Между небом и землей

- Не думал, что ты придешь, - вопросительно-насмешливо тянет Ухен, выглядывая в коридор, - Сам дошел или подсказал кто? - С-сам, - выдавливает из себя Сонджон, внутренний голос которого звенит тревожной трелью, - Ты же приглашал меня к себе, не так, ли, Ухен-а? - он собирается с силами и поднимает взгляд, пряча испуг в самой глубине обманчиво-спокойных глаз. - Разве? – Ухену нравится играть с Сонджоном. Его нисколько не коробит фамильярное обращение Джонни. Как раз наоборот. Ухен не сводит заинтересованного взгляда с его губ, таких соблазнительных и невинных, его рука тянется к подбородку младшего в слепом желании прикоснуться к обманчиво мягкой коже оттенка спелого персика. - Хееен, - Сонджон отступает назад, упираясь плечами в дверь. Чьи-то шаги в коридоре диссонируют с бешеным ритмом его сердца, - Не надо. Нельзя вот так и сразу…, - судорожно шепчет он, против своей воли подаваясь вперед, когда Ухен снова притягивает его себе, бесцеремонно, по-хозяйски, словно так и надо. - Да? А как можно? – улыбается он, и у Сонджона тут же отказывает последний источник разума на сегодня, в висках противно отдается собственное сердце, - Вот так можно? – Ухен очерчивает пальцами острые ключицы, отчего Сонджон к своему великому стыду стонет что-то невнятное, порываясь сползти на пол и спрятаться в самом укромном уголке. - Я не могу… У меня парень есть… – шепчет он, выцарапывая на грязно-серой двери странные символы. Улыбка Ухена становится все шире, кажется, она занимает все свободное пространство комнаты, гипнотизируя и без того потерявшего контроль Джонни. - Пока я не вижу его рядом с тобой, его нет, - Ухен тянет его за собой, очевидно не желая лишних свидетелей для своей блистательной мизансцены, - Сегодня ты только мой, - Наму крепко сжимает руку Сонджона, который идет за ним, пунцовея на глазах. - Если это будет всего один поцелуй, хен, это же не будет считаться изменой, да ведь? – самому себе лихорадочно шепчет Сонджон, в то время как Ухен нарочито медленно стягивает с себя футболку, - Точно нет! Я знаю… Знаю?! – вместо ответа Ухен впивается в его губы, настойчиво и до странного больно. Его поцелуй совсем не похож на нежные карамельно-коричные поцелуи Ховона, это больше похоже на выжигающий все внутри лесной пожар, застревающий в горле горьким привкусом паленой хвои. Сильные руки оставляют на коже едва заметные отметины, которые позже не дадут ему забыть о том, что произошло в тесной комнатушке общаги, на простынях, так и сочащихся чужим, почти не ощутимым запахом десятков, если не сотен тел. Подсознание отщелкивает одну за другой черно-белые фото слияния двух тел, неумолимо фиксируя каждое движение, каждый вдох и выдох, и даже сдавленный, просящий пощады шепот, без остатка растворяющийся в наползающих на комнату гнилостно-серых сумерках. Сонель удивленно распахивает глаза, когда после собрания старост, продлившегося к его вящему удивлению чуть больше пятнадцати минут вместо привычных пары-тройки часов, Ким Сонгю тянет его за собой. - Эй, хен, я бы это… домой пошел, раз все закончилось, так и не успев начаться, - пытается пошутить он, но Гю кидает на него пронзительный взгляд, от которого Сонеля не спасает даже его привычная невозмутимость, опасно граничащая с пофигизмом, - Ладно-ладно. Иду я, - Сонель опасливо ежится, осторожно спускаясь по лестнице вслед за Сонгю. - Значит так, - начинает Гю, закрывая дверь на ключ, отчего Сонель приходит в неописуемую панику. Хрен его знает, этого нервно-бурчащего хена и тараканов в его голове, - Я тебя предупреждал ведь, да? - Сонгю подходит к одной из кроватей и молча кивает Сонелю. Сонель покорно садится и кивает, без лишних объяснений понимая, к чему ведет узкоглазый тиран младших курсов. - Предупреждал, хен. Но я его тоже предупредил, - Сонель догадывается, что Ли Сонджон не отступился от своей идиотской затеи. Только вот почему это выходит боком ему, а не Сонджону, ему непонятно. - Плохо предупреждал, значит, - бросает Сонгю, сцепляя руки в замок, - Сок будешь? – спустя пару минут раздается его голос откуда-то слева. - А можно, хен? – Сонель задает самый идиотский вопрос на свете, но слова не слушаются его. Осознание вселенской неизбежности нависает над ним хищно сощурившимся пауком. И у него голова Сонгю. Определенно. - Сегодня да, - старший протягивает ему стакан, полный почти до краев густо-янтарной жидкостью, - Прости, соджу я тебе предложить не могу. Мал ещё. Да и нет у меня его, - Сонгю нервно вышагивает по комнате, противно шаркая подошвами шлепанцев по истертому линолеуму. - Мне и сока хватит, Сонгю-ним, - пытается улыбнуться он, расправляя несуществующую складку на одеяле, - Хватит уже разводить церемонии. Тебя что-то гложет, хен. Или кто-то. - Сонель никогда не относил себя к категории активно сочувствующих людей. Теперь видимо придется, - Давай выкладывай, что у тебя там. Я может и не пойму. Но хотя бы постараюсь. Сонгю внимательно смотрит на него, остановившись посреди комнаты. Сомнение в его глазах сменяется недоверием, плавно переходящим в безысходную покорность судьбе. На какую-то долю секунды Сонелю даже кажется, что староста третьего курса расплачется как последняя девчонка, или, что ещё хуже, кинется к нему на шею. Но Сонгю быстро приходит в себя, в его непроницаемо темных глазах появляется и тут же гаснет странная решимость поднять из глубин собственного «Я» все то, что он сам надежно упрятал, надеясь не вспоминать об этом если не до конца своей жизни, то до тех пор, пока новые воспоминания не перекроют доступ старым, вырывая с корнем ядовитые побеги прошлого. - Я встречался с Ухеном. Пару лет, не больше, - Сонгю отточенно-четко роняет скупые слова, не позволяя себе ни одной лишней эмоции, - Но и этого оказалось достаточно. Я думал, что смогу его изменить. Наивно пытался оттащить от края пропасти, к которой он уверенно шел и все ещё продолжает идти. Я был готов почти на все, чтобы вернуть его к жизни. К той жизни, к которой привык я, - Гю замолкает, неловко прижимая левую руку к груди. Губы искажает болезненная усмешка. - Хен? – Сонель порывается встать со своего места, но старший отступает в сторону и сипло шепчет, лишенный привычного воздуха в легких: - Не надо. Открой мою тумбочку. Вон тот желтый пузырек видишь? Давай мне. Я ещё в состоянии сам решить все проблемы, - Сонгю отправляет крошащуюся в его беспрестанно дрожащих пальцах капсулу в рот и непроизвольно морщится, сглатывая. - Я все равно не понимаю, хен, - Сонель встает с кровати и, не обращая внимания на молчаливый протест в глазах Сонгю, подходит ближе, - Что не так в этом вашем Нам Ухене? Ну, встречался он с тобой. Ну не срослось. Вы такие разные и все дела. Но разве тебе не все равно, где и с кем он? После всей той херни, что по-любому между вами произошла. И заметь, я даже не заикаюсь о твоей ориентации. Хотя очень хочу. - Не. Смей. Употреблять ТАКИЕ слова при старших, - Сонгю возмущенно сверкает глазами и тянется за водой, одиноко стоящей на соседней с его кроватью тумбочке. Пара глотков и он, собравшись с силами, продолжает свою обличительную речь, постепенно повышая тон своего и так не слишком-то тихого голоса, - Мне не может быть ВСЕ РАВНО лишь по одной простой причине. Я не хочу, чтобы все то, что произошло со мной, повторилось с этим вашим Сонджоном или как его там. Вот и все. И не смей трогать мою ориентацию. Она тут ничего не решает. - Но почему, хен? – Сонель пытается разобраться в сложной жизненной ситуации Ким Сонгю. Правда. Но каждая новая фраза лишь запутывает и без того не срастающуюся в его голове историю о любви хена к лощеному красавчику Нам Ухену. Или наоборот. «Они, по сути, должны были возненавидеть друг с первого, в крайнем случае, со второго взгляда, - думает он, бросая короткий взгляд на часы у себя не запястье. Разговоры о личной жизни хена начисто вычеркнули из его жизни, по меньшей мере, пару часов, которые он бы точно сумел заполнить чем-то более существенным, - Практичный и до приторности правильный Ким Сонгю и завлекающий всех и каждого в свои сети Нам Ухен. Трудно представить себе более нелепую парочку». - Твою мать, Ли Сонель! У тебя вместо головы черная дыра или что? Просто пиздец какой-то! – Сонгю срывается на крик, позабыв о том, что несколько минут назад, наставительно говорил младшему о недопустимости использования подобных слов, - Я ему тут все по полочкам раскладываю, разжевываю каждое слово! Ну и нахрена?! Нахрена, я тебя спрашиваю? – Елю тут же хочется раствориться в сгущающихся сумерках. Без остатка. Или перевестись в другой колледж. Немедленно. - Нечего так орать, хен, - тихо произносит он, борясь с непреодолимым желанием подойти сейчас к разъяренному старшему и крепко, по-братски, обнять. Его останавливает лишь то, что Сонгю, пожалуй, тогда точно съедет с катушек и запихает ему все свои баночки с таблетками в одно место, - Ты сам чего-то мне не договариваешь. Я не дурак, знаешь ли, хоть и похож, - Сонель обиженно поджимает губы, наблюдая за тем, как хен судорожно выдыхает воздух и копит силы для нового всплеска эмоций, - Это ведь настолько личное, что тебе сложно рассказать все, такому как я, не так ли? - Сонгю кивает в ответ, разом растеряв весь свой пыл, - Ну так и не говори мне всего. Просто скажи: из-за чего вы расстались с ним? И почему он так опасен для Сонджона? - Сонель устало вздыхает, думая о том, что ему придется в одиночестве тащиться до дома, разогревать рис недельной давности в практически испустившей дух микроволновке, запивая обязательным стаканом молока. И заснуть в гордом одиночестве под аккомпанемент подтекающего крана в ванной. - Он мне изменил. Всего один раз. Уже не помню с кем, когда и при каких обстоятельствах, - на последней фразе Гю судорожно сглатывает, ложь во благо слишком тяжело ему дается. Но он не хочет воскрешать призраков прошлого, сон которых и без того неспокоен и прерывист, без явных на то причин, - Но разговор не обо мне, а о твоем друге, - старший явно что-то не договаривает, но Сонелю и так все понятно. В самых общих чертах, конечно, - Так вот, я, как самый достоверный источник на данный момент, говорю тебе о том, что отношения для Ухена ничего не стоят. За все время, что я учился с ним в одной группе, он сменил не один десяток парней и девушек, - Сонель недоверчиво щурится, но продолжает внимательно слушать, - И никто, НИКТО кроме меня не продержался больше пары месяцев. Мой личный рекорд, два года, три месяца, два дня и четырнадцать часов, - зачем-то добавляет Сонгю и его взгляд на пару секунд тускнеет, сливаясь с темнотой, незаметно проползающей в комнату. И даже привыкший ко всему Сонель чувствует непонятную печаль, отзывающуюся внутри ледяным прикосновением чужих, слепо шарящих в темноте глаз. - Мне сложно объяснить все это. Ещё сложнее рассказать. Но я говорю сейчас об этом с тобой, как странно. Как глупо, - негромко смеется Гю, закрывая глаза. Ему кажется, что он окончательно сошел с ума, - Просто попытайся остановить его, до тех пор, пока между ним и Ухеном не произойдет непоправимое. - То есть пока они не переспали, да, хен? – уточняет Сонель, которому, если честно вся эта патетика Гю кажется до жути наигранной, как не крути. Или его словарный запас не в состоянии пополниться умными фразами хена. Сонгю недовольно морщится, столь приземленное толкование физиологических потребностей его коробит, но он кивает в ответ и добавляет, сцепляя руки в замок: - Именно это я и имел в виду, спасибо, донсэн, - Сонгю выдавливает из себя скупую улыбку, и заканчивает фразу, - Все они интересны ему лишь до первого раза. Нет, конечно, каждый может рассчитывать на продолжение банкета. Ещё пару-тройку раз, для закрепления эффекта. И все – мотыльку безжалостно сминают крылья и отпускают на свободу, безо всякой возможности на восстановление. Сонеля передергивает от красочности сравнений, и он как будто наяву видит Сонджона, безучастно ковыляющего по тротуару. Мимо равнодушных людей, лживые улыбки которых мелкими камешками сыплются ему под ноги. Туда, откуда уже не вернуться. Сколько бы ни старался. - Я, пожалуй, пойду, хен, - тихо произносит он, готовый лететь на помощь непутевому другу, - И спасибо за все. - Сонель неловко переминается с ноги на ногу, снова косится на часы, и вопросительно смотрит на Сонгю, который, исчерпав весь запас своего красноречия, сидит сейчас на кровати и ожесточенно сражается с заевшей молнией на толстовке. - Ну и куда ты собрался в одиннадцатом часу вечера? – произносит Гю, внимательно разглядывая, чернеющее небо за окном, - Тут район такой, по ночам лучше не ходить. - Ты мне ещё на ночь предложи остаться, хен! – Сонель порывается слинять от греха подальше, но Сонгю уже стоит у двери, размахивая связкой ключей. - Ещё чего, - хмыкает Сонгю, возвращаясь к привычному для Сонеля образу недотроги Гю, - Я просто подвезу тебя до дома и все. На романтическое свидание даже и не рассчитывай. Ты не в моем вкусе, - Сонгю спускается по лестнице, сетуя на то, что лампочки горят слишком тускло и стены выглядит из-за этого слишком мрачно. - Не очень-то и хотелось, хен, - парирует в ответ Сонель, внимательно разглядывая скопление машин рядом с общагой, - Ну и которая из них твоя, а, хен? - У меня нет машины, - отзывается Гю, сворачивая за угол, - У меня мотоцикл. Держи шлем и постарайся не уронить. Я на него две стипендии потратил, - Сонель недоверчиво выглядывает из-за его спины и потрясенно выдыхает, разглядывая хромированного скакуна, сверкающего даже в сгущающейся темноте. Чертов Сонгю удивляет его раз за разом, не прилагая почти никаких усилий. Кажется, этот вечер многое поменяет в их отношениях, или, по крайней мере, в отношении Сонеля к нему. - А ты милый, - Ухен позволяет себе сдержанную улыбку, пусть и отдаленно напоминающую безразличную усмешку, которой он обычно встречает рассвет рядом с очередным парнишкой «на пару раз». Сонджон сидит рядом с ним, рассветная палитра розовым румянцем раскрашивает его до синевы бледные щеки. Он тянется за телефоном, и когда дисплей загорается неярким светом, счетчик пропущенных звонков заставляет его содрогнуться. Трехзначная цифра слишком много значит для Хои, который не любит первый звонить своему донсэну, - Встретимся ещё как-нибудь, малыш? – Ухен перекатывается на бок, и одаривает Джонни улыбкой Чеширского кота. - Не знаю, хен, - Сонджону хочется спрятаться от его взгляда, заставляющего его совершать то, на что он никогда бы не пошел, - То, что произошло… между нами… это неправильно… - Но тебе же понравилось? – Ухен касается его щеки, силой заставляя смотреть на себя, - Такое не может не понравиться. Я точно знаю, - Наму отбрасывает влажную прядь волос с лица и ждет ответа от Сонджона, стыдливо кутающегося в покрывало. - Я, я не понял, хен, - невнятно бормочет Сонджон, вставая с кровати. Он собирает с пола свою одежду и прячет взгляд, не желая признаваться самому себе в очевидных вещах. - Так может повторим, чтобы закрепить результат? – Ухену жутко не нравится все происходящее. Он привык что все его любовники, вольные или невольные, восторженно отзываются о каждой минуте проведенной с ним, поднимая его и без того растущую как на дрожжах популярность в колледже. Довольно сомнительную, надо сказать, но Ухену почти все равно. Слова Сонджона спускают его с небес на землю, и Ухен недовольно морщится, разочарованный такой оценкой себя любимого. - Не сейчас, хен, - Сонджон, хватает сумку и пулей летит к двери, надеясь, что Ухену не пришла в голову гениальная мысль закрыть её на ключ. К счастью нет, и Джонни выскакивает на улицу, не дожидаясь ответа Ухена.