Дружба на стороне

Спустя какое-то время раздался щелчок дверной ручки. Этот звук показался мне в разы громче, чем он был на самом деле. Та же ерунда раньше случалась с настенными часами, - после нескольких бессонных ночей я таки не стерпел и выбросил их в окно. Психотропное дерьмо, которым время от времени пичкали меня Кэмертоны, давало о себе знать. В дверь протиснулся вполне опрятный мужчина лет тридцати. Я отбросил сигарету куда-то в сторону, не проследив её незамысловатого маршрута, и медленно выдохнул дым, придирчиво осматривая потенциального партнёра. «Косит под Стэтхема», - пронеслось в голове, и я издал сдавленный смешок, зажмурив глаза. Незнакомец не обратил ни малейшего внимания на мою выходку; он копошился на пороге, стягивая с себя обувь. - Куда я могу повесить куртку? – спросил он мягким баритоном, и эта элементарная вежливость заставила меня истерически прыснуть в кулак. На этот раз моя неадекватность всё же вынудила его небрежно скользнуть по мне взглядом, а затем, неожиданно замерев в позе цапли с одним нерасшнурованным ботинком, мужчина снова посмотрел на меня – теперь даже слишком внимательно. - Можешь сорвать её и бросить на пол, - вытирая слезу, спаясничал я. – Давай уже, я весь горю. Он всё же отыскал крючок и аккуратно снабдил его своим балахоном. По-видимому, не найдя там моей куртки, он догадался спросить: - Ты что, не надеваешь верхнюю одежду? Там уже довольно прохладно. - Меня греет мысль о том, что я приду домой и чем-нибудь закинусь. Какого чёрта ты там возишься, мать твою? Оставшись в джинсах и футболке, незнакомец спокойно прошёл в мою ванную и встал возле мойки. Мне пришлось дождаться, пока он вымоет руки и потрёт свою физиономию. Затем этот чистоплотный кретин нашёл что-то неописуемо интересное в моём заляпанном зеркале и завис возле него. - Тебе нравится то, как я выгляжу? Я презрительно фыркнул. - Я даже не собираюсь смотреть на твоё лицо. - Но тебе ведь не всё равно, с кем? - Для проститутки ты слишком много болтаешь. Я упустил тот момент, когда он вырос передо мной, загородив собою стену, которая уже около года служила объектом моих изучений в минуты депрессии или наркотического опьянения. Я нарочито медленно поднял взгляд на лицо незнакомца: в глаза бросились чуть выступающий, чётко очерченный подбородок и широкие брови, сурово сдвинутые к переносице. Его голова была выбрита по бокам, и торчащие вдоль головы короткие блондинистые волосы создавали некоторое подобие ирокеза. Я понял, что хочу его, и это осознание по какой-то причине привело меня в ярость. Я схватил попавшуюся под руку бутылку и швырнул ему в голову. - Да сделай же, наконец, что-нибудь! Незнакомец лишь слегка наклонил голову, и бутылка пролетела в паре сантиметров от неё. На его лице не отразилось ничего, кроме смиренности: «у меня уже слишком много опыта в этой сфере, чтобы обращать внимание на подобные выходки клиентов», - словно говорило оно. Эта излишняя уравновешенность будила во мне страсть и злобу одновременно, и я было собрался уже вскочить для того, чтобы хорошенько треснуть по наглой физиономии, как он лёгким толчком в грудь усадил меня обратно и опёрся коленом на сиденье стула. Гнев тут же исчез, и я почувствовал ужасную усталость от этих чудовищных эмоциональных перепадов. Я позволил ему прижаться ко мне и целовать мою шею, что пробудило внутри столько эмоций и воспоминаний, что я готов был расплакаться. «Франк, где ты? Забери меня отсюда», - бегущей строкой промелькнуло в мыслях, и я прикрыл глаза ладонью. Сейчас я уже никому не нужен, как и всё то, что я, чёрт возьми, чувствую. - Как твоё имя? – неожиданно спросил мужчина, расстёгивая мне ширинку. Я не ответил и даже не отнял руки от лица. По-видимому, моё молчание его ничуть не смутило. - Я Никлаус, - представился он. – Помни об этом, когда будешь кончать. Эта самоуверенность грозила рассмешить меня, и я отчаянно впился зубами в пальцы, надеясь заставить себя заткнуться. Никлаус стащил с меня рваную тряпку, которую давно уже нельзя было назвать элементом одежды, и несколько раз прошёлся языком по животу и груди, после чего скинул меня на пол и поставил на четвереньки. На какое-то время я успел ощутить себя в здравом уме и смог сконцентрироваться на своих физических ощущениях, уж точно полностью понятных мне и изученных наукой, в отличие от того, что творилось в моей душе в тот момент. Я чувствовал его горячие руки под тканью джинсов, чувствовал то, как он уверенно обращается с моим телом и даже позволяет себе грубость, которой мне, признаться, давно не хватало. Несколько минут Никлаус потратил на дегустацию моей кожи и бесстыдные манипуляции с моей плотью, затем воспользовался лубрикантом и резко проник в моё тело, заставив меня вскрикнуть. Словно извиняясь, он приложился губами к моей шее и практически сразу задал темп, обвив одной рукой мою грудь, а второй – низ живота. - Прости, если это твой первый раз. Я принципиально игнорировал всё, что он говорил, но этот голос влиял на меня лучше любой химии; я ластился к нему, как сучка, терпя болевые позывы при каждом толчке. Никлаус прекрасно знал своё дело, и в какой-то момент я перестал делать вообще что-либо в терпеливом ожидании кульминации всего этого порнографического представления. Он ещё что-то говорил, и хоть я и тащился от его голоса, но в смысл тех слов не вникал. Мои глубокие томные стоны недвусмысленно давали соседям понять, что я лёг под амбала, а не «притащил домой шлюху», как они привыкли думать о каждом заселяющимся по соседству холостяке. - Ты скоро? – разобрал я над ухом слова Никлауса и машинально кивнул, будучи сосредоточенным на своих ощущениях. – Не спеши, сначала я. Сил на возражения решительно не было, да и я внезапно позабыл все слова. Звук собственного голоса становился всё дальше, и вскоре я потерял связь со всем внешним миром, как будто внезапно провалился в сон. Очнулся я уже в собственной постели, лёжа на спине и пытаясь сфокусировать взгляд на нависшем надо мной мужчине. Мне показалось удивительным, что он не сбежал, предварительно вытряхнув мой кошелёк. По-видимому, увидев долгожданную сознательность в моих глазах, Никлаус отстранился от меня и протянул стакан воды. Стоило мне потянуться за ним, как я подметил у себя первые признаки ломки. - Ты в порядке? Я поднёс стакан к носу, пытаясь разобрать, что этот авантюрист мог подмешать туда, и только потом сделал пару осторожных глотков (всё же страх за собственную жизнь меня не покинул). Никлаус отследил весь процесс, и в силу своей развивающейся паранойи я уже начал волноваться, не задумал ли он меня придушить. Поставив стакан на столик возле кровати, я не без труда натянул джинсы и попытался встать, но через пару шагов рухнул на колени и согнулся, как марионетка, которую внезапно перестали придерживать за нитки. Почувствовав, как Никлаус тронул меня за локоть, я отдёрнул руку и сам осторожно поднялся на ноги, после чего продолжил свой путь к запылённому книжному шкафу. В одной из книг я нашёл купюру и протянул ему. - Бери и уходи. Он взял деньги, не отрывая от меня взгляда. Очевидно, этот засранец хотел от меня чего-то ещё, и это безумно меня напрягало. - Я всё же хотел бы узнать твоё имя. - Вы там что, все свои похождения регистрируете? – съязвил я. - Это моё личное желание. Я положил книгу обратно на полку, продолжая раздражённо изучать его взглядом. Никлаус также был по пояс обнажён, и я невольно засмотрелся на его фигуру. Заметив это, он самодовольно улыбнулся. - Меня зовут Дастин. Помни об этом, когда будешь уходить, - добавил я, вспомнив его реплику. Улыбка Никлауса стала ещё шире. Он подошёл ко мне почти вплотную, и частью разума, ещё свободной от мыслей о наркотиках, я сообразил, что он собирается меня поцеловать. Только слегка коснувшись моих губ, он отстранился. - Обычно я никогда не целую клиентов, Дастин, - всё с той же сияющей улыбкой на физиономии сообщил Никлаус и направился к порогу, на ходу надевая футболку. Буквально через минуту я проследовал за ним и встал так, чтобы он находился в поле моего зрения, прислонившись к стене. Мужчина зашнуровал ботинки и, взяв куртку, ещё раз обернулся ко мне. – Номер телефона я оставил на тумбочке. Если что, ты сможешь позвонить непосредственно мне. Он ушёл, и я закрыл входную дверь, вздохнув с облегчением.