Да, Томлинсон, насколько же ты глуп, если за один день успел огорчить человека два раза.
Часть 3
19 марта 2015 г. в 22:20
А на следующий день я просыпаюсь не от телефонного звонка и даже не от солнечного света, а стука в дверь. Мне кажется, так хорошо я никогда не спал и понимаю, что уже не утро. Подтягиваясь, я выкрикиваю: «Подожди, любимая», потому что точно знаю — это она.
Встав с постели, я одеваюсь со скоростью света и по пути размышляю о вчерашнем дне. После встречи с Гарри, я сразу отправился домой, но пешком. Я даже не боялся мимо проходящих людей, хотя их было всего двое, а просто шёл и размышлял о вопросе Гарри. Да я понимаю, что ему интересно почему я верю в Бога, но это никак не выходит у меня из головы.
Всё таки собрав себя в кучу, я выхожу и тепло приветствую свою девушку.
— Доброе утро, дорогой, — она обнимает меня и зарывается носом в шею. — Почему ты так долго спал?
— Вчера ночью я выходил подышать свежим воздухом и встретиться с другом, — отвечаю ей и спускаюсь по лестнице, сразу заходя в кухню.
Она долго спрашивает, что это за друг и я ей всё рассказываю. А потом мы собираемся и идём в церковь.
Заходя в неё, мы сразу здороваемся со всеми, а я ещё отдельное внимание уделяю Лиаму. Этот парень с невероятным голосом — мой друг. Он часто меня поддерживает и мы много общаемся вместе. В церкви он находиться чаще, чем я и поёт в «Хоре».
Наконец-то, сев на лавочку, мы замечаем заходящего в храм Зейна, который идёт и улыбается во все тридцать два зуба. Этот человек тоже раньше пел в «Хоре», но ушёл от туда по неведомым никому причинам. Зато сейчас, каждый божий день, он приходит в церковь и молиться за кого-то, а мне об этом не говорит. Это его дело и я не возражаю.
— Привет, Луи, — здоровается он со мной, а потом переключает внимание на Эль. — Добрый день, Элеонор, — так же, с тёплой улыбкой, приветствует он.
Служба начинается и мы, как всегда, подпеваем священнику, а Зейн странно улыбается Лиаму. Мне понятна причина почему, ведь они были вместе в хоре достаточно долгое время и теперь видятся так же часто, но общаются реже.
После службы, я и Эль решили пройтись по городу и выпить лимонада. А потом мы неожиданно зашли в кафе, по неизвестной мне причине. Элеонор объяснила мне это тем, что хочет выпить кофе и съесть десерт. Я порядком удивился, ведь она всегда бережет фигуру и, когда речь заходит о сладком, она начинает нервничать, а тут сама меня повела перекусить чего-то шоколадного.
Как я удивился, когда войдя в заведение, мои глаза встретили зелёные. Я не ожидал тут увидеть Гарри, но кто меня спрашивает? Судьба сама сводит нас с людьми, которые нужны в нашей жизни. Не церемонясь, я начал подходить к его столику, чтобы поздороваться и замечаю, что он сидит один.
— Привет, Гарри, — он смотрит на меня, как на человека имеющего рога, а я не теряюсь и беру всё в свои руки. — Это моя девушка — Элеонор. Элеонор — это тот друг, про которого я тебе рассказывал.
— Очень приятно, я Гарри, как ты уже поняла, — и он протягивает ей руку, а она неотрывно смотрит на него. — Присаживайтесь? — не дождавшись ответа, он убирает руку и показывает на свободные места.
— Нет, что ты, мы не хотим тебя беспокоить, — наконец подаёт голос Эль и я немного успокаиваюсь. — Мне тоже приятно с тобой познакомится.
— Вы не помешаете мне, а наоборот составите компанию, — и он так тепло нам улыбается, что я не могу отказаться.
Сев напротив него, я замечаю, что он опять во всё чёрном только фиолетовая повязка на голове. Элеонор делает заказ, а я просто прошу принести мне воды и мы мило сидим и молчим. Вновь молчим. Это уже входит в привычку.
— Чем вы занимались? — неожиданный вопрос слетает с губ Гарри. Его нога под столом дотрагивается до моей и по моему телу пробегает заряд тока.
— М-мы были в церкви, — немного заикаясь, отвечаю я и, пытаюсь, не обращать внимания на чужую ногу прислонившеюся к моей.
Гарри нервно смотрит, то на меня, то на мою девушку, а я не понимаю почему он беспокоиться. Наблюдая за тем, как ест Элеонор, я всё же решаюсь заговорить.
— А ты что здесь делаешь? Друзей ждёшь?
И тут я замечаю, как он начинает нервничать ещё больше, а его нога тихонько стучит по моей. Что я такого спросил? Вроде бы нормальный вопрос, а он так занервничал. И тут сразу вспоминаю, что у него, наверное, нет друзей, раз уж его никто не мог выслушать. Никогда бы этого не признал, но... Луи Уильям Томлинсон — ты дурак!
— Извини, — еле слышно выдыхаю я, а он мотает головой.
— Ничего. Всё нормально.
И всё оставшееся время я размышляю о своей глупости. Ведь можно было сначала подумать, а уж потом сказать, но нет, это не для меня. Элеонор уже доела свой десерт и выпила кофе, а я всё не замечаю, что ей неудобно. Вы конечно меня простите, но это ей неудобно, а не мне. Я бы не отказался ещё посидеть.
— Простите меня, но я отойду, — пролепетав эти слова, она быстрым шагом скрывается в женской уборной.
— Гарри, прости. Я правда не хотел тебя обидеть, просто у меня бывает такая глупая привычка сначала сказать, а потом подумать, — так быстро я ещё никогда не говорил.
— Луи, всё нормально.
И мы снова молчим.
— Как ты? Как у тебя дела? Всё в порядке? — я задаю вопрос за вопросом.
Не знаю, но у меня такое чувство, что я должен ему помочь. Не знаю чем, если честно, но я должен. По правде говоря, он опять-таки единственный человек, которого я хочу оберегать. Глупость? Да, я сам знаю. Я уже оберегаю своих родных, но у Гарри никого нет и это совеем другое. Мне жаль его, очень.
— Я? Ну, как тебе сказать, — и он, первый раз за всё это время, пристально смотрит мне в глаза. — Я потерял свою мать, а об отце и речи не может быть, когда он ходит направо и налево трахает всё, что движется. Кажется он забыл, что у него есть сын и радуется этому факту. И даже, когда мама ещё была жива, его это не останавливало, — резкий выдох срывается с его губ и он продолжает, — Друзья? Ага, есть один. Вроде как человек, но по нему и не скажешь ведь ведёт себя, как мой папаша, а ещё и братом называется. Я устал. Ты просто представить себе не можешь, как я устал! Целыми днями пытаюсь занять себя чем-то, а выходит только то, что я ною себе под нос, — он опускает голову и перебирает пальцами скатерть, которая лежит на столе.
— Приходи к нам в церковь, — слова сами слетаю с моих губ.
— Что?! — очень громко и настолько гневно, как только может, отвечает мне он. — Луи, я чёртов атеист! Ты не понял ещё этого? Я тебе душу изливаю, а ты меня в церковь зовёшь? МОЖЕТ ЕЩЁ БРАШУРУ МНЕ ДАШЬ?
Быстрым движение руки, он достаёт денежные купюры из бумажника и кидает их на стол. Одарив меня злобным взглядом, он встаёт и, сказать, что уходит это ничего не сказать. Он вылетает из кафе.