Дружба на стороне

Это было в начале сентября. Был ясный солнечный день, каких в то время как на улице, так и в моей душе было довольно много. Дождливый Берлин редко радует своих жителей такими знойными деньками... Набив живот кашей и скормив остатки большому домашнему псу, я торопливо выбежал на улицу. Я знал, что в это время мой взрослый друг заканчивает учиться и возвращается домой, неся за хрупкими плечами огромный портфель, битком набитый непонятными толстенными книгами. Самому мне еще оставался целый год до первого класса; он же учился в третьем и уже хорошо знал арифметику, но любил ее не так сильно, как немецкий язык. Я увидел Дастина и побежал навстречу. Вначале он сдерживался, отдавая себе отчет в том, что он уже почти взрослый и не может так по-детски радоваться, как раньше, но вскоре не выдержал и перешел на бег. Я повис на нем, глупо смеясь и жмурясь от солнца. Мне было весело просто потому, что мы жили прекрасной безмятежной жизнью и могли видеться каждый день. - Смотри, мелкий, - обратил мое внимание Дастин, с важным видом доставая из портфеля яблоки. Одно он отдал мне. - У меня было два яблока; я поделился с тобой, и теперь у каждого из нас по одному. Нас двое, и я разделил два на два... получилось одно. Схватываешь? Я откусил кусок и пожал плечами. Дастин снисходительно махнул рукой: - Э, бездарь! Таким четверки* ставят. - Неправда! - возмутился я. - Правда-правда. Жуй давай, а то подавишься. Несколько минут мы провели в молчании, поедая яблоки и прогуливаясь по саду возле школы. Скучные листья на дороге внезапно обрели в моих глазах особый смысл, как и безоблачное серо-голубое небо, и сухая трава. - У тебя глаза, как это небо, - поделился я своими мыслями. Дастин хмыкнул и пожал плечами. - Одна девчонка сказала, что они похожи на болото. Я фыркнул. - Она просто дурында. - Франческо! Вообще-то она мне нравится! Я надулся еще больше. Мне не нравилось, когда Дастин говорил о девчонках, да еще и защищал их. По моему мнению, все они были глупыми воображалами. - У тебя очень красивые глаза, и они совсем не похожи на болото. Он не обратил внимания на мою фразу, снова окунувшись в какие-то тяжелые взрослые мысли. В его глазах появилась грусть, и они в самом деле стали похожи на болото. Мы дошли до скамейки и сели на нее. Я задрал голову и стал смотреть на небо; откуда-то издалека показались грозные тучи. - Франк, а ты считаешь, что я лузер? - тихо спросил Дастин. Я испугался этого вопроса. Дастин всегда был для меня лучшим другом и примером для подражания, и я не мог даже предположить, что он такое спросит. В голову пришла странная мысль, и я неуверенно потянулся к нему, чмокнул в щеку и отпрянул, опасаясь тумаков. - Ты что сделал?! Так делают только девчонки и... и... лузеры! - заверещал Дастин. - Ничего подобного! - возразил я с характерным детским интузиазмом. - Ты мой лучший друг, и я буду защищать тебя всю жизнь! - Глупая малявка... ты думаешь, хоть кто-то из старших парней тебя испугается? Я обиженно надул щеки. Спустя пару минут Дастин замялся: - Прости, Франк, я больше не буду. Ты очень взрослый и умный мальчик. Я не умел долго на него обижаться, поэтому просиял: - А ты не лузер, ты... очень классный. Дастин обнял меня, и я с удовольствием прильнул к нему. Учуяв странный запах, я отстранился и принюхался. - Это от тебя пахнет сигаретами! Даст, пожалуйста, не кури, или я все расскажу твоей маме! - Ябеда! - Он больно щелкнул меня по носу. - Тогда я перестану с тобой дружить! Не выдержав, я разревелся, поставив ноги на скамейку и спрятав лицо в колени. Для меня это было самым страшным, что могло произойти на свете. Быстро осознав свою вину, Дастин снова прижал меня к себе. - Ради бога, Франческо, прости меня за все. Я ужасный грешник, страдаю сам и причиняю боль ближним... Эти страшные слова заставили меня рыдать еще сильнее. Мать рассказывала, что грешников сжигают в печи, и я очень испугался, что Дастина тоже сожгут. - Ну все, все, - тихо шептал он и гладил меня по голове. - В школе тебя будут дразить за такое. Успокоенный этими ласковыми поглаживаниями, я перестал лить слезы, но все еще продолжал всхлипывать. Мы встали со скамейки и пошли до дома. - Давай я понесу твой портфель, - предложил я. - Он выглядит очень тяжелым... Дастин вспыхнул. - А я что, похож на слабака? - Нет, но у тебя очень худые плечи. - Я ощутил, как покраснели уши. - Наверное, тебе очень тяжело? - Знаешь, Франк, иногда мне кажеся, что ты за мной... - Он прервался и спрятал взгляд. - Чушь. Я сам донесу. ... Оказавшись между нашими домами, мы попрощались и разминулись. Я вошел в дом и увидел свою бабушку, которая неторопливо вязала что-то, пока еще с трудом поддававшееся классификации. Увидев меня, она отвлеклась и всплеснула руками, опутанными шерстяной нитью бордовой пряжи. Больше дома не было никого. Родители в принципе редко бывали дома. - Ах, Франк! Ты так поздно вернулся сегодня! - протянула она своим старческим голосом. - Уж не невесту ли до дома провожал? Как всегда, я насупился и стал энергично отнекивться от подобных предположений. Бабушка смеялась, и этот смех в конце-концов заставлял меня тоже смеяться, поражаясь собственной серьезности. - Мама с папой скоро придут? - спросил я, помыв руки и усаживаясь за стол, находящийся в той же небольшой комнатке, в которой вязала бабушка. На лице ее отразились странные эмоции, доселе еще мне не знакомые. - Не знаю, милый, не знаю... кабы нам с тобой одним не отаться. - Она прищурилась, глядя на меня. - Но ты не бойся, коли так случится... ах, сколько лишнего наболтала несмышленышу! Прости меня, старуху. Вернутся скоро. Я не стал вдаваться в подробности, поскольку отчетливо знал, что мне их не получить. Но противный комок в горле поднимался каждый раз, когда речь заходила о моих родителях. Я видел, насколько плохие у них отношения, и узнавать что-то страшное порой самому не хотелось. В детстве всегда хочется закрыть глаза и плыть по течению, доверив взрослым свою судьбу. Поужинав, я поблагодарил бабушку и направился в свою комнату, чтобы лечь спать. Я искренне надеялся, что она не заметила, что зубы я не почистил. ... На следующее утро я проснулся раньше, чем обычно; это был выходной день, и я хотел поскорее увидеться с Дастином. Погода со вчерашнего дня заметно испортилась; шел сильный дождь. Тем не менее, я наскоро надел свой старый дождевик и поспешил на улицу. - Франк! - донеслось мне вслед. - Простынешь! Ради Бога, подожди пару часиков-то! Ох уж этот несмышленыш! Я бежал, ничего не замечая, и быстро оказался у двери соседского дома. Прежде всего, меня поразили занавешенные окна и отсутствие некоторых деталей в саду Скоттов. На мой звонок в дверь никто не ответил, и я позвонил еще; не слышно было даже шагов. Не было абсолютно никаких признаков жизни по ту сторону двери. - Фрау... Миссис Скотт! Откройте, пожалуйста! - попытался дозваться я, но ответа не было. - Дастин, ты слышишь меня или нет? Снова тишина. Я хотел думать, что они просто спят, но их отсутствие можно было назвать очевидным. Расстроенный, я развернулся и пошел домой. - Вот еще мода - голым под дождем шляться! - ворчала бабушка, снимая с меня дождевик и укутывая в плед. - Куда пошел? Зачем пошел? - Я просто хотел увидеть Дастина, - мрачно пробурчал я. - Скотта-то? Так улетели же, рано утром. Мои глаза округлились. - Улетели? Куда?.. - Сказывала ж мать пару недель назад, на родину свою. Мальчику учиться там легче будет намного, а сюда будут на лето приезжать. - Она с сожалением посмотрела в мои глаза, в которых от слез все помутнело. - Ох, что случилось-то? Не сказывал он тебе? Я покачал головой и закрыл лицо руками. Мир рухнул, как карточный домик, в одно мгновение. Бабушка обняла меня и стала гладить по голове. - Вот горе-то, война-то, голод! Вернется друг твой, говорю тебе, чай не один он у тебя. - Таких больше нет! - еле выговаривал я в ответ, чувствуя, как внутри все разрывается от боли. - Я люблю его! Бабушка снова рассмеялась - все так же легко и беззаботно, но в этот раз я не хотел смеяться вместе с ней. - Как скажет дитя, так хоть стой, хоть падай! Будет потом хоть, чем тебя позабавить, когда подрастешь. Сил на то, чтобы спорить, уже не осталось. Я крепко обнял бабушку и продолжил рыдать ей в плечо. На улице сверкнула первая молния.