Если бы

Если бы невозможное раскрыло Чизуру Хоншо свои объятья?

Она смотрела, как солнце медленно садится за горизонт. Легкий ветерок сзади – кто-то закрыл ей глаза. То есть, девушка, конечно, все вокруг продолжала видеть, но она чувствовала, что кто-то незримый положил ладони ей на лицо, стараясь прикрыть от уходящего солнца. Такое приятное прикосновение. Она знала. Знала с самого начала и в бешенстве кусала губы. Орихимэ была в опасности, она нуждалась в помощи – но Чизуру никак не могла ей помочь. Ее принцесса была вынуждена бороться в одиночку, надеясь на помощь рыжего ублюдка, который в это время спасал мир, ну, или эту молчаливую девчонку. Она нравилась Чизуру, довольно симпатичная… Но холодная и, казалось, слишком высокородная, слишком высокомерная для них, каракуровцев. Птицы ее полета так высоко не летают. Кучики Рукия была не для Чизуру, о нет. Поэтому было вдвойне больнее осознавать, что ее солнечная Химе должна бороться со страхами в одиночестве. А девушка ничем не может помочь, потому что она – не шинигами, она лишь слабый человек. И Орихимэ – человек, но почему-то вынуждена принимать участие в этой кровавой и бессмысленной войне. А потом кто-то невидимый, похожий на легкое туманное облако, появился в ее комнате. Девушка в немом блаженстве растянулась на кровати после душа, теплая, расслабленная… и с криком вскочила, когда увидела это пятно, ярко выделяющееся на фоне стены. И почему-то она знала, что этот… дух?.. растерян не меньше ее. Он не знал, что он делал здесь, а она не знала, что ей делать сейчас. Они никогда не знали, чем все это закончится. Чизуру не знала, как он выглядит. А может, это она? Честно, ей было все равно. Для нее абсолютно не имел значения пол. Пусть он даже безобразен, труслив и смешон. Главное, что этот дух утоляет ее боль. Главное, что она забирает его страдания. Она тянула руку сквозь ночную тень к этому неизвестному. И она знала, что этот идиот Куросаки тоже вернул себе покой. Ведь он пришел обратно. И Химэ вернулась. А потом появилась и Кучики. И снова началась борьба. Борьба, в которой человеку нет места. Кто-то сидел напротив нее. Молча. Они никогда не разговаривали. Вообще, Чизуру рассказывала ему о своей жизни. И он, наверное, тоже. Но они не слышали друг друга, потому что он – дух, а она – человек. — Скажи! – взмолилась девушка. Затем яростно взметнула голову, волосы же разметались, словно испуганные птички, в стороны, полностью открыв лицо. – Скажи! Ты такой же, как она, да? Такой же как Рукия? Ты шинигами? Но ей никто не ответил. А возможно, и ответил. Но Чизуру не слышала голоса бесформенной тени в углу ее комнаты. Девушка знала, что получила возможность чувствовать легкие касания неизвестного только из-за Ичиго. Несмотря на то, что она не слышала духа, интуитивно, она всегда чувствовала ответы на свои вопросы. Она знала, что неизвестный – шинигами, из-за существования которого ее любимая Химэ была втянута в эту безмозглую и глупую войну. Но присутствие этой неясной дымки в комнате, что без слов, без единого звука рассказывала ей свою историю, стало необходимым. Вдох. И невидимые пальцы гладят ее по ярким волосам. Выдох. Незримые губы касаются лба. А потом Ичиго потерял свои силы, стал обычным, и Чизуру больше никогда не видела никаких призраков и шинигами. Приставать к Орихимэ стало необходимо, чтобы доказать себе, что все это было реальностью. Это было, БЫЛО! Это не пошлый сон, не наивная фантазия! Черти из табакерки, она не могла выдумать это! Девушка видела Ичиго и его ежедневную борьбу самого с собой. И никто не знал, что она понимает, кто спас этот мир, но не смог спасти сам себя. Ему тоже больно. Он тоже потерял. Тоже шинигами. О боги, как же они похожи. До слез от смеха, верно? А слезы то не от смеха же, правда, дурочка Чизуру? Она не пошла в школу. Сидела в пижаме перед телевизором и смотрела рекламу. В этих коротких бессмысленных роликах люди всегда счастливы. Остаются счастливы. Съела весь запас мороженного в холодильнике и, натянув длинный растянутый свитер прямо так, на пижаму, пошла гулять. Сумасшедшая очкаричка Чизуру! Полоумная! Ее и так называли. Не хотелось плакать, вы чего? Вообще ничего не хотелось. Разве что… Ну, хотелось онигири. Или супа, да, вот. Супа, горячего, обжигающего. Чтоб ни о чем не думать, кроме как о волдыре на языке. Она посмотрела, как солнце медленно садится за горизонт. И ничего. Никто не закрыл ей глаза, никто не обнял сзади, до боли, чтоб легкие возмущенно сжались, чтобы воздуха не хватало, чтоб задохнуться и умереть. Тотчас же, сразу и без промедлений. От безграничного счастья, от неверия и бесконечной любви. И не стало сил сдерживаться. Прошло целых два года, пора бы и забыть уже! А на убегающую девушку смотрел печальный шинигами с почти прекрасным, но изуродованным тремя тонкими шрамами лицом. Но эти три следа после схватки с Пустым показывали, что он перенес достаточно. И это была красота, не зависящая от правильности черт. Печальная вечная изумительность. Красота и шинигами, одиноко стоящего на обочине, и девушки, убегающей от воспоминаний и злости на рыжего придурка, который не наплевал на весь мир и не дал ему погибнуть. Все же лучше, чем стать слепым. Все же лучше, чем больше не чувствовать прикосновения того, кто стал необходимым для жизни. И кому, как не Ичиго это понимать. Стянув этот дурацкий свитер через голову, Чизуру забилась в истерике на полу. Чтоб он сдох, этот Куросаки! Чтоб он исчез из этого мира! Но не умер, нет! Слишком хорошая участь для него! Пускай медленно сходит с ума, ожидая, когда за ним придет та, что иной раз снится и не оставляет мыслей. Храбрый Ичиго. Безразличный Ичиго. Счастливый герой. ПОШЕЛ К ЧЕРТУ, КРЕТИН ТУПОДОХОДЯЩИЙ! Тормоз! Дебил! Чизуру ненавидит тебя всем сердцем! Сначала забрал у нее Орихимэ! Затем и кусок этой поганой, никому ненужной души. Просто вырвал из ее грязной душонки кусок, заклеив пластырем, мол, так и было. Неужели сам не понимал, что будешь стонать во сне, а твой внутренний мир просто затопит?! Что синоптики просто свалят из твоих мозгов потому, что им надоело предупреждать о потопе, шторме и смываться очередной волной глупых сомнений, страхов и неоправданных надежд? Уж лучше было умереть от руки какого-то идиотского злодея, чем разрываться сейчас, после так званой победы. Тогда бы ты хоть умер вместе с тем, кого любишь. Незаметно наступила ночь. В это время черноволосый мужчина воткнул свой меч в рыжеволосого парня. Тот упал на колени под тяжестью оружия. Казалось, все кончено. И вдруг, сквозь собственные хрипы она почувствовала, как чья-то невесомая рука гладит ее по спине. И вдруг парня проткнул другой клинок. Предмет, движимый уверенной рукой. И Чизуру подняла голову. Ичиго развернулся, с болью смотря на отца. Неверие, неверие, неверие… Прошло два года, но, казалось, несколько часов с их последней встречи. Ее возможности зависели от него. Чизуру могла видеть, только если и Куросаки мог. Наконец-то ты пришла, хладнокровная девчонка. Не смогла больше терпеть, а? Спасибо тебе, Кучики. Она снова живет. Он снова будет жить. Они счастливы, правда? Она пришла, Куросаки. Твоя Рукия пришла.