До и после

— Начинают съезжаться, — сказал Ден, глядя в окно на уже темнеющий горизонт. Антон и сам чувствовал через ошейник, что внешний периметр защиты усадьбы потревожен первой машиной с гостями. Интересно, как Завулон будет выкручиваться с этим мнимым ревоплощением Мерлина? Сделает вид, что планировал и очень-очень хотел этого, но уступает давлению прибывших гостей? Еще и из-за цены поломается? — Как же все это надоело, — сварливо произнес Ден совсем другим голосом. И Антон понял, что первый гость уже заявился — Рустам проснулся и завладел телом. — Что мне сделать, чтобы ты заставил Завулона отпустить меня, Антон? Все, что я знал, уже рассказал. Не Гесера же мне подключать к этому вопросу? Думаю, никому такое решение не понравится. — Хотел бы я посмотреть, как подключится к этому шеф, — съязвил Антон, невольно отмечая, что научился уходить от прямых вопросов не хуже самого Завулона. Оставалось только спросить: «А что я с этого буду иметь?» — и всё, из него уже готов Темный с непрошибаемой логикой нежно лелеемого эгоизма. — Ставлю на то, что сегодня будут сплошные сюрпризы, — в гостиную впорхнула Катрин, невероятно довольная жизнью. — Антон, — шепнула она на ухо, — тебя там хотят. Очень настойчиво хотят. Со стороны черного хода. — Хотеть или не хотеть моего раба — исключительно моя привилегия, — в тон ей съязвил Завулон, невесть как нарисовавшийся в дверях, и ведь никто не услышал, как приблизился. Зато у самого Завулона слух всегда отменный, легко разобрал шепот-скороговорку вампирши. — А я чего? Я — ничего, только передала послание, — оскалилась вампирша словно кошка. — Но если рассуждать про незваных гостей, то учтите, рабы тоже заволновались, занервничали. Взбаламутили вы всех. Сами с этим и разбирайтесь, а я умываю руки. Антон двинулся было к выходу, но Завулон ловко ухватил его за плечо, заставил притормозить. — Списки, — легко вычислил он причину, дожидающуюся Антона у черного хода. — Рабы прислали еще имена в твой персональный список? Дай-ка гляну, насколько он удлинился за последнее время. — Всему своя цена, — процитировал его же самого Антон. — Баш на баш? Дай посмотреть твой. Завулон удивленно- снисходительно приподнял брови. — Мне напомнить, что будет достаточно прямого приказа, и никуда ты не денешься? — То, что ты хочешь увидеть в этом списке, по приказу не запишешь. Станем проверять это или сойдемся на том, что пока ничья? — Или… — он пронзительно и очень довольно глянул, — … ты просто немного подумаешь и быстренько признаешь свой проигрыш, пока не стало слишком поздно. — С чего бы? — понизил голос Антон, понимая, что Завулон не просто так в отменном настроении. Не помешало бы выяснить причину, пока тот не прочь ее озвучить. И озвучивать ее лучше приватно, шепотом. — Спорим, мое имя ты уже вписал? Каждое имя должно быть заверено подписью, так чего тянуть? Я не против. Где расписаться? Антон моргнул. Такая наглость была заразной, хотелось тоже вытворить нечто подобное — незамутненное, шокирующее и до предела самоуверенное. Вот как он так умеет? — А не боишься, что тогда твое имя сотрется из списка? По причине неискренности и расчетливой ложности твоих намерений? — Дай сюда, — Завулон требовательно протянул руку ладонью вверх. — Раз не отрицаешь, значит, действительно меня вписал. Давно пора было. — А спорим, что твой список чаще стирал имена, чем мой? — Антон попробовал по-другому и постарался задеть его за живое. — Ее, — он ткнул пальцем в вампиршу, — стирает с завидным постоянством. Как и всякая женщина, она ветрена и всё не определится, устраивает ее подобная жизнь или все-таки не очень. Позавчера имя значилось, сегодня опять стерлось. — Эй, — возмутилась вампирша. — Я тоже все-все слышу и могу обидеться. Антон максимально громко, показательно печально вздохнул: вынуждают, понимаешь ли, список показывать, грозят прямым приказом и вообще не считаются с тонкой организацией нестабильной нервной системы бедного раба — измываются и запугивают, изверги такие. Он достал из кармана свой свиток, еще раз вздохнул и вложил его в протянутую ладонь. И с нескрываемым злорадством стал ждать реакции Завулона. Та последовала незамедлительно: — Что это? — М? Что-то не так? — Ты издеваешься? — И в мыслях не было издеваться. А меня ты как вписал в свой список? Разве не как «раба, надоевшего хуже горькой редьки»? — Я спрашиваю: что это? — Я обозначил тебя господином. Ты же сам этого хотел? Всегда настаивал: «Называй меня хозяином» и пр., пр… — Антон… — кажется, терпение его заканчивалось. — А чего там написано? — Катрин влезла и глянула из-за плеча. — «Его намеренья чисты, жаль в это верит лишь он сам, он сердца властелин и дум, да так считает только сам, всего лишь сам». Это откуда-то цитата? — «Баллада о Камелоте», — сказал Антон. — Каждый час вписываю по одной фразе, но все выцветают. Занятно, на самом деле. А уж что было, когда я попытался вписать «король Артур»… — Прекрати, — велел Завулон. Взгляд его сделался едким. — Интересно, а если вписать в какой-то список Мерлина, — начала рассуждать Катрин, — что будет? Тигр обещал, что из списков все выживут. Вдруг это ревоплотит его? Ревоплотит Абсолютного? — Тигр по-другому сформулировал, — поморщился Завулон, поднятая тема его совсем не радовала, — он не гарантировал стопроцентной выживаемости. — Ну вот, опять надпись стерлась, — сказал Антон, кивнув на место с исчезнувшей цитатой. Он выхватил свой свиток, достал карандаш из кармана и попытался вывести «Артур». Карандаш скользил по плотной бумаге, но следа не оставалось, имя просто не вписывалось. Вампирша хмыкнула. Даже Рустам подошел, заинтересовавшись. Точно так же не вписывались «хозяин», «господин» и «тот самый наместник». Антон театрально развел руками, будто бы признавая поражение. Завулон смотрел так, будто был готов придушить за подобную выходку, да только свидетели мешали. — А если вписать имя со всеми регалиями и прочим? — предложила вампирша. — Как инквизиторы обычно пишут? — Пробовал, — кивнул Антон, почти не соврав, — та же картина. Рустам рассмеялся: — Одно из двух: или ты не хочешь его вписывать вообще, или твой хозяин не дал своего великого позволения сделать это, — сказал он. И опять рассмеялся. Катрин возмущенно зашипела, пытаясь поставить на место наглеца. И тут же будто выцвела, схлопотав пресс силы, чудом не убивший ее — Рустам воспользовался жезлом силы, заткнутым за пояс Дена. — Так, всё, — оборвал разборки Завулон, — хватит этого фарса. Не время. — Мерлина все-таки не вписывай, — попросила Антона вампирша перед тем, как покинуть комнату. — Кому он теперь нужен? Пффф… Завулон же буравил очень нехорошим взглядом и ждал, когда за Рустамом тоже захлопнется дверь. Как раз нужное настроение, чтоб заставить его показать свой список. Кто знает, может, он уже сам додумался вписать туда Мерлина? — Ты намеренно нарываешься? — спросил он, когда остались одни. — Жить надоело? — В последнее время легко предугадать твою реакцию. Надо было, чтобы ты всех отослал прочь. Завулон опять потянул к себе список Антона, многозначительно хмыкнул. — Заметил, что по периметру, уже на трех ключевых точках территории усадьбы, кто-то блокаторы силы расставил? Еще не активированные, — спросил Антон, разглядывая, как Завулон ведет пальцем по списку имен. Он не мог не учуять этого. — Кто-то объявляет нам войну? — Не нам, а мне. Позволю замкнуть кольцо и посмотрю, что будет дальше. — Кто отважился? И почему именно сейчас? Неужели кто-то настолько испугался возрождения Мерлина? Завулон прислушался, ловя вибрацию магической защиты. Усмехнулся еще шире. — Не исключено. Но не рассчитал, что в периметр включены Светлые артефакты, и теперь под куполом щита два слоя сигнализации. Антон тоже этого не ожидал и удивленно вытаращился на Завулона. Как умудрился активировать, интересно? Неужели помощью ведьм воспользовался? — Мы же не хотим проворонить появление Гесера, верно? Амулеты на нем хоть и ведьмины, но привычки все равно остались прежними, Светлыми. И вскрывать купол будет в своей излюбленной манере. — Думаешь, сам Гесер пожалует? С чего бы? — удивился Антон еще больше. — На его месте я подобное не пропустил бы. — А блокаторы тогда сейчас чьи? Кто из Темных пошел ва-банк? Там, кстати, такой поток силы, что на твоем месте я бы не из-за Гесера переживал, а… — А на моем месте ты никогда не будешь. И попробуй только еще хоть раз скривиться на свой ошейник, чем тебе не удобная система отслеживания? Цени, пока имеешь. — Очень смешно. Может, все-таки поделишься, что задумал? Завулон смерил его излишне въедливым, оценивающим взглядом — с макушки до пят. — Приведи хоть один аргумент, почему мне сегодня не обменять тебя на что-то более ценное? Антон напрягся. — А есть желающие поторговаться? Или ты опять подвесил в сумраке над моей головой ярлык «на продажу»? С тебя станется, даже не удивлюсь подобному. — Аргумент, Городецкий. Хотя бы один. — Неснимаемый ошейник, — мстительно напомнил Антон. — Кому нужен раб, которому сможет беспрепятственно приказывать прошлый хозяин? — Молодец, мыслишь в верном направлении. Хотя и не так, как мне хочется. Так вот: блокаторов уже четыре, мелких трансляторов еще с десяток, скоро кольцо замкнут. А активировать будут, как понимаю, уже отсюда, из дома. Этакий беспроигрышный вариант воздействия и шантажа. И этот «кто-то» мастерски отразил-таки мою сетку отслеживания, я даже удивлен. — Да кто это? — Антон выжал из ошейника все, что мог, но так и не вышло выявить контур ауры — субъект таился, прятался под мороком. — Я тоже ауру не могу уловить. Твоя очередь, Антон. На моей магии всё отследили, теперь сдирать морок — твоей силой, — сказал Завулон. Он был тих и серьезен. У Антона екнуло сердце. Неужели догадался? Быть не может. — В смысле? — Он силен, а я на пределе. Нам нужно точное подтверждение личины, иначе никто не поверит. Антон сделал вид, что не понимает намека Завулона и медленно потянул через ошейник его же силу. Ясное дело, ничего не вышло. — В сейфе еще сферы силы есть? — спросил Антон. Завулон смотрел с чуть различимой насмешкой. — Или Хене позвоним? — Зачем нам Хена? Он тут ни с какого боку. Или ты к тому, что если продавать тебя, так ему? Даже и не надейся, — Завулон продолжил ехидничать. — Боюсь разочаровать тебя: у него рабы слишком быстро дохнут. Антон смотрел на Завулона. Тот столь же серьезно взирал в ответ. Так вот про какой проигрыш он говорил… Только не это…