До и после

Водитель удивленно приподнял брови, когда Антон легко соврал ему, будто Завулон велел отвезти своего раба во второй спецотдел, но спорить не стал — все-таки никто не мог предположить, что раб рискнет воспользоваться ситуацией против воли своего хозяина. Перед этим Антон заскочил к Гарику, предупредил, что в клинику съезжают вампиры и чтобы не паниковали. Гарик лишь кивнул, снова раздосадованный инициативой Антона. Выпрашивая у него рабский пропуск в исследовательский отдел, Антон был задумчив и случайно проговорился, что ключ доступа у него уже имеется, а пропуск нужен лишь на всякий случай. Гарик, понятное дело, не отстал, пока не решил, будто раскусил причину торопливости Антона. — Раньше он лишь подозревал, но если самолично застукает тебя с Хеной — покалечит же. Тебя, не его, — Гарик даже казался беспокоящимся за него, Антона, во что слабо верилось. Закладывать Завулону не кинется, конечно, он выше этого, но за последствия для себя все-таки опасается. — Вопрос жизни и смерти, — отшутился Антон, и вроде подействовало, Гарик понятливо отстал. Интересно, как он себе это представляет? Раб, ездящий на свиданки к инквизитору, — мастер маскировки, и за три года никто не узнал, не вычислил? Мерлин с ним, каждый заблуждается в меру своих способностей. ** В спецотделе, действительно, была суета и неразбериха, на входе стоял лишь один дряхлый оборотень. Антон показал пропуск в экспериментальное крыло здания, и его без лишних вопросов пропустили. На первом этаже один из патрульных попытался выведать, что тут понадобилось знаменитому Городецкому, но волшебное имя Хены возымело действие, расспросы резко прекратились. Интересно, Хена сейчас здесь или на выезде? Лучше бы в городе, Антону не хотелось врать и ему. Все это время Антон старательно не думал о Завулоне и запрещал себе представлять, чем может закончиться такая авантюра. Чем меньше вспоминаешь Завулона, тем больше шансов, что ошейник не оживет, не передаст какую-нибудь ненужную информацию хозяину. Формально Антон не делал ничего запрещенного или того, что можно трактовать как непослушание или же ущерб для хозяина. Значит, обойдется, лишь бы успеть заполучить драгоценную информацию. На минусовой этаж пришлось ехать в лифте с компанией молодых оперативников — те спешили на какую-то плановую летучку. Некоторые откровенно разглядывали Антона, заинтересованно изучали его ошейник, но быстро отводили взгляд, стоило лишь глянуть на них в ответ. Заговорить не рискнул ни один, так же как и не додумался проверить положенное разрешение на доступ в эту часть здания. Антон захватил с собой все свои камни, так, на всякий случай. Если что непредвиденное, всегда можно будет потянуть магию из Завулона, а причину придумать позже; а вот если, против ожидания, в искомом коридоре окажутся ненужные свидетели, то придется проверить, как работают камни, хотя бы один из них. «Убийцей» пользоваться Антон не планировал, решил приберечь для другого случая. Антон для отвода глаз немного попетлял по главным коридорам минус-третьего этажа, периодически кивая встреченным инквизиторам. Те бросали взгляды сначала на его ошейник, потом на рабский пропуск и тут же теряли всякий интерес. Как же они привыкли не считаться с пустышками, не замечать их, впору устраивать диверсии и напоминать, что рабы тоже могут быть опасными. В итоге нужный коридор все-таки отыскался. Антон дождался, когда очередной Темный, тащащий высоченную стопку папок, покинет его, и свернул туда. Хранилища обычно располагались в самом конце коридора, в торце — так их легче блокировать и защищать. В пражском спецотделе были те же правила, Антон запомнил это еще в бытность свою стажером. Магическая защита на массивных дверях была что надо, тут без ключа хоть сутки файерболами плавь и взрывай — не подберешься. Антон медленно вернулся к развилке у лестницы, замер на секунду, сердце от страха пропустило удар — по коридору пролетел зачарованный сканирующий маячок, выявляющий правонарушения. Это обычная практика, одна из разновидностей защиты инквизиторов, но как же он не вовремя. Маячок просканировал цельность защитного поля, проверил невидимые глазу сигнальные нити и полетел дальше. Антон облегченно выдохнул. Выходит, даже если обещанный ключ и окажется в тайнике, то после открывания двери маячок все равно передаст информацию об изменении в положении блокаторов. Интересно, куда уйдет сигнал? В диспетчерскую? Это было бы не желательно. Лучше, чтобы напрямую системщикам, там на мониторах высветится сообщение, что ключ идентифицирован и доступ разрешенный, и Темные на этом успокоятся, лично проверять не станут. Наверняка же хранилищем пользуются по несколько раз за день, там должны быть не только слепки, но и артефакты. Антон в очередной раз пожалел, что отпустил Юлю, сейчас она ой как пригодилась бы. Антон пошарил под ободом правого светильника, предварительно ухватившись пальцами другой руки за камень в ошейнике — если что, тот нейтрализует опасное воздействие. Ключ имелся — небольшой деревянный многоугольник, работающий по принципу пластиковых карточек для считывания кода. Никакого подвоха не наблюдалось, ошейник не ожил, значит, опасность пока не грозила. Но зато не вовремя тренькнул телефон в кармане, и Антон подпрыгнул от неожиданности. Хорошо, что в коридор пока больше никто не наведывался. Звонил Хена. Или нет? Недавний доброжелатель? Антон поспешно ответил. — Антон, — голос старейшего был удивленным, что случалось нечасто, да чего уж там, вообще почти никогда, — после нашего последнего разговора происходило что-нибудь… неординарное? — Эм… — Антон сделал вид, что не понимает, о чем речь, — в смысле? Завулон вообще-то пока домой не возвращался, если вы опасаетесь недопонимания с его стороны. — Я не про вампиров, что выделил вам в помощь. Насколько знаю, проблем в этом вопросе нет. По крайней мере, надеюсь, что твоя просьба была согласована с ним. — Не беспокойтесь, — Антон выглянул из-за угла, проверил, свободна ли пока лестница. Если кто-то доложил Хене, что Антон в здании, можно ожидать, что старейший пошлет за ним свою охрану. Не хотелось быть арестованным за нарушение дисциплины и незаконное проникновение. — Антон… у меня выставлена нестандартная защита на всех моих гаджетах, так же как и оповещение на избранные контакты из записной книжки. Так вот, сейчас значится, что состоялся сеанс связи, не активированный мной лично. Именно с тобой. Вернулся в кабинет, увидел и… забеспокоился. — А, — сказал Антон, стараясь преодолеть желание говорить шепотом: не хотелось, чтобы охрана прибежала с других этажей на его голос, но что поделать, обеспокоенный Хена был сейчас куда опаснее. — Этот чертов ошейник. В последнее время он реагирует на мои мысли быстрее, чем хотелось бы. Я только подумал, не перезвонить ли вам, хотелось кое-что уточнить, а амулет в ошейнике уже сработал, активировав вызов. Извините. Никак не привыкну к магии Завулона, а он сегодня на взводе, сами понимаете. — Что уточнить? — Про рабский центр. Но уже не актуально. Еще раз извините. — Ладно. Мне действительно некогда, день непростой. Антон продолжал смотреть на уже выключенный телефон и пытался понять, не дремлет ли сегодня чутье, не прохлопал ли он опасность, подстерегающую за углом. Слишком уж все неопределенно и странно, такого везения не бывает. Просто не бывает. Но как Антон ни старался, беспокойство не проявлялось, будто сегодня был заурядный день — скучный и дремотный. И, как назло, сила зашивальщика была бесполезной: Антон уже в который раз убеждался, что по отношению к самому себе это не работало. У других он мог видеть провалы в магическом поле там, где скоро случится неприятность, мог заранее заштопать, усилить края или же, наоборот, распустить, ослабить их, ухудшая ситуацию. А себе — ни заштопать, ни даже разглядеть, где лучше «подстелить соломку», увы. Тянуть силу Завулона Антон пока не рискнул, все-таки хотелось убедиться, что сам чего-то стоишь, что прекрасно можешь обойтись без няньки, пусть и такой могущественной, опытной и вредной. Хотелось убедить самого себя, что все еще тот самый Городецкий — баловень судьбы, везучий сукин сын и Иной, который вопреки всему до последнего остается человеком. Следовало спешить, а то вдруг Хена поймет, в чем подвох. Антон вернулся к хранилищу, тронул камень в ошейнике; крохи силы хватило, чтобы активировать камень, отданный Юлей. Оставив его у двери, Антон набрал побольше воздуха в грудь и приложил ключ к специальной выемке. И ничего. Он попробовал снова — и тот же результат. Значит, придется в сумраке. Антон мысленно ругнулся. Но деваться некуда. Он мягко потянул магию Завулона, подсовывая расплывчатую информацию, что хочется перебрать Светлые артефакты в хранилище Завулона, а для этого непременно надо в сумрак, очень-очень надо. Вроде сработало. И, видимо, повезло, что Завулон был слишком занят, чтобы вникать в суть, поделился силой — и оборвал контакт. Ну, разумеется, он там работает, а Антон вроде как мается дурью от безделья. Ну-ну… На втором слое ключ лег в паз с чуть различимым щелчком, засветился. Дверь поддалась и открылась. Антон активировал охранный купол через свой камень, растянул так, чтобы он прикрывал его внутри хранилища, но и к двери никого не подпустил раньше времени. Внутри было слишком слабое освещение и пахло то ли пылью, то ли тленом. Стеллажи с коробками не привлекли его внимания: слепки должны храниться в стеклянных зачарованных сферах. И они скоро обнаружились — у противоположной стены. Все они хранились в прозрачных пакетах и под аккуратно выписанными инвентарными номерами. На боковине пакетов по всем правилам выведены имена. Что ж, пока все шло, как надо. Антон отключил телефон, чтобы никто не помешал, и убрал его в карман. Полки-полки-полки — и имена. Все, кого он когда-то знал: Светлые, Темные, Инквизиторы. Все, кто не пережил Итоговый день или же кто пропал без вести. Антон вел пальцем по торцам пакетов, будто прощался. Настроение сделалось скверным. Но раскисать было нельзя. Пальцы дрогнули: Света. А глаза уже выхватили чуть дальше: «Надежда Городецкая». Выбрать было очень трудно, а время поджимало. Антон отдернул пальцы и сделал шаг вперед. Но вдруг закружилась голова, показалось, что внутри что-то заскреблось, запаниковало. Антон взволнованно сглотнул. Просмотреть прямо тут или попытаться вынести на улицу? Решив, что первое безопаснее, потому как на выходе охранники могут обыскать и отобрать, Антон протянул руку за слепком Нади. Выдержит ли он, узнав правду? Сможет ли потом дышать? А вдруг Света знала что-то? Предвидела? Лучше дочери разобралась в подоплеке происходящего? Тогда надо начать просмотр с ее слепка. И лучше поторопиться, потому как сигнал от открытой двери уже должен уйти в диспетчерскую. Антон отступил назад и вскрыл пакет с именем Светы. Стоило коснуться сферы — и слепок сразу же активировался. Правда, при этом чуть нагрелся камень в ошейнике, но Антон решил, что это лишь побочный эффект от активации. Интересно, вспоминала ли Света его в последние минуты? Антону очень хотелось, чтобы да. Ему рассказали, что погибла, ринувшись в бой с Темными. Значит, до того мгновения, когда магия стала Светлым недоступна. Что Света знала? Как выяснилось, не знала ничего. Помчалась в офис, почуяв беду с дочерью, а там были уже Темные. И Гесера как раз похищали. Мысли, мысли, мысли… боль, страх, растерянность, обида. Очень много обиды. Обиды, в первую очередь, на него, Антона. За то, что нет рядом и даже не позвонил. За то, что работа для него на первом месте: всегда так было и всегда будет, даже сейчас в какой-то никому не сдавшейся командировке, в тьмутаракани. А она устала бояться за всех: за него, за дочь, за весь этот противоречивый мир. И Нади нигде нет. Вообще — нет. Не чувствует Света ее. Впервые в жизни — будто кто ослепил и выпил всю силу разом. И очередной амулет лопается под пальцами, позволяя нанести последний удар… А потом… потом была лишь боль. Длительная, рвущая на куски. Антон покачнулся и открыл глаза. Ухватился за стену. В груди кололо и каждый вдох, казалось, выжигал все внутри. Света-Света… Зачем же так. И почему именно так? Антон попытался собраться с мыслями, выбросить из головы последние мгновения не своей жизни, проглотить обиду (свою или Светину — это уже неважно), но выходило плохо. Неужели, спустя все эти годы, у нее к нему осталось лишь это? Привычка, боль и обида? Досада на его работу? Как-то оно неправильно. Еще вопрос, конечно же, что будет испытывать кроме чудовищной усталости сам Антон в свои последние мгновения жизни. Хотелось надеяться, что это будет менее прозаично. И Свету судить как бы не за что. В Итоговый день Антон тоже упустил все связи и испытал чудовищную потерянность. Но все-таки… Все-таки думал о своих он совсем по-другому. Просмотренные воспоминания неожиданно сильно ударили по Антону. Все последние месяцы он как-то еще держался, даже несмотря на все ужасы, и передряги, и недопонимание со стороны Завулона. А вот сейчас, казалось бы, мелочь, окончательно выбила почву из-под ног, и захотелось завыть, словно раненный зверь, забиться в темный угол и больше не выползать на белый свет. Как же больно. И как же хочется, чтобы все были живы. Все, до единого… Ошейник дернулся, проскреб по коже, видать, почуял опасность для здоровья раба. Чертов Завулон. Все предусмотрел, даже апатию. Чтоб ему там… Антон медленно и мучительно вдохнул. Сцепил зубы и отлип от стены. Времени мало. Надо просмотреть Надин слепок. Надо. Почему-то не хотелось этого делать. Антон смотрел на пакет, а сил не находилось. И не из-за опасения увидеть еще что-то, причиняющее боль. Нет, здесь было нечто другое. Антон был в таком состоянии, что логика отказывала. И он против воли потянулся к единственному, что еще придавало ему моральных сил, потянулся вопреки собственному решению, принятому час назад — к Завулону. Он окунулся в его магию, чтобы просмотреть на всех слоях подступы к полке со слепком Нади. Все было в пределах нормы: никакого подвоха, никакого особого воздействия. Надо, надо просмотреть, это даст ключи ко всему. Антон зачерпнул еще магии Завулона, почуял при этом, как опустошаются его амулеты, как осыпаются пеплом очередные перстни, как при этом Завулон ругается сквозь зубы… Антон все еще медлил; слепок будто кричал: «Не прикасайся ко мне!» Шаг, еще шаг… Завулон переключил все свое внимание на Антона, бросив там, где-то далеко, свою работу. Антон сделал еще шаг и протянул руку… «Антон, нет!», — мысленно закричал Завулон. Теперь и Антон, благодаря ошейнику и глазами Завулона видел, что под пакетом скрывалась какая-то гадость — не живая вроде, но будто бы зачарованная, намеренно подброшенная сюда и затаившаяся ради него. Антон видел, понимал, но было уже поздно: он коснулся злополучного пакета со слепком. Со слепком, скорее всего, не настоящим, а наколдованным. Антон угодил в ловушку. Сам приехал, сам преподнес врагам себя на тарелочке с голубой каемочкой — хватайте тепленьким. Сумеречная тварь, скрывающаясь под пакетом, кинулась ему в лицо. Антон на инстинктах прикрылся руками и по старой памяти на автомате попытался применить испепеляющие чары, но отчего-то не сработало. Зато ошейник не подкачал, активируя защитный кокон, и змееподобную тварь отбросило в сторону. Камень, вшитый в ошейник, принял удар на себя и раскалился так, что Антон вскрикнул от боли. При этом защита от камня, оставленного за дверью, тоже сработала и превратила тварь в кучку пепла. Не зная, на что рассчитывал злоумышленник, Антон попятился к двери, собираясь поскорее выбраться из здания. Мгновение поколебался — брать или не брать слепок Нади, затем все-таки вернулся и прикоснулся к нему, ну вот чтобы не все было напрасно. И шар со слепком тут же рассыпался в пыль — однозначная подделка. Антон раздосадованно взвыл, заодно ощущая спиной, как кто-то пробивает защиту камня, оставленного за дверью. Всё, конец. Допрыгался.