В прятки с реальностью

      Третья неделя инициации приносит неофитам очередную отправку на полосу препятствий, так как по мнению лидера мы бездарно филоним во время тренировок, впустую тратя его драгоценное время. Видимо, именно поэтому он гоняет нас до самого вечера, не давая перевести дух, лишь к ужину расщедрившись на послабление. И то только потому, что его до печенок достало «нахлебавшееся тормозной жидкости стадо полудурков».       — Господи, хоть бы он уже куда-нибудь свалил, — опасливо поглядывая на идущего впереди группы неофитов Эрика, сквозь зубы шепчет Кристина. Но лидер оказывается на редкость настойчивым и сваливать никак не хочет. — Заебал, просто сил никаких не осталось. На мне уже живого места нет.       — Ты еще что-то можешь разглядеть под этим слоем грязи? — с нескрываемым изумлением спрашиваю я, отковыривая пальцем налипший на рукав шмат жидкой глины. Ощущение такое, будто она у меня даже в волосах, и по виду остальных ребят — так и есть.       Питер сгребает месиво со штанины, не преминув им швырнуться в сторону зазевавшейся Трис. Кристина тут же пуляет в его спину неаппетитный шлепок, укрываясь за Уиллом, которому тоже некисло перепадает прямо в лоб, и буквально через пару минут между неофитами разворачивается грязевое побоище. Прикрыв голову от чавкающих бомбочек, швыряюсь наугад, не успев толком разглядеть, от кого мне прилетает, как наше неуместное веселье живо сворачивает недовольный рык лидера:       — Та-ак, блядь, что за балаган вы тут устроили?! Я смотрю, у вас много сил остается после тренировок?       Обернувшись, Фор шлепает ладонь на лицо, обозвав нас идиотами. Дружно вздыхаем, делая вид, что не при делах. Да и ничего такого страшного мы не сделали ведь.       — Мы просто глину стряхивали, лидер, — находится Уилл, незаметно отпинывая ногой подальше от сурового взора командования грязный ком.       — Ну правда же, — поддерживает его Крис, — все как черти на полосе изгваздались.       — А-а, так вы помыться хотите? Можем устроить прямо сейчас, никаких проблем, — к всеобщему недоумению вполне понимающе отвечает Эрик и кивком головы зовёт нас за собой дальше, а я так аж с облегчением выдыхаю, радуясь тому, что никто из ребят не умудрился залепить грязевой снаряд в лидера — иначе захоронения этого несчастного было б не избежать. Но когда он приводит нашу группу на мост через пропасть, догадываюсь, что фантазия у меня убогая, потому что и подумать не могла, что Эрик решится на жуткое и кровавое массовое убийство. — Ну что, вперед, — указывает он на подземную реку. — Кто желает пойти первым?       Все застывают, вылупившись на лидера квадратными глазами, стараясь даже лишний раз не дышать, чтобы не привлечь к себе внимание. Переминаясь с ноги на ногу, молча ждем, пока ему надоест издеваться, только это не помогает. Эрик не торопится двигаться с места, складывает на груди руки и выжидательно смотрит на неофитов.       — Значит, добровольцев нет? Хм, ясно. Думаете, я намерен с вами шутить и терпеть всякую поебень, что вы творите?! Я сказал — прыгайте.       — Куда?! В пропасть? — сдавленно подает голос Альберт, воззрившись на лидера несчастными глазами.       — Не хочешь ли ты сообщить мне, что тебе страшно? Только попробуй, и я скину тебя вниз собственными руками. — Ой как нехорошо лидер щурится, отчего у меня тошнотворно холодеет под ложечкой, а ощущение наступившего звездеца становится все очевиднее.       — В поезд прыгали, с поезда тоже, в сетку прыгали, теперь в пропасть? Мой лимит по прыжкам давно исчерпан! — недоуменно бормочу я стоявшей рядом Трис. Мне ж вечно больше всех надо, как же я тут промолчу?        — Бесстрашие — это фракция воинов, и если вы хотите ими стать, то должны беспрекословно выполнять приказы командования, — сообщает Эрик таким тоном, что мне совсем не по себе становится. Неужели услышал? — Любые приказы. Два шага вперед, новобранец!       Я безмерно надеюсь, что это сказано не мне, но надеюсь зря, потому что все, включая лидера, смотрят именно на меня. Ребята на всякий случай аж к перилам прижимаются от эпицентра катастрофы. Твою ж… Ну и какой болтливый черт меня за язык дернул?! Помалкивала бы в тряпочку, глядишь, и пронесло бы.       Трушу отчаянно, озираясь по сторонам в поисках поддержки и, понятное дело, так и не дождавшись ее, вынужденно шагаю к Эрику на негнущихся ногах, выходя ближе к середине моста. Поглядываю опасливо, наблюдая, как лидер грозно хмурится. А вдруг он меня правда в пропасть захочет швырнуть, точно крысеныша какого?       Словно в подтверждение этих пугающих мыслей, Эрик подпихивает мою маленькую тушку к перилам и строго командует:       — Прыгай!       — Вниз? В самом деле туда?! Что я такого сделала, что вам так не терпится меня угробить, лидер? — в панике не успев поймать собственный язык, огрызаюсь я, позабыв, что он за подобное и по соплям надавать может не моргнув и глазом. — Это же чистое самоубийство! — дополняю в надежде, что хотя бы Фор меня поддержит. Но инструктор просто сваливает на другую сторону моста и исчезает в коридоре, ничего не сказав. Очуметь! Неужели ему все равно? Или во фракции огромный перебор кадров, что от нас просто решили избавиться?       — Что ты сейчас пизданула? — мгновенно реагирует Эрик, понижая голос ниже обычного и вгоняя меня в натуральную жуть. — Отказываешься? Что б ты знала, неисполнение приказа лидера считается преступлением против фракции и карается отнюдь не дисциплинарной ответственностью.       — Но это не приказ, а какое-то издевательство, — уязвленно до глубины души говорю я, не пойми откуда набравшись смелости для спора.       — Ты пиздец как забываешься, коротышка. Я могу тебя пристрелить прямо сейчас как предателя.       — Там столько камней, что костей не соберешь, и если я прыгну, это так же будет стоить мне жизни!       — Возможный исход гибели бойца не отменяет поставленной ему командованием задачи! — начинает терять терпение лидер. — Бесстрашные каждый день рискуют своей жизнью: в патрулях, в рейдах, на боевых заданиях и, представь себе, пачками умирают. Так какого ж хуя ты сюда приперлась, если в первую очередь трясешься о сохранности своей шкуры?       — Они умирают в бою, выполняя свои прямые обязанности, — не соглашаюсь я с Эриком, — а вы мне предлагаете либо самоубийство, либо пулю в лоб. Так в чем тут заключается храбрость и ежедневный подвиг, лидер? В том, чтобы самому сигануть в пропасть и просто по-глупому сдохнуть, тем самым уж точно не принеся никакой пользы своей фракции? Разве именно по этим критериям определяются хорошие бойцы?       — Это ты себя, что ли, имеешь в виду? — не без презрения хмыкает Эрик, одаривая меня убийственным взглядом. — Хороший боец обязан не только свой долг неуклонно выполнять, но и все требования командования и установленные законами Бесстрашия правила. Так что у тебя только два выхода с этого моста: либо ты выполняешь мой приказ, либо…       — Пристрелите меня, лидер? — дрогнувшим голосом уточняю я, кусая от волнения губы.       — Даже мараться не стану об такую жалкую слабачку! Выкину к изгоям, там тебе самое место.       Матюгнувшись от отчаяния, перелезаю через перила, осторожно поглядывая вниз, на темный бурлящий поток подземной реки. Собраться с мыслями и вихрем гуляющими внутри эмоциями никак не удается, как и со страхом, парализующим до кончиков намертво вцепившихся в металлическую перекладину пальцев. Это ведь даже не в неизвестность сигануть, как было в первый день инициации, тут наверняка шансов нет и… Я вся содрогаюсь, представив себя корчащейся в воде с перебитыми конечностями, и судорожно сглатываю застрявший поперек горла ком.       — До ночи собралась время тянуть? — будто не приговор мне тут подписал, а просто мимо проходил, едко проговаривает за моей спиной Эрик. — Хорош херней уже страдать, шевелись.       Блин, еще и подгоняет! Нырять в пропасть мне до этого никогда не доводилось, и как я ни уговариваю себя, что все обойдется, разжать пальцы не решаюсь. А между прочим терпение лидера давно на исходе, так что или я немедленно открываю в себе удивительные способности неубиваемости, или отправляюсь к изгоям… Ладно, может, и получится выкрутиться, потому что мысль о том, что мне вот так тупо суждено погибнуть, до сознания доходить не желает. Набрав полную грудь воздуха, неимоверным усилием воли заставляю себя отлепиться от перил, пока не получила от лидера ускоряющего пинка, и прыгаю, отчаянно проклиная все на свете. Вот ведь угораздило же ввязаться на свою голову!        При секундном ощущении свободного полета я позорно верещу, тратя весь набранный в легкие воздух, а потом меня с головой обжигает холодом. Боли я против ожидания не чувствую и, вынырнув на поверхность, дезориентированная мгновенно подхватившим мое тело течением, отплевываюсь и отчаянно верчу головой, выискивая хоть что-нибудь, за что возможно уцепиться. Однако ничего подходящего на глаза не попадается: со всех сторон из воды торчат острые камни, по которым меня просто размажет, если не пошевелюсь. Удивительно, что еще на месте моего нырка их не оказалось. Пытаюсь нащупать дно, но ноги раз за разом находят лишь пустоту, так что приходится изо всех сил барахтаться, сопротивляясь мощности потока.       Мать перемать, да что ж это такое! Тот факт, что я не разбилась, уже не шибко радует, поскольку как выбираться из пропасти я не имею ни малейшего понятия. Орать «караул» тоже приходится себе отсоветовать, боясь нахлебаться воды, так беспомощно и бултыхаюсь, подозревая лидера в намерениях все-таки неизбежно от меня избавиться, пока с моста не сбрасывают веревку. Господи, счастье-то какое!       Чей-то неразборчивый из-за шума реки голос информирует, чтобы я взбиралась, а мне два раза и повторять не нужно, я сразу же гребу к своему единственному спасению и намертво вцепляюсь в веревку, будто ее сейчас кто-нибудь попробует отнять. Фу-у-ф! Ладненько, теперь не утону, а дальше-то что? Дополнительная физ нагрузка?       Пальцы мало того, что до сих пор подрагивают от пережитого, так еще и окоченели из-за холода. С грехом пополам подогрев их сбитым дыханием, потихоньку начинаю подниматься, надсадно сопя от напряжения. Мокрая одежда противно липнет к телу, сковывая движения, но до моста я корячусь без особых происшествий и, подтянувшись на ржавых перилах, кулем сваливаюсь под ноги лидеру.       Этот садист ухмыляется почище крокодила, демонстрируя свои зубы, чем обычно пугает меня до чертиков. Однако в данный момент в моей душе закипает нешуточное желание вмазать по этому самодовольному мурлу, чтоб он так мерзко не скалился. Но тогда я проживу не больше минуты, посему акт агрессии так и остается в области сладких фантазий.        — Я и говорю, такие не тонут, — бросает он через плечо смурному Фору. Вот, значит, кто веревку притаранил… Это что ж получается, инструктор прекрасно знал, что кого-нибудь непременно окунут и озаботился?       — Это что, новая забава такая — макать неофитов в ледяную воду? Милые порядочки, — зло буркаю я, приняв вертикальное положение. С меня вода льет ручьями, зато в отличие от остальных ребят, растерянно наблюдавших за экзекуцией, я теперь чистенькая. Отмылась, ага!       — А вот с соображалкой у нее совсем туго, — качает головой Эрик, добавляя мне новую порцию наказания, а заодно и стресса: — Давай-ка повторим для закрепления результата. Прыгай!       — Как, опять?! — я ошалело смотрю на лидера. — Почему я?       — Потому что я так сказал. Это приказ, если с первого раза до тебя не дошло.       Топнув ногой от бессилия противостоять дурацким приказам этого самодура, я сдираю с себя мокрую куртку и, швырнув ее прямо на мостки, снова перебираюсь по ту сторону перил. Нет, если прыгну в то же место, то точно не угроблюсь, а вот каким образом выплывать, если ручки уже трясутся от усталости? Бр-р, и водичка совсем не тепленькая. Мельком обернувшись, бросаю осторожный взгляд на Эрика. А ну как передумает? Ну, пожалуйста. Нет? Ну и ладно, не очень-то и рассчитывала. Задерживаю дыхание, отпускаю руки. Плюх!        Второй заплыв против течения выходит еще более утомительным, а подъем по веревке — медленным и с передышками. Когда я, наконец, взбираюсь до металлических мостков, плечи, руки и ноги у меня ноют так, что приходится зависнуть на минутку и отдохнуть, чтобы перехватиться за нижнюю планку перил. Некоторые ребята посвешивались вниз и подбадривают меня словом, перекрикивая друг друга, на мосту какая-то движуха — Бесстрашные набежали поглазеть устроенное лидером шоу.       Сам же «массовик затейник» следит за моими потугами сильно сощурившись, так что выражение его глаз не разобрать, и даже руку вдруг свою растатуированную подает, которую я принимать наотрез отказываюсь. Нетушки, еще не хватало, чтобы он меня обратно швырнул! С него станется. Кристина вон один раз его помощь приняла, тем самым обеспечив себе порцию ночных кошмаров. Ни за что не угадаешь, чем и в какой момент Эрику не угодишь, поэтому усердно карабкаюсь сама, не забыв одарить лидера упрямым взглядом, и, поднатужившись, перебираюсь на мост. Увалившись на карачки, перевожу дыхание, пока перед глазами не перестают плясать черные точки.       — Почему так долго? Ты там уснула на полпути?       — Сам бы попробовал… Может, хватит уже меня макать, пока я не окочурилась? Чего ты добиваешься? — поднимаясь на ноги, возмущенно спрашиваю я лидера. Вероятно, ожидание подлянки слишком явно написано у меня на лице, потому что он трет ладонью подбородок, хмурится и, пристально меня разглядывая, произносит то, отчего притуплено звенящие под ложечкой ярость и страх разгораются заново:       — Прыгай! — и плечами пожимает, мол — ничего не поделаешь. — Не вынуждай меня повторять.       — Эрик, я не выплыву больше, слишком устала, — от безысходности надавливаю на горло собственной гордости.       — То есть, ты сдаешься? — ведет он пирсингованной бровью в притворном недоумении. Твою ж мать, да с ним же совершенно невозможно нормально, по-человечески договориться, если уж лидер закусил удила!        — Ничего я не сдаюсь. Не дождешься! — с вызовом отрезаю я, хватаясь за опостылевшие перила. Хорохорюсь чисто из упрямства, потому что даже если случится чудо и я осилю еще один заплыв, то Эрику ничего не помешает заставить меня прыгать до тех пор, пока я не сдуюсь окончательно.       — Хватит, Эрик, — встревает Фор, когда я зависаю над пропастью, готовясь к прыжку. — Она уже еле на ногах стоит. Сколько можно?       — Столько, сколько ей понадобится на то, чтобы усвоить урок, — облокотившись локтями о перила рядом со мной, сурово парирует лидер не терпящим возражений тоном и недобро зыркает на инструктора, будто всерьез прикидывая — а не швырнуть ли того следом, если не заткнется?       Подозреваю, что лидер на это запросто способен, и чтобы избежать поистине жуткого зрелища, я третий раз шагаю в пропасть, даже не дожидаясь повторного оглашения приказа. Сообщая Эрику о том, что заплыв может оказаться для меня последним, я нисколечко не преувеличила и силы мои действительно на исходе, так что прыжок выходит каким-то неловким. Спешно гребя на одном адреналине, я содрогаюсь от пробирающего до костей холода — зуб на зуб уже не попадает. Да еще и вода вокруг дико бурлит, отражаясь оглушающим шумом о каменные своды, пытаясь меня поглотить.       Чуть было не проиграв в борьбе течению, ухватываюсь за веревку и висну на ней соплей, окончательно выдохнувшись. Нет, так не пойдет! Судя по настрою Эрика, макать он меня намерен до последнего… или пока я не соображу, чего лидер в итоге хочет. А что он может хотеть, если не поиздеваться?! Чтобы я усвоила какой-то урок? Значит, это всё-таки не издевательство, и даже не наказание… И не изощренная попытка прикончить неофита — иначе бы не указал определенное для прыжка место!       Озарение сваливается как снег на голову: выходит, это у лидера такой своеобразный способ муштры, чтобы добиться от подчиненных безоговорочного выполнения приказов, даже если они кажутся безумными? Очень безумными, сомнительными и издевательскими… я ведь решила, будто он смерти моей желает, но до сих пор жива. Только устала невозможно. Фу-ф!       Отдышавшись и собравшись с силами для подъема, с горем пополам докорячиваюсь до перил и без препирательств принимаю протянутую лидером руку. Все-все, врубилась, что ты не угробить меня пытаешься, а воспитываешь как более опытный старший по званию. По крайней мере очень хочется в это верить. Так что не только внимаю и слушаюсь, как отца родного, но и жизнь свою доверяю в заботливые руки командования! Надеюсь, доволен?       Доволен, аж вполне мирно усмехается. Видно, мое долгожданное озарение приятно щекочет его вредную душонку. Или чего там у лидера вместо нее, не знаю. Однако столько злобненькой придури в одном человеке нечасто встретишь! От усталости весьма ощутимо кружится голова, и сама бы я, скорее всего, на мост уже не забралась. Но крепкая ручища лидера с легкостью перетаскивает меня через перила, вторая — берёт под талию… удерживая намного дольше, чем требуется для помощи.       Правда, до моего вымотанного карательными санкциями сознания это доходит не сразу, а когда доходит, от неожиданности я цепляюсь за куртку Эрика, зачарованно уставившись ему прямо в грудь. И лишь спустя несколько секунд, немного придя в чувства, осторожно поднимаю взгляд.       — Ну что, остудила гонор или продолжим в том же духе? — Возвышаясь надо мной во весь свой немаленький рост, вкрадчиво интересуется он, поглядывая на меня с толикой одобрения и, как мне кажется… заинтересованно? Это что-то новенькое: обычно весь его вид источает суровость и презрение к окружающим!       — Как прикажете, лидер, — растерявшись от подобной смены настроения, безо всяких выпендриваний покладисто отзываюсь я, стараясь не краснеть под его взглядом. Что ни говори, а внезапная близость Эрика волнует не на шутку. И совсем не в том смысле, как обычно, когда меня так и подмывает куда-нибудь спрятаться, только чтобы оказаться от грозного лидера на приличном расстоянии.       — Сразу бы так, — едва уловимо усмехаясь краешком рта, согласно кивает он, давая понять, что оценил степень послушания. — Но надо ж было сперва повыебываться, да?       — Виновата, — не слишком охотно признаю, наморщив нос. Однако несмотря на претензии, в его голосе совершенно не ощущается суровых ноток. Скорее напускная строгость, будто журит для порядка. — Но, — мне приходится перевести дух, потому что все так же находящаяся на моей талии рука сбивает с мысли, а отвести взгляд от лица лидера оказывается не по силам, — разве за один и тот же проступок взыскают дважды?       — Если я так решу, — невозмутимо отвечает Эрик, и не поверить в его слова просто невозможно. — Но с тебя на сегодня достаточно. И научись придерживать язык, иначе я все-таки самолично сброшу тебя в пропасть, уяснила? — обещает он так, словно я только и делаю, что демонстрирую чудеса безрассудной болтовни, а потом, вопреки только что озвученной угрозе, резко и крепко притискивает меня к своему телу, не обращая никакого внимания на то, что я мокрая. Наклоняется ко мне ближе и… И пространство вокруг нас схлопывается в одну точку, такую же черную, как вода в пропасти, из которой я стремительно вылетаю в реальность.       В полнейшем непонимании подсигнув на койке, я жадно хватаю ртом воздух, пытаясь отмахаться от чудившейся в темноте тени, нависнувшей надо мной сверху, но пальцы ловят лишь воздух. На голову словно ушат холодной воды выплеснули. Сердце бьется где-то в горле хвостом перепуганного зайки, не позволяя продышаться. Что, что это такое было?!       Мечущийся по помещению взгляд не выхватывает из мрака никаких деталей, но на место дикого волнения приходит осознание, что я нахожусь в спальне неофитов. А прыжки в пропасть — просто сон. Сон, черт его раздери!       — Что такое, Эшли, кошмар приснился? — с соседней койки раздается участливый голос встревожившейся моим шумным пробуждением Трис.       — Уф, кошмар… — яростно тряхнув головой, не вдаваясь в подробности, что именно меня так обескуражило, подтверждаю я некоторые ее догадки. — Ты даже не представляешь, какой… ужас… Мне приснилось, что Эрик заставил нас прыгать в пропасть!       — Мне эта чертова пропасть до сих пор снится, только я в нее постоянно срываюсь, — сонным голосом бурчит из дальнего угла Кристина.       — А мне, что он нас с крыши прямо под поезд бросает, — тихонечко делится своими кошмарами Трис и тяжко вздыхает. — Или как над Ямой вниз головой вешает.       — А над Ямой зачем? — завозившись, любопытствует Кристина.       — А чтобы остальные Бесстрашные неофитов вместо живых мишеней использовали.       — Это тебя после метания ножей так впечатлило, — сочувствует Кристина. Девчонки шепотом обсуждают чудовищные методы лидера по воспитанию неофитов, но вскоре успокаиваются, и снова спальню постепенно заполняет равномерное сопение спящих людей.       Только я, с замиранием дыхания лежа в темноте, никак не могу отделаться от воспоминания, какой во сне у Эрика был необычный взгляд, пронзительный и тёплый, без малейшей примеси ядовитой насмешки. Взгляд притягивающий, заставляющий тонуть в его омуте, и хоть я лишь мельком заглянула в эту бездну, он врезался мне в память, отчего сердце то гулко выстукивает о ребра, то проваливается куда-то в область желудка.        И покрываясь мурашками от одной мысли о крепкой, обхватывающей мою талию руке, показавшейся вдруг удивительно надёжной, что так безаппеляционно и нагло прижимала меня к мощному телу… ежесекундно обзываю себя чокнутой, что наперекор здравому смыслу вздумала помечтать о лидере. Чего даже тайком делать крайне ненормально! Потому что меня просто не может привлекать этот страшный, жестокий человек. А ещё до чёртиков опасный. Но ощущение чего-то всеобъемлющего, неразгаданного и трепетного, будто где-то внутри тлеет уголёк сомнения, нашептывает совершенно обратное.       Нет, нет, и еще раз нет: Эрик страх, боль и ничего другого, и все эти дурацкие сны не более чем бред! Отчего же тогда горло сжимается и срывается дыхание от одной только мысли, что лидер может нести с собой не только разрушения и ужас? И что окажись он в непосредственной близости, все эти ощущения во сне могут стать явью…        Чокнутая, определенно больная на всю голову! Это просто Эрик не пропускает ни одной тренировки и слишком рьяно относится к своим обязанностям куратора, вот и чудится всякий бред. Теперь бы только сердечко перестало бы трепыхаться… и можно спать дальше. Однако сон так и не посещает меня до самого рассвета.