До и после

Еще толком не проснувшийся Антон с удивлением взирал на Завулона в клубах пара и пены. Одно колено торчало из воды, голова была откинута на изголовье из мягких полотенец, глаза полуприкрыты, в руке бокал. Где-то внутри заворочалась зависть: Темный в комфорте, тепле, уюте — он ни в чем себе не отказывает. Зато отказывает в этом другим. Дурацкий плед. Дурацкий гребанный плед — а из-за него столько шума и издевательств. Да чтоб Завулон виноградом подавился! — Городецкий, твои проклятия уже не действенны, можешь не надрываться, — Завулон вскинул голову. На фоне светлого кафеля комнаты и белой пены глаза Завулона казались нереального ярко-синего цвета. Это… завораживало. — Жаль, — сказал Антон. — А уж как мне жаль, ты даже не представляешь. За воронку такого уровня силы в прошлые времена можно было бы вытребовать воздействие четвертого уровня силы. — Пятого, — поправил Антон, удивляясь беззаботному тону Завулона. Он бывал таким снисходительно понимающим только в двух случаях: когда что-то задумал или же когда уже провернул какую-нибудь гадость. — Это смотря как торговаться. И как поздно обнаружить воронку. Если она успела бы наворотить дел, то четвертого уровня — точно. Ну что застыл в дверях? Проходи, раздевайся, забирайся в ванну. Антон вздрогнул. Это не был приказ. Пока только предложение. Но как-то сразу… сделалось муторно. — Места хватит и на четверых, сам видишь. Антон стоял, не в силах вымолвить ни слова. И пошевелиться тоже не получалось, полная растерянность парализовала волю. Ошейник молчал, не демонстрируя неудовольствие хозяина. Значит, неудовольствия пока не было. — Не съем я тебя. Не заставляй приказывать. Антон подчинился. С каким-то странным вызовом деланно равнодушно забираясь в воду и усаживаясь напротив Завулона. А у самого мурашки по спине бежали, и все не удавалось отвести взгляда от лица хозяина — бесстрастного и непривычно расслабленного. Завулон переместился удобнее, подал бутылку вина, кивнув, что можно не церемониться и обойтись без бокалов. Антон сделал несколько глотков. Он уже с месяц не пил спиртного, а казалось что уже вечность. На самом деле он был сейчас не прочь отведать чего-нибудь покрепче, коньяк или бренди. Впрочем, и от вина непривычно быстро ударило в голову. Кроме прочих запрещений теперь рабу не позволялось и курить, якобы из заботы о его хрупком пустышковом здоровье. И с тягой к сигаретам справиться было труднее всего. — И как тебе камера в подвале? Пришлась по вкусу? Кроме вина разморило еще и от горячей воды, а тонкий аромат эфирных масел действовал умиротворяющее. И потому вопрос у Антона не вызвал яркого раздражения, так, лишь мелкую досаду. Было, пережито — ну и ладно. — Время пролетело незаметно, — ответил он, нагло отщипывая ярко-синюю виноградинку и закидывая ее в рот, такую же яркую, как сейчас глаза Завулона. — У тебя жар, — сменил вдруг тему Завулон, сощуриваясь. Антон почувствовал на коже чуть заметное пощипывание – явные следы магического сканирования. Почему-то такая бесцеремонность в использовании магии, в пристальном разглядывании и прощупывании его ауры Антона сильно смутила. Он невольно опустил глаза, чувствуя себя особо незащищенным и обиженным судьбой. — Я промерз. — И голоден. — И спать хочу, — Антон не врал, он вдруг стал резко отключаться: организм расслабился в горячей воде, в приятной обстановке. Накопившаяся за все дни усталость как-то разом навалилась на плечи. — Это не слабость, — Завулон резко подобрался и придвинулся. Провел рукой перед лицом Антона, будто снимая паутину, а на самом деле задействуя силу и нейтрализуя. — Остаточное воздействие вампирского морока. Она зацепила тебя, а крючок не убрала. Антон удивленно моргнул. Докатился. Понятно что он теперь не может блокировать магическое воздействие и легко ведется на вампирский флер, но чтобы не вспомнить элементарного, не подумать про крючок — это каким же идиотом надо быть. За месяц разучиться простейшим вещам, вбиваемым в голову долгими годами патрулирования. — М-да, Городецкий, ты беспомощен как червяк. Или как фамильяр. Антон нервно сглотнул, потому что в голосе Завулона помимо обычной язвительности угадывалась еще и странная заинтересованность, приватная, почти интимная. А еще он так и не отодвинулся. И это… завораживало не меньше вампирской привязки. После того как Завулон снял следы воздействия — а проделал он это легко, почти не напрягаясь, — в голове немного прояснилось, но ненадолго, потом накатила странная радость от близкого присутствия хозяина. Завулон отобрал бутылку из слабеющих пальцев Антона, поставил на пол, надавил на плечо, заставляя откинуться на стенку ванны и довериться. — Расслабься. Сейчас полечим тебя. Если Антон и захотел бы ослушаться, то все равно не смог бы: Завулон задействовал магию, но этот раз щадящую, мягко обволакивающую уверенностью, что так надо. Он придвинулся почти вплотную, его колено вписалось между ног Антона, да так естественно, как будто не в первый раз. Антон и опомниться не успел, как уверенные ладони прошлись по его груди, спине, задержались в области почек, исцеляя, выводя из крови шлаки. Завулон мастерски владел целительскими чарами, при этом каждое его движение было приятным, будто бы долгожданным. — Я испортил, я и вылечу, — проворковал Завулон, склоняясь к самому его уху. Антон испуганно распахнул глаза — и когда только смог настолько расслабиться, чтобы позволить себе двинуться навстречу? Он успел заметить шальное выражение его глаз — от них ни оторваться, ни сбежать. Сразу стало мучительно трудно дышать, будто весь кислород в комнате закончился. Антон тряхнул головой, отгоняя наваждение. Завулон усмехнулся, забавляясь произведенным эффектом. — Ну и как, полегчало? — спросил он весело, якобы имея ввиду самочувствие, но явно намекая на преодоленный Городецким морок. — Почти, — прошептал Антон, предпринимая попытку отодвинуться. Вся ситуация его не то чтобы смущала… он просто ждал подвоха. В любой момент доброжелательность Завулона могла обернуться очередным издевательством, грубостью, наказанием. Завулон протянул руку и провел пальцами по ошейнику, потом спустился чуть ниже, обхватывая основание горла, и Антон напрягся — вот сейчас сделает какую-нибудь гадость. Но Завулон всего лишь склонился, прошептал: — Есть много способов убедить тебя подчиниться. Сила, шантаж, запугивание или элементарное разъяснение положения дел и твоего места в новом мире. Морок, приворот или же чары подчинения. Можно раз и навсегда принудить тебя к покорности, и ты будешь испытывать эйфорию при каждом исполнении моего приказа. В итоге ты только и будешь что стремиться исполнить любую мою прихоть, и все ради удовольствия, мощного, запретного, будоражащего, сопоставимого разве что с адреналиновым выбросом или же оргазмом. Антон чуть подался назад, ускользая от горячих пальцев на своем горле. Ошейник недовольно шевельнулся, явно разочарованный прервавшимся контактом с хозяином. — Это примитивно, — подсказал завершение фразы Антон, поражаясь, насколько его голос сделался глухим и непослушным. — Да, скучно, — согласился Завулон, внимательно разглядывая его и слегка улыбаясь. И вот тут Антона накрыло жарким мороком по-настоящему: перед глазами все поплыло, бешено застучало сердце, захотелось большего, нежели просто провоцирующие слова. — Не делай так, — с досадой и через силу попросил Антон. — Всего лишь еще одна демонстрация моей силы и твоей беспомощности, Антон. Ты полностью в моей власти. — Чего ты от меня хочешь? — разозлился Городецкий. Играет с ним словно ястреб с цыпленком. Его самоуверенность просто невыносима. Какая же он сволочь все-таки. Вместе с улучшившимся после лечения самочувствием вернулась и возможность злиться и ненавидеть. — О, довольно многого. Но не все сразу. Иначе неинтересно, — Завулон провел ладонью по его груди: грубо, собственнически. Антон против воли прикрыл глаза, нахлынуло невероятное удовольствие. Но когда Завулон спустился к низу живота, Антон опомнился и поспешно отпрянул, да так резко, что вода выплеснулась на пол. — Ты невероятно прыткий. И чрезмерно закомплексованный. Ты очень непослушный раб, Городецкий. Антон раздраженно посмотрел в ответ. — Я уже сожалею, что купил тебя. Может, стоило тебя оставить там? Позволить причинить тебе боль? Они стали бы мучить тебя, насиловать. Тебе бы это понравилось? Не смотря на грубый смысл слов, Антон все больше заводился. И это было странно. Он раньше и представить не мог, что его может заинтересовать мужское внимание. В плане секса его вряд ли могло бы что-то сильно шокировать, но вот чтобы он сам захотел, да по доброй воле? Или это от вида голого Завулона так странно сносит крышу? — Ну же, отвечай. Это был приказ. Жесткий, требовательный. — Нет, — с трудом выдохнул Антон, завороженный его мощью. — Или тебе понравилось бы, если это делал я с тобой? — Завулон явно почувствовал его состояние и тут же оказался совсем рядом. — Если бы связывал тебя, трахал? Антон молчал. Было трудно понять, чего же он хочет на самом деле. Резкая смена настроения Завулона, от беззаботного к возбужденному и опаляющему силой, пугала. — Отвечай, — приказал Завулон, прикусывая мочку уха, вдавливая в стенку ванны, хватая Антона под колено. — Нет… — тихо сказал Антон, — не знаю… Повисла пауза. — Что ж ты так дрожишь-то? — уже совсем другим голосом, насмешливым и мягким, спросил Завулон, хватая Антона за ошейник и приближая его лицо к себе. — Ты слишком легко поддаешься моему магическому воздействию. Стоит мне только подумать, а ты уже как локатор — восприимчив и готов ко всему. Тебя это не удивляет? Антон попытался отодвинуться, но хватка на ошейнике не ослабла. — Не торопись. Чтобы мне захотелось все это проделать с тобой, ты должен сначала заслужить. А ты в последнее время только и делаешь, что раздражаешь меня. Антон облизнул пересохшие губы. Слишком маленькая дистанция между ними ужасно раздражала. Хотелось… чего хотелось, Антон определить не мог, но потребность от этого не уменьшалась. Еще немного и Антон выкинет какую-нибудь глупость, о которой потом будет жалеть… Завулон просунул пальцы под край ошейника, и хотя до этого момента тот плотно охватывал шею, теперь чудесным образом растянулся и позволил пальцам Завулона обхватить острую грань. — Ты мой раб, Антон. И должен желать меня радовать. Почему я не вижу этого в тебе? — его пальцы ласкали кожу, перебирали пластинки ошейника, они вызывали одуряюще приятные ощущения. — Я же спросил… — Антон опять облизнул губы, удивляясь, как быстро они от волнения сохнут, — чего ты хочешь. — Так постарайся угадать. Считай, что это такое задание. Если справишься — будет тебе небольшое поощрение. Но это уже все завтра. Сейчас иди к себе. Я слишком много времени сегодня на тебя потратил. В его словах был жесткий приказ. Раздраженный и сухой. Антон в очередной раз испугался такому резкому переходу от одного настроя к другому. Антон с досадой повел плечами, сразу же замерзнув, стоило только выбраться из воды. — Халат возьми, — великодушно разрешил Завулон, опять устраиваясь у своего края и лениво отщипывая какие-то странные темные ягоды с ветки на тарелке. Антон, поспешно запахнувшись в белый длинный халат, пошел к себе в комнату, чувствуя, что почти засыпает на ходу — опять Завулон применил магию. — Не спи на полу, я запрещаю. А то в следующий раз ты не отделаешься таким легким лечением, — бросил вдогонку Завулон.