До и после

Завулон был очень зол на Городецкого. Тот даже не потрудился изобразить почтение ни к Инквизиторам, ни к своему хозяину. Вел себя так, будто делал всем большое одолжение. Но главной его ошибкой стал слишком быстрый отказ от Инквизиторского предложения. Ни один раб, притесняемый и живущий в невыносимых условиях, не смог бы устоять перед искушением остаться на неделю без контроля хозяина. Городецкого это тоже подкупило, но ненадолго. Все выглядело так, будто Завулон намеренно подготовил и срежиссировал его поведение. Но Артур специально не стал ничего заранее пояснять, ему хотелось, чтобы Инквизиторы лично пронаблюдали каким апатичным и обессиленным стал Городецкий, как долго все взвешивает и на что-то решается. Это продемонстрировало бы лишний раз, что как высший маг он из себя уже ничего не представляет. Но все карты Завулона были спутаны: сначала удивительной собранностью Городецкого, его быстрым выбором, затем Тигром, который будто специально не вовремя продемонстрировал, что высший Светлый под его присмотром. Завулона передернуло, как только он вспомнил взгляд Тигра и его глумливую ухмылочку. Хозяева ему не нравятся, понимаешь ли. Делает вид, что позволяет пока играть в такие игры. Но тут Тигр просчитался. Ведь все законно. Все подкреплено и заверено Инквизиторскими печатями. Печатями, завязанными на согласие первоначальных сил. И если что, то спрос будет с Инквизиторов и коггнура. А Завулон сделал все по правилам: документы на Городецкого имеются, запрошенная цена оплачена, личное признание раба прозвучало. Все это понимают, и Инквизиторы в первую очередь, поэтому единственным способом заполучить Городецкого было их предложение сотрудничества в интересах решения глобальной проблемы. А добровольный отказ Антона поставил окончательную точку в этом вопросе. Завулону было что сегодня праздновать, только вот Тигр нарисовался не вовремя. Интересно, что же он обсуждал с Городецким? Завулон не мог слышать, не мог контролировать через ошейник, только наблюдать. И в какой-то момент глаза Антона вспыхнули отчаянной надеждой, но потом он снова сник. Просил у Тигра силу? Защиту? Как бы там ни было, но в сложившихся обстоятельствах Городецкий принадлежит ему, и даже Тигр не посмеет вмешаться. При условии, конечно же, что он не перегнет палку. А Завулон не перегнет, Городецкий ему нужен живой. И по возможности вменяемый. Задачка непростая, но оттого еще более интересная. И плюс ко всему теперь в этом вопросе завяз сам Тигр, а подергать его за усы Завулон давно мечтал. При мысли о такой возможности захватывает дух, и ужас ползет по сумеречной шкуре. И это радует, ведь ощущение до одури приятное, давно забытое, почти потерянное. Антон Городецкий — это не только удачная фигура на шахматной доске, но и, как оказывается, масса сопутствующих удовольствий. Пора уже взяться за него всерьез, период адаптации закончился, теперь нет опасности сломать, и можно давить да лепить его по своему вкусу. Умение Городецкого как эмпата придется весьма кстати. Всегда приятно плясать от талантов своих игрушек: им есть чем заняться, осознавая свою значимость, а Завулону будет интересно поразвлечься. Пришлось немного рявкнуть на Городецкого, чтобы Хена пронаблюдал, как Завулону якобы неприятно лишнее внимание Инквизиторов к его рабу. На самом же деле сегодня победа была на его стороне, ведь даже Тигр признал право Завулона распоряжаться Антоном. Это обязательно передадут коггнуру, и больше никто не рискнет отнять Городецкого. Показательное шоу сыграно на бис. Принудить Городецкого Инквизиторы ни к чему не смогут, Завулон об этом позаботится. Ведь есть много способов увлечь, очаровать, привязать к себе. С пустышками это легче, нежели с магами или ведьмами. Антон же, что особенно приятно, вообще очень легко ведется на любое его поддразнивание и заигрывание. Завулон припомнил момент, когда заставил разгоряченного и облепленного мыльной пеной Городецкого жадно потянуться к себе, и самодовольно усмехнулся. Водные процедуры надо будет, наверно, повторить. *** — Мы едем обедать, — объявил Завулон охранникам. Те молча подчинились. Антон в машине молчал и выглядел таким же подавленным, как и после общения с Тигром. — Ну-ка, — Завулон потянул Городецкого за ошейник, одновременно ухватив за волосы, заставляя упереться лбом себе в плечо, — о чем это ты там разговаривал с Тигром? Вторгаться в воспоминания Завулон предпочел сегодня мягко, предельно тактично, но не забывал демонстрировать, что сомнительный сговор его раздражал. — Ты обещал месяц этого не делать, — холодно напомнил Антон. — Но и ты мне всей правды тогда не сказал. Тебе нравится, когда я тебя касаюсь. — Нет. — Если вот так, — Завулон провел кончиками пальцев по шее Антона, ниже уха, задержал их у бьющейся артерии, — то нравится, я же чувствую. Антон попытался отстраниться, и Завулон, воспользовавшись отвлекающим маневром (царапнул сумеречными когтями по его спине), ухватил кусок памяти разговора с Тигром. Он рассчитывал на эффект неожиданности и уже приготовился легко просмотреть, но наткнулся на мощный блок, который резанул дикой головной болью самого Завулона. Раздраженно рыкнув, он усилил напор, при этом непроизвольно сильно сдавив горло Городецкого. Тот возмущенно захрипел, но отбиваться, что удивительно, не стал. Подозрительная доверчивость для раба, ведь придушить его не составит особого труда. Завулон поставил мысленную галочку, что надо будет доходчивее Городецкому объяснить, насколько теперь хрупок его организм, и что при желании хозяин может его убить, даже не поморщившись. Самоуверенный наглый гаденыш. Он будто чувствует, что Завулон не хочет его смерти. И ненависти его не хочет. А вот упрямство — пусть немного будет, пусть Антон брыкается и давит на сострадание, глядишь, что путное из этого и получится. Завулон еще раз надавил на блок, на этот раз осторожно, и почуял тонкие ниточки магического маячка, специально оставленные для него. Сила, задействованная в нем, была той, что ни с чем не спутать. Хитрый ход. — Сумеречное отродье, — ругнулся Завулон почти восхищенно, — подарочек оставлен именно для меня. — Он принялся осторожно распутывать нить, которая вела… к разгадке. Все еще не отпуская горло Городецкого, но теперь не сдавливая, а просто фиксируя того к спинке сидения (нельзя было сбить маячок), Завулон извлек телефон из кармана и связался со своим агентом в спецотделе. — Как продвигается расследование? Я могу преподнести всю группу прямо горяченькими. Хорошо. Только одно условие: своего информатора я не раскрою, показания и свидетельства выбивайте сами. Меня ознакомите только с конечным результатом. Согласен. И еще… Обставьте Дункеля красиво. У него передо мной должок. А я сентиментален, ты же знаешь. Завулон отключил телефон, очень довольный тем, как все повернулось. Антон молчал. Но вид у него был такой, будто он вот-вот лопнет от любопытства. — Какая потрясающая изобретательность, — Завулон восхищенно прицокнул языком. — Мне послание от Тигра? Он знал, что я решу покопаться у тебя в мозгах. — Он предупредил меня об этом. И как? — Маячок очень любопытный. Если бы не было рассчитано на меня, я его даже не заметил бы. — Виновных в покушении поймают? — Подозреваю, что только исполнителей. Но тоже неплохо. И все же, не хочешь добровольно рассказать, о чем шептались с Тигром? — Нет. — Может я что умное подскажу? У тебя тогда был вид, будто Тигр задал загадку не по твоим мозгам. Антон презрительно фыркнул и все-таки отодвинулся. Ольгу сдавать он не собирался. — Ладно, пусть ваше секретное перешептывание останется личным, за такой подарочек я готов закрыть на это глаза. Почему ты не сказал, что Тигр был на стоянке? — Ты не спрашивал, — Антон демонстративно потер пострадавшее горло. Завулон протянул руку, коснулся, исцеляя. — А спину? — Обойдешься. Пусть напоминает, чтобы не смел дергаться, когда я тебя держу. — Там же кровь. Рубашка будет испорчена. Завулон глумливо усмехнулся. — За испорченную рубашку будешь наказан, и опять же, чтобы в следующий раз не смел дергаться. Так это Тигр указал тебе на бронированную машину? Подожди, можешь не говорить, теперь это очевидно. И давно Тигр за тобой таскается? Его даже древний почуял. Хотя… Тигра никто не в состоянии почувствовать, пока тот сам не захочет. — Зачем ты спрашиваешь, если сам все знаешь? — Хочу услышать, как это произнесешь ты. Так же, когда признаешь, что вот это, — Завулон коснулся ворота, провел пальцами вдоль застежки из мелких пуговиц на рубашке, те под его магией выскальзывали из своих петель, — тебе нравится. Антон под провоцирующими поглаживаниями напрягся, но отодвигаться больше не рисковал. — Ты голоден? — Я же, по твоим словам, объелся печенья, и потому лишен ужина. — До ужина еще далеко. И обед не противоречит приказу об отмене ужина. — Да, я хочу есть. — Что ты забыл добавить? — Завулон игриво дернул за ошейник. — Да, я хочу есть, мой господин, — устало вздохнул Городецкий. — Совсем другое дело. Приехали. Застегнись и пошли. Машина как раз остановилась перед входом в дорогой ресторан, опять же закрытого типа, только для Иных. Антон, наскоро приводя одежду в порядок, подавил печальный вздох, представив, что сейчас снова будет сидеть на полу, наблюдать, как господа поглощают дорогую снедь и максимум что получит, так это бутерброд. Да и то с уймой издевательских замечаний в придачу. Охранники заняли отдельный столик и почти ничего не заказали, видимо, успели уже наесться, пока поджидали в Инквизиторском бюро. Завулон кивнул Антону на стул напротив себя. Антон замешкался, не совсем понимая, что от него требуется. — Садись. На стул. И сделай что-нибудь со своим удивленно вытянувшимся лицом. Мои приказы никогда не должны озадачивать тебя. Теперь ты существуешь только для того, чтобы угождать мне. Во всем. Антон медленно и аккуратно присел на краешек стула. Со всех сторон на них потрясенно пялились, раб за столом — это было невиданное зрелище. Подошла молоденькая официантка. Она натужно улыбалась, подавая меню. — Господин наместник, — она кокетливо сморщила носик, — здесь рабам запрещено сидеть за столами с их хозяевами. Правила. — Мы их сегодня слегка нарушим, детка, — ответил Завулон, насмешливо поглядывая на ее декольте в рюшах. — Мне кажется, что это место не для столь перспективной ведьмы. Нечего прозябать в такой дыре. Завтра тебе позвонят и объяснят, куда следует приехать. А теперь передай администратору мои извинения. — Хорошо, господин наместник, — улыбнулась она еще шире, когда Завулон заказал самое дорогое из предложенного. — Я могу сесть и на полу, — сказал Антон, когда отошла официантка. — Ты много чего можешь. Вопрос в том, что из этого я тебе позволю. — Я отвык от стульев. — Главное, чтобы не разучился пользоваться ножом и вилкой. — Что это? — Антон с интересом разглядывал странную композицию на поданных квадратных тарелках. — Рыба. — А выглядит, как кусок коралла, обжаренный в масле. — Ты видел когда-нибудь, чтобы кораллы жарили? — Я даже не видел, чтобы их кто-то рискнул есть. Ммм… а это вкусно. — Кораллы? — Вот это. Красный соус необычен. — Тебе нравится? — Да. — Вино? — Тоже. — Тогда обсудим что-нибудь поинтереснее, чем кораллы. И как тебе предложение Хены? — Которое из? — Он тебе обещал, что будет кормить печеньем каждый день, если ты переметнешься к нему? Или были разрекламированы курортные условия для пустышки? — Он меня соблазнял общим благом. — Это как? — Завулон не донес до рта вилку. — Он заверил меня, что я смогу облегчить участь других рабов. — Выполняя за Инквизиторов их работу? — В принципе, то, что он предложил — реализуемо. — Но для этого ты должен осесть в бюро. А такого не будет, потому что я против. — Ты еще не знаешь, какова идея. Я… — Даже не обсуждается. Надеюсь, ты понял, что нужен им только на пару месяцев, затем от тебя избавятся? Высших, Антон, ликвидируют, всех, без исключений. Ну, чего сразу жевать перестал? Красивые слова старейшего запудрили тебе последние извилины? — Почему высших непременно в расход? — Антон не стал разочаровывать Завулона, что и без его подсказок прекрасно обо всем догадывается. — Слишком велик риск. Вот представь: все как есть, и тут вдруг внезапно возвращается к пустышкам сила. И? Что они станут делать в первую очередь? Правильно, слетят с катушек и примутся наводить порядок и устанавливать справедливость. Сильные маги, боевые, опытные — это прямая угроза нынешнему режиму. Ты ешь, ешь, не давись. И не смотри на меня так ошарашено. Тигр, вон, жаловался, что ты у нас совсем обессилил и тебя ветром шатает. — Так этот обед, чтобы задобрить Тигра? — Антон недовольно отложил вилку в сторону. — Нет. Это ты обязан моему хорошему настроению. Будешь и дальше меня радовать, распоряжусь о чем-нибудь более существенном. — Значит, сила может вернуться? — Маловероятно, но мы не исключаем такой возможности. Ну а теперь ты даже дышать перестал. Тебе водички дать? По спинке похлопать? — Ты так заботлив, что это пугает прямо до дрожи. Подожди, а если сила все-таки вернется… — Ровным счетом ничего не изменится. — Что? Как это? — Ошейники с хитроумными блокаторами. Они в любом случае перекроют доступ к Сумраку. Антон потрясенно поставил бокал на стол. — Значит, я даже не почувствую момента, когда тень снова станет для меня родной? — Если я не захочу обратного. Антон молчал и неприязненно смотрел на Завулона. — Это уже случилось, да? — Нет. С чего бы? — Но то, что ты делал утром, когда перенастроил ошейник… Это не было похоже на обычную подкачку силой. — Не макай хлеб в соус, — брезгливо поморщился Завулон. — Если ты все еще голоден, можно заказать что-нибудь еще. — Печенье, — съязвил Антон и под хмурым взглядом тут же добавил, — ах да, забыл, я же на диете без сладкого. — Ты на диете без Инквизиторов, особенно без самодовольных оборотней с их сомнительными планами. — Так что же было утром? — Поток чистой силы. Особым способом адаптированной. — Так может делать любой хозяин? — Антон с замиранием сердца ждал ответ. От него слишком многое зависело. — Понятия не имею. Я экспериментировал. — Это что-то сложное? Из разряда магии вне категорий? Завулон молчал и улыбался. — Ты не скажешь. — Не теперь. — Или мне надо научиться просить? — Тоже вариант. Ладно, на сладкое для тебя я тоже раскошелюсь. У тебя низкий уровень глюкозы в крови. Что, печенье не пришлось по вкусу? — Его все Хена сжевал, — сказал Антон, печально вздыхая. Завулон заподозрил, что печаль была искусно разыграна.