Сценарий: Другие Ценности

Новый учебный день, новые знания, новые события — новый взгляд Тсуны на отношения с Кёей. Савада вёл себя, словно в этом мире имело значение, что происходило в игре, теперь же он осознал свою ошибку благодаря словам Бьякурана. Там у него не было необходимо ни с кем соперничать, он был единственным, кто скрашивал жизнь Кёи. Здесь же всё иначе: в этом мире существует бесценное сокровище главы дисциплинарного комитета — его драгоценная средняя школа Намимори. Соперничать с чем-то столь значащим для любимого сложно, но нужно было с чего-то начинать, делать первые шаги навстречу счастливому будущему. Будущему в реальном мире, а не вымышленном. Уроки давно закончились, обход школы с Хибари тоже. Оставалось только дождаться, когда закончится бумажная волокита. Тсунаёши успел сделать все уроки и взялся за очередную книгу из библиотеки хранителя Облака. Ну, как все? Что смог, то и сделал. — Хибари-сан, я вам хоть немного интересен? — отложив книгу, после продолжительного времени спросил Тсуна. В последнее время он стал много читать, потому как обычно в кабинете дисциплинарного комитета ему делать было нечего. Хранитель Облака отвлёкся от документов и вопросительно глянул на Саваду. Зачем спрашивать такую глупость, если ответ и без того ясен? Подпустил бы он этого маленького нерасторопного зверька к себе так близко? — К чему вопрос? — Я… — неуверенно начал Тсунаёши, — я хочу… чего-то больше, чем просто возможность ходить следом. Хибари загорелся интересом. Инициатива со стороны Тсуны его впечатлила ещё во время начала их отношений, но добившись своего, Савада замолк, довольствуясь малым. А Кёя не спешил. Он был слишком занят своим сокровищем, чтобы уделять должное внимание чему-то ещё. К тому же он считал, что Тсуна ещё не готов к серьёзным проявлениям влечения, потому держал себя в узде. Он бы рад был наброситься на Саваду, но то времени не было, то просыпалась совесть: о своей собственности он заботился всегда. — И, — заговорил он, вставая из-за стола, — чего же ты хочешь? — спросил, подходя к дивану, где его ждал Тсунаёши. — Можно… — засмущался Тсуна, — можете меня поцеловать? — окончательно смутился он, но не вопросу, а своим пошлым мыслям. Хотел он вовсе не этого, а секса. То нежного, то грубого и примитивного — под настроение. Савада скучал по тем отношениям, что у них были в голографическом мире, о котором он рассказать не мог. Хибари был немного разочарован ответом. Парадоксальная противоречивость Тсуны могла бы и в этот раз сыграть в сторону интима, тайно жаждущего обоими. Но попроси Тсунаёши что-нибудь большего, Кёя был бы разочарован ещё сильнее: невинный, наивный Тсуна нравился ему куда больше. Сев рядом, придвинувшись ближе, нависая над вздрогнувшим зверьком, Кёя провёл рукой по румяной щеке, глядя во взволнованные глаза. Савада не испытывал такого трепета тогда, когда в порыве эмоций поцеловал его, потому Кёя желал насладиться им сполна, дразня своего Тсунаёши. Он касался губ пальцами, заставляя приоткрываться рот, возбуждённо выдыхал, когда Тсуна целовал их. Забывшись, Савада лизнул один палец, прикрыв глаза в удовольствии. «Он всегда был таким?» — невольно задался вопросом Хибари. Сердце бешено билось в груди, изнывая от жажды любви, дикой и неистовой. Перестав играть со «зверушкой», Кёя припал к его губам в страстном поцелуе, поваливая Тсуну на диван. Савада даже не мечтал о таком, но получив, стал надеяться на большее. Ведь не могло же всё закончиться вот так, когда Хибари полез расстёгивать любовнику рубашку, касался его груди, медленно опускаясь к животу и ниже, ниже. Ничто не могло остановить нахлынувшую эйфорию! Кроме гимна Намимори… — Слушаю, — сходу ответил Кёя — мгновенная реакция на священные ноты. Вот и вся любовь… Школа явно не собиралась делиться. Савада начинал воспринимать её, как живое существо, самую настоящую соперницу в любви. Они были как жена и любовница. А Тсуне, как любовнице, должно было доставаться самое сладкое, а не наоборот. Выиграть любовь у неодушевлённого предмета — та ещё задача. Тем временем Хибари закончил разговор и обратил внимание на открытую тетрадь на столе. — У тебя здесь ошибка, — произнёс он. — У меня плохо с математикой, — поспешно стал оправдываться Тсунаёши. — …И в примере тоже, — заодно проверил решение Кёя, хотя ранее говорил об орфографической ошибке в выводе. — Я бездарность, — совсем упал духом Тсуна. — Я помогу, — заботливо улыбаясь, предложил Хибари. — Правда?! — вначале радостно воскликнул Савада, а затем изменился в лице. Помощь Кёи означала, что он увидит любовника во всей его никчёмной красе. — Что-то не так? — Нет, мне просто стыдно. — Переживёшь, — уверенно заявил Кёя, беря в руки тетрадь и пролистывая страницы. — Просто слушай меня внимательно и учись прилежно. Твои оценки влияют на общий балл школы. Савада печально вздохнул: он-то думал, что сумел вырвать любимого из цепких лап жёнушки-школы, но и тут Хибари взялся за обучение Тсуны ради неё, а не него. Впрочем, уже что-то. Поцелуи, всё же, были бы лучше…

* * *

Тсунаёши боялся войти в кабинет дисциплинарного комитета. Прошла неделя с тех пор, как Кёя начал учить его, но в первый же тест Тсуна умудрился схлопотать низший балл. Невольную встречу с Мукуро и братией вообще вспоминать страшно было, особенно при Кёе. От одной только мысли, что он касался своего обнажённого хранителя Тумана, его бросало в дрожь. Нет, всё было не настолько криминально, чтобы заниматься самобичеванием. Но сейчас важнее был проваленный тест, о результатах которого Хибари всяко уже известили, в отличие от «мимолётной» ночной встречи без последствий. Как теперь смотреть в глаза любимого, который ради него каждый день пренебрегал делами комитета, сбрасывая часть работы на Кусакабе, что обычно не делал? Дверь открылась внезапно, едва не вызвав у юноши сердечный приступ. — Долго стоять будешь? — Д-да, — заикаясь, сознался Тсуна. — Я, н-наверное, в другой раз з-зайду, — завидев тонфа, попытался он сбежать, но не успел: Хибари поймал его за шкирку и втащил в кабинет, запирая за собой дверь. Грубо толкнув провинившегося зверька на диван, он встал рядом, сверля грозным взглядом. — Я же говорил, что бездарность! Только не сильно бейте! — Да я их просто полировал, — незаметно смутился Кёя. До сего момента он и не думал об этом. — Но если хочешь, побью для порядка. — Нет. Не хочу. — Ты потому боялся войти? — спросил он, глядя на трясущегося от страха юношу, его сердце так быстро билось, что готово было выпрыгнуть из груди. — Вы не злитесь? — ответил Савада вопросом на вопрос. — Это был предсказуемый результат. — Тогда… — Тсунаёши посмотрел на хмурого Хибари, — что не так? Кёя вздохнул, взял со стола три папки и передал их Тсуне. — Мне не найти причины их отчислить и не подстроить несчастный случай. Скоро комиссия, а они портят всю статистику. На столе было ещё несколько папок, на одной из которых виднелась фотография Гокудеры. Опять школа и её общенациональные рейтинги: на региональные Хибари уже не смотрел. Радовало, что глава дисциплинарного комитета не всесильный, иначе бы Тсуна и его друзья давно бы вылетели из школы с такими приключениями. — Я тоже… — почему-то слова давались с трудом, — порчу? Всё только начинало налаживаться. Савада наконец-то научился свободно разговаривать с этим Кёей, стал получать от него слабые проявления любви и ласку. Почему что-то обязательно должно всё испортить? Хибари проследил за взглядом Тсуны и всё понял. — Если он не будет появляться ещё неделю, тогда всё будет в порядке: ты не будешь втянут в неприятности своим стадом. Тсунаёши виделся Кёе маленькой пастушьей собачкой, вокруг которой вечно собирался какой-то домашний скот, за которым приходилось следить и заботиться. Порой стадо забиралось слишком далеко, а маленький неуклюжий зверёк сам не справлялся, вот и приключалась беда. Вот только собачка то была непростая, а являлась оборотнем. Превращался он непонятным образом, но всегда защищал то раненого барана, то обиженного козла, не щадя себя самого. — Оценки это мои не исправит, — загрустил Тсуна, чувствуя, что подводит своего любимого в важном для него деле. Ненадёжный и бесполезный, как всегда. — Если это утешит, то есть ученики, чья успеваемость ещё ниже твоей. — Правда? — засомневался Савада. — Я о таких никогда не слышал. — Ты мне не веришь? Разве мы не должны доверять друг другу? — с вызовом бросил Хибари, словами загоняя Тсунаёши в угол — крыть было нечем. Любимые не должны были скрывать что-либо друг от друга. Фактически то было признанием серьёзности их отношения Кёей. — Верю. Я просто, — Савада заулыбался, а по щеке скатилась предательская слеза, которую всё же не смогли удержать ресницы, — слишком удивлён. Никто не знает эту школу и её учеников лучше вас. Ком в горле мешал ровно дышать, потому Тсунаёши периодически сдержанно всхлипывал. Он и сам не понимал, чего расплакался, но он был так счастлив. И плевать, что Хибари солгал: он сделал это ради него, чтобы увидеть эти слёзы и лучезарную улыбку. Все сомнения в искренности чувств Тсуны исчезли, хотя и осталась пара-тройка вопросов. Они нашли друг друга, и они теперь всегда будут вместе.