Между небом и землей

До прихода Менсу Сонджон успевает переделать контрольную работу по композиции, разобравшись наконец-то со всеми ошибками, которые он допустил в прошлый раз, наскоро перекусить раменом и залпом выпить чашку крепкого кофе, прежде чем приступить к остальным заданиям. И даже потрепаться по телефону с Сонелем, который буквально выклевал ему мозги из-за сегодняшнего пропуска сначала тревожными, а затем откровенно сердитыми смсками.  — В преемники Сонгю метишь, что ли? — Сонджон недовольно морщится, не желая выслушивать, пусть и вполне себе закономерные, но нахрен не нужные претензии и озабоченность его, Сонджона, успеваемостью, — Поди, никто не помер от того, что меня не лицезрели в колледже аж ЦЕЛЫЙ день.  — Да причем тут Сонгю? Чего ты вечно его мне пихаешь? — голос друга пылает пламенем оскорбленной невинности, но Сонджону отчего-то ничуть не стыдно. Скорее наоборот. Он ловит ни с чем несравнимый кайф от своего, как ему кажется, бунтарского поведения, — Я может за тебя волнуюсь, идиот! Ты хотя бы на этой неделе осчастливишь колледж своим присутствием?! И, вообще, где ты сейчас?! Я звонил Хое, он послал меня очень и очень далеко. Вы окончательно поссорились с ним? — Джонни едва успевает за пулеметной очередью вопросов Еля, и каждый новый вопрос заставляет его насупиться ещё больше.  — На этой точно нет, я не в том настроении, чтобы топать в колледж, — сухо отвечает он на один из вопросов, намеренно пропустив вопросы касательно старосты третьего курса, — На той неделе приду. Надеюсь, что к тому времени я хоть немного разберусь в том дерьме, что буквально окружает меня. Я в гостях. Скажем так, это он со мной поссорился. Лично меня все устраивало, — Сонель на том конце провода обреченно вздыхает, долго молчит, не то подбирая слова, не то исключая из них все те маты, что так и просятся на язык.  — Не в настроении он, — ворчит старший, отчего его голос немного искажается, — Вот отчислят тебя за пропуски, я посмотрю, какое у тебя тогда настроение будет. И что-то мне подсказывает, что ты не столько бесишься, сколько ловишь кайф от этого своего «дерьма», копрофил ты малолетний! — Ель повышает тон своего голоса, пытаясь достучаться до здравого смысла младшего. — То есть он выставил тебя за дверь?! Я так и знал, что твои похождения с Ухеном закончатся именно так! Ты у него что ли?  — Нет. Сказал же, я в гостях! — Сонджон пока что не желает выдавать свое местоположение, не то Сонель, как пить дать, примчится сюда со своими «мамочкиными» советами, выставив его перед Менсу совершеннейшим дураком. Непонятно, отчего мнение какого-то там Ким Менсу так его волнует, с этим он разберется потом. Сейчас главное — перевести разговор в более спокойное русло, после чего откланяться и вернуться к своим эскизам, — Хен, я, правда, ценю, что ты так беспокоишься обо мне, но я разберусь во всем сам. Правда. Но я буду не против, если ты прикроешь меня ещё на несколько дней. Это же нетрудно, сказать всем, что я… эм… растянул лодыжку… и потому пока сижу дома. А ты, как ответственный староста группы и мой лучший друг, будешь снабжать меня всеми домашними заданиями, дабы я не пропустил ничего важного.  — А лицо не треснет?! — с коротким смешком интересуется у него Ель, — Ладно, так и быть. Я попробую и в этот раз прикрыть твою задницу. Но с тебя три обеда в том мясном ресторанчике на Хондэ! И на сумму не меньше, чем двести тысяч вон! — Сонджон буквально видит довольную моську старшего, который за приличный кусок мяса мать родную продаст.  — Нехорошо объедать бедного студента вроде меня, хен. Но так и быть. А теперь мне пора бежать. Скинь мне в какао-ток домашку за сегодня, — не дожидаясь ответа Сонеля, он завершает разговор, забрасывая мобильник на кровать. Менсу возвращается домой после полуночи. Видимо, что-то все-таки задержало его. Или кто-то. Когда он переступает порог квартиры, Сонджон уже маячит в коридоре с чашкой почти остывшего чая в руках. Он уже переоделся в пижаму, и, похоже, успел даже вздремнуть в ожидании старшего.  — Чего спать не лег? — устало вопрошает Менсу, снимая ботинки и аккуратно укладывая на бок потертый кожаный портфель, — Я же предупреждал, что возможно задержусь.  — Тебя ждал, — не слишком-то приветливо отзывается Сонджон, отпивая чай, — И вообще, поздно — понятие растяжимое. Я боялся, что ты вообще под утро вернешься, — ему жуть как не хочется признаваться в собственном страхе. Но слова помимо его воли уже сорвались с языка. Ведь он и правда боялся, что Менсу может вообще не вернуться. Это тянущее чувство внезапно накатило после одиннадцати, сжало в своих тисках затрепетавшее сердце, заставив как никогда остро почувствовать и свое одиночество, и свою ненужность.  — Как мило, — хмыкает Менсу, нашаривая любимые шлепанцы, — Ты ужинал? — Ким включает свет на кухне и лезет в холодильник, надеясь на то, что в морозилке ещё осталась замороженная пицца.  — Да, заварил себе рамен и выпил кофе, — Сонджон присаживается рядом и внимательно следит за тем, как тот разогревает круг пиццы в микроволновке, режет его на части и с аппетитом уминает кусок меньше чем за минуту, — Почему задержался? — странно, но его и правда волнует, отчего Ким вернулся так поздно.  — Ты что, моя девушка, чтобы я перед тобой отчитывался? — язвительно усмехается Менсу, отправляя в рот второй кусок пиццы. Но Сонджон даже не собирается отводить взгляд, поэтому, прожевав, Менсу с неохотой продолжает, — Доделывал еженедельный отчет. Не сходился баланс. Вот и пришлось просидеть пару лишних часов. Я просто не мог оставить это на завтра, — Ким оставляет на столе недоеденную пиццу и, пригладив взлохмаченную челку, направляется в ванную. Сонджон плетется за ним со своей неизменной чашкой чая, на ходу прихлебывая из нее.  — А где ты работаешь? — задает он очередной вопрос, едва не столкнувшись с внезапно замершим на месте Менсу. Благо чая в чашке остается на один-два глотка, а то он бы, как пить дать, вылил бы его за шиворот старшему.  — В страховой компании, — отвечает ему Менсу, а затем добавляет, — Надеюсь, ты дашь мне помыться в одиночестве. Хотя, можешь зайти, если тебе так хочется — он снова усмехается, стягивая с себя брюки. Сонджон тут же наливается свекольным цветом, поскольку вслед за брюками тот снимается с себя и рубашку, оставаясь в одних лишь черных боксерах. Его весьма и весьма аппетитная задница маячит прямо перед Джонни, когда тот наклоняется к стиральной машине, чтобы засунуть туда вещи, поэтому младшему не остается ничего другого, кроме как позорно ретироваться в свою комнату, лечь под одеяло и постараться заснуть. Когда Ким выходит из ванной, проходя мимо комнаты, что он определил в пользование Ли, он удовлетворенно улыбается, заметив, как беспорядочно ворочается тот в своей постели в бесплодных попытках заснуть. Но улыбка сразу же пропадает с его лица, стоит ему заметить смс-сообщение на своем телефоне. «Господи, почему ты не можешь оставить меня в покое? Почему не дашь шанса забыть тебя и продолжать спокойно жить? Разве ты мало мучил меня?» — думает он, снова и снова перечитывая сообщение, а затем удаляет его. После чего кладет телефон на место, и, вцепившись негнущимися пальцами во влажную после душа челку, сидит недвижно до тех пор, пока сон не сморит его и не загонит под одеяло. Озираясь по сторонам и, то и дело старательно делая вид, что он заплутал в коридорах родного корпуса, Ухен тыкается в каждую вторую аудиторию, надеясь заметить в толпе студентов чертова Ли Сонджона. Как бы не хотелось признаваться самому себе в очевидных вещах, но этот первокурсник прочно угнездился в его мыслях. Да он даже приснился ему пару раз за последний месяц! А ему даже сам Ким Сонгю не снился! Ни разочка! А этот женственный парнишка целых три! Целых три, мать его, раза, причем не в самом приличном виде. Тьфу! Неужели он, Нам Ухен, влюбился в это недоразумение с щенячьими глазками и осиной талией?! Да нет, бред какой-то! Наму передергивает плечами, прикрывая дверь очередной аудитории, и с какой-то отчаянной решимостью дергает на себя дверь последней, в самом конце коридора. Сонджона не оказывается и здесь. Зато обнаруживается его долговязый дружок. Хоть что-то. С этими мыслями третьекурсник нарочито вальяжно подходит к парню, что стоит посреди аудитории в окружении парочки одногруппников и, ослепительно улыбаясь одной из своих масок, небрежно интересуется, — Ты Сонель, так ведь? — Ель оборачивается на звук его голоса, удивленно хлопает глазами, нервно кивает, и замирает в ожидании следующего вопроса. Он сразу узнает Ухена, с ним в этих стенах незнаком разве что слепоглухонемой. Узнает, но старается не подавать виду, хотя на все сто процентов уверен, что старшекурсник пришел сюда за Сонджоном. — Есть минутка? Нужно поговорить. — Ухен не ждет от него ответа, он просто тащит парня за собой, подальше от любопытных взглядов первокурсников.  — О чем? — Сонель застывает посреди коридора недвижным соляным столпом, — Не думаю, что у нас может быть с тобой общая тема для разговора, Ухен-ши. Может тебе, Сонгю-хен нужен? У вас с ним куда как больше тем для общения. — Сонель даже не предполагал, что эта безобидная шуточка возымеет на старшего такое действие. Потому что Ухен всего за пару секунд успевает залиться краской, сморщиться так, словно переел лимонов, закатить глаза к потолку, после чего как ни в чем ни бывало поинтересоваться.  — Поверь мне, может, Сонель-ши, — это вежливое обращение с трудом дается Ухену, внутри которого при упоминании имени Сонгю снова разгорается уже успевшее подернуться белесым пеплом разочарования и острой, тянущей боли, пламя чувства, которое тогда, год с лишним назад, казалось незыблемым и едва ли не вечным. — И ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду под этой «общей» темой.  — Если ты имеешь в виду Сонджона, то его здесь нет. И не будет ближайшие несколько дней, — Сонель довольно хмыкает, заметив, как третьекурсник разочарованно вздыхает, — Он лодыжку потянул.  — Значит он сейчас отсиживается дома, — бросает в сторону Ухен, переминаясь с ноги на ногу, — Ну это, наверное, даже и лучше. Ты проводишь меня к нему. После пар конечно, — добавляет он, заметив, как недовольно и обреченно морщится Сонель. — Отказа я не принимаю. Мне нужно срочно увидеться с ним.  — Неужто соскучился? — Сонель язвительно ухмыляется, решив для себя, что ему в общем-то незачем слишком церемониться со старшим, — Или в одном месте зачесалось? — он успевает отклониться в сторону, когда Ухен собирается схватить его за воротник форменной рубашки, и примирительно поднять руки, при этом с удовлетворением заметив, что его нахальство несколько поубавило спеси старшекурснику, — Прости хен, вырвалось, — Ли покаянно склоняет голову, не переставая при этом ухмыляться.  — Не твое дело, чего у меня и где зачесалось, — цедит сквозь зубы Ухен, стараясь держать себя в руках. — Ты ПРОСТО проводишь меня к нему. Вот и все.  — Ты хочешь ещё раз схлопотать от его парня, хен? — с преувеличенно невинной улыбкой интересуется у него первокурсник, — Шучу-шучу, они уже не живут вместе, — продолжает он, заметив, как нервно передергивает плечами Наму. — Твой драгоценный Сонджон сейчас живет с каким-то другим парнем. Правда на одной площадке со своим бывшим. Так что ты на всякий случай будь осторожней, Ухен-ши.  — С каким ещё другим парнем?! — от обилия новостей у Ухена голова идет кругом. Сначала он даже обрадовался тому, что Сонджон не живет со своим парнем. Это значило бы, что его шансы увеличились. Но какой-то левый парень, хрен его знает, откуда взявшийся?! Это нехило так бьет по его самолюбию.  — А я откуда знаю?! Я его ни разу не видел! — Сонелю надоедает этот бесцельный разговор, как и все, что так или иначе связано с Сонджоном, — Вот встретишься со своим разлюбезным Джонни, тогда и узнаешь все у него. И вообще хен, мне на пару пора. Увидимся после обеда, — с этими словами Сонель разворачивается и возвращается обратно в аудиторию, оставляя Ухена наедине с мыслями, расползающимися в стороны подобно клубку разбуженных по весне змей. После обеда они снова встречаются, благо рядом со зданием колледжа кафешек и забегаловок хоть отбавляй.  — Ну, так что, проводишь меня к нему? — Ухен хмуро косится на сладкую парочку за угловым столиком и комкает в руках ни в чем не повинную бумажную салфетку.  — Я дам тебе адрес. И все. В провожатые, уж прости, наниматься не буду, хен, — Сонель торопливо отпивает капучино из липкого пластикового стаканчика, откусывает приличный кусок от пирожка, и продолжает, — И да, не советую сломя голову тут же нестись к нему. Иначе мои слова о том, что кое-кто может схлопотать, вполне могут оказаться пророческими. Попробуй сначала созвониться с ним, — Ухен недовольно морщится, но не может не признать логику слов младшего.  — Спасибо. Ещё увидимся, — с этими словами Наму бросает на стол пару десятитысячных купюр и покидает кафешку, тут же растворяясь в толпе студентов, устало бредущих по направлению к общаге.  — Почему все мало-мальски важные мероприятия достаются именно мне? — ворчит Сонгю, возвращаясь с собрания старост третьего курса. Мало ему возни с собственной группой и кураторства над первокурсниками! Так теперь ещё и с этим танцевальным фестивалем носиться повсюду, следить за тем, как идет подготовка к нему, общаться с командой танцоров, утрясать все проблемы, которых, он в этом на все сто процентов уверен, будет ой как много! Нет, чтобы нагрузить этим старосту параллельной группы, ему было бы полезно заняться чем-нибудь помимо своих чертовых компьютерных игр. Нет же! Дела подобного рода всегда достаются ему, несравненному Ким Сонгю! Гю продолжает ворчать всю дорогу до общежития, ворчит все пять лестничных пролетов, и затихает лишь после того, как уплетает две порции рамена подряд. «А может все это достается мне потому, что никто больше не сможет сделать все идеально?!» — вдруг приходит ему в голову мысль, и Сонгю довольно улыбается самому себе. Если думать в таком ключе, все не так уж и плохо. С этими мыслями он успевает задремать на пару часов, благо на завтрашний день кроме пары-тройки тем к семинару по композиции ничего не задано. Во сне ему отчего-то снится родной актовый зал. И ещё какой-то странный парень. Сонгю видит его только со спины, но почему-то не может отделаться от ощущения, что где-то уже видел его. Парень танцует на сцене в гордом одиночестве, и у Сонгю, не то во сне, не то наяву, с губ срывается восхищенный возглас, который замирает, стоит лишь парню обернуться… Сразу же после этого, он просыпается, ошалело хлопает глазами, не сразу возвращаясь в общажную реальность.  — Приснится же такая ерунда, — с этими словами Гю нашаривает на полке учебник по композиции и до поздней ночи перечитывает чертовы главы, готовясь к завтрашнему семинару. Когда он засыпает во второй раз, ему ничего не снится. Ну или он просто ничегошеньки не помнит на следующее утро. В глубине души Ким даже жалеет об этом. Какое-то шестое чувство подсказывает, что тот сон был неспроста. И совсем скоро Сонгю сам убедится, что это чувство его не обмануло.