Сценарий: Другие Ценности

Хибари давно мучился вопросом, где Савада научился так искусно целоваться. Не на помидорах же и вишнёвых черенках натренировался? Хотя, зная Тсуну, всё имело место быть. Глючная интуиция Вонголы, работающая лишь тогда, когда сама захочет? Первобытный инстинкт, тщательно спрятанный в хрупком теле? Да что угодно! Но это всё равно было странно, и являлось одной из тех загадок в Тсуне, которые Кёя хотел во что бы то ни стало решить. В этот раз Хибари постарался разобраться с делами поскорее, чтобы закончить вместе с последним уроком Савады. На сегодняшний вечер у него было запланировано интимное мероприятие, дающее развитие доверительным отношениям пары. Так про себя называл это Кёя. Как назло, Тсунаёши не спешил распрощаться с друзьями. То, что Гокудера вернулся раньше желаемого срока, не особо угнетало, нежели то, что он задерживал их встречу с нерасторопным зверьком. Время шло, терпение иссякало — Кёя готов был уже сам подойти и растолкать стадо в стороны, выуживая бедного милого пёсика, но всё обошлось. Савада заметил любимого, потому сам по скорому спровадил друзей. — Я готов! — счастливый подошёл он к Хибари, готовый к первому плановому свиданию, на которое никогда не рассчитывал. Свидание было всего лишь прикрытием, чтобы тихо и незаметно привести Тсуну к своему поместью. Кёя знал, что торопит события, но он был старше его и имел определённые потребности, а также реальную возможность их реализации. Кёя также знал, что Тсуна не откажет. У него был бы шанс улизнуть, будь они в школе, но не в доме своего любовника на ночь глядя. Со сговорчивой матерью Савады договориться удалось без проблем, благо та отличалась поразительной наивностью и равнодушием по отношению к воспитанию ребёнка. Тсунаёши поначалу думал, что они просто зашли выпить чаю в роскошном традиционном японском родовом поместье Хибари, но довольно быстро понял, что настал тот вожделенный час. Савада слишком хорошо помнил, какое удовольствие дарил ему любовник в лунные ночи голографического мира. Ощущения, как и сам мир, казались невыносимо реальными — Бьякуран постарался над устройством на славу, — потому Тсунаёши не боялся, что насторожило Кёю. Он ожидал совсем другого: девственники-пассивы так себя в свой первый раз не ведут, особенно такие, как Тсуна. — Ты знаешь, что мы собираемся сделать? — спросил Хибари, открывая дверь своей комнаты. Там всё уже было подготовлено к утехам пары, оставалось только расправить кровать, собранную из двух футонов, раздеться и лечь. Савада утвердительно кивнул и, словно ребёнок, взял Кёю за край рубашки. Он любил так делать в другом мире, в том, где провёл почти целый год вместе с любимым, не зная, что всё произошедшее за то время — ложь. Всё, кроме чувств Кёи и своих собственных. Знал бы Хибари, как долго Тсуна этого ждал, но боялся спугнуть изменчивую удачу своим чрезмерно настойчивым и несвойственным ему отношением. И вот потаённое желание Савады вот-вот должно было сбыться. Послушно раздевшись, ничуть не стесняясь своего нагого вида, к ещё большему удивлению Кёи, Тсунаёши забрался под одеяло и стал ждать любимого, который медленно снимал с себя форму дисциплинарного комитета Намимори, задумавшись над странностью происходящего. Ему это точно не снилось? Это на самом деле Савада, а не какая-нибудь иллюзорная копия? Вышел потрясающий ненавязчивый стриптиз. Тсунаёши пожирал любовника взглядом, отчего Кёе стало чуток не по себе. Это ещё кто кого хотел и собирался отыметь? Нет, серьёзно, совсем не так хранитель Облака представлял себе их первую совместную ночь. «Иллюзия. Всего лишь моё воображение. Я слишком давно его хотел», — пытался успокоить паранойю Хибари. Опустившись на одно колено перед Тсуной, осторожно Кёя коснулся его, отчего «зверёк» вздрогнул и с интересом и доверием посмотрел на него. Так-то лучше. Так было гораздо лучше. Милый и невинный, такой, каким он нравился Кёе больше всего. Хибари заулыбался, и от его улыбки Савада забыл как дышать. Нет, он просто не пытался вздохнуть, он замер в ожидании и счастье. — Дыши, — завораживающе проговорил сильнейший хранитель. — Тебе понадобится воздух. Раздразнив Тсуну поцелуем, Хибари грубо повалил его на спину, накрывая своим телом, только бессовестное одеяло оставалось последней преградой, но его наличие только придавало волшебному моменту непередаваемого шарма: они были так близко, но из-за какого-то куска ткани — невообразимо далеко. Кёя с энтузиазмом сам проводил лезвием ножа по собственным оголённым нервам, не избавляясь от преграды, желая испытать свою стойкость, желая сделать будущую, пока ещё только зарождающуюся, страсть неугасимой. Казалось, что в душе уже пылал огонь, но то была всего лишь искра. — Хибари-сан, — жалобно простонал Тсунаёши — лишился своей воли и разрушил вмиг чужую. Отшвырнув одеяло в сторону, Хибари стал покрывать хрупкое, на первый взгляд, тело поцелуями, наслаждаясь солоноватым вкусом пота, жадно вдыхая дурманящий запах. Так долго продолжаться не могло — Кёя перевернул Саваду на живот и подмял под себя, едва не войдя насухую в порыве сладкого безумия. Тсуна напрягся и зажмурил глаза от страха перед будущей болью. Ужасной. Невыносимой. Но наказание — кармическое ли? — не настигло его. Глава дисциплинарного комитета обуздал своё желание, стоило ему заметить, как крепко вцепился Тсуна в простынь, как дрожь пробежалась по его телу, как сжался он в его неотёсанных объятиях. — Расслабься, — нежно кусая мочку, заботливо прошептал Кёя, — я не причиню тебе вреда. Ты слишком ценен для меня, — признался он. Обмакнув два пальца в заранее подготовленной смазке, Хибари аккуратно протолкнул их в напрягшийся анус любовника. Сразу два, плохо зная чувство меры. Несмотря на напряжение, вошло слишком легко. — Не надо, — попросил Тсунаёши. — Сразу. Хочу сразу, — не в силах больше терпеть, молил он. — Пожалуйста. — Но… — Я стерплю. Я больше не могу. Я хочу вас. Савада сам не понимал, почему ронял слёзы, когда они появились, что они значили. Он и не думал об этом. Всё, в чём он нуждался, — близость с любимым, духовная и физическая. На данный момент его больше волновала именно физическая. И чем жёстче, тем лучше. Потому он и не пытался остановить тот порыв. Он хотел вспомнить, на что похожа боль первого раза, но слишком увлёкся на днях самоудовлетворением со всем, что под руку попадалось. Особенно хорошо в дело пошли огурцы: широкие, тонкие, длинные, короткие, гладкие, изогнутые, с пупырышками. Впрочем, это уже другая история. Кёя испытал сильное недовольство, когда подозрительно просто проник внутрь. А «зверёк»-то оказался не таким уж невинным и наивным… Как тут сдержать злость? И если раньше Хибари буйствовал от любви, теперь же он сходил с ума от ревности, буквально тараня, к счастью Тсуны, вполне разработанную попку. Так, как Савада и хотел. Больно, жёстко, неистово. В порыве праведного гнева он укусил Тсуну за плечо, почти прокусив кожу — Тсунаёши протяжно застонал, даже не пытаясь сдержать постыдный звук. Отвратительно. Мерзко. Хибари не нравилось. Не этого человека он полюбил. Не это ему нравилось. Ему хотелось закончить поскорее, но из-за негативных эмоций ещё долго не мог кончить, раздражаясь ещё сильнее. Савада же, задыхаясь от возбуждения и счастья, не замечал ничего. Ночь закончилась гадко. Для Кёи. Тсунаёши же с довольной улыбкой быстро заснул. Хибари не мог сомкнуть глаз: слишком о многом нужно было подумать. Как быть дальше, например? Просто бросить пошлого «зверька» он уже не мог, гордость не позволяла. Он же не был из тех, кто добьётся до тела, а на следующий день оставит ни с чем. Нет, он не мог так поступить. Но и продолжать дальше встречаться не мог. Слишком уж сильно тяготило чувство, что его обманывают, не договаривают чего-то катастрофически важного. Хибари нужно было время, чтобы разобраться с взбунтовавшимися эмоциями, побыть одному и успокоиться — с рассветом он ушёл, оставив Саваду одного.

* * *

Проснувшись, одевшись, побродив по большому дому и не обнаружив в нём любимого, Савада некоторое время в недоумении просидел на кухне за чашкой горячего чая. Попытки дозвониться не увенчались успехом. «Занят? — подумал Тсуна, помня, как нередко виделся в неучебные дни с главой дисциплинарного комитата в школе. — Хибари-сан действительно занятой человек». Тогда он отправил сообщение со своими планами на день, чтобы была возможность встретиться в удобное для обоих время. И всё же под сердцем поселилась тревога. Савада не мог понять, что не так, что его так насторожило. «С Хибари-саном ведь ничего не случилось?» — с волнением подумал он, но тут же встряхнул головой, отгоняя глупые мысли, ведь Кёя был сильнейшим из хранителей. С ним ничего не могло случиться. Помыв чашку, заправив кровать, Савада собрался к себе, где его ждал большой-большой сюрприз. Заслышав воодушевлённый голос Гокудеры внутри, Тсунаёши напрягся. Что он делал с утра пораньше у него дома?! Из-за Бьянки подрывник редко засиживался в гостях, а тут ещё и в отсутствии горячо любимого Десятого. Другой знакомый голос вызвал недоумение, потому юноша поспешил на кухню, где и происходил разговор. — Базиль-кун! — ошарашенно выдал Савада. — Что ты здесь делаешь?! Когда ты приехал? — Десятый, я же вам вчера говорил, — настала очередь удивляться Гокудере. «А ведь и правда, что-то такое было…» — припомнил Тсунаёши, но он так был взвинчен из-за свидания, что не обращал внимания ни на что, к тому же прямо имя Базиля не звучало. — Так значит, вы на самом деле… — Тсуна показывал пальцем то на одного своего друга, то на другого, с трудом веря, что из простого предположения создал настоящую пару. — Да, Десятый! Всё благодаря вам! — Мы теперь помолвлены, Савада-доно, — мягко улыбнулся Базиль, показывая на безымянном пальце кольцо с красными камнями в глазницах пугающего черепа и брильянтом во рту.