. — Силы у него на нуле, — пояснил Антон, — а все, кто тебе не опасен, обычно выживают. — Кажется, Хена поклялся убить его, как только встретит. Кого откажемся пускать? Первого или второго? Антону польстило, что Завулон учитывал и его мнение, не якал, не давил авторитетом, как обычно. — Надо чем-то озадачить Хену, и он забудет обо всем на свете, про Ласа — в первую очередь. — Есть идеи, чем? — Так позови Катрин, еще чего расскажешь, и она просплетничает и это. — Очень смешно. Возвращаемся к сказке? Антон высвободился. Танцевать — совсем пропало настроение. — И кто же там помер помимо известных мне из легенды? — А все. Встречал кого-нибудь, кто мог похвастать, что знал Мерлина? Антону очень хотелось назвать Гесера, но сам был свидетелем, как шеф расспрашивал Завулона о всяких деталях, связанных с Мерлином, так что Гесер точно отпадал. — А Моргана? Точно развоплотили? — вместо этого уточнил Антон. — Слышал про проклятие Мерлина? В легенде говорится, что Мерлин посоветовал всем про нее забыть. И смысл вроде был в том, что она потом не смогла подпитываться от человеческой силы. — Мерлин отрезал ей доступ к сумраку? — удивился Антон. — Поговаривали, что «сжег ее тень». Но народная молва — это такое сомнительное творчество, и никогда не определишь, что там правда, а что приукрасили. — Расскажи все по порядку, — попросил Антон, очень надеясь, что идея ревоплотить Мерлина маячит лишь как предлог всех взбудоражить и не более того. А еще Антон попытался представить, как Завулон, игравший за команду Морганы, умудрился избежать мести Мерлина. И выжить. Раз уж утверждает, что все остальные безвозвратно канули в лету. Представлялось плохо. — В сказке? — охотно отозвался Завулон. — Да как все и положено: мальчик-воспитанник погиб, так и не вкусив всех прелестей правления. Мерлину пришлось срочно искать замену. А так как Моргана и прочие завистники были искушенными в интригах и первого уровня силы, на место Артура Мерлин посадил не человека, а мага. Ну, чтобы личину мог легко носить двадцать четыре часа в сутки, избегать ловушек ведьм и худо-бедно сносить нервные срывы Абсолютного. А нрав у того был крутой, мало кому по зубам. — Подожди, — не понял Антон. — Так Мерлин вроде младенцев на корабль сгрузил и погубил в море именно из-за Артура? Любовь к одному превысила все чувства к другим. И что же получается? Не было Артура, и ради кого тогда принесена жертва? — Почему не было? По сути их было два: прототип и его двойник. Причем сразу так и не определишь, кто из них был настоящим. Инквизиторы, вон, до сих пор спорят на эту тему, артефактами приторговывают — в основном поддельными, новоделом. Антон удивленно застыл на месте. — Меч из камня вытаскивал мальчишка? Ну, чтобы иметь право на престол? Но поцарствовать не успел. Правил другой, — размышлял он вслух. — Или правил сам Мерлин? А поддельный Артур лишь перед народом появлялся, Моргану отвлекал? Завулон довольно хмыкнул, ему нравился интерес Антона к этому вопросу. Он этого даже не скрывал. — Мерлин править не любил, ему казалось это скучным. А экспериментировать с сумраком, артефакты создавать — запросто. Стражей лепил, глазом моргнуть не успеешь — то двуглавая змея, а то и человек-гора. Надобности в рыцарях почти не стало, под конец они даже обленились, разжирели. Антон оперся спиной о стену, скрестил руки на груди. Сколько гипотез ходило про Мерлинову эпоху, кого только не прочили в Артуры и рыцари Круглого стола, но что могли быть двойники на замену, да еще и с одобрения самого Мерлина, никому и в голову не приходило. — Так за кем охотилась Моргана? — Антон и сам удивился, насколько увлекся этой историей. Вернее, ролью Завулона в ней. Тот так пока и не проговорился, молчал о себе, как партизан. — За первым или вторым Артуром? — За Мерлином. Остальные для нее были лишь инструментом. Спрашивать напрямик было бессмысленно, тот мог заупрямиться, и тогда уже точно ничего из него не вытащишь, потому приходилось осторожничать и заговаривать зубы. И пришлось опять включиться в танец, потому как Завулон на месте стоять не мог, музыка его увлекала. Мелодия полилась неторопливая, еле слышная. — Но вопрос, зачем Мерлин убил младенцев, так и остается открытым, — напомнил Антон. Он считал, что танцы — совсем не его стихия, но Завулон вел так продуманно и виртуозно, и создавалось впечатление, будто для рисунка танца совсем не требовалось ничьих усилий, Антона — уж точно. С ним, в принципе, все было легко, но, разумеется, когда Завулон сам этого хотел. — По легенде это был поступок, подтолкнувший его на другую сторону, — продолжал в паузах Антон. — Если бы Мерлин это сделал ради воспитанника, можно было бы еще понять… Неужели подставной Артур был ему важнее всех остальных? Завулон помолчал, выпустил его из своей хватки. Повозился с музыкой, перебирая, выстраивая ее в нужном ему порядке. — Страх, — наконец сказал он, когда вернулся. — Всегда причина — страх. Или страх, или его отсутствие. Вон, Хена насколько адекватен, а в последнюю неделю будто спятил. Мне донесли, что позволил своему рабу развоплотиться. Вроде как недоглядел. По отчету в спецотделе так дело и закрыли. Но, сам понимаешь… Не согласился бы, ошейник не позволил бы. Антон вздрогнул. Плохая новость. И она так резанула тупой болью где-то внутри, что захотелось закрыть глаза и вообще не дышать. Время утекает. Непоправимо и пугающе быстро утекает. Минус еще один Светлый. И хотя Антон ему не особо симпатизировал, но догадывался, как непросто там было у них с Хеной. А ведь Антон когда-то завидовал его рабу, в самом начале, когда видел их удивительное взаимопонимание. Было в них что-то такое… отчего хотелось завидовать. А теперь такая печальная концовка. Не согласился бы… А ведь Завулон сейчас сообщил тоже не случайно, с какой-то своей эгоистичной целью. Антон оттянул рукав свитера: теперь стала понятна разгадка второй темной точки — еще один потерянный им Иной. — И мы опять возвращаемся к нашей сказке, — выдернул его из неприятных соображений Завулон. — Сразу к дуракам или еще что-то непонятно про Абсолютного? Антон отстранился. Прошелся туда-сюда, хотелось подумать и все взвесить. Он попытался представить себя на месте Мерлина: навел в царстве порядок на свой вкус, посадил второго Артура рулить, периодически контролировал его, но, видать, по большому счету все-таки доверял, еще и за Морганой приходилось следить — в общем, жилось нескучно. Обычные трудности с соседями, пытающимися оттяпать кусок территорий в свою пользу, — не в счет, в те времена везде так было. Но что же заставило Мерлина испугаться настолько, чтобы разом изменить всем своим принципам? Абсолютный маг легко мог вмешаться в линии вероятностей, настроить всё так, как самому хотелось. Завулон, к примеру, вмешивается — и ничего, пока в своем уме. Но Мерлин испугался. Завулон прав: паника сыграла с Мерлином злую шутку, а неспособность трезво оценить ситуацию — все усугубила. Не смог не вмешаться, перешагнул через себя, сделал что-то запретное, и оттого — выворачивающее душу наизнанку. Простая человеческая эмоциональная зависимость и столь же человеческая потребность не бездействовать. Когда так бывает? Гесер много раз пугал Антона нелогичностью эмоционального горения. Учил держать его под контролем. Учил тому, что в итоге и делает из Иных бесчувственных, усталых манекенов. Светку шеф тренировал не сходить с ума из-за Антона, даже специальную операцию провел с Дикарем, подставив его и проверяя будущую Великую на способность отделять общее от частного. Результат никого не удовлетворил. Но зато задуматься было над чем. Ой как задуматься! Сам Гесер из-за Ольги любого в порошок сотрет, но младенцев топить не кинется, конечно же. Ему и Ольга этого не простит. А Завулон — запросто. Егора, вон, топил, легко наживкой для вампиров делал. Еще и повернул всё так, что Светлые бесчувственными гадами выглядели, а сам он — честью и совестью эпохи. Позер. У кого научился? Не у Мерлина ли? У сломленного и Темного Мерлина? — Долго будешь думать — мозги лопнут, — поддел Завулон. Выглядел он очень довольным. С чего бы? — Жестокие у тебя какие-то сказки, — сказал Антон. — Думается не том, о чем хочется. — Главное, чтобы выводы делались верные. Остальное — дело десятое и всецело зависит от быстроты наращивания толстой шкуры. — А если я не хочу толстую шкуру? — Не умеешь — научим, не хочешь — заставим, — сладко на ухо пропел Завулон в такт играющей мелодии. — Или еще не свыкся с моим умением убеждать? Антон лишь возмущенно фыркнул. И опять подумал про Мерлина. Его тоже умело убеждали? Если сам смог увлечь своими идеями, то и Артур приучил его к чему-то? А Мерлин? Любил? Не было оно простым увлечением? По меркам Иных Мерлин не был стар, вполне мог «гореть» и сходить с ума, а опыт и цинизм его еще не иссушили. Это древним все легко: усталость и равнодушие делает их менее сговорчивыми и более занудными, таких фиг с пути собьешь. Антон глянул на Завулона. Скажет или нет? Кто тот самый Артур? И жив ли еще? Вот бы побеседовать с ним. Задать хотя бы самые важные вопросы. И про дурака-зашивальщика расспросить. Интересно ведь как. Ладно, пока придется довольствоваться лишь сведениями, которыми захочет поделиться сам Завулон. А эта сволочь ничего за просто так не делает. Лишь с тонким расчетом и пользой исключительно для себя любимого. Впрочем, и этим можно пользоваться, если умеючи. А учит он быть умелым и ушлым очень даже хорошо. По-другому с ним не выживешь. — А что за дурак в сказке? — осторожно спросил Антон. — На зашивальщика сильно смахивает. Завулон кивнул. — Да, был один феномен. Из-за него, собственно, юнец и сгинул. Подставился, а Мерлину признаться побоялся. Род Утера на нем и прервался. — Ты «дурака» сам видел? Как он колдовал? — Никак. Посмотрит на тебя, прошепчет что-то, а потом уже или есть, как хотел, или уже никогда так не станет. Жуткое ощущение на самом деле, не поверишь. — Так он зашивальщиком был? Или как? Раз сам Мерлин его опасался, значит, уровень магии сродни сумеречным тварям, так? Завулон ответил как-то напряженно, будто отфильтровывая то, что нельзя рассказывать: — Моргана пыталась его и подчинить, и запутать — не сработало. Маг со стороны приходил, да и поспешно отбыл обратно, испугался. Светлый, кстати. Никто против него не пошел, не нашлось сумасшедших. — «Дурак» Светлым тоже был или?.. — Упертым. Местами наивным до смешного. Но жутким. Я назвал бы его неопределившимся. — Но ты же сам говорил, что зашивальщики должны быть Светлыми. По-другому не получается. — Так с тем дураком даже Мерлин не справлялся, чего ты от меня тогда хочешь? Я за ним понаблюдал-понаблюдал, да отошел в сторону. Оно мне надо было рисковать и разгадывать его природу? А потом дурак все-таки отбыл в другие края. Видать, Мерлин как-то его выжил, не без этого. — Согласно сказке, Артур за ним потом по лесам бегал, выискивал и вернул назад. Так и было? Завулон опять как-то странно посмотрел. И быстро перевел разговор на другую тему. — Мерлин всегда делал так, как делал, итогов не подводил, на ошибках учился неохотно, потому как поражений почти не знал. Вы, Светлые, вечно со своими тараканами. Обязательно вам разрываться надо. У Мерлина пунктик был: Артур ради него цвет сменил, но ненадолго. Насмотрелся, как Абсолютного разрывает от противоречий и между «надо» и «хочется», да и плюнул на всё. А Мерлин потом еще долго голову пеплом посыпал. На свой, абсолютный, манер: продолжал ставить эксперименты, в сумраке неделями пропадал, Моргану всё выслеживал. — Как цвет сменил? — опешил Антон. — Мерлин смог его заразить своими идеями? Мировоззрение ему шлифанул, что ли? — Ты так удивлен, будто никаких дел с Ариной не имел. Эта цвет меняет по любому чиху, и ничего, никого не обескураживает. Антон потоптался у стены, пытаясь внятнее осмыслить услышанное. Не особо выходило. И он стал рассуждать вслух, следя за реакцией Завулона: — Так. Мерлин, Светлый Абсолют, уболтал Темного и посадил на трон? Пока бегал за Морганой, тот правил? В итоге Темный стал соратником и сменил цвет? Затем Мерлин услышал предсказание, что соратника убьют, глянул в сумрак, понял, что беды не избежать, и… Все равно не понимаю! Мерлин рискнул детищем всей своей жизни, оплотом чести и справедливости? Из-за Темного мага? Так вообще бывает? По лицу Завулона ничего нельзя было прочитать. Опять нацепил маску, видать, они затронули больную для него тему. И Антон обрадовался, что подобрался так близко. Понять бы еще, что именно ему так близко и чего недоговаривает. Антон навскидку бросил комплимент: — Должно быть, ты достаточно насолил Мерлину, есть чем похвастать? Завулон глянул еще более странно. Комплимент не удался, судя по всему. Так смотрят на младенца, не способного удержать ложку в пальцах, когда есть хочется. Или на полного имбецила. Антон даже обиделся: разве он виноват, что все намеки Завулона слишком накрученные? Один в другом, да еще с подвывертом, а взаимосвязь не разобрать, как ни напрягайся. — Было дело. Но ты еще не дорос, чтобы это знать, — все-таки отозвался он. — Тогда все еще не понимаю. Ты всё это сейчас рассказываешь с какой-то целью. Если не чтобы похвастать, так чтобы намекнуть. Не легче ли сразу прямым текстом? Я сегодня не выспался да и вообще не особо сейчас догадлив. — Ты себе льстишь. Не только сейчас, а вообще. А когда тебе прямым текстом заявляешь, ты начинаешь брыкаться и обижаться. Так что уволь, сказками как-то спокойнее. Тише едешь, дальше будешь. — Ладно, — согласился Антон. — Тогда поясни, что я сегодня нарисовал. Откуда у тебя печатка Мерлина? У кого-то украл? Выкупил? — Это было бы бесполезно. Ее Мерлин на Артура специально зачаровал, никто другой активировать не сможет. — И спустя столько лет магия все еще работает? — Разумеется. — А… Гесер про нее почему знает? Ты упомянул, что мне Гесер мог про нее напеть. Завулон скривился, будто застав в этой комнате третьего лишнего. Но потом все-таки передумал, пояснил: — Спор у нас с ним один вышел. Я проиграл, пришлось делиться сведениями. И он подпитку с нее хотел сделать, не сработало. И раз разговор зашел, признавайся, как нарисовал, откуда узнал? Антон усмехнулся в ответ так же, как несколько минут назад сам Завулон, а то есть очень надменно. Ну а что? С кем поведешься, от того и… — Надя как-то рисовала такое. И была очень расстроена. Она после Эдинбурга вообще довольно много про Мерлина спрашивала, что-то рисовала, записывала. — Понятно, — протянул задумчиво Завулон. — Рад, что тебе хоть что-то понятно. Я вот, например, так и не помню, как ту ящерицу вообще рисовал. Задумался, а она уже на листе. Подсознание? — Я чувствовал через ошейник забранную силу, но значения не придал. Кто ж знал, что ты художества в тот момент выводил? — И в чем смысл? Все, что я хотел — это узнать про дурака. И убедиться, что Артур в итоге совсем обнаглел, используя Мерлина как золотую рыбку. Сказка это подтверждает. А тут эта печатка… — Обнаглел? — Ну а чего напрягаться? Если у Мерлина потребовал — и уже всё в кармане. Не от хорошей же жизни Мерлин чуть не спятил, младенцев утопил. — Ты меня, видать, совсем не слушал, — Завулон недовольно поморщился. — Артур и сам колдовал не хуже, потребности в золотой рыбке не было. — Но зато особые умения дурака не давали покоя, верно? И Мерлин пытался соответствовать, быть не хуже. Для того и все его эксперименты. Потому как… Потому что… — Почему? Договаривай уже, какие выводы сделал. Если не совсем идиот, так и быть, поясню тебе про печатку. Завулон опять сделался недовольным и опасным. Что такого сказал Антон, чтобы его задеть? Ведь к Мерлину никакого отношения не имеет, а выжил тогда, небось, заложив Мерлину Моргану. Как раз в его стиле, не без этого. — Покажи печатку еще раз, — сказал Антон. У него и самого уже настроение было не безоблачным. Отчего-то хотелось досадить и побольнее уколоть Завулона. Некстати проснулась ревность — не пойми к кому. То ли к той эпохе, то ли к везению Завулона попадать на самые важные развилки истории. Не каждому так выпадает, а он еще и выживать умудрялся. А еще Антона раздражало что-то невнятное, воспоминание первых лет работы в Дозоре. Первая встреча с Мерлином — с размытой, неясной фигурой в сумраке, которая приглядывала и иногда помогала. И когда Антон был в бегах, и оба Дозора охотились за ним, именно Мерлин подсказал, где можно спрятаться и узнать что-то новое по делу. Антон не знал тогда, что это Мерлин. Но позже узнал его и очень удивился. А теперь пришло понимание, что Мерлин неспроста тогда в Москве объявился. Развоплотился же в Эдинбурге, там и на шестом слое отсиживался. Там же в момент активирования Венца Всего Антона радушно встречал на шестом. А в Москву тогда что завело? Антон не настолько страдал манией величия, чтобы эту заслугу приписать на свой счет. Гесеру с Мерлином повидаться так и не пришлось, жадно потом у Надюшки всё выспрашивал. И что же получается? Кто достаточно стар, чтобы ради него Мерлин в такую даль по сумраку пешочком да без предупреждения? Завулон снял с шеи печатку на темной тонкой цепочке, опять перекинул Антону в руки. В этот раз печатка легла в ладонь горячей, активированной. Антон сразу не понял, потом испуганно дернулся — прикасаться мог лишь Артур, с остальными она не пойми что сделает. Но нет, неприятного Антон не почувствовал. Печатка слегка светилась. Надо же, сколько веков, а все как новая. В голову пришла совсем дурацкая идея, и Антон, не долго думая, потянул через ошейник силу, скорее уж по привычке, чем осознанно. И влил ее в печатку, та помедлила, но в итоге силу приняла, засветилась сильнее. И ошейник ей в такт чуть слышно зазвенел. Не просто так Антону показалась технология с ошейником схожей, они как родные одной силой связывались, активировались. — Что и требовалось доказать, — сказал Антон, будучи не слишком счастливым от такого открытия. — А теперь я и сам могу концовку этой сказки досказать. — Ну, дерзай, — Завулон изобразил полнейшее внимание. — Артур имел нрав любопытный и независимый. А когда понял, что Мерлин ни в чем ему отказать не может, стал свои предложения вносить по улучшению градоуправления и прочего, прочего. И жили они недолго, но относительно счастливо. Только Мерлин с каждым днем тяготился всё больше и больше, потому как предвидел беды большие, опасность для царства, для Артура. И решил избавиться от проблемы заранее, не дав угрозе вырасти, силы набраться. Сделал это, наверняка, подгоняемый самим Артуром, жить тому очень уж хотелось. А затем Мерлин себе этого простить не смог, решил все бросить и уйти. Артура даром что уже всему научил, а эксперимент по улучшению жизни людей с треском провалился. И создал Мерлин на шестом, никому не доступном слое, подобие рая, ушел туда сам, остальных, развоплощающихся, туда потащил. Так родилась еще одна легенда об уходящих Иных, о сумраке, их убаюкивающем. Верно всё пока излагаю? — Относительно, — отозвался Завулон. — А Артур остался жить. И в отместку решил напоследок досадить Мерлину. Тот ушел, сбежал, бросил. Стало быть, хотелось доказать, что и без него можно жить на полную катушку, радоваться и получать удовольствие. И Артур довел это умение жить-существовать с комфортом, со вкусом да красиво — до полного совершенства. И гурманом сделался, и любителем артефактов, и всего самого редкого, лучшего, неповторимого. Так ведь? Ты мне как три года назад сказал? «Я привык получать только лучшее, коллекционировать его». И сказал, что я тебе именно для этого и сдался. Глаза у Завулона сделались злющими, сощуренными. Желтая радужка запылала. Антон кивнул, отмечая, что угадал верно. — Мне сказочку продолжать? Или имеешь что возразить? Завулон сделал жест, что и дальше послушал бы. — Мерлин тогда из-за тебя в Москву заявился? Больше не из-за кого было, — спросил Антон. Так и не дождавшись подтверждения, продолжил: — И Гесер Мерлином заинтересовался именно тогда, не раньше. Учуял Абсолютного? Пристал с расспросами? — Мерлин еще до твоей инициации в гости пожаловал. Я не сразу понял, с чего у него вдруг старый интерес проснулся, — медленно проговорил Завулон. — Тем интереснее. И что ему в Москве понадобилось? Или… подожди-ка, — Антон потер лоб, еще раз провел пальцами по ящерице на печатке. Он вспомнил: такую же видел на пятом слое, на камне с рунами, когда с Томасом-рифмачом отключенного голема-змею изучали. Всем подсказка одна, общая, а для того, у кого печатка с ящерицей, особый ключ доступа — приложил к камню и иди легко в гости, пообщаться, побеседовать. Если бы Антон не привык силой Завулона пользоваться, никогда бы не понял, на чью магию печатка настроена. — Значит, Мерлин тебе последний подарок решил сделать? Учуял в Москве аномалию, пришел указать на нее, типа мечты сбываются, получите, распишитесь. Так было дело? — спросил он, подскакивая к Завулону. — Только не ври! Гесер не знал о моем существовании. И инициировать меня должны были в Темного. И порог отторжения сумрака у меня был очень высоким. Но Гесеру «помогли» случайно на меня наткнуться, разыграли комедию, что запрещают перехватывать объект. Что конкурирующая организация будет в гневе, если обскачут. И Гесер купился, вроде как обыграл, поймал меня в том единственном настроении, когда в сумрак я окунулся Светлым. И всё — лепи теперь зашивальщика сколько душе угодно. Все необходимые пункты соблюдены. Твоих рук дело? Завулон довольно оскалился. — Уточнить некоторые детали, а так, да, правильно ты суть уловил. Долго до тебя доходило, ну да ладно, я не в претензиях. Мерлин не только учуял тебя раньше других, но и помогал, подталкивал. Если скажешь, что не чувствовал этого — не поверю. А то, что мне само в руки шло, так как от подобного отказаться? Да и Гесер в итоге выиграл. Никто не в накладе. А прав ли был Мерлин, мы с Гесером долго еще потом проверяли, соображали. Аномалии на то и аномалии, что плохо предсказуемы. Но когда ты даже за Мерлином в Эдинбурге заштопал, исправил его оплошность с шестым слоем — все сомнения окончательно отпали. — Тут и сказочке конец… — тяжело вздохнул Антон. Как долго он будет еще удивляться проделкам Великих? Что еще про себя узнает нового спустя годы, десятилетия? Если доживет, конечно, не свихнется со всем этим. — А кто внимательно слушал — молодец, — закончил за него Завулон. — Злиться долго еще будешь? — Ну и сказочки у вас. Спятить можно. Мало того, что всю легенду про Оплот благородства и справедливости опошлили, Артура подменили, Экскалибур куда-то дели, меня в Эдинбург обманом заманили, теперь еще и это… инициировали меня тоже, оказывается, не как всех. Интеллект вам с Гесером не жмет, нет? В черепушку влезает? — Не злись, говорю, — Завулон опять сцапал Антона, притянул к себе, провел пальцами по ошейнику. Печатку забирать пока не спешил. Ошейник под его пальцами немного успокоился, ящерица на печатке светиться перестала. — Я сегодня, когда твои художества увидел, сначала обалдел, потом хотелось бежать Гесера убивать. А выходит, просто время пришло всё объяснить. Чем больше ты понимаешь, тем адекватнее и быстрее примешь решение. Антону хотелось злиться, да не получалось. С объяснениями Завулона все казалось логичным и не таким пугающим, как в собственных мыслях. И магия его, как родная, и ящерица на печатке, откликающаяся на эту магию и будто просыпающаяся в присутствии самого Антона — все это кричало о чем-то своем, собственном. Будто бы Завулон вместе с магией делился и частью себя, своим прошлым, своим… особым отношением к Мерлину, правом на него… — Да что б тебя… — сдаваясь, прошептал Антон. — Никогда не выходит на тебя злиться. Как ты это делаешь? — Уметь надо, — выдыхая ему в волосы, сказал Завулон. — Я же тебе сразу сказал: ты мой, и тут без вариантов. — Тебя теперь Артуром, что ли, звать? Вот же счастье привалило… — Как захочешь. Как сам захочешь…