До и после

Антон так устал за этот день, как ни разу не выматывался даже в командировках. Все что сейчас хотелось — это наконец что-нибудь съесть и уйти спать. Но мечтам не суждено было сбыться. Оказалось, что в их отсутствие на третий этаж вселилась светловолосая ведьма. Явно не без согласия на то Завулона и точно не против собственного желания. Только Завулон перешагнул порог, как все закрутилось-завертелось. Ден настойчиво расспрашивал о покушении, тут же совместно решали вопрос с усилением охраны и дублированием защитного контура по периметру имения. Ведьма суетилась рядом, старательно демонстрируя беспокойство по поводу покушения. А в довершение всего заявились два Инквизитора, якобы чтобы обеспечить безопасность наместнику. Телефон у Завулона не замолкал ни на минуту и тоже по причине недавних событий. Антон хотел было незаметно уйти, спуститься в подвал, проведать Гарика, но вопрос охранника об уместности таких действий привлек внимание Завулона. И конечно Городецкому тут же было приказано не двигаться. Антон несколько часов к ряду провел на полу, словно бесправный домашний пес: сидел рядом, молча смотрел в стену перед собой и периодически уворачивался от случайных тычков, потому как Завулон то и дело вскакивал и отправлялся что-либо разузнать или отдать распоряжения. Когда Завулон скрывался в холле или поднимался на второй этаж, ведьма старалась тайком досадить Антону. Проделывала она это виртуозно и будто невзначай, но каждый раз получалось так, словно Городецкий специально оказывался на ее пути, мешал и намеренно раздражал. Она одаривала его неприязненным взглядом, случайно обливала вином или же минералкой, раздраженно перешагивала через его ноги, подходя к столу. Ее каблуки дважды отдавливали ему пальцы рук, и Антону приходилось сидеть так, чтобы занимать как можно меньше места на ковре. Реплики своенравной ведьмы — визгливые и раздраженные — часто сводились к тому, что давно пора избавиться от мусора под ногами, и что она лично позаботится об этом. Когда Ингрид попыталась манипулировать еще и Деном, тот надменно усмехнулся, быстро что-то ей шепнул, и ведьма разом побледнела, погрустнела и сникла. Весь оставшийся вечер Ингрид молча тыкала в свой планшет да временами тактично напоминала Завулону о своем существовании. Антону такая смена в ее настроении пришлась по вкусу, он даже поклялся себе отблагодарить при случае Дена за его находчивость. И заодно узнать, что за компромат он накопал, раз пары слов хватило, чтобы угомонить наглую стерву. Уже было далеко за полночь, и у Антона от усталости слипались глаза. Он было приготовился поспать сидя, но бесконечное топанье охранников и трели завулонова телефона лишили его такой возможности. Пару раз Завулон встряхивал Антона за ошейник, недовольный таким равнодушным отношением к происходящему, но быстро оставил попытки повлиять на заторможенность раба, видимо, проверил его физическое состояние и смирился. Еще с час обсуждали предложение Инквизиторов о блокировке территории на нижних слоях Сумрака. Чем все закончилось, Антон не запомнил, а когда наконец все стали расходиться на ночевку, Городецкий удивленно осознал, что Завулон забыл отменить свой последний приказ. Отбывая к себе в комнату, Завулон был слишком увлечен щебетанием Ингрид, и про раба не вспомнил. Получалось, что теперь Антон не мог покинуть зал. Или все-таки мог? Стоило это проверить. Когда прислуга стала наводить в зале окончательный порядок, Антон поднялся, размял затекшие ноги и попытался понять, чем для него может закончиться попытка подняться к себе на чердак. До двери ошейник вел себя смирно, но как только Антон перешагнул порог, ошейник ожил и заелозил по коже. Антон ругнулся и замер. Не спать же ему в коридоре? Он слишком устал, чтобы сейчас искать компромисс в формулировке прямого приказа хозяина. Подойдя к лестнице, Антон понял, что подняться хотя бы на один пролет вверх ошейник ему не позволит. Звать Завулона Антон не рискнул. Тогда чисто из вредности Антон проверил, какой будет реакция ошейника, если не подняться, а, наоборот, спуститься в подвал. Там, как ни странно, ошейник реагировал слабо, лишь показывая недовольство, но никак не ограничивая движений и направления. Видимо, в момент приказа Завулон считал, что Городецкому не следует подниматься наверх, про подвал мыслей, значит, не было. Скрипнув от досады зубами, Антон попытался смириться с мыслью, что спать ему сегодня придется или в пыточной камере, которую он уже ненавидел, или же в зале, что тоже не сулило ничего хорошего — неизвестно как отреагирует ночная охрана на такую наглость раба. Невольно вспомнился пункт из правил для рабов, который запрещал спать в кадке с цветами. Наверно, какому-то бедолаге-рабу хозяин тоже позабыл отдать нужное распоряжение. И когда Антон наткнулся в подвале на не спящего Гарика, то очень обрадовался. Узнав о проблеме Городецкого, Гарик пригласил к себе в коморку и долго расспрашивал о проведенном дне. Отчаянно зевая, Антон пересказал обо всем, что удалось узнать. Когда речь зашла о высказываниях Хены, Гарик сделал знак замолчать, потом повел Антона в дальнюю часть холла, в тот угол, где начинались подсобные помещения. Втолкнув его в один из широких шкафов, сегодня пустующий, Гарик пояснил: — Я случайно подслушал треп охранников, оказывается, в технических помещениях не настроены следящие чары, какие-то сложности с целостностью контура. — Думаешь, в твоей комнате может быть прослушка? — удивился Антон. — Я на их месте поставил бы. — Так вот, Хена упомянул про рабов как отражение их хозяев, — продолжил размышлять Антон. — А Завулон сказал, мол, пустышки — это зеркало. Гарик задумался. — Допускаю, что Инквизиторы действительно экспериментируют с силой и Сумраком. Но раз он сделал акцент на силе высшего, тут что-то нечисто. — Зеркало, Гарик, зеркало. Если Сумрак позволят Темным распоряжаться людьми на их усмотрение, то вопрос о нарушении равновесия как-то решается. Может случиться так, что скоро Сумрак перестанет устраивать такое положение вещей. — Может, но как мы об этом узнаем? — А что если необходимость в рабах именно тем и продиктована, что к Темным более-менее высокого ранга теперь приставлено по рабу-пустышке? Помнишь, как Рагоза поднимался по уровням силы? Он всегда соответствовал уровню своего противника. Что если рабы в какой-то момент вдруг станут Зеркалами? И Сумрак через них выплеснет разом силу, способную уничтожить всех Темных? Это объяснило бы настороженность Завулона в вопросах рабовладения, ему сам принцип такого мироустройства не по нутру, я это чувствовал. — Может он просто брезгует? — И это тоже. Но в первую очередь его сама идея нервирует. — Откуда ты знаешь, что он не притворяется? — Ошейник временами работает как транслятор, его эмоции слишком сильные, чтобы их игнорировать. — Странно, я ни разу такого не испытывал. Антон не стал расспрашивать, был ли повод у Гарика пронаблюдать Завулона в настоящем бешенстве. Или же в момент применения боевого заклинания. — Интересно, как Темные общаются сейчас с Сумраком? — Кто ж их знает, может опять Тигр приходил или еще какая тварь выползла поболтать. — Хена намекал, что у них трудности и масса опасений. — Нет, сомневаюсь, что Инквизитор стал бы так запросто делиться с рабом секретными сведениями. Реплики Завулона и Хены больше похожи на то, что оба сговорились и пытались тебя запутать. О приеме «плохой Темный - хороший Темный» слышал? Хена на фоне Завулона выигрышно сыграл, весь такой заботливый и тебя уважающий. А в конце даже попытался подкупить. — А какой ему смысл? — Отвлекающий маневр. Или прямая провокация. Скорее всего, оба хотели заставить тебя проникнуться симпатией и доверием к Инквизитору. Спорим, что он даже пару раз окажет тебе пустяковую услугу, чтобы втереться в доверие. А затем… — Что затем? — Затем тебя поставят в такие условия, когда тебе будет некогда думать, и придется быстро действовать. Скорее всего, им надо вынудить тебя что-то сделать, то, от чего в обычных условиях ты наотрез откажешься. Теперь засомневался Антон. В словах Гарика была определенная логика, но выглядело все слишком сложно. Антон знал манеру Завулона выстраивать интригу с двойным дном, и Всетемнейший отличался именно тем, что приманки в его мышеловке всегда были простыми. Привлекательными, изящными, но простыми до абсурда. Еще Антон сомневался, что Завулон может транслировать через ошейник обманчивые эмоции. Слишком быстрым был отклик ошейника, Завулон не успевал бы. А в некоторых моментах он действительно был крайне раздосадован вмешательством Хены, особенно, когда тот полез проверять принцип действия ошейника. Но к совету быть осторожнее, Городецкий решил прислушаться. *** Поспать так толком и не удалось. Когда прислуга разбрелась по своим комнатам, и в доме все затихло, Антон снова попробовал пробраться на верхние этажи и чуть не загнулся от удушья. Пришлось вернуться в гостиную, потому как подставлять Гарика, оставаясь в его каморке, не хотелось. Антон все время мерз, особенно на полу, но воспользоваться диваном, после того случая с пледом, он так и не решился.