До и после

После возвращения из резиденции коггнура Завулон позволил себе немного расслабиться и посидеть в своем личном кабинете, куда доступ прислуге был заблокирован. Неторопливо потягивая бренди, Завулон вспоминал слова коггнура. Все шло, как запланировано, и это радовало. Коггнур уже знал, что Светлый Высший маг Антон Городецкий жив и находится в доме наместника. Коггнур не стал предъявлять претензий и требовать ликвидации Городецкого. Он лишь немного позлорадствовал по поводу изворотливости Завулона и его умения обращать любые правила себе на пользу. Про Городецкого доложили коггнуру, конечно же, Инквизиторы. Интересно, кто подсуетился? Маркус? Или же сам Грандмейстер? В любом случае, после позволения коггнура уже никто не рискнет отобрать раба у Завулона. Так что в этом вопросе уже можно праздновать победу. Завулону Городецкий нужен. И даже не столько для личных целей (хотя и не без этого, разумеется), сколько для главной авантюры, ради которой Завулон и выстроил свой тонкий план. Но это позже. Намного позже. В этом деле главное не торопиться. Пусть все утихнет, уляжется, а Инквизиция наведет порядок в своих рядах и перестанет отлеживать мелкие операции боевых отрядов. После Итогового дня ряды Инквизиции значительно поредели, никакие артефакты не смогли вернуть Светлым Инквизиторам силу, хотя попытки предпринимались. Светлых Инквизиторов, конечно же, не рискнули в числе прочих определить в число рабов. Их уничтожили, опасаясь, как бы мелкие Темные не смогли почерпнуть неприятные факты, роясь в памяти своих рабов. Совиная голова попытался спасти нескольких, но под угрозой потери авторитета быстро сдался и больше не стал в это дело вмешиваться. Но по сей день в рядах Инквизиции бурлили бунтарские настроения, и раз в неделю в каком-нибудь бюро проводилась операция в попытке перехвата власти молодыми и амбициозными. Коггнур смотрел на это сквозь пальцы, тем более, что ему это посоветовал сам Завулон, слишком хорошо помня, что лезть в свару враждующих Инквизиторов — дело неблагодарное и опасное для жизни. Один раз попробовали вмешаться ведьмы. Созвали свой анклав, принялись обсуждать да постановлять, но глас разума все-таки возобладал над стяжательством, и старые перечницы решили, что пока стоит повременить и позволить страстям поутихнуть. Завулон, наблюдая за этим со стороны, лишь скабрезно ухмылялся и делал мысленные ставки: кто кого и как скоро. В итоге, как всегда оказался прав: главную бабушку сместили, выбрали новую, оказавшуюся протежированной вампирским мастером. Завулон и этому не удивился, хватка у вампиров была что надо, не зря же они тысячелетиями ждали возможности занять верхушку пищевой цепочки. Еще из плюсов посещения коггнура был один весьма приятный и тешащий самолюбие Всетемнейшего факт. Он взял с собой Дена. Коггнур лично беседовал с ним. И ни он, ни его охрана не заподозрили подвоха. Коггнур был когда-то лично знаком с боевым магом в отставке, не слишком близко, но все же. И никаких вопросов и сомнений у коггнура не возникло. Защитные заклинания имения никак не проявили себя, не просигнализировали о странностях и прочем. Завулон знал, конечно, что его талант маскировки был почти непревзойденным, но опасения никогда не бывают лишними. Что ж, значит, и за это уже можно выпить. Кусочки пазла ложатся на свои места, скоро уже можно будет вводить в игру главные фигуры. Осталось только задействовать катализатор. А вот это самое сложное: непонятно, где теперь искать Абсолютную. То, что она жива, Завулон не сомневался. Так какой же ловкач прибрал ее к рукам? Неужели тот же, что и похитил Шиндже? Завулон еще какое-то время предавался приятным воспоминаниям. Затем спустился в подвал. *** Второго раба Завулон велел разместить в подвальной комнате. Так как подвал имел два яруса — жилой да с камерами и хранилищами для артефактов, — он был самым удачным местом для рабов. Городецкого же хотелось поселить ближе к себе и подальше от доступа прислуги — выше второго этажа имели право передвигаться только охранники и целитель. Городецкий вообще был исключением. Во всем и всегда. Что в дни службы в Дозоре, что в качестве раба. Даже ошейник ему пришлось заказать особый, не позволяющий распоряжаться рабом кому бы то ни было кроме самого Завулона. Во-первых, Городецкий должен быть живым хотя бы еще год; во-вторых, Завулону было неприятно думать, что кто-то посмеет прикасаться к его рабу в отсутствие хозяина. Городецкий принадлежал ему и никому больше. Именно поэтому Завулон замкнул контур воздействия ошейника на себя лично, и теперь при желании мог бы приказывать и управлять Городецким даже на большом расстоянии. Этакий эквивалент вампирского зова, только более тонкий и мудреный. Даже пожелай Городецкий сбежать, что в нынешних условиях немыслимо, он не смог бы этого сделать без согласия своего хозяина. Длинный, чуткий, невидимый поводок, но при этом очень прочный. Он будет действовать до тех пор, пока Завулон не пожелает обратного. Ломать или обезвреживать ошейник — это все равно что ломать самого Завулона. А на это в последние столетия пока никто не отваживался, даже Совиная голова и коггнур при всей их власти и влиянии. Так что, когда Завулон говорил Городецкому, что у того нет другого выхода кроме как подчиниться, он не врал и ничуть не приукрашивал. Теперь для Завулона его раб — дело принципа. И Антон признает его право, рано или поздно, так или иначе. Другое дело — второй раб. Боевой маг из Ночного Дозора. Опытный и упрямый. Чего только стоит тот факт, что он пошел против папочки — высшего Темного мага, некогда возглавлявшего конклав магов в Вероне. Тот сейчас не у дел, но все еще в авторитете. А сынок вопреки ожиданиям папочки умудрился пойти своей дорожкой, причем он самоиницированный, к Гесеру попал уже в солидном возрасте и с немалым багажом знаний. Но против ожидания Завулона он лишний раз не лез на амбразуры, тихо и мирно тащил лямку обычного оперативника. Впрочем, среди Светлых редко встречаются выскочки и лентяи. Энруиг* Бритонский. Потом его звали Герольдом, Энрайгом, Эрри, Хэрри, Гарри*. В Москве его быстро переименовали в Гарика и постарались забыть тот факт, что в родне у него имеются Темные маги. Раз ему доверял Гесер, все остальные светочи следовали этому же принципу. Но кровь — не водица, из всех магов первого ранга умудрился выжить только этот. А ведь был замечен вблизи офиса Ночного Дозора, когда там оборонялась четверка оперативников, причем, впоследствии уничтоженная. Гарик выжил, успешно скрывался где-то две недели, и только сейчас был пойман. Почему? Что в нем сильнее? Мораль Светлого или же инстинкт самосохранения? Есть стимул это выяснить. *** Светлый сидел на кровати у стены, скрючившись в неудобной позе. Он был худ, изможден, глаза лихорадочно блестели. Куда девалась та горделивая стать откормленного качка, которая дала когда-то Темным повод за глаза звать его верзилой? От переломов и многочисленных кровоподтеков не осталось ни следа после вмешательства целителя, но слишком бледная кожа и потухший взгляд свидетельствовали о болезненности его состояния. Раб даже не предпринял попытки прикрыться одеялом, когда Завулон зашел в каморку без предупреждения. Нагота его не смущала. — В твоем деле указано, что ты скрывался в Пензе. Почему именно там? — спросил Завулон, брезгливо разглядывая свое приобретение. Он не был красив, но и не был уродлив. И все равно что-то в нем отталкивало Завулона. Может быть тот факт, что его уже поимели все кому не лень, от охотников за рабами, до цеховых центра распределения? Дозорному не повезло попасть в партию доставки, которую сопровождали свихнувшиеся от запрета на охоту оборотни. Рабов было запрещено убивать, но не запрещено делать с ними все, что не приведет к летальному исходу. В итоге они попали в Москву уже изрядно «порченными», как выразился Ден. Завулона же беспокоило только одно: сломлен Гарик окончательно или же из него еще выйдет какой-нибудь толк. В любом случае, он нужен только для отвода глаз. Когда придется жертвовать рабом, но Городецкого будет жалко. — Мне удалось доехать только до Пензы, — безэмоционально проговорил Светлый, но тут же спохватился, покорно опустил глаза и поспешно добавил, — мой господин. — Встань, — велел Завулон, извлекая из кармана новый ошейник — тоже ручной работы со специальными заклятиями активации, но попроще, не такой, как у Городецкого. Раб равнодушно подчинился. Чуть забеспокоился только тогда, когда Завулон, ухватив его за горло, пригвоздил к стене. Но покорно подставил шею, позволяя защелкнуть блокаторы, оставаясь послушно стоять. Он безразлично смотрел перед собой, пока Завулон изучал его фигуру, прощупывая мышцы на руках и бедрах. Физическое состояние пока в норме, для работы годится. — Куда ты ехал? И почему? — продолжил допрашивать Завулон, заглядывая ему в глаза и проверяя, не пострадал ли мозг от стресса и потери магии. Вот тут раб заупрямился. Он явно не собирался признаваться. Пришлось усилить ментальный нажим и покопаться в его воспоминаниях. Завулон не поверил своей удаче. Гарик преследовал машину, увозящую Гесера. — Рассказывай. Все рассказывай. Подробно, — приказал Завулон, активируя воздействие ошейника. Не подчиниться прямому приказу раб не мог. Как выяснилось, в момент нападения на офис, Гесер был там. Прошло только несколько часов с момента потери сил Светлыми, но дозорные держались за счет амулетов и артефактов, качая силы из них. И перед штурмом с четвертого слоя Сумрака в офис кто-то ворвался, схватил Гесера и потащил порталом. Гарик успел прыгнуть следом. Потом получил оглушающее заклинание. Когда очнулся, заметил номер машины и постарался не отставать от похитителя. В Пензе он машину потерял из вида. Завулону не удалось выяснить, как выглядел похититель. Даже вломившись в воспоминания и вызвав этим самым болезненный стон раба, поковырявшись в картинках и образах, Завулон узнал только, что Гарик видел похитителя только со спины. А вот вид полубесчувственного Гесера Завулона совсем не порадовал. То ли тот был серьезно ранен, то ли потеря магии сказалась на нем хуже, чем на остальных пустышках. Но Гесер жив — и это главное. Завулон и сам это знал, чувствовал. И лишнее подтверждение тому — небывалая удача. Завулон проставил блок на этот кусок памяти раба, воздействуя через ошейник, чтобы никто больше не смог бы увидеть то же, что и он сам. Еще не время для таких известий. Сначала Гесер, потом Шиндже. Надо срочно распутывать эту ниточку. Срочно. — Я запрещаю тебе кому-либо рассказывать, почему ты оказался в Пензе и зачем туда бежал. Я вообще запрещаю тебе рассказывать кому-то о Гесере и его похищении. Гарик смотрел в пустоту, пульс его был ровным и медленным. — Ты оглох, раб? Встань на колени. Я приказал, выполняй! — У меня есть имя, — неожиданно твердо взглянув на Завулона, проговорил раб. Его голос был ровным и глухим. Равнодушным, усталым. — Я буду звать тебя Имре*, — чуть помедлив и стараясь не удивляться, решил расшевелить по-другому раба Завулон. — Оно больше соответствует послушному и исполнительному рабу. Ты ведь на самом деле родом из Венгрии, верно? Ha berzenkedik ellene!** Раб вскинул голову и зло глянул в ответ. — Имре. Пусть будет Имре. Я стану служить тебе, мой господин. Я буду тебе верен. Но только не надо больше венгерского. Умоляю, — раб все еще медлил вставать на колени. «Сильная воля, — восхитился Завулон. — Не сломлен, умен и практичен». — Ты не подтвердил, что слышал мой приказ, раб, — Завулон усилил магическое воздействие уже помимо ошейника, требуя подчиниться, прессом силы заставляя раба опуститься на колени. — Я никому не расскажу, мой господин. Мой долг — выполнять твою волю, — послушно признал раб, уже не в силах сопротивляться воздействию. И коснулся губами пальцев левой руки хозяина. Он сделал это уже помимо приказа и желания Завулона. Раб признал его. Раб готов подчиняться. Завулон остался доволен результатом. Он не пожалел о потраченных на раба деньгах. ______________ * все имена – это варианты на разных языках одного и того же имени - Гарри ** в переводе с венгерского «Ты наглый!»