Сценарий: Другие Ценности

Савада много времени проводил с Хибари, многое узнал о его работе в комитете. Оказывается, она заключалась не только в избиении провинившихся, как ему раньше представлялось. Кёя и Тсуна почти не разговаривали, что расстраивало второго. Пусть не было в их отношениях объятий и поцелуев, ну хоть словами поддерживать как-то можно было… Но Хибари на контакт не шёл. Тсунаёши всё больше задумывался, действительно ли Кёя его любит. Бьякуран солгал или просто ошибся? Это Тсуна и надумал узнать. Отправившись в логово учёного зверя, Савада всю дорогу думал, правильное ли решение он принял. Если бы только можно было нормально поговорить с Кёей, но грозный глава дисциплинарного комитета одним только суровым взглядом пресекал все попытки. Тсунаёши совсем отчаялся. — Десятый! Десятый! — послышался громкий эмоциональный голос позади. Истосковавшийся Хаято быстро нагонял своего любимого босса. — Куда вы идёте? Почему вы гуляете один? — взволнованно начал он заваливать вопросами. — Г-гокудера-кун? — Савада резко обернулся. Сердце недобро ёкнуло: рассказывать хранителю Урагана правду было чревато взрывоопасными последствиями, а возможности просто отвязаться не предвиделось. — Я хотел побыть один, если ты не против. — Этот мерзавец вам что-то сделал?! — взревел Хаято, готовый в любую секунду обрушить своё гнев на столь ненавистного Кёю. Он и без того страшно ревновал, что всё внимание дражайшего босса было предоставлено ему одному. Пусть для Хаято Десятый был неприкосновенен, ревновать ему никто не мешал. — Нет-нет, что ты! Просто мне хочется о многом подумать… одному. — Я вам не буду мешать, уверяю! Позвольте пройтись с вами, я так… я так… — Гокудера не мог подобрать подходящего слова, чтобы ненавязчиво и формально описать свои чувства. — Скучал? — избавил его от проблемы Тсуна. — Да, — сознался подрывник, смущённо краснея. — Вы столько времени проводите с этим маньяком, что я вас почти не вижу. Я даже перестал прогуливать уроки, чтобы хотя бы там видеть вас. — Я уже говорил… — Знаю, вы любите его. Гокудера долго не мог смириться с внезапными отношениями Тсуны и Кёи. Никакие убеждения долгое время не могли убедить его в искренности чувств пары. Он был уверен, что монстр битв шантажировал Десятого, а тот имел гордость не просить никого о помощи. Кое-как образумить юношу удалось. Не без помощи Реборна. Тсунаёши смирился с тем, что сегодня с Бьякураном он уже не встретится. Он и правда почти не уделял время своим друзьям, полностью отдавая себя не приносящим ожидаемой радости отношениям с Кёей. Было так тоскливо… Всё чаще он обращался к счастливым воспоминаниям «другой жизни», где Хибари сам добивался его, долго и упорно, не давая шанса на отказ. Здесь же ему было плевать на Саваду, хотя испытывать он должен был то же самое. Тсунаёши едва не расплакался. — Десятый?! — заволновался Хаято, увидев, как у босса заблестели от влаги глаза. — Всё в порядке, — стал оправдываться он. Посмотрев на Гокудеру, Тсуна вспомнил ещё кое-что — чувства Гокудеры. Они были спрограммированы, потому не являлись настоящими, в отличие от Кёи, но почему бы нет? У Гокудеры появилась бы личная жизнь, он стал бы лучше понимать его. — Ты никогда не думал найти себе пару? — Я-я?! — поразился Хаято. Все его мысли были посвящены только одному человеку, и он сейчас сидел перед ним. Зачем кто-то ещё? — Никак нет. А почему вы спросили? — Просто подумал… — на мгновение показавшаяся хорошей идея быстро перестала быть такой же удачной. — Ничего, забудь. — Почему? Продолжайте. Для меня каждая ваша мысль дорога! — Я просто подумал, что у тебя могло бы получиться с Базилем. Глупая спонтанная идея, ничего более. Гокудера задумался. Какими бы странными не были слова Тсуны — это слова уважаемого Десятого, они не могли не иметь смысла. Базиль — так Базиль. Если приглядеться, то у него даже было нечто общее с Десятым. Взгляд, например, и рост. Ему, конечно же, далеко было до благородства Савады, но с боссом никто не сравним. — Вы правы. — Да, говорю же, глупая идея. — Пойду позвоню ему и договорюсь о свидании. — Что?! — не поверил своим ушам Тсуна. — Спасибо, Десятый! Вы самый лучший! — крикнул на прощание Гокудера, убегая налаживать личную жизнь по совету Тсунаёши. На секунду Саваде показалось, что он сделал что-то плохое: переживёт ли Базиль «счастье» в виде Гокудеры, и не будет ли Хаято слишком настойчив? Впрочем, это были вопросы второстепенного плана. На «прогулку» с Гокудерой Тсуна потратил гораздо меньше времени, чем ожидал, потому поспешил к Бьякурану, как и намеривался изначально.

* * *

Дверь в двухэтажный домик на окраине города оказалась открытой. На звонок и стук никто не реагировал, хотя свет в некоторых окнах горел, поэтому Тсунаёши позволил себе вольность войти без разрешения. Предположив, что Бьякуран тестирует свою систему, он по памяти вернулся в игровую комнату, в которой имел честь влюбиться в главу дисциплинарного комитета. Бьякурана там не оказалось, зато Саваду ожидал сюрприз — сидящий на полу, прикованный к стене Рокудо Мукуро с кляпом во рту и явно недовольным взглядом левого глаза, правый был скрыт подобием пиратской повязки. На руках виднелись высохшие кровоподтёки: иллюзионист пытался освободиться, но только поранил запястья. Серьги Тумана были предусмотрительно сняты, нигде поблизости Савада их не видел. Рокудо выжидающе смотрел на Тсуну, а тот не мог решить, что ему делать. И вроде надо освободить, но переходить дорогу Бьякурану не хотелось. С другой стороны, с Мукуро связываться тоже не хотелось, а он, мягко говоря, мстительный. Нерешительно сделав шаг в сторону иллюзиониста, Савада замер, почувствовав ещё одно присутствие. — Что ты делаешь, Тсунаёши-кун? — от приторно-сладкого голоса Бьякурана по коже пробежались мурашки, а сердце пропустило удар. Ничего хорошего он не сулил. — Это что ты делаешь? — пошёл в наступление Савада. — Ты говорил, что насилие не приемлемо, когда дело касается чувств, а сам… — Он не оставил мне выбора, — серьёзным тоном проговорил Бьякуран, проходя в комнату и склоняясь над пленённым возлюбленным. Приподняв его голову за подбородок, заглянул в полный ненависти глаз. — Я испробовал всё, ты сам знаешь, а потерять я его не могу. Я сдался получить его любовь, но сам он всё равно будет моим. Мне осталось только уничтожить его волю. — Ты — монстр… — в тихом ужасе произнёс Тсуна. — Таким становишься, когда тебя лишают сердца. Так что ты здесь делаешь, Тсунаёши-кун? — Хотел спросить совет, но уже не уверен, что стоит, — честно признался Савада, желая покинуть зловещее место. Спасти Мукуро пока не представлялось возможным, как и образумить сдавшегося во власть отчаяния Бьякурана. — Насчёт Кёи-чана, верно? — без слов всё понял беловласый, но тут и гадать не надо было. — Верно. Ты уверен… что его чувства не были запрограммированы? — Абсолютно и полностью, — уверенно заявил бывший в будущем тиран. Преклонив колено, он стал поправлять цепи, удерживающие Мукуро. От противного звона стало совсем не по себе. — Но следует учитывать не только чувства, но и обстоятельства, понудившие его действовать. К тому же в этом мире у него могут быть другие ценности, помимо тебя. Тсунаёши ещё какое-то время постоял молча. Неприятный звон и изнурённый вид Рокудо леденили душу. Тсуна никогда не видел его таким, он всегда был сильным и устрашающим, а теперь вызывал только жалость. — Что ты будешь делать с ним? — с замиранием сердца спросил Савада. Ему совестно было так оставлять Мукуро, но он прекрасно осознавал свою беспомощность. Был соблазн воспользоваться пилюлями предсмертной воли, но разве чужое личное дело — повод развязывать новую войну? — Не твоё дело. — Моё. Я свидетель похищения, — не думая, сообщил Тсуна, вызвав недобрую ухмылку на лице Бьякурана. — Вот как? — пугающе слащаво произнёс он, вставая и надвигаясь на Тсуну. — Тебе стоило назвать себя соучастником, ведь ты знал, что я задумал, но ничего не предпринял. — Я не знал, что всё дойдёт до этого, — прижатый к стенке Савада взглядом показал на Мукуро. — Значения не имеет. Теперь ешь уже свои таблетки, чтобы мы решили всё сразу, либо проваливай и не мешай! — повысил голос Бьякуран. Нервы у него были на пределе, потому как пытая свою любовь, он причинял вред и себе, но он зашёл уже слишком далеко, чтобы отступать. — Я твою личную жизнь наладил, так что позволь теперь мне наладить свою, — закончил он после недолгого молчания. Савада ещё раз посмотрел на Мукуро, пытаясь понять, чего бы тот предпочёл. Рокудо отвернулся, отказываясь сам принимать решение. И вроде гордость не позволяла согласиться на помощь молодого босса мафиозной семьи, но и прозябать в плену у помешанного тоже не горел желанием. — Ты пожалеешь о том, что ты сделал, — тихо произнёс Савада. — Я уже жалею. Теперь иди.