Родинка на груди

— Так мы идем в кино? — уточнила я, когда переворачивала блинчик на маленькой сковороде и тихо ойкая, потому что снова обожгла палец, и да, я все еще стояла с лопаткой в руке и в его майке. — Если хочешь. Да и одежду мне верни. — Тебе и так хорошо. — хитро улыбаясь и игриво отворачиваясь к плите, чтобы переложить блинчик и налить тесто для нового.       Мы оба вели себя непринужденно, просто подавали друг другу тарелки или мед. Он обнимал за талию, когда тянулся за чашками. Большая ладонь с каждым разом все дольше задерживалась на животе, а когда я в очередной раз стала слюнявить большой палец на левой руке, Артем лишь поцеловал этот самый палец и одной рукой придерживая меня за талию, забравшись на этот раз под майку, помог перевернуть почти приготовленное тесто. — Почему ты такая неосторожная? — легкое касание губ в ключицу, а от движений руки все внутри начинает крутиться. — Потому, что я хочу чтобы ты помог.       Отвечать не хочется, хочется просто наслаждаться холодным утром ноября, еще не декабрь, но уже холодно и пятки хочется ночью спрятать кому-то под колени. Но увы, мы уже встали, да и ноги не так замерзли, чтобы прятать их под колени, да и не в тех мы отношениях, чтобы просыпаться вместе… Да я не знаю в каких мы отношениях. Совсем не знаю. На столько спокойно и по домашнему хорошо мне не было очень давно. — Верни мне одежду? — шепот гортанный, такой, что все нутро почти вибрирует, раздается у самого уха, а плита уже выключена и мужские руки поднимают свободно сидящую майку все выше к груди.       В ответ лишь мотаю головой и положив свои ладошки поверх его рук, спускаю ниже руки. Опрометчиво, а самом деле, потому что цепкие пальцы тут же несильно сжимают бедра, выбивая воздух из легких. — Нет.       Пальцы перестали так сильно сдавливать кожу, и теперь подушечками пальцев Артем скользил вновь вверх по моей коже, нагло цепляя края своей же майки и таща их все выше и выше. Дойдя ладонями до груди и легко ее сжимая, парень не задержался, а повел выше, тут же заставляя меня почти захныкать. — Ты чего? — Щекотно. — снова поцелуй в основание шеи, только теперь чувствовалась улыбка, да и не торопился он отрывать губ от моей кожи. — Играем в «грязные танцы»? — чуть поведя бедрами по кругу, ухмыльнулся парень.       А тем временем певец стянул с меня майку и отбросил ее куда-то в сторону, пальцы Артема задержались на месте, пока ткань не повалила чашку со стола. После этого мы глупо засмеялись, понимая каждый что-то свое. — Давай сбежим на пару дней? — Это я отгул взяла, — я откинулась на мужское плечо и немного раскачивалась из стороны в сторону, — А тебе разве можно вот так уйти? — А кто мне запретит?       И все же мы уехали. Не знаю куда, потому что подняв с пола майку и кинув ее уходившему Артему, я стала быстро собирать сумку. А так как было всего полчаса на сборы и абсолютное не знание направления поездки — я побросала с собой несколько кофт, сменное белье, беспроигрышное вязаное платье, хорошо сочетающееся как и с тимберлендами, так и с невысокими сапожками с мехом.       В дорогу особо не наряжалась, да и не красилась, только ресницы немного поправить, да блеск на губы. И вуа-ля — косметичка уже в сумке. Все взяла? Документы, кредитки, ключи и так, батончики на перекус по мелочи. До приезда Артема оставалось еще около десяти минут. Так что я могла посидеть в прихожей на чемодане и поразглядывать себя, всю такую плюшевую-мягкую в зимнем спортивном костюме, ну, я накинула сверху еще безрукавку, потому что, чувствую, в одном костюме меня из дома не выпустят. На ногах разноцветные полосатые носки с пальчиками, совсем не взрослое поведение. А мне-то что…       Смотрю в зеркало, а щеки пунцовые, в глазах чертята, в мыслях хаос. — Хей, ты все это время была с открытой дверью? — слышу от двери, а когда поворачиваю голову, то вижу его, довольно улыбавшегося, тоже в спортивках, утепленной спортивной кофте, но без безрукавки, он с машины все -таки, зачем только ему очки? — А я знала, что ты быстро. — Ага, как же. — буркнул парень, когда я встала с чемодана, а он взялся за ручку. — Пойдем, чудо в перьях.

***

      Тверская, да и весь центр, увешана уличными гирляндами, создавая новогоднее настроение. Тематические ярмарки пестрели по чти по всему нашему пути. И везде было очень много детей, да, я заметила это из окна ехавшей машины.Не будь у меня Тимохи, я, наверное, заметила что-нибудь другое, а так, с появлением маленького рыжика, приоритеты меняются в корне, так что да, в первую очередь я замечаю все то, что связано с детьми, а после — с профессиональной деятельностью.              Где-то через полчаса я задремала, а проснулась, когда мы были уже за городом, ехали достаточно быстро по заснеженной дороге. Посмотрев на Артема, я увидела, что в одном ухе у него стоит наушник, периодические ритмичные движения головой натолкнули меня на мысль о музыке. За руль он уверено держался одной рукой, а вторая расслаблено лежала на колене, иногда похлопывая по ткани спортивок, явно в такт песням. Профиль лица достаточно четок, брови почти сведены вместе, интересно, о чем о думает? Он все еще в очках, но сбоку видно, как соприкасаются ресницы, когда он моргает. Губы… О эти губы… сейчас они закрыты достаточно плотно и, мне кажется, немного пересохли. Странное словосочетание, но минут через десять, если я сейчас ему не предложу воды, он сам потянется рукой в карман за моим сидением за бутылкой воды. — Хей, соня проснулась. — он отвлекся на секунду от дороги и улыбнулся мне, одновременно выдергивая наушник. — Передай воды, не хочу от дороги отворачиваться, трасса тяжелая. — Давай поменяемся? — изворачиваясь на сидении и доставая холодную бутылку с водой, предлагаю Артему, на что он немного хмурится, принимает открытую бутылку и после нескольких глотков начинает сворачивать на обочину. — Сколько мы уже едем? — Около пяти часов. — отвечает он, уже когда открывает дверь с моей стороны и помогает вылезти на совсем свежий снежок. — Орлов звонил. — Что хотел? — мы почему-то все так же и продолжаем стоять, дверь открыта, я почти облокачиваюсь на автомобиль, а Артем греет мои руки, сам уже изрядно продрогший. — Это я хотел ему сказать, что пропаду на два-три дня. — греет руки выдыхая на них теплый воздух, а потом касается одной из рук губами, — Так что не переживай, ничего не будет, если мы ото всех сбежим.       От прикосновения побежали мурашки, щеки зарумянились, то ли от ноябрьского холода, то ли от этого его действия. Но было так приятно. Так правильно, что даже страшно. — Садись, поехали. — забирая от его губ руки, я постаралась немного отойти, но была тут же поймала за талию. — Поехали, нам до гостиницы какой-нибудь добраться до самого темна надо. А там поцелуешь, романтик. — Сейчас хочу. — Я тоже много чего хочу. — он хмыкнул и сильнее прижал к себе, — Есть, например. — Чертовка. — И я тебя люблю.       Но на этом наша небольшая перепалка не закончилась, потому что я хоть и высокая, но не настолько, чтобы не поправлять водительское сидение, так что мне пришлось просить помощи Артема, потому что в моей машинке все по старинке — рычаг под сидением, его приподнял, с пододвинулся или отодвинулся, а тут все на кнопочках. Так что подготовка к отправлению у нас заняла еще какое-то время. И именно в это время были нагло украдены два поцелуя. Не могу сказать, что от них кидало в жар, но было приятно вот так просто остановить его за ворот кофты и потянуть на себя, а потом, буквально сталкиваясь носами, приложиться к холодным, но одновременно с этим таким горячим губам.