До и после

Дом встретил их зловещей тишиной и метнувшейся по комнатам прислугой. Завулон будто и не заметил этого. Антон знал: Тигр пожаловал. Неужели и этот примется обвинять и злорадствовать? — Не бережешь ты ресурсы, Антон, — и точно, Тигр уставился на них из любимого кресла Завулона в гостиной. — А не пришлось бы, если б ты сразу все рассказал и объяснил, — огрызнулся Антон. Сил хватило только доковылять до дивана и рухнуть на него. Истощенный ошейник как-то жалко задергался, чуть ли не в конвульсиях, недовольный тем, что раб раньше хозяина уселся и отдыхает. — Я не обязан, — напомнил Тигр. — Как жрать мои бутерброды — так запросто, а как притормозить этого идиота — не дождешься, — Завулон тоже окрысился на него. Причем на памяти Антона он впервые забыл о субординации и пренебрежительно взирал на сумеречную тварь. Та отвечала тем же — смотрела не моргая и чуть ли не гипнотизируя его. Завулон не выдержал первым: отвел взгляд, кашлянул, прочищая горло. Дар речи потерял? С Тигра станется заставить его прикусить язык. — «Идиоты» не у меня на привязи, поэтому и спрос не с меня, — заявил Тигр. Антон поморщился: ему плохо, а эти цапаются, будто весь смысл жизни в подобных разборках. Ни больше ни меньше. — Такое ощущение… — медленно проговорил Завулон, оглядываясь, — будто в последний раз вот тут сидим. Антон попробовал за счет его магии глянуть в сумрак, проверить, что его так обеспокоило, но ошейник проигнорировал эту попытку. — Внезапное предвиденье? — расстроенно спросил Антон. Ответит или нет? Или продолжит обиженно игнорировать? — Нет. Больше похоже на дежа вю. Или что-то в этом роде, — Завулон выразительно глянул на Тигра. Тот вскинул руки в сдающемся жесте: — Я тут ни при чем. Моя коллекция пополнена, больше пока не планирую заниматься «сбором урожая». — Тогда чего притащился? — Камни. Они предназначались для другого. Теперь даже и не знаю, как будете выкручиваться. Завулон многозначительно фыркнул. — Так то не моя забота. Тебе и Городецкому больше, чем мне, нужно всё вернуть назад. Так что думайте сами. Теперь эти двое глядели на Антона. А что он должен был сказать? «Извините»? Смешно. — Не доверяет. И никогда доверять не будет, — принялся рассуждать Тигр. И у Антона сложилось впечатление, что сейчас Тигр пришел исключительно, чтобы досадить Завулону, не ему. Зачем бы? — На всё имеет свое мнение, почти не переупрямишь. И запросы громадные. Вон как расстроился из-за мыслей своей благоверной, рассчитывал, значит, на большее. Антон вскинулся: вот только не надо по больному! Но Тигр будто и не замечал реакции Антона, сидел себе бесчувственным чурбаном — тварь, что с него возьмешь. — Успел-таки просмотреть и слепок жены? — почти равнодушно удивился Завулон. — Везде поспел. — Оно тебе такое точно надо? — они переругивались так, будто Антона здесь и не было. Спелись, заразы, когда только успели? — Ладно, — сказал Антон, — я виноват. Довольны? По-другому нужно было действовать. Как еще извиниться? — А толку-то? — рыкнул Тигр. — Назад теперь не переиграть. Тут и так шансов было маловато, а уж что теперь осталось… — Камни зачем нужны? — ну хоть Тигр обратил внимание на Антона — уже хорошо. — Поведаешь? — тот насмешливо поинтересовался у Завулона. — А толку-то? — передразнил его Завулон. — Раб же у нас не в меру самостоятельный, никогда плана не придерживается… — Так, все, хватит, — разозлился Антон, вскакивая и собираясь сбежать к себе на чердак. — Вернись, — равнодушно велел Завулон. Прямой приказ. Антон растерянно хватанул ртом воздух. Как унизительно. Прямо при Тигре. Сволочь. Пришлось подчиниться. — Может, так и действовать дальше? — спросил Завулон у Тигра. — Направлять да приказывать? Тогда второй Итоговый быстрее настанет? Тигр насмешливо развел руками. Завулон ухватил Антона за край футболки, дернул на себя, заставляя сесть на диван рядом. Вывернул грань ошейника наружу, просканировал запас камня, досадливо поморщился. — Этот я сегодня подпитаю, не до конца, но хватить должно. Трех камней нам достаточно? — спросил он у Тигра уже другим тоном, деловым. Тот неопределенно качнул головой. — Покажи Гесеровский, — опять прямой приказ Антону. Тот попытался посопротивляться — просто из принципа, а то Завулон как решит, что, действительно, проще обходиться с рабом приказаниями, и тогда всё, пиши пропало. Но, понятное дело, долго сопротивляться не вышло — ошейник резанул острыми гранями, даже в обход пальцев хозяина, тот все еще возился с камнем. Антон тихо ругнулся и еле удержался, чтобы не отпрянуть от Завулона — обиженно и возмущенно. — Как понимаю, ты уже догадался, что может быть совсем по-другому? Зачем мне с тобой считаться? — И опять приказал, на этот раз добавив силы: — Камень дай сюда! Антон вынул из нагрудного кармана и протянул ему требуемое. — Знакомо мне, знакомо это «с пользой на все случаи жизни». Твой Гесер — параноик, надо же уметь так применять древние артефакты для мелких бытовых нужд? — Завулон задумчиво катал на ладони приплюснутый камень, о чем-то думал. — Ладно, у меня дела. А приходил я, собственно, убедиться, что он тебе наконец все расскажет, Антон. Чтобы ты больше не бегал по спецотделам, не рисковал напрасно. Теперь расскажет, никуда не денется. Тигр распрощался и провалился в сумрак. Антон сидел в очень неудобной позе и еле терпел пальцы хозяина на своем ошейнике. Завулон времени не терял, уже подпитывал камень за счет собственных амулетов. — Не злись, — велел Завулон. На этот раз это не было приказом. Оттаял, что ли? — Так и знал, что это не моя вина; все это ты мне вовремя не рассказал. — Нет, это потому что ты так и не научился понимать, когда у нас общий интерес и общее дело, и что в этом случае доверять мне можно. — Не смеши. Безоглядно довериться тебе — все равно что подписать себе смертный приговор. Завулон вздохнул. — Видел я все слепки еще два года назад. Если бы там нашлось что-то стоящее, то рассказал бы тебе. — Про Светин не рассказал же. — А там было что-то важное? — Да. Нет. Тебе не понять. — Антон, — он сделал паузу, будто пытался облечь нецензурные слова во что-то более доходчивое, — если обращать внимание на все сиюминутные порывы и заскоки окружающих, то можно спятить. Важно лишь то, что в итоге пытаются до тебя донести или как-то растолковать. Мне, например, банально лень объяснять тебе, что постоянно применять прямые приказы я не собираюсь и никогда не собирался. Если ты сам этого так и не понял — разжевывать бесполезно. То же касается и слепков. Сиюминутные желания и обиды — это мусор, защита психики. Кому-то легче проклинать окружающих, кому-то — обвинять их. Мусор, не более того. — Тебе легко говорить. Кто от тебя чего-то ждет? Любой априори уверен, что ты делаешь лишь, как сам хочешь. — Поэтому и мусор вокруг меня совсем другой категории. Ненависть куда приятнее обманутых ожиданий. Все равно все ждут нелогичных вещей, так зачем же обнадеживать? Мы сами себе придумываем идеалы, которых, по сути, не существует. Антон вспомнил состоявшийся лет пять назад похожий разговор с Гесером. Он тоже размышлял о разочарованиях, но там все звучало куда более жизнерадостно. Что стремиться к идеалу — в природе вещей и в основе любой сущности. Что любой провал ценен прежде всего тем, что позволяет учиться на своих ошибках. С Гесером хотелось продолжать трепыхаться, а логика Завулона угнетала и пугала своей безысходностью. — С таким настроем вообще не понимаю, зачем тебе зашивальщик, — сказал Антон. Уже удалось сесть удобнее, опершись на спинку дивана, но Завулон пальцев от камня в ошейнике так и не отнимал — продолжал подпитывать прямо через себя. — При напролом, бери, что хочешь, и плевать на последствия, на то, что про тебя думают. — Без цели скучно, Городецкий. Цель должна быть. Великая идея. Собственные желания могут меняться по пять раз за неделю, и чем легче получаешь желаемое — тем скучнее. На моей памяти у всех и всегда сильнейший стимул — это желание жить. Твой Гесер тоже умирать не желает, потому все еще и трепыхается. А мне ты достался какой-то пришибленный. Самого главного в тебе не было — желания и умения жить. Надеюсь, удалось хоть как-то это подкорректировать и пробудить. Когда-нибудь еще скажешь мне за это спасибо. Антон задумался, стараясь не обращать внимания на пальцы Завулона, поглаживающие кожу под кромкой ошейника. По сути, он прав: за эти три года Антон сделал в себе больше открытий, чем за всю предыдущую жизнь. Он осознал, что и как любит, ради чего готов бороться до последнего и отчего некоторые вещи из себя не вытравить — хоть тресни. Да и просто его научили не торопиться и позволять себе наслаждаться чем-то, хотя бы изредка. Какими способами этого добились — другой разговор, но добились же. Раньше у Антона в этом была потребность, но неосознанная, и никто из его окружения не мог подсказать и что-то посоветовать. — И все равно, для чего тебе зашивальщик? Чтобы Гесера обскакать? Чтобы не проигрывать? Разработаешь детальный план на триста лет вперед и подстрахуешься, чтобы ни единая душа не спутала его, не переиграла? Судя по тому, что ты все еще в Дозорах, а не на покое, тебе важна, прежде всего, сама игра, всякие загадки и сложности. — Верно. Если можно поднять игру на совсем другой уровень, поднатаскать своего противника до определенной грани и выстроить красивую, мощную тактику, то жить станет в разы занятнее. Поэтому нынешний режим, пропагандируемый Искандером, у меня сидит в печенках — настолько все банально и примитивно, до такой степени смехотворно. И именно из тебя выйдет отменный зашивальщик: ты упрям и несговорчив, переубеждать тебя в чем-то — невероятное удовольствие. — Переформатировать меня, хотел ты сказать? — Ты не дурак, зачем же тебя зомбировать? Ты способен делать выводы — опять же довод в твою пользу. — Мерлин тебя так же «переубеждал»? Так же развлекался за твой счет? Завулон вопросительно приподнял брови. — Тебе с ним было… как? Хорошо или скверно? — Проблема Абсолютных в том, что им нет достойного противника. А сам-на-сам — это заведомо проигрышная партия. Он просто пытался найти себе хоть какой-то эквивалент своих заоблачных потребностей. И тут речь совсем о другом. А ты… ты уже не раз доказывал, что способен потягаться со мной. Даже при том, что жил за счет моей магии, не своей. Поэтому… не понимаю, что тебя пугает? Ты никогда не делаешь того, чего не хочешь. Хорошая калька с меня, не находишь? Я всегда добиваюсь, чего хочу, и получаю, чего хочу. Ты — наоборот. Антон опять задумался. Как всегда, из уст Завулона все звучало просто и логично. Но всегда есть какой-то подвох. Всегда. — Твои условия не изменились? — спросил Антон. — Ты поможешь, поделишься своей магией для второго Итогового только в обмен на зашивальщика? Никак иначе? — А смысл их менять? Моя позиция сильная, и зависимая сторона — ты, не я. — Но тебе же скучно, не мне. — А мне не срочно, — довольно оскалился Завулон. — Пока меня все устраивает. — Если… если я выберу не то, что тебе хочется, — Антон осторожно подбирал слова, стараясь не спугнуть неожиданную словоохотливость Завулона. Неужели так сказывается принуждение Тигра? Приказал Завулону рассказать — тот и подчиняется, даже если этого не осознает. — У меня есть шанс уговорить тебя передумать и все равно мне помочь? Завулон сделал вид, что напряженно думает. Но чтобы у него не нашлось ответа сразу же — Антон не верил. — В любом случае мне нужна плата. Масштабная такая плата, с дополнительным, скажем так, бонусом, то есть пунктом договоренности, в чем ты, опять же, поклянешься. — Варианты? — Ты соглашаешься быть моим зашивальщиком с некоторыми оговорками. Так и быть, я готов дать тебе долгоиграющие отступные. Антон горько рассмеялся: — И все равно зашивальщик? — Разумеется, — разулыбался Завулон. — Смысл иметь тебя только как любовника? Ты не настолько хорош в этом, даже и не рассчитывай. Хочешь, позволю посмотреть моими глазами линии вероятностей относительно зашивальщика? Там десятки нитей, и все сводятся к одному и тому же результату. Рано или поздно. — К тому, что я пошлю тебя? — Антон попытался проглотить обиду от слов касательно любовника. Впрочем, на правду не обижаются, Антон это усвоил еще в первый год работы в Дозорах. — Не поверишь, но нет. Тебя же устраивает всё, что я с тобой делаю? Даже если это всего лишь завтрак или музыка, забитая в память твоего телефона. Знаешь почему? Потому что дотошно тебя изучил, принял это, кое-что впитал и понимаю, по какой причине ты что-то любишь или, наоборот, ненавидишь. Я неравнодушен к любым твоим порывам. Не найдется человека, которому подобное не нравилось бы. Светлана, к слову, на такое оказалась неспособна. Станешь спорить? Тебе со мною повезло, Городецкий. Просто ты этого еще не осознал. Антону хотелось сказать, что это смешно. И что невозможно. Все считают, что Завулон переформатировал Антона под себя, затуманил мозги, привил любовь к тому, что и любить-то невозможно. Не могут же все настолько ошибаться? Со стороны виднее? Или как? Кто бы мог подумать, что Завулон готов ради своей мечты меняться сам? Причем, вряд ли сейчас врет, он искренне убежден, что пошел на такую жертву в собственных же интересах. А то, что он готов мириться с некоторыми тараканами Антона — это и без всяких клятв ясно, вон, в постели, например, учитывает общие интересы, ни разу не упрекнул. Ну, кроме сегодняшнего упрека в недостаточной смелости желаний. Антон поставил мысленную галочку, что не забыть бы доказать обратное. Но, опять же, подвох. С Завулоном всегда есть подвох. Иначе почему так плохо заканчивают все его пассии? Про ведьм еще понять можно, он охмуряет их исключительно ради удобства, ведь иметь под боком преданного специалиста всегда на руку. А как только выходят из категорий — сразу в расход, может, даже и из эстетических соображений, ведь, глядя на облезлую страхолюдину, неприятно вспоминать, что когда-то пускал такую в свою постель. А вампир-садовник? Маг-инквизитор? И тот же Мерлин. Слетел с катушек явно не без участия Завулона. Поговаривают, что и Фафнир загнулся когда-то не просто так. Проклинает он их всех, что ли? Разочаровывается - и сразу проклинает? Допущение было смешным и диким, Антон даже хмыкнул, представив, как на это отреагировал бы Гесер. Впрочем, Гесер смеяться точно не стал бы: Завулон пытался и Ольгу в сумрак упечь, да только обломилось ему, Гесер ведь умеет своё зубами выгрызать, защищать. А еще Завулон почему-то был уверен, что Антон всегда может сказать ему «нет». Может ли? До этого разговора Антон считал, что как раз-таки наоборот и с этим проблемы, что он слишком подсел на Завулона, на его желания и логику. Почему-то казалось, что собственное, личное отошло на второй план и бороться за него ой как непросто. А выходит, что Антон справляется? Вспомнился главный упрек Завулона, то и дело проскальзывающий в самых откровенных их разговорах: «Ты всегда добиваешься лишь того, чего хочешь на самом деле». Наверно, да. Все-таки — да. И если все изменится, если им удастся второй Итоговый, Антону хотелось бы надеяться, что они с Завулоном не разъедутся в разные части города и не забудут все как страшный сон. Хотя и рабом Антон не собирался оставаться. Вопрос лишь в том, собираются ли учитывать такое его желание? Неснимаемый ошейник — не шутка, это прочнее и долговечнее, чем разрешение сумрака иметь пустышек в качестве рабов.