Эрик
Как обычно, просыпаюсь за полчаса до будильника. Еще по древней эрудитской привычке. Есть вещи, которые со временем не вытравишь ничем. Как бы меня это ни бесило. И, как всегда, когда мы засыпаем вдвоем, опять спали чуть ли не друг на друге. Вот как так, кровать два на два метра, а мы спим, как на лежанке. Черт. Смотрю на темную макушку жены. Во сне Эшли опять забралась под мою руку и свернулась калачиком. Это ее любимая поза. Ей, в отличие от меня, тяжело вставать утром, она еле продирает глаза и долго раскачивается. А без кофе, вообще, жить не может. Легонько касаюсь губами теплой макушки. Вот не сидится ей, хотя это понятно было с самого начала, не будет она сидеть смирно. Да и не надо это. И так затянулось это уже, надо бы ей возвращаться в строй, она права. А все от того, что я привык за это время видеть в ней обычную женщину, забыв, что она-то ведь, на самом деле, бесстрашная. Плохо, конечно, начинать с чего-то серьезного, а то, что сегодня все будет не просто, очевидно. Мда… Но ведь, в простой патруль я не смогу с ней пойти, а тут, вроде, сам посмотрю, как она держится… Да и недовольные смирные вроде… Твою мать, свербит чувство, что опасно это, бл*дь, опасно! Но, все равно, нельзя ее держать тут бесконечно. Эти ссоры будут продолжаться до тех пор, пока она не будет заниматься тем, что ей по-настоящему нравится. Другое дело, сколько мне ее неугомонность добавит седых волос… Ладно, чему быть, того не миновать, да вон и будильник уже пиликает… Выпутываюсь из нее, легко поднимаюсь с постели. Она со стоном возится под одеялом. — Мммм, Эрик… Который час? .. — Время вставать уже. Давай, поднимайся! Проморгавшись, она пытается сфокусировать свой взгляд на часах. — Ууу, что ты за вредина, мне еще спать и спать, местные заступают только через три часа… — А мы выступаем через час, так что, если хочешь в рейд, быстро подняла свою задницу и пошла экипироваться! Она приподнимается на локтях, заспанная и недоуменная моська выглядит до того забавно, что я отворачиваюсь, чтобы спрятать усмешку. — Чего это на тебя нашло? — Идешь с нами, но в составе моей группы. Под моим командованием. Это последнее, о чем я мечтал, если честно, но по-другому я тебя пока не отпускаю. Если согласна, пошла экипироваться быстро, иначе останешься, ясно? Чертыхаясь и недоуменно что-то бурча себе под нос, жена начинает метаться в поисках одежды, раздраженно поджала губы, когда подняла разорванную майку и финтифлюшки. Нахмурилась, а я сосредоточенно вдеваю в петли ремень, углубившись в это действо целиком. — Лучше бы тебе поторопиться, — подгоняю ее, тайком поглядываю, как она ищет, во что бы завернуться, чтобы добежать до своей комнаты. — И не вздумай подваливать ко мне и огрызаться, в рейде я твой командир. — Да, лидер, — издевательски шипит сквозь зубы, заворачиваясь в простыню. Уже перед дверью, останавливается, ну никак не может сдержаться. — Ты ж отдал приказ, чтобы я осталась в местном патруле. — Я лидер, я отдал, я и обратно взял. Пошла еще быстрее, если хочешь успеть на выезд. Но она все-таки подскакивает ко мне, кладет ладошку на затылок, притягивая мою голову к себе, и чмокает меня в губы. — Люблю тебя, мой деспот. — А я хлопаю ее по заду, в направлении выхода. Вот как ею командовать, а? Чую, сто раз пожалею об этом, бл*дь.Эшли
Сердце колотится так, что мне кажется, оно сейчас выскочит из груди. Радость кипятком бурлит в крови, отдаваясь громким боем в висках. Эйфория захлестывает меня с головой, я выскакиваю из лидерской комнаты, как черт из табакерки, и бегу, громко топая босыми пятками, на радость парочке, пытающихся отвести глаза свидетелей. Путаюсь ногами в простыне и лихо вваливаюсь в соседнюю комнату. Так быстро, я никогда еще не одевалась, а уж с какой скоростью я смогла собрать двух, отчаянно зевавших, малышей, точно мне на одно место скипидару налили. Мальчишки даже потереть глазки не успели, как мамочка, шумно отдуваясь, зажала их под мышками и пристроила в детской, в окружении уже притащенных сюда Кевина, Матиаса, другой детворы и куче игрушек, чтобы только не вздумали орать. Вот это да… аж не верится. Это с чего вдруг Эрик так расщедрился и решил взять меня с собой в рейд? Неужели смог принять, что я не в состоянии всю жизнь просидеть на пятой точке ровно? Ох, божечки… роднулечка… спасибо, для меня это так важно. Душа в радостном кульбите переворачивается от одной мысли, что он берет меня с собой. Мурашки ползут по коже. Как же я тебя люблю. Просто безумно люблю… ты единственный понимаешь меня, как никто другой. У меня перехватывает дыхание от смеси обожания и щемящей нежности. Пляшущий внутри огонек теплоты стал раздуваться в полыхающий языками пламени пожар. Даже на самого властного лидера все же нашлась та, что плавит его сердце в своих ладошках, как снежный комок. Меня захлестывают до невероятной отчетливости смешавшиеся воедино щенячий восторг, ликование и невероятное упоение… Я чувствую себя так, словно в меня вдохнули что-то совсем новое и давно забытое… что-то волшебное, наверное — это счастье. Вся нерастраченная энергия накопившаяся внутри, требовала срочного выплеска в виде затейных приключений для моей любимой заднюлички. Блин… а может случилось чего… Может, недовольные что-то задумали? Густое полотно торжества медленно расступается, исчезая неровными кусками, навеивая необъяснимую тревогу… Ничего-ничего, мы бесстрашные, мы со всем справимся. Ноги бегом несут меня в оружейку, а оттуда слышатся переговоры ребят и матерные перлы из эльдорадо Сани. Как же я страшно по всем соскучилась… Влетаю туда, словно ураган, и улыбка ползет по щекам до самых ушей, когда через минуту затишья, на все помещение загремели боевой клич подруги и оглушающие вопли приветствия. Я даже теряюсь слегка, когда после крепких обжиманий, похлопываний по плечу меня вздернул вверх Алекс и подбросил. Все мелькает, словно в ярком калейдоскопе: улыбки девчонок, громовой хохот Майка, безобидные подъ*бки и кружка кофе от Колина, смачный матерок беспардонной Сани, шуточки от Трея, мягкий шепоток поздравлений от Джин, пара выданных анекдотов от Рода и Джима. Радостное зубоскальство подросших неофитов, которых мы гоняли на полигоне. Даже заглянувший на шум Джойси, привычно выдав свое «зараза», был мне необычайно рад. Внутри поднимается просто необыкновенная волна теплой патоки, в носу начинает щипать и слезы порываются сорваться из глаз. Это неповторимое чувство единства. Ощущение, что я здесь своя, что нахожусь на своем месте, среди бесстрашных, среди друзей и тех людей, с которыми без колебаний можно пойти в разведку, в бой, под пули, да хоть к самому черту, вместе и до конца, и никто из них не подставит, не предаст и никогда не всадит нож в спину, накатывает подобно прорыву плотины… И они искренне мне рады, и не потому, что я жена лидера, а потому что я такая же, как они. Я бесстрашная. Я боец. Бесстрашие — это не просто фракция воинов, это семья! — Кроша?! Бл*дь, да быть них*я не может… а я уж думала, что ты на пенсию упи*дячила! — вскидывается Сани и фальшиво протирает глазки, демонстрируя свое удивление. — Да не дождетесь! Куда же я без приключений? — Так, а тебя лидер допустил к операции, или ты сама съ*бнула, а? — тут же вырос передо мной Ворон, сурово сложив руки на груди. — Конечно, допустил, — закивала я с готовностью. — Честно-честно… Хочешь, у него спроси. Посверлив мою непроницаемую мурзилку белесым взглядом, Ворон, наконец удовлетворенно кивает, хлопает меня по плечику и радостно скафанит: — Ну все, пи*дец, скоро я совсем поседею, если лидер мне тебя доверит, — мужчина для убедительности тыкает пальцем в свои черные, как смоль волосы, где не наблюдается ни одного седого волоска. — С возвращением, Крошка. Наконец-то ты вернулась в строй. — Не ссы, мы тебя покрасим, если что. От переизбытка эмоций, я подленько и звонко чмокаю друга в ухо, а потом и подоспевшую Сани расцеловала. — Я, конечно, не очень любопытна… Да х*й там, мне до ус*ачки интересно, каким таким волшебно-ох*ительным образом, бл*дь, ты выцарапала у мужа свое возвращение в наши п*здатые ряды? — шипит Сани, пока я натягивю боевую форму. — Ты лидеру весь мозг вы*бла, или все-таки только нижнюю часть, а, Крошь? — Похабница, — корчу я ей вредную мурзилку, но ухмылка против воли разъезжается на все лицо, блин. А бесстрашная ехидно хихикает. — Попробовала начать с верхней, а решающей стала нижняя, как оказалось. Во всяком случае, отпустил меня он вот только что, правда, исключительно в составе своей группы. Ну тут уж, чем богаты. Так, глядишь, и в самостоятельный рейд пойду… Годков через несколько… — Ух ты, какие люди… Инструктор Кроша? — раздается громкий окрик от дверей, в помещение вваливается Сандер и зубоскалит: — Если вдруг понадобится помощь в тренировках, то я всегда к твоим услугам. Могу продемонстрировать парочку новых приемов… а чего? — подскакивает парень, получив затрещину от незнакомой мне девицы. — Я предлагаю исключительно только тренировки, ничего больше… — Давай, давай, повы*бывайся, парень. Сандер, хавальник закрой! Засунь себе двадцать х*ев в панамку, натяни до самых, *бать их, ушей и пи*дуй курить бамбук. Иначе прискорбно потеряешь то, что обычно коты избирают объектом полировки! — отбивает Сани его подачу, помогая мне натянуть броник. — Зря ты, все-таки, не пошла с нами в выходные в бар. Ох, и оторвались мы с девками, бл*дь. Ох*енная музычка, отличная выпивка и танцульки… А парни какие к нам подвалили, бл*ааадь, просто шизануться… что еще нужно для счастья… Хотя, какие тебе парни, у тебя в этом плане все за*бись. Выглядишь, вот п*здец, как ох*ительно! Сразу видно, что всю ночь… — выдает подруга, загрустив, сетуя на размолвку с мужем. — Я бы за то, что б за х*й чей-нибудь подержаться, все бы отдала… Ладно, ладно, молчу, — отмахивается девушка, видя мои уползающие вверх брови. Не, я, конечно, в курсе, что у них с Вороном семейные проблемы на фоне внезапного материнства Сани, но не до такой же степени. — Вот теперь, ты мне ох*енно нравишься! Не, погодь… — в мои руки, наконец попадает оружие… Автомат… Аж, сердце сжимается и отплясывает джигу в грудине. Завороженно разглядываю оружие, словно оно живое… Ладошки сцепляются на цевье, пальцами осторожно глажу прохладный металл. Никогда бы не подумала, что буду так радоваться оружию… В животе, будто стая бабочек взлетает… что рот непроизвольно открывается. А тяжелый-то какой, с непривычки… Жадно тяну ноздрями воздух… Блиин, как вкусно пахнет… вычищенный, остро благоухает оружейным маслом. Ну что, родимый, соскучился? А, уж, я-то как… Вздрагиваю, когда затишье прорезает резкий голосок Сани: — Крошь, это автомат, а не член, его ни к чему так наглаживать… — вот зараза, все опошлит… — Сани, рот закрой уже, заеб*ла до печенок! — Ворон сверкает бешеными глазюками на всю оружейку, злой как черт. — Да пошел ты на сто х*ев, милый! Че я такого сказала? Вот заступим, бл*дь, в патруль, и будешь командовать до ох*ения. Экипировавшись, мы вываливаемся всей толпой к гаражам. Бесстрашных, около 200-х человек, из чего напрашивается вывод: не просто так Эрик не хотел меня пускать на это задание, и там может быть очень жарко. Эрик идет в рейд как командир, Вайро — замком, Трис координирует нас из диспетчерской. Муж бросает на меня внимательный взгляд и чуть ухмыляется, всего одним уголком губ, но зато как… Да уж, представляю, как сейчас выгляжу: довольная, как стадо слонов… и ноги порываются пуститься в лихой пляс от предвкушения… Серебряные глаза охватывают разом, с головы до пят. В них все — и необходимая поддержка, и просьба не высовываться, и любовь с нежностью, и сожаление, что не смог удержать… Да ладно уж тебе, милый… Я же прекрасно знаю, на что иду… обещаю быть покладистой паинькой… а у самой все нервы словно оголившиеся. Лидер с виду само спокойствие, я попадаю под эту магию мгновенно, и мандраж в руках успокаивается. Последний инструктаж перед выездом. — Мы выступаем на территорию недовольных не с целью подавления мятежей. По оглашению — это мирное население, они живут вне фракций, но не как собственники-афракционеры, а полностью отрицающие нашу систему. Как вы все знаете, в последнее время участились демонстрации, недовольные подходят все ближе к жилым районам, собираются перед штаб-квартирами фракции, нарушают административный порядок. Не дают бесстрашным выполнять свои функции, так как имеют оружие и стреляют в воздух. Наша цель — наведение порядка. Также нашей задачей является выяснить, где они дислоцируются и откуда берут оружие. Оружие — это уже серьезно. За нелегальное хранение мы можем и должны их арестовывать, так что я хочу, чтобы вы четко понимали: там, куда мы направляемся — есть преступники, и они вряд ли захотят с нами пойти добровольно. Будьте очень внимательны и осторожны. Стрелять на поражение только в одном случае — если по вам открыли огонь. Разбиваемся на группы по 7-8 человек, прочесываем территорию на предмет волнений. Аресты производить только в случае крайней необходимости. Наше положение осложняется тем, что мы ничего не знаем об этих людях, кроме того, что среди них много бывших «Вольников». Они озлоблены и жаждут мести. Потому мы выдвигаемся в составе десяти боевых групп, с тяжелым вооружением. В идеале — приезжаем, прочесываем территорию, уверяемся, что все тихо-спокойно, оставляем там патруль и уезжаем. Патрулирование зоны отчуждения надо поставить как первоочередную задачу. Джойс, ты займешься этим в самое ближайшее время, по результатам сегодняшней вылазки. Вайро, тебе слово. — Значит так. Зона отчуждения — юг Чикаго, вокруг промзоны, заводы, заброшенные фабрики. Ясно, что укрыться им есть где, надумай они с нами вступать в перестрелку. А те, у кого оружие есть, рано или поздно в перестрелки вступают, бл*дь, уж поверьте моему опыту. Едем туда на драгстерах, по приезду разделяемся на группы. Лидер координирует все передвижения из драгстера, в котором стационарный передатчик, если не будет горячо. Если вдруг, за каким-нибудь х*ем, бл*дские недовольники начинают активничать, лидер — командир штурмующей группы. Остальные распределяются на месте. Пока все тихо — патрулируем, подозрительных опрашиваем, обыскиваем. Всем смотреть в оба, замечать все. Могут быть ловушки, вспоминаем изгоев и «Вольников». Мы суемся в неизвестность, вся надежда на ваш опыт и смекалку. Все по ситуации, бойцы. Местность там обширная, могут быть условия, как городского боя, так и на открытом пространстве. Связь с лидером не теряем, слушаем команды и приказы. Мы загружаемся в драгстеры и отправляемся в зону отчуждения. Конечно же, я к милому подмышку, чтобы всегда быть на виду. Волнуется, боится за меня… хороший мой. Дыхание перехватывает, рвется на судорожные вздохи. Зона отчуждения встречает нас щедрыми застройками, развалинами старых заводов, где подобно пикам, в небо высятся каменные трубы. Разбросанные по всей огромной территории старой промзоны очистительные сооружения, бывшая Атомная электростанция, гаражи для фур, ангары, всевозможные склады и прогнившие в труху бараки. За искусственно насаженной лесополосой, отгораживающей город от сильных ветров, струятся останки змеившегося трещинками асфальта. Нырищи осевших поселков в несколько десятков домов, растянувшиеся вдоль трассы, сорванные крыши, рассыпавшиеся фундаменты, вывороченные окна, разнесенные в хлам здания и огромные кучи мусора. От их мерзкого запаха кружится голова. Посреди этого убожества, скопились кучки недовольных. Грязные, одетые в драные лохмотья, прожигающие бесстрашных лютыми взглядами, но не дергавшиеся в наши стороны. Бывшие «Вольники», мать их за ногу… пи*дец, как я рада их видеть… Они выглядят не просто постаревшими… После действия сыворотки неуязвимости, организмы этих людей исчерпали слишком много ресурсов и износились, делая их старше в два раза… На перекрестке покосившийся указатель с проржавевшей табличкой и растрескавшейся хлопьями краской. Вроде бы, Оберн Грешам. Необыкновенный хаос и разруха, царившие тут, как намеренный упрек овладевшему спокойствием и благополучию Чикаго. Высаживаемся из машин, командиры начинают распределение. Эрик выходит из драгстера, глаза прищурены, ведет головой. Что-то не так. Он тоже чувствует это. Опасность стоит в воздухе, напряженность чувствуют все бесстрашные. Муж подходит к нашей группе. — Я иду с вами. Командиром, Ворон ты зам, патрулируем шестой квадрат. Там много заброшенных зданий, всем быть внимательными и осторожными. Ох, ты, божечки. Что-то намечается, хотя с виду и не скажешь. Упираемся в баррикаду на дороге, за которой горы мешков с песком и застывшие скелеты металлолома, видимо когда-то бывшей техники. Внимательно осматриваем территорию. Несколько ржавых конструкторов застыло, как попало, у входа в огромные ангары. Недовольных сразу не видно, в конце остатков заграждений зияют обугленные ошметки того, что наверное было жилыми фургончиками или бытовками. Везде полное запустение и тишина. Только недовольные шныряют здесь, как крысы и странно кучкуются. Серые монолиты зданий почти разрушились, сдаваясь времени. Приходится пробираться по рассеявшейся крошке стен, ошметков кирпича и прочей хрени, плотно усеявшей землю и гулко шебуршавшей под ногами. Бросив на меня беглый взгляд, Эрик пошел вперед, держа автомат наготове. Рядом с ним пристроился Ворон, о чем-то они заговорили вполголоса. Я смотрю ему в спину. Любуюсь невольно. В боевой форме, высокий, сильный. С оружием. Уверенный. МОЙ. Черт, хорош, сукин сын. Тьфу. — Крошь, слюни подбери. И перестань на командира пялиться. — А чегой-то? Мой муж, хочу и пялюсь. Мы идем с Сани чуть позади остальных и тихо переговариваемся, не забывая зорко посматривать по сторонам. А возле нашей похабной сквернословки, так и вертится примечательный парень, патрульный Мак, но тут же, весьма виртуозно отшивается. Да какими перлами… заслушаешься. — Тут он командир, ясно, бл*дь? Отвлекать и отвлекаться нельзя. Хотя, я тебя понимаю. Поначалу, тоже долго не могла привыкнуть. Они в форме все оху*нно смотрятся, вот прям до… — О чем трем, девушки? — догоняет нас Мак, масляно поглядывая на Сани. — Чего-то про форму? — Мак, тебе чем тут намазано? Ты лучше по сторонам смотри, может травку заприметишь, попасешься. — Сани, вот, чего ты начинаешь, я ж помочь хочу, девушка новенькая, может, не знает чего. — Тебе до опыта новенькой девушки пи*довать и пи*довать, как до дальнего полигона раком. Не может быть, чтобы ты о Кроше не слышал? Или у тебя весь мозг в мышцы у*бал? — Да, ладно тебе Сани… Мне сказали — Эшли, а я знаю, кто это? — Начальство надо знать в лицо, Мак! — подходя к Маку вплотную и задрав на него носик кверху, Сани хлопает его по мощной груди. — Лидера, надеюсь, ты знаешь? Ни с кем не спутаешь? — Сани, перестань… — пытаюсь ее урезонить, но девицу, кажется, понесло. — Погодь, Крошь, надо просветить парня, а то как бы чего не вышло… — Сани слегка косится на наших мужей. — Так вот, перед тобой, ни много ни мало, лидерская жена… — О, как! — брови Мака подскакивают вверх, а моська становится такая умильная, что все мое смущение, как ветром сдувает. — А я думаю, кого девушка мне напоминает. Всей фракцией на свадьбе гуляли, но я ж не буду на чужую жену пялиться, чтоб в подробностях рассмотреть… Молодой патрульный в нашем отряде Ворону не нравится. С первой минуты и первого взгляда. Он то и дело оглядывается через плечо, хищно сверкая глазами и раздув ноздри. Вид у него такой… не знала б его так хорошо — испугалась бы. Похоже, вся ситуация его бесит даже больше, чем кажется на первый взгляд. Напряжение уже летает в воздухе и остро ощущается. А Ворон и Сани явно на взводе, из-за своих семейных проблем, а когда чета Гилморов нервничают, лучшее средство для обоих стравить пар — посраться друг с другом всласть… а то и подраться. Возникшая впереди преграда из полуразрушенного бетонного забора спасительно откладывает это развлечение. — Мак, пора тебе заткнуться! — Сани опасливо косится в сторону командиров, толкая Мака локтем в бок. — Лидер у нас с характером, хотя сегодня, наверное, лютовать не будет, Кроша постаралась… — Разговоры в группе прекратить! — рявкает Эрик, полоснув по нам серой сталью. Подходит ко мне, берет за локоть и отводит в сторону. — Заметила что-нибудь странное? Или только языками чесать умеем? Смотрю на него, думаю, разозлился или нет? Ладно, субординация, так субординация. — Все странно, лидер. Странно держатся эти недовольные. Такое ощущение, что они знали, что мы придем. Прячутся, и стараются держаться небольшими группами, чтобы, в случае чего, бежать сначала вместе, а потом рассыпаться, заставляя преследовать сразу нескольких, хотят нас разбить, скорее всего с целью заманить в ловушки по одному. — Эрик прищурившись, слушает очень внимательно, кивая каждому моему слову. Знаю, милый, хочешь удостовериться, что я ничего не забыла? — Они что-то готовят, только выжидают. Я думаю того, чтобы мы разошлись как можно дальше друг от друга. Территория-то не маленькая. — Что думаешь насчет засад? — Не исключено. Если им, действительно, было известно о нашем рейде, то могут быть и засады. Ты думаешь, они знали? Эрик задумчиво кивает, большая ладонь трет подбородок. — Похоже на то. Нужно быть очень внимательными и осторожными, ясно? Прекратить молоть языками, включаемся в работу. Группа, подошли все ко мне. — К нам подходят остальные, опасливо косятся, лица настороженные. Все опытные, все чувствуют, что-то не так. — Докладывай, Эшли. И свои соображения. Тоненькой струйкой выдыхаю воздух, пытаясь собраться с мыслями и все уложить в голове. — Недовольные держатся небольшими группами, ведут себя так, будто ждали нас. Есть вероятность, что готовили засады и ловушки. Я предлагаю разбиться по парам, лучше бы, конечно, четверками, но у нас людей мало. Прочесываем территорию более тщательно. Далеко не расходимся. При диверсии преследуем только зачинщиков, стараемся взять в плен. Пары не разбиваем, если нужно обследовать объект, сообщаем командиру. Что я упустила, добавит лидер. — В принципе, все так. — Эрик явно доволен, даже лицо смягчилось. — Они нас, действительно, ждали. А, значит, готовы. Всем быть на готове, у них есть оружие. На открытых участках группой не идем, попарно держимся ближе к строениям. Стараемся не разделяться, находимся друг у друга в зоне видимости. В случае стрельбы — укрываемся, огонь стараемся вести так, чтобы укрытие было слева, под пули не подставляемся. Ворон, ты идешь с Эшли, Сани с Маком, я беру молодых. Все, двигаем. Группа начинает распределяться, расходиться по точкам, откуда мы начинаем движение. Эрик чуть задержавшись, разворачивает меня так, что я оказываюсь закрыта от всех его спиной, чуть улыбается. — Молодец, девочка. Ты в неплохой форме. — Ты тоже ничего, — поднимаю на него глаза, ох, нравится мне это дело, почаще бы так выбираться. — Накажу, — сдвигает брови, а глаза смеются. Ха! Напугал! Показываю ему шарик на языке и стараюсь, как можно быстрее, отойти к Ворону. — Че тебе лидер сказал? — А глаза у Ворона холодные, как два маленьких сканера, опасность чует. — Тебе это не интересно, — отмахиваюсь от друга, и утаскиваю его ближе к низкому, разваленному забору. — Пошли, надо тут все разведать. Недовольники херовы задумали пакость. Обнаружить бы их лидера, все проблемы сразу бы решились! — Да уж, лидера. Понять бы, что они сегодня задумали, а ты уж на лидера замахнулась… — качает головой парень. — Да, я такая… лидера мне подавай…Музыка: Demon Crusher Really Slow Motion
Борта забора углубляются в глубь зоны и приводят к решетчатым покосившимся металлическим воротам. Серая, растресканная от времени полоса асфальта укрытая ковром гниющих листьев, мусора и грязи ведет к двум зданиям, кое-где обшитыми рыжими листами железа. Снесенные ветрами остальные листы валяются по всей заброшенной, заросшей кустарниками и травой территории. Из стены одного короба выходит наискосок огромная труба до самой земли. Справа от них арболитные руины, с торчащими ржавыми арматуринами. Слева несколько грузовых контейнеров. Все сильно потрепано без ремонта и покраски, но еще довольно крепкое на вид. Никакого движения на первый взгляд не заметно, но муторно на душе, и все тут. Среди глыб и бетонных плит не проблема остаться незамеченным. Ворон докладывает о наших перемещениях в рацию. Оглядев участок перед воротами, командир с предательским скрипом открывает створку и дает мне сигнал двигаться вперед. Если там кто-то и прятался, то их совершенно не было видно. Заходим слева и продвигаемся вокруг строений, пробираемся сквозь заваленные стены, насыпи, выходя к еще одному забору. Проскальзываем в щель, я так старательно вглядываюсь по сторонам, что язык высовывается сам собой, боясь упустить что-нибудь важное. Тихонечко, стараясь не бухать тяжелыми ботинками, мы крадемся между контейнерами, взяв оружие на изготовку. — Здесь чисто, — рапортует напарник, скребет щетину на подбородке, хмурит брови и жестом зовет дальше. — Проверим здание, потом руины. На обследования помещений уходит еще около получаса. Ничего не обнаружив, мы переходим к проверке близлежащего периметра, аккуратно приближаясь к дальним развалинам. Мое сердце рвется на лоскуты, как мокрая тряпка, с треском, в лохмотья… холодок ползет по лопаткам, когда воздух резко прорезают несколько выстрелов. Ах ты ж, бл*дь. Заныкались, суки. Дружно размазываемся по стенам укрытия, а среди обломков мелькают силуэты и грохочат новые выстрелы… Мать вашу… Брешь в руинах и свалочном валу открывает отличную точку для огня. Ворон кивает — действуй. Пристраиваюсь и открываю огонь. Пуля взвизгивает, выбив крошку над головой. Сердце, отколачиваясь в грудине, разгоняет по венам кровь, впрыскивая дозу адреналина. Кто-то пытается обойти нас справа. Да х*й там, Ворон ювелирно вычмокивает паскуду очередью. Укладываюсь на живот, глаз прилипает к прицелу, палец жмет на курок. Ну, бл*дь, сходила в первый рейд… вот ушлепки, всю шкуру нашпигую свинцом. Рация отзывается сухим голосом, сквозь медленно угасающий гул в ушах начинают проскальзывать четкие обрывки фраз. — Напали… недово…открыли огонь… стрелять на поражение… — шипение и треск помех, резко обрывают чью-то речь. Глушилки… радость-то какая, бл*дь… Запах пороха обволакивает окрестности. Сверху сыпятся маленькие ошметки бетона, пыльное крошево… Снова прильнув к рации, Ворон пытается связаться с бесстрашными. Меня бросает в жар, и кровь начинает выколачивать в висках и барабанных перепонках дикий ритм. Пальцы намертво впиваются в автомат. Патрон сочно скользнул в ствол. Стараюсь дышать ровно, но это получается с трудом. В стену нашего укрытия, то и дело долетают пули, прошибая выбоинки и впечатывая нас в землю, как саженцы, по самое не могу... Выглядываю из-за стены в те непродолжительные паузы между стрельбой и огрызаюсь в ответ. Снимаю говнюка, следующий… Еще один… Краем глаза вижу, как на территорию прорываются Сани с напарником, и прилепившись к контейнерам, перебежками пробираются к нам. Автомат Ворона стрекочет безостановочно, укладывая замертво несколько фигур. От напряжения по его вискам катится пот. Грохот ахает по камню, звон бьющегося стекла, и куча осколков разлетается в стороны подобно конфетти. А потом все вспыхивает пламенем… Ебт вашу мать, да нас зажигательными смесями поливают… Всю видимость стремительно заволакивает черными клубами дыма. Жарко, до невозможности… Дыхание пожара так близко, что от его рева закладывает уши. Огонь быстро захватывает разногабаритный мусор, рассыпая его, уничтожая, и оседая черной золой и углями. Вся кожа у меня пупырышками. Вонь забивает ноздри. Ничего толком не разглядеть, ничего не расслышать. Грохот моего сердца перекрывает все звуки. Нужно подобраться поближе к врагу, зажать их с двух сторон. Перебежками мы продвигаемся вперед, не прекращая отстреливаться. Мелкое крошево, дым и бетонная пыль не дают нормально видеть. Яркие вспышки разрывов от бутылок, словно молнии, распарывают разметающийся ветром дым. Ворон прикрывает, я перебегаю, закатываюсь за ограждение, выцеливая ублюдков. Прикладываюсь к прицелу, мишень высунулась из-за проема. Выстрел… Мозги разлетаются в стороны, оседая на серых сводах. Еще выстрел… зацепила урода во время перебежки, пуля попала в бедро, тот почти докатился до укрытия, лежит и воет. Подкравшись со спины, Мак вырубает его прикладом. Вот и ладненько, вот и хорошо, пленный будет… В груди горит от нехватки воздуха, по спине льет пот. Фух, бл*! А дыхалочка подводит, расслабилась, мать твою, от спокойной жизни. Или это из-за тяжелого бронника и автомата? Кажется, проходит ужасно много времени. На деле же — вряд ли больше нескольких минут. Со стороны контейнеров недовольных выкашивают бесстрашные, а перед глазами всё зависает, словно в замедленной съемке кинофильма. Уже собираясь двигаться дальше, обвожу взглядом наши позиции. Из развалин все еще отстреливаются, одиночными и очередями, экономят патроны. Пытаюсь разглядеть количество, видимо мало… мысль обрывается, когда вижу скачущего вперед Ворона, на ходу меняющего обойму. Выстрел… командира будто толкнуло ударом, который разворачивает его, и парень теряет равновесие, опрокидываясь на спину… Ну, етит его в качель… суки, подстрелили. Сани срывается с места, ловко сайгача, и скатывается на землю рядом с мужем. Черт, бл*дский черт, никак не могу достать ублюдка, залегшего за земляной насыпью. Пуля, взвизгнув, высекает каменное крошево над башкой. А я высовываюсь дальше, мне надо его достать, срочно надо… нужно прикрыть Сани. Приподнявшись на колене, оказываюсь на краю здания. Прицеливаюсь… патрон смачно прошибает грязную шею, отправляя тварь в ад. Сани голосит, кажется, наш раненый потерял сознание. Мы с Маком продолжаем взрыкивать стволами, по звуку перестрелки, вражин осталось раз, два и обчелся… — Ворон, миленький. Ах вы сучьи потрахи, бл*ди еб*чие… Ворон, Вик, держись мой хороший… — сквозь стрельбу слышится голос Сани, ее руки лихорадочно ощупывают тело мужа. Сани кладет ему голову на грудь и задерживает свое дыхание, чтобы услышать его, и подхватив подмышки, оттаскивает за каменные развалины в укрытие. Хорошо, что он без сознания и не чувствует боли… Лужица крови под ним довольна обильная. — Что там, Сани? — пытаюсь докричаться до подруги. — Что с Вороном? .. только бы живой… он же в бронежилете. — Подмышку попали, вроде сквозное, но крови много потерял, без сознания, вот же ж пи*добл*дская х*йность, медик нужен. — Попробуй связаться с медиком, рация у Ворона, бл*дь. Майки должен быть недалеко… Мак приближается к засаде вы*бков, я с другой стороны. Больше никто не отстреливается, но надо проверить. Руины усыпаны трупами, мы расстреляли их как в тире, кажется, уложив всех. Тело потряхивает от напряжения. Медленно обходим остатки здания. Я не видела никого, не заметила — только почувствовала за долю секунды… Совсем слегка, чуть-чуть, но было уже поздно. Резкий, сильный толчок в плечо, меня бросает к стене. Боль вонзается клыками в руку, автомат вылетает из ладоней. Звяканье стекла, блестящие осколки, словно бенгальский огонь расшвыривает мне под ноги. Правый рукав моментально обдает прохладной жидкостью, она стекает вниз, до самого запястья, щекоча кожу… А через мгновение, ткань вспыхивает языками пламени, обдав невыносимым жаром мою шею, ухо, лицо… Запах паленых волос ползет в ноздри… Это невозможно невыносимо… От дикой боли, мир мутнеет и переворачивается верх тормашками. Я падаю на пол, в гущу осколков… пытаясь сбить огонь… но горю, пламя лижет мою кожу, стекло острым жалом впивается в тело… чувствую, как вскипает выступившая кровь… Позвоночник продирает ледяным ознобом, начинает бить крупная дрожь, а потом наступает агония… Я пытаюсь свернуться в клубок и вою от обжигающей боли в плече, в руке, шее… накинувшейся на меня внезапно, разом, разгорающейся и рвущей все сильнее. Черт подери, как же страшно… бесконечно мучительно, словно целую вечность. Жуткий страх, ужас и жажда жизни рвутся из легких криком страдания. Перед глазами скачут слепящие, разноцветные круги… Неужели это все?! Конец? Очень больно… Но ведь мертвым не больно и не страшно…Эрик
Как знал, стоило нам разделиться, как недовольные начали проявлять активность. Сначала вроде просто стали показываться из укрытий, а потом воздух прорезала автоматная очередь. Бл*дь, ну как знал!!! — Ворон, ответь как слышишь? Что у вас? — Пытаюсь по рации связаться с отрядом. Но рация шипит, похоже что поставили глушилки. Точно ждали. И народу мало, чтобы большими группами прочесывать. Разведку надо было отправлять сюда. Ну, откуда они знали, что мы будем тут? Надо срочно найти место, где будет связь или вернуться к стационарному передатчику на драгстрере. И найти Эшли. С ними что-то случилось, иначе давно ушли бы от глушилки. — Отряд! Слушай мою команду! — сквозь перестрелку кричу своим ребятам. — Самый старший кто у нас? Старший, берет на себя командование, вы должны продержаться минут пять-семь! Я свяжусь с остальными, командую отступление. Через пять минут, отступаете к нашим машинам. Выполнять! Мелкими перебежками, продолжая вести огонь, перемещаюсь от здания к зданию, от укрытия к укрытию, туда, где мы разошлись с отрядом. Оттуда явственно слышатся выстрелы. А потом чувствую… Химический запах и гарь… Черт, коктейли, как, откуда они… Некогда размышлять, надо бежать, быстро. Это уже совсем серьезно. Если их закидали коктейлями… Бл*дь, вот же п*здобл*дство… — Всем, кто меня слышит! Отступаем, срочно! — ору в рацию, надеюсь здесь еще есть связь. Да и Вайро должен был догадаться, что нам надо отступать. Надеюсь, он подхватит инициативу. Издалека слышу, полный муки, крик жены. Еб*ть, вот если могло случиться что-то плохое, оно случится самым отвратительным образом. Выстрелов уже не слышу, значит перебили всех придурков, которые повысовывались. Где же она кричит-то? Попали в нее? Или… Маленькая фигурка падает на землю, пытаясь сбить пламя с руки, но у нее не получается, вокруг бетон, и от боли она плохо соображает. Держись, Эшли, сейчас все закончится. На бегу сдираю с себя бронник, куртку, стаскиваю футболку, и подбежав, набрасываю ее на жену, сверху тяжелую куртку, хлопая по пламени. Черт, все-таки коктейли. На дороге бензин прогорел уже, остались только небольшие всполохи. Я продолжаю сбивать пламя, пока оно окончательно не затухло. Аккуратно переворачиваю ее к себе. Горела рука, так, значит рукав куртки надо убрать. Проверив, легко ли он отходит и убедившись, что не сдеру рукав вместе с кожей, отрываю его на х*й. Одежда под курткой, скорее всего, сейчас приварилась. И точно. Рукав длинной футболки сильно обгорел, почти сплавился с кожей. С этим пусть в эрудиции колдуют. Вся рука, лицо, ярко красные, обожженные. Волдырей еще нет, но это вопрос времени. Хотя… регенерация! Волосы на затылке, сгорели почти до основания. Сознание потеряла от боли. Нащупываю в ее выкладке укол регенерации, которую отдал приказ носить с собой всегда и везде. Вхреначиваю ей укол. К нам бежит Мак. Живой и на вид вроде даже целый. — Мак, твоя выкладка где? — слова с трудом выталкиваются из-за сжатого горла. — На мне. Сейчас. — Протягивает мне бронник, мой-то где-то на дороге валяется. Достаю его шприц, открываю зубами иголку, осторожно впрыскиваю лекарство на лицо, равномерно распределяя подушечками пальцев. Черт, на руку уже не хватает. — Давай, Мак, найди на дороге мой бронник, я, когда бежал сюда, содрал его где-то. У меня там еще один укол. Срочно! Патрульный срывается с места, а я вытаскиваю из Эшли осколки, которые впились в обожженную кожу, оставляя мелкие кровоточащие ранки. Вот, что же за нах*й, бл*дь, а? Вот хотел ведь оставить ее, не брать с собой, а она вроде и согласилась уже. Знал ведь чувствовал, что здесь будет непросто. Только бы с глазами все в порядке, только бы глаза сохранить… Моя девочка бесстрашная, потерпи, все будет хорошо. Надо связаться с медиками, но я не могу ее отпустить, пока я держу ее на руках, с ней все будет хорошо. — Лидер, что у тебя тут, — подскакивает Майки. Еб*ный свет, слава богу, медик есть. — Регенерацию сделал? Лидер!!! Ты ей регенерацию сделал? — Не ори, сделал. Но она без сознания. — Это ей несказанно повезло, что она без сознания. — Майк накладывает на лицо и руку регенерирующую пену. — Тащи ее быстро в машину, нечего тут сидеть. — Лидер, вот, я бронник нашел, — протягивает мне мою выкладку. Делаю ей еще один укол, хуже не будет. Эшли стонет. Потерпи, моя девочка, больно, знаю, но так будет лучше. Поднимаюсь и несу ее на руках к машинам. Черт, не могу думать ни о чем, кроме нее. — Срочно, собираем всех раненых и в Эрудицию, быстро! — кричу остальным бесстрашным. Устраиваю жену в машине, кроме нее там еще Ворон с огнестрелом, без сознания, несколько ребят тоже подстрелили, но не серьезно. Вайро подлетает. — Что с малявкой? Нормально? — Обгорела, коктейль схватила. Что у нас с потерями, Вайро? И что с пленными? — Взяли пленных, всего шесть человек. Допросим. Потерь нет, только раненные — огнестрел и ожоги. У него желваки гуляют по скулам, мне бы тоже челюсти разжать. Вот и сходили, навели, бл*дь, порядок. Кто ж нас слил-то? — Кто ж нас слил-то, лидер? Это ж чистой воды подстава, так вмазаться. Они как знали, что мы придем. Как будто, ждали, мать их. — Почему же, как будто, Вайро. Они нас ждали. Какая-то паскуда бл*дская нас сдала. Вот только я и предположить не мог, что у них есть сырье для зажигательных смесей. Технологию-то, допустим, они могли знать, предположим, что среди них есть бесстрашные и подсказали, но где в этих условиях им взять для этого сырье? — Предположу, что там же, где они берут оружие и патроны. — Может, разорили какой-нибудь полигон? Там и оружие, и топливо, все есть. Вайро! Надо срочно собирать рейд на полигоны. Надо их все проверить. Ты поедешь сейчас же, как только с Линн все будет нормально, ОК? — Да, в принципе, как скажешь. Ты думаешь полигон разорили все-таки? А откуда узнали? — Могли случайно наткнуться. А могли в архивы залезть. Если среди них есть бесстрашные, могла просочиться информация. В любом случае это единственное логическое объяснение. — А тут че делать? — Эту зону окружить, оставить здесь патруль в огнеупорных костюмах. Надо чтобы тут постоянно кто-то был, чтобы они и шагу не могли ступить. — Злобно смотрю на Вайро, он на меня глядит не сильно дружелюбнее. Кому понравится такой прием, бл*дь. — Допрос проводить буду лично. Вайро кивает, отходит к другим бесстрашным. Залезаю в машину, к раненным. Эшли стонет, в себя пришла. Все-таки регенерация — вещь! Кожа на лице уже не такая пылающая, хотя тут темно, плохо видно. Здоровой рукой хватает мою ладонь. — Эрик… Мне так… больно… Пить… Сильно пить хочется… — подношу ей ко рту бутылку с водой, она отцепляется от меня, здоровой рукой придерживая бутылку, жадно пьет. — Рука сильно пострадала… я не останусь калекой? А лицо сильно обгорело? Я теперь уродина… — Ты меня видишь? Глаза не болят? — Вижу, только расплывчато, очень все горит… печет… — опять стонет, — мммм, и пахнет ужасно… — Если вообще видишь, значит, все будет нормально. Регенерация всё восстановит. — Я не справилась! Не заметила его среди руин… Нужно было тебя послушаться… Всё-таки три года большой срок, я растеряла сноровку… стрелять стала хуже… И Ворона еще подстрелили. — Тшшш, тише, теряешь силы на разговоры. Ворон в порядке, ранение сквозное, не серьезное, он оклемается. А по стрельбе я тебя сам потренирую, быстрее восстановишься. — Обещаешь? — Обещаю! Надо было раньше этим заняться… — Эрик, ты меня теперь даже не запрешь? Я буду ходить в рейды? Правда? — Нет таких замков, которые тебя удержат. Так ведь? Я прав? — Пора бы привыкнуть уже… Можешь посидеть со мной, мне рядом с тобой не страшно… и не так больно. — Ладошка сильнее вцепляется в мою руку. — Никуда я не уйду. Ничего не бойся. — Чуть улыбаясь, легонько оглаживаю ее большим пальцем. Знаю, что ей так нравится. — Помнишь? Бесстрашные не сдаются и ничего не боятся. А ты самая настоящая бесстрашная. — Ты снова меня спас, родной! Ты всегда меня спасаешь… Как же я люблю тебя, если бы ты только знал… — Я знаю, маленькая, знаю. Главное, что ты жива. Остальное не важно.