До и после

Наскоро перебрав записки, отданные ему Катрин, Антон подивился, насколько все они, Светлые и Темные, за последнее время трансформировались: еще год назад за подобное пособничество пустышкам вампиршу сразу развоплотили бы, его самого запытали бы в застенках спецотдела, а наместника не просто сместили, но и показательно закопали бы в сумрак, да так, чтобы корежило — мама не горюй. А теперь все легко играют на оба лагеря, незамутненно так, активненько, еще и с шуточками-прибауточками. Кажется, даже Хена утоп во всеобщем помешательстве и получает от этого особое удовольствие. Чокнутые древние. Антон пока не привык относиться с придурковатой легкостью к назревающим катаклизмам. И хотелось надеяться, что не привыкнет никогда. Не сразу сообразив, что его насторожило, Антон помедлил, глянул по сторонам. И теперь уже четко уловил, что сумрак мелко вибрировал, будто желая свиться в тугой узел, совсем как человек — в позу эмбриона, и отторгнуть что-то инородное. Спустя мгновение стало понятно, что Антон воспринимает происходящее сущностью расставленного Завулоном защитного контура: к границе стекалась сила десятков магов и ведьм. И сами они приближались к усадьбе одним большим потоком. Коггнур подтянул личную гвардию? Хорошенькие ассоциации, ничего не скажешь: сейчас Антон сравнивает заклинания Завулона с эмбрионом, завтра станет улавливать его слова цветными пятнами, а через неделю что же? Сумеречный воздух воспринимать атомами? Пузырьками? Докатились… Как бы крыша не поехала. Антон бросил обеспокоенный взгляд на Завулона, но тот был занят чем-то важным — колдовал, рявкал в телефон, даже Хена замолчал, отошел в сторону. Антон решил, что можно незаметно вмешаться, а заодно и протестировать новоприобретенные способности, и потому осторожно вклинился в защитный купол Завулона, исказив с внешней стороны пространство так, чтобы оно всем казалось перевернутым, а ориентиры — неверными. Все, кто попытаются двигаться к усадьбе, неминуемо отдалятся от нее. Фокус был простой, да только силы отнял столько, что пришлось опереться о стену. Завулон сразу коротко глянул, значит, отслеживал все, и Антона — в первую очередь. Вот же педант, как не надоедает? К счастью, никто не придал этому значения. В комнату заглянул охранник, но рта не успел раскрыть, как Завулон кивнул, спрятал телефон в карман и объявил, что пора поприветствовать гостей лично. По правилам на таких приемах рабы не должны были присутствовать, их запирали в подвале, и даже не вся прислуга имела честь перемещаться по дому, но проходящий мимо Завулон вцепился в плечо Антона, потянул за собой, желая, чтобы тот его сопровождал. Хена неодобрительно покосился, но встревать не стал. Антон пошел как и следовало рабу: чуть позади хозяина, но в поле его видимости. Искандер как раз беседовал с каким-то инквизитором у самых дверей. На этот раз он не скрывал своего высокого статуса, некоторые из прибывших впервые осознали, что он и есть коггнур, и пораженно таращились. Впрочем, пожелай Искандер это скрыть, пятнистая шкура в сумраке все равно выдала бы его: сплетни, что Тигр пометил его сильнее прочих, давно расползлись по округе. Завулон расплылся в приторно-приветственном оскале. «Это он, — мысленно предупредил его Антон. — Еще и отряды стягивает к границе». «Уверен?» Антон бросил картинку, как сдергивал с коггнура морок. «Занятно». После Искандера и другие гости потянулись в большой зал. Кто-то пораженно, а кто-то и завистливо хмыкнул, когда оценил мощь артефактов, уложенных там на столе. — Я надеялся, что слухи о ревоплощении преувеличены, — коггнур повертелся у стола, прошел к окну, выглянул, зачем-то уставился в темнеющее небо, затем все-таки обернулся и глянул на Завулона. — Впрочем, за то, что не отослал из усадьбы раба, готов объявить благодарность. Чем меньше хлопот — тем лучше. Все ключевые фигуры там, где мне нужно. — Еще не все, — сказал Завулон. — Я Гесера жду. По толпе пробежал неодобрительный и пораженный шепоток. Коггнур изобразил непонимание — мрачное и апатичное. — Это уже слишком. Есть же какие-то правила приличия… — возмутился один из инквизиторов, явно заискивая перед Искандером и показательно осуждая наглость Завулона. Антон мысленно был с ним согласен: Завулон нарывался и, кажется, намеренно. — Пустышек сюда пускать нельзя, — решил еще кто-то из толпы. — На цепь у главных ворот и хватит с них. Все равно права голоса не имеют. Коггнур развел руками, дескать, глас народа, и он не намерен препятствовать. Завулон улыбнулся еще шире. Хотя казалось, что шире уже некуда, однако умудрился. Антон решил, что ну а почему бы и нет. Если не он сам, то Завулон уж точно нарвется. Ответить надо было. Точно надо. — Господа, — предельно вежливо и пресно, без каких-либо эмоций сказал он, — а вас не смущает, что «сбор урожая» пару дней откладывался? У ворот — это все-таки не территория усадьбы. Значит, понижение по силе кое-кому из присутствующих гарантированно. Кто первый? Повисла тишина. Раб заговорил. Да еще и без позволения. Кажется, они потеряли дар речи надолго. В повисшей тишине разглядывать побагровевшие от возмущения лица представителей спецотдела было куда занятнее, чем если бы они разорались. Остальные же — те, кто поумнее, — все-таки уловили угрозу в намеке, напряглись. «Сбор урожая» все еще пугал и заставлял осторожничать. Коггнур воззрился на Завулона, предлагая самому осадить зарвавшегося раба. Но тот, похоже, и сам не мог подобрать подходящих слов. Цензурных — уж точно. Хена напряженно кашлянул. Коггнур недовольно зыркнул и на него, схватился за амулет на шее. Но потом передумал, медленно отнял пальцы и сказал: — Не люблю прибегать к дисциплинарным мерам, но и большим терпением сегодня не могу похвастать. Как найти решение, которое всех удовлетворит? — В последнее время взаимное удовлетворение — увы, недостижимая вещь, — внезапно встряла Катрин. Она и раньше не выносила Искандера, а тут вообще как с цепи сорвалась. Антон насторожился еще больше: если и вампирша чует подвох со стороны коггнура, то у них точно большие проблемы. Завулон холодно глянул на нее, и вампирша сразу заткнулась. Затем еще и встал так, что оттеснил ее себе за спину, с глаз долой. Но слова вампирши коггнура уже задели, защитные браслеты на его запястьях запульсировали, засверкали чем-то мглистым. Антон понял, что если и доводить теперь до предела Искандера, так — ему. Его он не убьет, судя по всему, Антон ему зачем-то нужен. — Провинившегося раба, насколько знаю, даже великому коггнуру не разрешено выкупить, — опять привлек к себе внимание Антон. — И конфисковать тоже. До тех пор, пока не завершено разбирательство. Вы ведь ради этого прибыли? Сначала хотели подкупом обойтись, а, если не сработает, то и конфисковать. Какие там правила я нарушил? Три штуки разом? Раб провинился. Требую разбирательства! — Четыре правила, — недовольно подсказал Хена. — Могу составить протокол прямо на месте. — Не можешь, — наконец отмер Завулон. Вид у него сделался такой, будто весь мир перевернулся с ног на голову, а он не понимает, как это произошло. Еще и безмерно удивлён, что мир посмел сделать это без его ведома и согласия.— Ты лицо заинтересованное. А нужно нейтральное. — Как это заинтересованное? — возмутился старейший. — Два прошения подавал на передачу тебе раба в случае непредвиденной конфискации. Думал, не знаю? — Так оба отклонили, — Хена ни капли не смутился. — На третье тоже отказ на днях придет, — коггнур продемонстрировал, что информация у обоих устарела. — Протокол составлять? — уточнил незнакомый Антону инквизитор. Он явно хотел выслужиться. Искандер выдохнул через зубы что-то нечленораздельное, но пугающее. Пугающее всех, кроме этого недоумка. — Что? — переспросил непонятливый инквизитор. — Третий подпункт Седьмого раздела Свода правил. Личная заинтересованность раба. Получается, что аж пять нарушений, — тем временем продолжил подсчитывать Хена. — Но если эта заинтересованность совпадает с волей хозяина, то она не трактуется как правонарушение, — подключился кто-то из окружения коггнура. Похоже, задачка увлекла всех присутствующих. — Такова ли была на тот момент воля хозяина, придется еще доказывать. Куда важнее запротоколировать хотя бы очевидные вещи. Буква закона — она… — Из очевидного я здесь наблюдаю лишь попытку всех запутать. А началось все с непозволительного намека на «урожай»… — Да само присутствие в этом зале раба — вопиющее нарушение традиций! И неуважение к собравшимся. И к рангу Великого! — А если явится Гесер… Антон уже запутался в логике рассуждений запаниковавших инквизиторов, когда внезапно вмешалась ведьма: — Допросить с пристрастием. Могу подсобить. Травки как раз с собой прихватила. — Кого допросить? — рявкнул коггнур. И Антон понял, что точно нужен Искандеру живым, иначе согласился бы, еще и помог пытать бы. — На доме такая сеть охранных заклятий, что допросить получится лишь водителей, оставшихся за периметром усадьбы. Но вот если любезный хозяин соизволит нейтрализовать защитный контур… — Любезный хозяин не соизволит, — отрезал Завулон. — И я весьма благодарен всем, кто выплеском своих эмоций сейчас подпитал вон тот кристалл. Именно этой малости не хватало для начала ревоплощения. Мерлину непременно расскажут о степени участия каждого из вас в этом эпохальном событии. Повисла тишина. И на этот раз она была зловещей. Если раньше мало кто верил в серьезность ситуации, то теперь расклад поменялся. — Так раб по вашему приказу спровоцировал это нагнетание эмоций? — обрадовался тот, кто собирался протоколировать. — Тогда совсем другое дело! Ответственность ложится на того, кто не разъяснил рабу последствия подобного поступка. Отбывание наказания может быть условным. Хотя… формально… Раб не упал же на колени в присутствии Великого коггнура, и значит… — Для удачного ревоплощения необходим непрерывный контур магического потока? — внезапно спросил коггнур. — Если контур прервется, заимствованное тело рассыплется в прах? Кстати, а кто у нас «тело»? Надеюсь, не Городецкий? Потому как слишком много испытаний выпадет на его долю. То-то он такой дерганный. На всех кидается. Из страха? Завулон глянул на Антона так, что на какой-то миг тот решил, будто Завулону идея понравилась и он поспешит претворить ее в жизнь. Быть «телом» не хотелось. Но против прямого приказа не попрешь, и уж кто-кто, а Искандер подобному раскладу только порадуется, позлорадствует. Но потом глаза Завулона оттаяли, кажется, он проглотил свой гнев и даже оценил задумку Антона. Если раб при свидетелях без подобающего уважения обходится с коггнуром, будет странным и рискованным, если коггнур при этом заберет строптивого раба себе. Правилами такое не дозволялось. И даже коггнур вынужден им подчиняться. Искандер сам себе выкопал яму: заявился с многочисленной свитой, с толпой сплетников и завистников, вот пусть теперь и расхлебывает. — «Тело» подготовлено, не переживайте, — сказал Завулон. — Обряд пройдет без сучка без задоринки. Но гарантировать, что выживут все присутствующие в доме, не могу, не в моей власти, сами понимаете. Сохранных куполов навесить могу три. Ну или… четыре, не больше. — Цена за купол? — поспешно уточнили из дальних рядов. Жить хотелось всем, но скорость реакции у некоторых была лучше.